К оглавлению
Глава 4. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ В ДОСУДЕБНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ И В СУДЕ ПО ДЕЛАМ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ, СОВЕРШАЕМЫХ ОРГАНИЗОВАННЫМИ ГРУППАМИ И ПРЕСТУПНЫМИ СООБЩЕСТВАМИ (ПРЕСТУПНЫМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ)
§ 2. Поддержание обвинения в суде по делам о преступлениях, совершаемых организованными группами и преступными сообществами (преступными организациями)
По мнению О.Д. Жука, функция уголовного преследования раскрывается в ходе производства в суде первой инстанции и апелляционной инстанцией1. А.Г. Халиулин безоговорочно включает в содержание рассматриваемой деятельности поддержание обвинения в суде2, и это вполне оправданно. Достаточно проанализировать полномочия прокурора в стадиях судебного производства, чтобы убедиться в изобличительной сущности деятельности данного лица по отношению к лицу, совершившему преступление.
Анализ норм УПК РФ свидетельствует о следующем:
– прокурор управомочен подавать ходатайства (в том числе об избрании обвиняемому более строгой меры пресечения) и заявлять жалобы, подлежащие разрешению по уголовному делу, поступившему в суд (п. 5 ч. 1 ст. 228 УПК РФ);
– прокурор имеет право подавать ходатайства (в том числе об исключении доказательства, полученной стороной защиты)
о проведении предварительного слушания (ч. 3 ст. 229 УПК РФ);
– государственный обвинитель представляет доказательства и участвует в их исследовании, излагает суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим
в ходе судебного разбирательства, высказывает суду предложения о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания (ч. 5 ст. 246 УПК РФ);
– обвинитель по делам частного обвинения вправе представлять доказательства, участвовать в их исследовании, излагать суду свое мнение по существу обвинения, о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства (ч. 5 ст. 321 УПК РФ);
– прокурор вправе подать представление на не вступившие в законную силу приговоры и постановления, вынесенные мировыми судьями, решения судов первой и апелляционной инстанций (ч.ч. 2,3 ст. 236 УПК РФ);
– при рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции прокурор имеет возможность выступить в обосновании своих доводов, возражать на доводы стороны защиты, представить дополнительные материалы (ч.ч. 3, 5 ст. 379 УПК РФ);
– в ходе разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора, вправе участвовать прокурор, мнение которого подлежит исследованию судом (ч.ч. 6,7 ст. 399 УПК РФ);
– в судебном заседании о снятии судимости вправе участвовать прокурор, который может выступить по поводу заявленного ходатайства (ч.ч. 3, 4 ст. 400 УПК РФ);
– прокурор вправе ходатайствовать о пересмотре вступивших в законную силу приговора, определения, постановления суда (ч. 1 ст. 402 УПК РФ);
– при рассмотрении уголовного дела судом надзорной инстанции прокурору предоставляется слово для поддержания внесенного им надзорного представления (ч. 5 ст. 407 УПК РФ);
– прокурору принадлежит право возбуждения производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств (ч. 1 ст. 415 УПК РФ);
– по окончании проверки или расследования и при наличии основания возобновления производства по уголовному делу прокурор направляет уголовное дело со своим заключением, а также с копией приговора и материалами проверки или расследования в суд (ч. 1 ст. 416 УПК РФ).
Поддержание обвинения в суде по делам о преступлениях,
совершаемых организованными группами и преступными сообществами (преступными организациями) имеет свои особенности. Обращает на себя внимание проведение предварительного слушания при решении вопроса об исключении доказательств по делу.
Несмотря на то, что УПК РФ регулирует большую часть уголовно-процессуальных отношений, он, как уже отмечалось, не является единственным правовым средством уголовного преследования. Значительное количество иных законов регулируют деятельность по изобличению лиц, совершивших преступления.
Используемый автором комплексный подход позволяет исследовать проблемы допустимости использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве в соответствии с требованиями, предъявляемыми к проверке и оценке доказательств (ст. 89 УПК РФ). Анализ практики свидетельствует о том, что имеют место случаи, когда отсутствие
в уголовном деле постановления о проведении того или иного оперативно-розыскного мероприятия влечет за собой обращение стороны защиты с ходатайством об исключении полученных результатов из числа допустимых доказательств.
