РАЗДЕЛ IV. МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

319

в) наличия места жительства или пребывания;

г) наличия нормативной, организационной и материально-технической базы для исполнения домашнего ареста. На сегодняшний день отсутствие этого условия прак- тически исключает использование данной меры пресечения в практике.

9. Домашний арест избирается в таком же порядке, как и заключение под стражу (см. комм. к ст. 108). Конституционность данной нормы подтверждена Постановле- нием КС РФ от 29.06.2004 № 13-П.

10. Устанавливаемые судом ограничения должны обеспечивать цели мер пресе- чения, а не ущемление прав обвиняемого (подозреваемого). Поэтому указание кон- кретных ограничений суд должен мотивировать.

Токийские правила, утвержденные Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 14.12.90 г. № 45/110, предусматривают принцип минимального вмешательства при применении мер, не связанных с тюремным заключением. Конкретные ограниче- ния для обвиняемого (подозреваемого) формулируются в практичной и четкой форме и их число по возможности сводится к минимуму (п. 2.6; 12.2). В процессе примене- ния не связанных с тюремным заключением мер соблюдается право обвиняемого на личную жизнь, а также право на личную жизнь его семьи (п. 3.11).

11. Суд указывает тот орган или должностное лицо, на которые возлагается над- зор за соблюдением установленных ограничений. Эти органы и должностные лица определяются подведомственными нормативными актами.

При этом редакция ч. 3 комм. статьи подчеркивает некоторую «добровольность» домашнего ареста по сравнению с заключением под стражу. Пункт 3.4 Токийских правил предусматривает, что не связанные с тюремным заключением меры, которые накладывают какое-либо обязательство на обвиняемого и которые применяются до формального разбирательства или суда, требуют согласия обвиняемого. Однако вы- вод об обязательности согласия обвиняемого для его домашнего ареста (действитель- но не связанного с тюремным заключением) является неверным. Во-первых, при до- машнем аресте устанавливаются не обязательства, а ограничения. Во-вторых, домашний арест избирается при наличии оснований для заключения под стражу, ко- торое в данном случае нецелесообразно. Поэтому отказ обвиняемого от домашнего ареста «автоматически» влечет заключение под стражу.

Изложенное свидетельствует, что при домашнем аресте присутствует физичес- кое принуждение, которое не позволяет толковать норму ч. 3 ст. 107 УПК так, будто бы запреты «соблюдаются» самим обвиняемым, а органы «надзирают» за этим. В действительности обвиняемый «подвергается ограничениям», а надзирающий орган не может быть пассивным наблюдателем нарушений со стороны обвиняемого (подо- зреваемого). Эти нарушения должны предупреждаться и пресекаться с помощью со- ответствующих контролирующих полномочий (выставление охраны, контроля сооб- щений и переговоров, применение физической силы и специальных средств).

12. Закон не устанавливает специальный срок применения домашнего ареста (об общем сроке действия меры пресечения см. комм. к ст. 97 и 100).

Время домашнего ареста засчитывается в срок заключения под стражу (ч. 10 ст. 109 УПК). Соответственно этому время домашнего ареста (в качестве части срока заключения под стражу) должно быть засчитано в срок уголовного наказания в виде лишения свободы из расчета один день за один день (несмотря на то, что в ст. 72 УК это прямо не предусмотрено). Кроме того, процессуальный закон специально уста- навливает правило исчисления срока домашнего ареста (ч. 1 ст. 128 УПК).