К оглавлению
Глава 1
ПРИНЦИП ПРАВОВОЙ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
«Право вообще есть процесс придания человеческой жизни целенаправленности и определенности. По существу право - это согласованное решение жить по определенным правилам, поэтому и существо права - в придании общественной жизни за- данности, скоординированности и порядка»1. Эти слова профессора Н.А. Власенко весьма точно характеризуют определенность, с одной стороны, как одно из ключевых, сущностных свойств права, а с другой - как цель, в которой выражается социальное предназначение права.
Чтобы свойство определенности реально присутствовало в праве и было надлежащим образом обеспечено, ему придается характер нормативного требования, выраженного в совокупности правовых норм как международного, так и внутригосударственного права.
Советская теория процессуального права не рассматривала правовую определенность как идею, которая должна лежать в основе системы процессуальных норм. Лишь с признанием юрисдикции Европейского Суда по правам человека данное понятие прочно вошло в лексикон российской процессуальной науки. Как отмечает В.С. Синенко, выделение данного принципа является веянием практики Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации2.
1 См.: Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании: монография. М., 2015. С. 12.
2 См.: Синенко В. С. Некоторые аспекты принципа правовой определенности в гражданском процессуальном праве // Новая правовая мысль. 2013. № 1. С. 114.
Примечательно, что в тексте Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и в Протоколах к ней3 термин «правовая определенность» не употребляется. Признание данного принципа, равно как и раскрытие его содержания явилось результатом системного толкования положений Конвенции Европейским Судом по правам человека.
Этот принцип фиксируется в целом ряде положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод: в требованиях наличия правовых оснований для любых допустимых ограничений (вмешательств в осуществление) гарантируемых ею прав (ст. 2, 5, 8-12 Конвенции, ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции и др.); создания судов на основании закона (п. 1 ст. 6 Конвенции); правовой регламентации процедуры установления виновности обвиняемого (п. 2 ст. 6 Конвенции); правовой определенности преступления и налагаемого за него наказания (ст. 7 Конвенции); правового регулирования процедуры обжалования приговоров по уголовным делам (ст. 2 Протокола № 7 к Конвенции) и выплаты компенсации в случае судебной ошибки (ст. 3 Протокола № 7 к Конвенции); недопустимости повторного осуждения или наказания в уголовном порядке (ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции)4.
Европейский Суд по правам человека, отметивший, что принцип правовой определенности является одним из основных аспектов верховенства права5, весьма часто обращается к этому принципу и конкретизирует заложенные в нем требования, в том числе в тех своих решениях, которые приняты в отношении Российской
3 См.: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) и Протоколы к ней // Собрание законодательства РФ. 2001. № 2. Ст. 163.
4 См.: Анишина В. И., Назаренко Т. Н. Реализация принципа правовой определенности в российской судебной системе // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2013. № 2. C. 40-47.
5 См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 28 октября 1999 г. «Дело Брумареску против Румынии (Brumarescu v. Romania)» (жалоба № 28342/95). Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
Федерации6. Данные правовые позиции имеют для российской национальной правовой системы нормативное значение, поскольку, ратифицируя Европейскую Конвенцию, Российская Федерация приняла на себя обязательство признавать ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов7. Как отметил Конституционный Суд РФ, решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, - являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права8.
Положения, в которых раскрывается содержание принципа правовой определенности, закреплены как в Конституции РФ, так и в отраслевом законодательстве.
В связи с этим на правовую определенность как объективно выраженный в законодательстве принцип, соблюдение которого является обязательным, ссылаются и Конституционный Суд РФ в своих решениях9, и Пленум Верховного Суда РФ, давая разъяс
6 См., напр.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 г. Дело «Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации» (жалоба № 52854/99) // Журнал российского права. 2004. № 5. С. 110-119 ; Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 июля 2004 г. Дело «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» (жалоба № 50178/99). Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс» ; и др.
7 См.: Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // Собрание законодательства РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.
8 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. № 2-П // Собрание законодательства РФ. 2007. № 7. Ст. 932.
9 См., напр.: Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. № 5-П // Российская газета. 2005. 20 мая ; Определение Конституционного Суда РФ от 3 апреля 2012 г. № 662-О-Р // Вестник Конституционного Суда РФ. 2012. № 6. С. 104-106.
нения по вопросам, возникающим в судебной практике10. Статус правовой определенности как принципа права не оспаривается и в российской юридической науке. Его признают как специалисты в области конституционного права11, так и представители других отраслевых юридических наук, в частности, теории уголовного процесса12.
Значимость принципа правовой определенности обусловлена тем, что его соблюдение гарантирует качество и эффективность законодательной, а впоследствии и правоприменительной деятель- ности13. Принцип правовой определенности играет роль одного из ключевых элементов механизма реализации государством принятой на себя обязанности признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ). Цель его реализации состоит в обеспечении нормальных условий жизни личности, включенной в сферу общественных отношений и взаимодействующей с органами власти (на всех ее уровнях), когда гражданин имеет реальную возможность сообразовывать свои
10 См., напр.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 декабря 2012 г. № 31 «О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении судами заявлений, представлений о пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений» // Российская газета. 2012. 21 дек.