Действительно, согласно ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционные права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии информации. Кроме того, проверочная закупка или контролируемая поставка предметов, веществ и продукции, свободная реализация которых запрещена либо оборот которых ограничен, а также оперативный эксперимент или оперативное внедрение должностных лиц органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а равно лиц, оказывающих им содействие, проводятся на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность.
Однако наличие указанных постановлений в уголовном деле регламентируется не законом, а подзаконным правовым актом
(в данном случае, приказом, утвердившим Инструкцию «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд»3). В связи с этим отсутствие указанных постановлений нарушает не закон, а подзаконный акт, что никак не может повлечь признание полученных результатов недопустимыми. В то же время наличие указанных документов в уголовном деле свидетельствует о законности применения оперативно-розыскных средств уголовного преследования, поэтому при отсутствии указанного постановления суду по инициативе стороны защиты следует
запросить такой документ (или его копию) от органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность.
Нарушение права обвиняемого на защиту, вне сомнений, надо рассматривать как основание для признания доказательств недопустимыми. При этом обвиняемый в любой момент предварительного следствия может пригласить защитника, даже если ранее отказывался от его участия. Не исключено, что обвиняемый будет стремиться затянуть проведение расследования, добиться нарушений со стороны следователя, с тем, чтобы в дальнейшем на суде заявить о наличии в уголовном деле недопустимых
доказательств.
Наглядно это можно показать на следующем примере. Обвиняемый Поддымов написал следователю заявление с отказом от услуг защитника на предварительном следствии. Однако родственники обвиняемого заключили соглашение на его защиту
с адвокатом Шахраем. Следователю стало об этом известно, и накануне предъявления для опознания он уведомил адвоката Шахрая о необходимости присутствовать при проведении данного следственного действия. Адвокат Шахрай, в свою очередь, уведомила следователя о том, что в день предъявления для опознания не сможет присутствовать при проведении данного следственного действия, так как будет занята в судебном процессе. Зная все это, следователь в отсутствие адвоката провел планируемое следственное действие, протокол которого в суде был признан недопустимым доказательством и был исключен из числа доказательств4.
Нарушения требований УПК РФ или иного закона, как отмечают многие ученые-процессуалисты, могут быть как существенными, так и несущественными5. Разграничение данных нарушений – задача весьма непростая. Ряд ученых считают, что любые нарушения закона влекут признание доказательства недопустимым6. Вместе с тем в некоторых случаях, казалось бы, незначительные формальные ошибки оказываются весьма значительными. Так, в ходе судебного заседания, исходя из материалов уголовного дела, было установлено, что допрос Слобцова в качестве подозреваемого проводился 27 декабря 2001 г. с 00 ч. 25 мин. до 01 ч. 00 мин. Однако протокол задержания Слобцова по подозрению в совершении преступления оформлен тем числом, но
в 23 ч. 50 мин. Таким образом, судя по протоколам, допрос производился задолго до придания Слобцову процессуального статуса подозреваемого7.
В практике правоприменения известны случаи, когда судебное заседание по делам о преступлениях, совершенных организованными группами или преступными сообществами (преступными организациями), проводится в помещении следственного изолятора, исправительного учреждения, в здании органа внутренних дел. При этом ограждается зона конвоирования, принимаются специальные меры безопасности при доставке подсудимых в зал судебного заседания, создается пропускной режим для проникновения в здание, где будет проходить закрытое судебное разбирательство. Так, в следственном изоляторе № 1 г. Москвы проходило закрытое судебное заседание по уголовному делу
о взрыве на Котляковском кладбище, а в следственном изоляторе г. Новокузнецка – закрытое судебное заседание по уголовному делу о преступлениях, совершенных членами организованного преступного сообщества под руководством Ш.8
Во время действия УПК РСФСР в некоторых случаях судебные заседания в воспитательных целях проводились в школах, интернатах, институтах, на предприятиях. В постановлении № 15 от 3 декабря 1976 г. «О дальнейшем совершенствовании судебной деятельности по предупреждению преступлений» Пленум Верховного Суда СССР обращает внимание судов на «необходимость всемерного повышения уровня подготовки и проведения выездных заседаний по уголовным делам, устранения элементов формализма в подходе к оценке значения выездных заседаний, имея в виду, что такие процессы представляют возможность привлечь внимание общественности к предупреждению правонарушений, укреплению законности и правопорядка»9.
На законодательном уровне вопрос о проведении выездных судебных заседаний никак не регламентировался, хотя и были соответствующие предложения10. Проведение судебного заседания вне зданий судов не противоречит предписаниям закона, так как судья при вынесении постановления о назначении судебного разбирательства определяет и время, и дату, и место судебного заседания (ч. 2 ст. 231 УПК РФ). Вместе с тем в одном из постановлений Пленума Верховного Суда РФ следовало бы указать на то, что при необходимости судебное заседание может быть проведено вне здания суда в условиях, позволяющих объективно и беспрепятственно осуществлять правосудие по уголовным делам.
В ходе судебного следствия нередко показания, данные на предварительном следствии, зачитываются. Так, в ходе судебного следствия зачитывались показания потерпевшего Черепкова11; показания и видеозапись допроса подозреваемого Перекопского12; показания свидетелей Солдатова, Егорова, Курашева, Шингура, Лукьяновой, Пахомовой и др.13
При этом в практике имеются случаи, когда суд берет за основу именно показания, данные на предварительном следствии, и на их основе опровергает данные в суде показания свидетелей, по каким-то причинам сменивших свою позицию, или подсудимых, которые заявляют, что ранее давали показания по просьбе следователя за какие-либо обещания. К примеру, по одному уголовному делу были опровергнуты доводы подсудимого Колесникова, который заявил, что на предварительном следствии он давал признательные показания за обещание следователя изменить меру пресечения.14 По другому уголовному делу были признаны несостоятельными доводы подсудимого Федорова о том, что он не знал причин незаконного изъятия машин у Белоконя, они опровергались его собственными показаниями на предварительном следствии, которые суд признал более достоверными15.
Не исключается возможность отказа подозреваемого или обвиняемого от его же показаний, данных ранее при допросе, под различными предлогами. Однако грамотное составление протокола во многом предопределяет необоснованные доводы стороны защиты. Так, в судебном заседании от 24 февраля 2000 г. Верховного Суда Республики Дагестан подсудимый Ашиков, обвиняемый по ч. 2 ст. 208 и по ст. 279 УК РФ, заявил, что из-за неразборчивости почерка следователя он не читал приведенные выше протоколы допросов его на предварительном следствии. При оглашении этих же показаний на данном судебном заседании Ашиков ответил, что за давностью времени он не помнит, не может сказать, с его ли слов написаны эти показания. Однако суд отметил, что данные протоколы были составлены разборчиво, показания в них последовательны, удостоверены собственноручными записями и подписями подсудимого. Из материалов дела не вытекает и сам, Ашиков ни разу не заявлял о нарушениях процессуального закона на допросах. Такие объяснения не заслуживают внимания. Несмотря на свои заявления Ашиков был признан виновным в участии в незаконно вооруженном формировании и вооруженном мятеже и путем частичного сложения наказания приговорен к девяти годам лишения свободы16.
Изучение практики показало достаточную распространенность случаев, когда по уголовным делам допрашиваются в качестве свидетелей оперативные уполномоченные, осуществляющие разработку преступных организаций, и включаются в список лиц, подлежащих вызову в суд17.