11 Бондарь Н. С. Судебный конституционализм в России в свете конституционного правосудия. М., 2011. С. 251.
12 См., напр.: Аширбекова М. Т. Влияние принципа правовой определенности на построение систем судебно-проверочного производства УУС и УПК РФ // Уголовное судопроизводство. 2014. № 3. С. 6-10 ; Аширбекова М. Т., Омарова А. С. Новая кассация в призме действия принципа правовой определенности // Российская юстиция. 2012. № 6. С. 61-63 ; Ковтун Н. Н., Шуна- ев Д. М. Правовая определенность и res judicata в решениях Европейского Суда по правам человека // Российский судья. 2014. № 9. С. 38-42 ; Ярцев Р. В., Гор- деева Н. А. Надзорное производство в контексте принципа правовой определенности // Уголовный процесс. 2008. № 4. С. 43-55 ; и др.
13 Плашевская А. А. Понимание категории «правовая определенность» применительно к уголовному судопроизводству в решениях Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации // Взаимосвязь конституционного и уголовного судопроизводств : сб. ст. по материалам Всерос. науч.-практ. конф. 22 марта 2013 г. / сост. К. Б. Калиновский, Т. В. Соколов. СПб., 2013. С. 133.
действия с требованиями закона и прогнозировать правовые последствия своих действий (бездействия). Причем правовая определенность становится частью действительности только в том случае, когда прогнозируемые последствия действий (бездействия) гражданина не просто предусмотрены законом, но и реально наступают (например, ответственность действительно неотвратима, судебные решения исполнимы и т. п.).
Очевидно, что ни содержание, ни сфера реализации принципа правовой определенности не могут быть ограничены рамками какой-то одной или даже нескольких отраслей права. Данный принцип призван обеспечивать присутствие в праве того свойства, без которого оно перестало бы быть правом, - определенности14. В связи с этим, по нашему мнению, есть все основания для отнесения принципа правовой определенности к числу общих (общеправовых) принципов права. Как писал М.И. Байтин, общие принципы права характеризуются тем, что относятся к праву в целом, распространяются на все его отрасли, объединяют и как бы цементируют их, способствуют единству и стабильности действующей системы права15.
Содержание принципа правовой определенности образует система элементов, которые в обобщенном виде могут быть представлены следующим образом:
1) стабильность правового регулирования;
2) осведомленность гражданина относительно действующих законов и подзаконных нормативных актов, а также правоприменительных решений, затрагивающих его права и законные интересы;
3) ясность, недвусмысленность и согласованность правовых норм, правоприменительных решений;
14 «Два великих начала, - пишет Н.А. Власенко, - рождают, сопровождают и совершенствуют право и его механизм в обществе - разумность и определенность. Они выполняют уникальную роль, являясь началом права, его целью, принципом и свойством» (Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. С. 11).
15 Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопони- мание на грани двух веков). 2-е изд., доп. М., 2005. С. 149.
4) единообразное применение закона (в том числе единство судебной практики);
5) стабильность правоприменительных решений;
6) исполнимость судебных решений.
Обладая общеправовым значением, принцип правовой определенности имеет в то же время и отраслевой аспект, отражающий, во-первых, конкретные задачи, решаемые для обеспечения правовой определенности в рамках отдельно взятой отрасли права, а во-вторых, отраслевые гарантии его реализации. Эффективность этих гарантий и достижимость поставленных задач на уровне каждой отрасли права является непременным условием реализации правовой определенности в масштабах всей правовой системы. Именно этим обусловлена актуальность исследования принципа правовой определенности на конкретном отраслевом материале.
Стабильность правового регулирования
Без стабильного правового регулирования немыслимо существование устойчивой, а значит, жизнеспособной и эффективной правовой системы. Лишь сохраняющее преемственность на протяжении длительного времени законодательство способно создать для личности необходимые условия для нормальной жизнедеятельности и обеспечить режим правовой определенности.
Вместе с тем изменения, происходящие в экономической, политической и общественной жизни государства, усложнение и развитие общественных отношений, технологический прогресс требуют постоянной законотворческой работы, направленной на совершенствование законодательства для обеспечения его адекватности современным условиям социума. Соответственно, добиться эффективности правового регулирования без изменения законодательства невозможно, в связи с чем встает проблема соблюдения законодателем разумных (необходимых и достаточных) пределов корректировки нормативных предписаний. Очевидно, что такая разумность предполагает соразмерность изменения законодательства интенсивности преобразований, происходящих в жизни общества. При соблюдении данного требования правовое регулирование может считаться стабильным.
В юридической литературе акцентируется внимание на содержательной стабильности правовой регламентации - сохранении неких базовых основ системы права, отражаемых в системе законодательства во времени16. Ключевое место в системе таких базовых основ, как представляется, отведено правам личности. В этой связи особое значение приобретает положение ч. 2 ст. 55 Конституции РФ, запрещающее принятие законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина.