В настоящее время ст. 5 Федерального закона «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов18 предусматривает такую меру безопасности, как обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемых лицах, к числу которых относятся также лица, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность (ст. 2 того же закона). Однако вопрос о сохранении в тайне данных сотрудников оперативных подразделений в указанном законе не разрешен. В качестве цели применения ч. 3 ст. 11 УПК РФ законодатель, вероятно, предусматривал возможность предотвращения посткриминального воздействия на участников уголовного судопроизводства, которое подразумевает как физическое, так и психическое давление. Однако, исходя из формулировки данной нормы, предотвратить такое воздействие не представляется возможным и, по всей видимости, надо говорить о пресечении противоправных действий такого характера19. Кроме того, наличие факта угрозы свидетельствует о том, что лицо, которое будет давать показания анонимно, уже известно, поэтому применение псевдонима после осуществления угроз не имеет смысла. К тому же, для такой категории, как негласные штатные сотрудники оперативных подразделений, основанием реализации данной нормы должны быть не угрозы применения насилия, а угроза расшифровки и распространения истинных сведений о месте работы, а также персонифицированных данных. Отсутствие правовых средств обеспечения конфиденциальности указанных сотрудников приводит к тому, что негласные сотрудники перекладывают свидетельские функции на гласных оперативных сотрудников.
По всей видимости, этот вопрос должен быть урегулирован в УПК РФ. В связи с этим автор настоящего исследования предлагает включить в перечень лиц, указанных в ч. 9 ст. 166 УПК РФ, негласных штатных сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.
Такое предложение позволит исключить из практики случаи, когда в протоколе допроса раскрываются все установочные данные сотрудников оперативных подразделений, а также предпринимаемые ими действия, направленные на изобличение преступной группы20.
Кроме того, в литературе многие ученые обращают внимание на то, что существующие ныне меры безопасности в уголовном судопроизводстве не могут в полной мере обеспечить сохранение конфиденциальности лица, оказывающего содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность на негласной основе21. Информация о конфиденте может стать достоянием лиц, препятствующих производству по уголовному делу, через должностных лиц, имеющих доступ к засекреченным данным (следователь, прокурор, судья); в период проведения допроса по голосу, жестам, фигуре, одежде; при доставлении в суд и обратно; во время судебного заседания через незащищенные каналы
видеотрансляции и т.д.
За рубежом этот вопрос решается иначе. Так, в США давно устоялась практика допроса на судебном заседании оперативного работника, у которого стоит на связи конфиденциальный сотрудник22.
Д.И. Бедняков отмечает, что «…критерием допустимости предметов и документов, полученных вне уголовного процесса (в том числе в ходе оперативно-розыскной деятельности), представленных следователю и принятых им в соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства, является не допрос лиц, представивших вещественные объекты, а проверяемость представленного с помощью других процессуальных действий»23.
М.П. Поляков предлагает ограничить ретроспекцию результатов оперативно-розыскной деятельности не до первоисточника, а лишь до источника, внушающего доверие. Указанный автор ставит вопрос о правомерности ограничения проверки информации уровнем производителя информационного продукта. При этом предполагается, что следователь и суд при исследовании сведений, первоисточник которых не может быть разглашен, вполне смогут ограничиться пояснениями оперативного работника или руководителя оперативно-розыскного аппарата. Последние, по мнению указанного автора, должны быть отнесены к источникам, заслуживающим доверия24. Представляется, что ретроспекцию представленных в суд результатов оперативно-розыскной деятельности следует ограничивать допросом гласного оперативного работника или руководителя органа, осуществляющего указанную деятельность.
И.Л. Петрухин считает допрос должностного лица органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, от имени субъекта, оказывающего конфиденциальное содействие правоохранительным органам, неприемлемым по следующим основаниям: во-первых, не может быть допрошено в качестве свидетеля лицо, которое не указывает источник своей осведомленности (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ); во-вторых, доказательства должны исследоваться непосредственно, для обоснования всех выводов суд должен использовать первоисточник, а не только производное доказательство25.
Перенесение зарубежного опыта в отечественную систему уголовного судопроизводства мало что изменит, поэтому автор исследования согласен с теми, кто считает, что решение обозначенной проблемы зависит также от «теоретической и прикладной переоценки презумпции доверия субъекту, официально познающему криминальное явление»26.
Согласно ч. 1 ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы также для подготовки и осуществления судебных действий. Юристы к этой норме относятся неоднозначно. Так, В.И. Зажицкий считает, что «результатами оперативно-розыскной деятельности должны пользоваться только те участники уголовного процесса, которые осуществляют функцию уголовного преследования»27. Об ограниченной возможности использования результатов оперативно-розыскной деятельности на этапе судебного следствия пишет и А.Ю. Шумилов. «Прямого представления в суд информации, полученной в резу-льтате оперативно-розыскной деятельности, – указывает он, – практике не известно»28. Можно согласиться с мнением А. Чуркина, который считает, что поручения о производстве оперативно-розы-скных мероприятий суд должен отдавать через орган дознания, а не напрямую органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность29. А. Халиков отмечает, что в качестве дополнительной меры безопасности суд вправе направить поручение оперативно-розыскным подразделениям о предварительной проверке помещения суда на предмет обнаружения скрытых подслушивающих и наблюдательных технических средств30.
Н.И. Крашенинников считает, что суд в соответствии с ч. 1 ст. 257 УПК РСФСР (ч. 1 ст. 253 УПК РФ аналогична по содержанию ч. 1 ст. 257 УПК РСФСР) в случае неявки в судебное
заседание кого-либо из участников судебного разбирательства вправе «вынести определение и поручить органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, выявить не явившееся в судебное заседание лицо, а при необходимости осуществить его привод»31. С такой позицией вряд ли можно согласиться. По всей видимости, суд в данной ситуации имеет право приостановить производство по делу и объявить обвиняемого в розыск, который поручить органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. Однако, если место нахождения лица известно, то осуществлять его привод, по всей видимости, суд должен поручить судебным приставам, наделенным обязанностью обеспечения установленного порядка деятельности судов (п. 3 ч. 1 ст. 11 Федерального закона «О судебных приставах»32).
Нельзя не упомянуть вопрос о назначении наказания лицам, с которыми заключено соглашение о сотрудничестве с правоохранительными органами. Согласно ч. 2 ст. 62 УК РФ срок или размер наказания лицам, заключившим соглашения о сотрудничестве, не могут превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса при наличии следующих условий:
– имеются в наличии обстоятельства, указывающие на то, что лицо, совершившее преступление, активно способствовало раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления, розыску имущества, добытого в результате преступления (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ);
– заключено досудебное соглашение о сотрудничестве;
– отсутствуют обстоятельства, отягчающие наказание.
Кроме того, в случае заключения досудебного соглашения
о сотрудничестве, если соответствующей статьей Особенной части Уголовного Кодекса предусмотрены пожизненное лишение свободы или смертная казнь, эти виды наказания не применяются. При этом срок или размер наказания не могут превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания в виде лишения свободы, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного Кодекса.
Большое значение имеет также положение ч. 5 ст. 317.7 УПК РФ, согласно которому по усмотрению суда подсудимому с учетом положений статей 64, 73 и 80.1 УК РФ может быть
назначено более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление, условное осуждение, лицо также может быть освобождено от отбывания наказания.
Институт заключения досудебного соглашения о сотрудничестве относительно нов для уголовного судопроизводства России. При этом многие вопросы еще недостаточно регламентированы. В частности, неясно каким образом суд будет оценивать исполнение подсудимым условий данного соглашения, какова процедура перехода в общий порядок рассмотрения дела при несоблюдении условий соглашения и как при этом будет обеспечена безопасность подсудимого и членов его семьи в случае, если в одном производстве будут соединены уголовные дела в отношении ранее изобличенных и изобличавших лиц. Остается открытым вопрос о том, насколько суд при рассмотрении дела в особом порядке вправе вторгаться в вопросы обоснованности обвинения, доказанности вины и реальности изобличения других соучастников. По мнению С.Б. Погодина, этим должны заниматься сторона обвинения и сторона защиты, а суд обязан лишь обеспечить
соблюдение правил судебного разбирательства и принять только одно решение – приговор, назначив наказание в соответствии
с требованиями ст. 62 УК РФ и ст. 316 УПК РФ33. В этом, конечно, есть доля истины. Вместе с тем нельзя в полной мере исключать инициативность суда по ряду вопросов судебного разбирательства, в том числе касающихся исследования доказательств.
Особого внимания заслуживает вопрос о рассмотрении уголовных дел с участием суда присяжных. Если учитывать правила подсудности уголовных дел (п. 2 ч. 1 ст. 30 и ч. 3 ст. 31 УПК РФ), а также тяжесть преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами (преступными организациями), становится понятным, почему этот вопрос является архиважным в контексте настоящего исследования.
Существуют различные мнения ученых и практиков по поводу целесообразности использования такого демократического института в уголовном судопроизводстве России. Условно их можно разделить на три категории:
1) сторонники данного института;
2) противники появления и развития института суда присяжных в России;
3) представители компромиссных решений.
В настоящее время используются различные варианты ограничения возможностей присяжных заседателей в уголовном процессе зарубежных стран. Это может быть: исключение отдельных составов преступлений из тех, по которым уголовные дела могут рассматриваться присяжными заседателями, сокращение количества присяжных, присутствие судьи или судей в совещательной комнате при обсуждении вопросов и т.д.34. Автор исследования считает необходимым продолжить линию законодателя и после принятия закона об исключении из рассмотрения присяжными заседателями таких преступлений, как террористический акт (ст. 205 УК РФ), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ) и т.п.35, аналогичным образом решить
вопрос о рассмотрении дел о бандитизме и организации преступного сообщества (преступной организации (ст.ст. 209 и 210 УК РФ соответственно).
Такая позиция основана на следующих доводах:
– выявление, пресечение, раскрытие и расследование указанной категории преступлений зачастую сопровождается применением технических средств, результаты которого должны быть воспринимаемыми и понятными присяжными заседателями. Ключевые доказательства по уголовным делам содержатся
в заключениях экспертов, участвующих в осмотре компьютерной техники; справках операторов мобильной связи о телефонных соединениях абонентов; справках о снятии информации с иных электронных носителей и списках сведений, для восприятия которых требуется специальная подготовка или приравнивающийся к ней богатый личный опыт;
– процесс доказывания по многоэпизодным делам, связанным с организованной преступной деятельностью, становится все более сложным. Уголовные дела составляют сотни томов. Присяжные не в состоянии вникнуть и разобраться в хитросплетениях дискуссий обвинителя и защитника36;
– на присяжных заседателей может оказываться посткриминальное воздействие с целью принять удобное для стороны защиты решение, и обеспечить их полную безопасность вряд ли возможно. В некоторых случаях присяжные принимают решения, противоречащие здравому смыслу, чем подрывают веру граждан
в объективность и справедливость осуществления правосудия37.
Предложение исключить из числа преступлений, по которым уголовные дела рассматриваются судом с участием присяжных заседателей, бандитизм и организацию преступного сообщества (преступной организации) поддерживают 72% из числа опрошенных следователей, дознавателей, сотрудников оперативных подразделений.
Таким образом, учитывая повышенную опасность членов организованных преступных формирований, высокую вероятность посткриминального воздействия с их стороны на потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства, автор исследования считает необходимым исключить из рассмотрения присяжными заседателями уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 209 и 210 УК РФ (бандитизм и организация преступного сообщества (преступной организации) соответственно), и предлагает п. 2 ч. 1 ст. 30 УПК РФ изложить в новой редакции: «судья федерального суда общей юрисдикции – уголовные дела о всех преступлениях, указанных в части третьей статьи 31 настоящего Кодекса, за исключением уголовных дел о преступлениях, предусмотренных статьями 205, 206 частями второй – четвертой, 208 частью первой, 209, 210, 212 частью первой, 275, 276, 278, 279 и 281 Уголовного кодекса Российской Федерации».
Апелляционное производство характеризуется пересмотром решений мирового судьи, который, в свою очередь, рассматривает уголовные дела о преступлениях, указанных в ч. 1 ст. 31 УПК РФ. На первый взгляд может показаться, что это вряд ли имеет отношение к организованной преступности. Преступления, совершаемые организованными группами и преступными сообществами (преступными организациями), как правило, являются тяжкими и особо тяжкими. Однако необходимо учитывать, что любой член организованной преступного формирования может совершить преступление небольшой или средней тяжести и на потерпевшего обрушится посткриминальное воздействие со стороны обвиняемого, обладающего хорошо налаженными преступными связями, которыми он вряд ли не воспользуется для разрешения уголовно-правового конфликта в свою пользу. В данном случае следует ожидать «подключения» высококвалифицированных защитников, наличия угроз, уговоров, насилия в отношении потерпевшего и его родственников. В связи с этим меры безопасности, предусмотренные действующим законодательством, могут оказаться неэффективными, так как большинство из них рассчитано на тяжкие и особо тяжкие преступления. Правильным решением в данной ситуации будет возбуждение уголовного дела публичного обвинения по факту совершения преступных действий посткриминального характера.
Основания отмены и изменения судебного решения в кассационном и надзорном производстве перечислены в ст. 379 УПК РФ. Применительно к уголовным делам о преступлениях, совершаемых организованными группами и преступными формированиями, автор исследования считает необходимым прокомментировать некоторые особенности применения двух положений указанной статьи. Интерес представляет такое основание, как несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела.
Выводы суда могут не подтверждаться доказательствами, рассмотренными в судебном заседании, в двух случаях: 1) если судом сделаны неправильные логические выводы; 2) если выводы суда не подтверждаются доказательствами, которые в дальнейшем были признаны кассационным судом недопустимыми38. Первая ситуация типична для любых уголовных дел. Вторая может иметь особый характер по отношению к конкретному преступлению, совершенному организованно. Авторы указанного комментария справедливо приводят пример, когда по делу о незаконном приобретении, хранении и сбыте наркотических средств суд не учел показания подсудимого В. и ряда свидетелей о том, что лицо, негласно действовавшее по заданию милиции в рамках оперативного эксперимента и приобретшее наркотик у подсудимого, долго уговаривало последнего купить для него героин, мотивируя это тем, что без приема наркотика может умереть, и обещая «угостить» подсудимого, тоже наркомана, приобретенным наркотиком39. В данном случае имело место подстрекательство подсудимого к приобретению наркотика, и суду необходимо было учесть названные показания подсудимого и свидетелей при оценке допустимости полученных в результате такого оперативно-розыскного мероприятия доказательств.
Неправильное применение закона очень часто является одним из оснований подачи кассационной или надзорной жалобы стороной защиты по поводу организованного характера совершенного преступления40. Совершение преступления организованной группой является одним из квалифицирующих признаков, предусматривающих более строгое наказание. В данном случае особое значение приобретает доказанность устойчивости организованной преступной группы и сплоченности организованного преступного сообщества (преступной организации). Эта проблема в рамках настоящего исследования уже рассматривалась.
Проблемы возобновления производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств и исполнения приговора, по мнению автора, имеют общеправовой характер и не обладают ярко выраженными особенностями относительно преступлений, совершаемых организованными преступными формированиями.
Сноски
1 Жук О.Д. Указ. соч. – С. 36.
2 Халиулин А.Г. Осуществление функции уголовного преследования прокуратурой России. – Кемерово, 1997. – С. 47.
3 Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд: приказ МВД России, ФСБ России, ФСО России, ФТС России, СВР России, ФСИН России, ФСКН России, Минобороны России от
17 апреля 2007 г. № 386/185/164/481/32/184/97/147 // Российская газета. –
2007. – 16 мая.
4 Уголовное дело № 2-31. Архив Свердловского областного суда. 2003 г.
5 Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. – М., 1977. – С. 7; Ширанов А.А. Нарушения закона в уголовном процессе Российской Федерации и их правовые последствия: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2005. – С. 40.
6 Зажицкий В.И. О допустимости доказательств // Российская юстиция. – 1999. – № 3. – С. 26-27; Новиков С.А. Показания обвиняемого в современном уголовном процессе. – СПб., 2004. – С. 63-71; Новик В.В. Доказательственная деятельность и формирование доказательств. – СПб., 2005. – С. 61.
7 Уголовное дело № 2-201. Архив Свердловского областного суда. 2001 г.
8 Жук О.Д. Указ. соч. – С. 211-212.
9 Ласточкина С.Г., Хохлова Н.Н. Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. Изд. 2-е, перераб. и доп. – М., 2000. – С. 324.
10 Макарова З.В. Гласность уголовного процесса (концепция и проблемы развития): автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – Екатеринбург, 1996. – С. 15.
11 Уголовное дело № 2-150. Архив Челябинского областного суда. 2003 г.
12 Уголовное дело № 2-33. Архив Тюменского областного суда. 2002 г.
13 Уголовное дело № 1-43. Архив Порховского районного суда Псковской области. 2001 г.
14 Уголовное дело № 2-20. Архив Свердловского областного суда. 1999 г.
15 Уголовное дело № 2-57. Архив Свердловского областного суда. 2001 г.
16 Уголовное дело № 2-100. Архив Верховного Суда Республики Дагестан. 2001 г.
17 Что также подтверждается другими исследованиями (Мохова А.Е. Проблема использования в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности // Следователь. – 2004. – № 11. – С. 45; Чуркин А.В. Защита сведений об органах, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и обеспечение безопасности ее участников: теория и практика // Оперативник (сыщик). – 2006. – № 3. – С. 18-22).
18 О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов: федер. закон от 22 марта 1995 г. № 45-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 1995. – № 17. – Ст. 1455.
19 Брусницын Л. Псевдонимы в уголовном процессе // Законность. – 2005. – № 2. – С. 17.
20 Уголовное дело № 1-196 от 2004 г. Архив Железнодорожного городского суда Московской области (Цит. по: Луговик В.Ф., Давыдов С.И., Пономаренко О.Н. Оперативно-розыскное обеспечение государственного обвинения: моногр. – Барнаул, 2007. – С. 77).
21 Луговик В.Ф., Давыдов С.И., Пономаренко О.Н. Оперативно-розыскное обеспечение государственного обвинения: моногр. – Барнаул, 2007. – С. 80-82.
22 Смирнов П.С. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. – М., 2001. – С. 240.
23 Бедняков Д.И. Указ. соч. – С. 121.
24 Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: моногр. / под ред. В.Т. Томина. – Н. Новгород. – С. 180-181.
25 Петрухин И.Л. Защита лиц, содействующих правосудию // Уголовное право. – 1999. – № 1. – С. 70-74.
26 Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. –
Н. Новгород, 2002. – С. 29.
27 Зажицкий В.И. Правовые предпосылки использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве оснований для производства следственных действий // Проблемы формирования уголовно-розыскного права (актуальные вопросы правового регулирования оперативно-розыскной, контрразведывательной, частной сыскной, уголовно-процессуальной и уголовно-исполнительной деятельности): сб. науч. раб. – М., 1998. – Вып. 1. – С. 41.
28 Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». С постатейным приложением нормативных актов и документов / авт.-сост. А.Ю. Шумилов. – М., 2003. – С. 144.
29 Чуркин А. Оперативно-розыскные мероприятия в судебном следствии // Российская юстиция. – 1999. – № 4. – С. 21.
30 Халиков А. Обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства в стадии судебного разбирательства // Уголовное право. – 2008. – № 4. – С. 122.
31 Крашенинников Н.И. Использование результатов оперативно-розыскных мероприятий в следственной практике // Правоведение. 2001. – № 3.– С. 164.
32 Федеральный закон «О судебных приставах» от 21 июля 1997 г. № 118-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 1997. – № 30. – Ст. 3590.
33 Погодин С.Б. Некоторые актуальные проблемы применения особого порядка судебного разбирательства в состязательном уголовном процессе // Российская юстиция. – 2009. – № 9. – С. 64.
34 Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс
западных государств. – М., 2001. – С. 30-32.
35 О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам противодействия терроризму: федер. закон от 30 декабря 2008 г. № 321-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 2009. – № 1. – Ст. 29.
36 Маслов И. Почему обвинение проигрывает в суде присяжных? // Законность. – 2009. – № 9. – С. 26.
37 Глобенко О.А. Записки присяжного // Уголовное судопроизводство. – 2007. – № 1. – С. 8-15.
38 Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / под ред.
А.В. Смирнова. – СПб., 2003. – С. 727.
39 Там же.
40 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 сентября 2007 г. № 70-007-55 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2008. –
№ 6. – С. 22; Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 1 ноября 2006 г. № 547-ПО6 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2007. – № 5. – С. 34-36.
|