Указанное общее положение развивает нормы ст. 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 54 Конституции РФ и ч. 1 ст. 3 УК РФ, гарантирующие недопустимость привлечения лица к ответственности за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением / преступлением (nullum crimen, nulla poena sine praevia lege poenali), и запрещающих придание обратной силы закону, устанавливающему или отягчающему ответственность.
В равной мере является недопустимым расширительное толкование уголовного закона, приводящее к ухудшению правового положения гражданина, привлекаемого к уголовной ответственности, и применение уголовного права по аналогии (in alam partem).
В сфере процессуального права изменение законодателем ранее установленных правил, оказывающее неблагоприятное воздействие на правовое положение граждан, должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, который предполагает сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм, а также предоставление гражданам в случае необходимости возможности посред
16 Павлов В. И. К вопросу о стабильности законодательства // Актуальные проблемы юридической науки : материалы Респ. науч.-практ. конф., Могилев, 18 мая 2012 г. Могилев, 2012. С. 310.
ством установления временного регулирования, в течение некоего разумного переходного периода адаптироваться к вносимым изменениям.
Сказанное, в частности, относится к случаям сокращения вследствие изменения законодательства сроков реализации гражданами представленного им права на обжалование судебных решений.
Так, например, Федеральным законом от 4 декабря 2007 г. № 330-ф3 «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации»17 был сокращен срок обжалования выносимых по гражданским делам судебных постановлений в суд надзорной инстанции с одного года до шести месяцев. В результате лицам, оспаривавшим в надзорном порядке судебные постановления, с момента вступления которых в законную силу прошел период времени от шести месяцев до одного года, надзорные жалобы возвращались без рассмотрения по существу со ссылкой на истечение установленного законом срока обжалования.
Рассматривая обращения таких лиц, Конституционный Суд РФ констатировал, что суды, возвращая заявителям без рассмотрения их надзорные жалобы, поданные по истечении предусмотренного новой редакцией ст. 376 ГПК РФ шестимесячного срока, не учитывали тот факт, что право на совершение процессуального действия по инициированию надзорного производства уже возникло у них по ранее действовавшим правилам, в соответствии с которыми оно могло быть реализовано ими в течение года с момента вступления в законную силу обжалуемого судебного постановления, и именно с этим прежним сроком заявители правомерно связывали свои законные ожидания в отношении возможности обращения в суд с надзорной жалобой18.
Посредством сохранения разумной стабильности правового регулирования, недопустимости внесения произвольных измене
17 См.: Собрание законодательства РФ. 2007. № 50. Ст. 6243.
18 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 2 апреля 2009 г. № 471 -О-П. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
ний в действующую систему норм и предсказуемости законодательной политики в социальной сфере поддерживается доверие граждан к закону и действиям государства. Лишь в условиях устойчивости нормативного пространства участники правоотношений могут в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и действенности их государственной защиты.
Характеризуя данную сторону рассматриваемого принципа, А.Р. Султанов пишет: «Принцип правовой определенности имеет своей целью обеспечить участников соответствующих отношений возможностью точно спрогнозировать результат своих действий и в том числе дать надежду, что права данных лиц будут защищены, что при разрешении спора действия правоприменителя также будут прогнозируемы и предсказуемы и не будут меняться от случая к случаю, что судебные решения, вступившие в законную силу, будут уважаться»19.
В сфере уголовного судопроизводства возможность признания судом лица виновным в совершении преступления и применения к нему наказания, в соответствии с принципом презумпции невиновности (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ), связывается с соблюдением установленного федеральным законом порядка. Таким федеральным законом является Уголовно-процессуальный кодекс. Как отметил Конституционный Суд РФ в одном из своих решений, УПК РФ как систематизированный свод правовых норм, во взаимосвязи и содержательном единстве регулирующих уголовное судопроизводство в целом и отдельные его части, этапы, стадии, институты - с учетом их общих свойств, специфических черт и проявлений, - призван обеспечить единообразие и согласованность нормативно-правовых установлений и складывающейся на их основе правоприменительной практики. Такие установления, не нарушая прерогатив федерального законодателя вносить изменения и дополнения в действую
19 Султанов А. Р. Европейские правовые стандарты, уроки истории и правоприменительная практика. М., 2012. С. 267.
щее уголовно-процессуальное законодательство, в то же время облегчают работу правоприменителя, поскольку законодательство становится обозримым и тем самым в правоприменении существенно снижаются риски искажения аутентичной воли законодателя 20.
Наличие нормативно-правового акта, содержащего развернутую, четкую и недвусмысленную регламентации порядка осуществления уголовного судопроизводства, как раз и обеспечивает личности условия для того, чтобы в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения, в том числе реализации предоставленных законом прав и исполнения обязанностей, то есть гарантируется предсказуемость правовых предписаний.
Пробел, то есть отсутствие юридической нормы, которая должна быть в системе права с точки зрения предмета правового регулирования, его объема и содержания, является разновидностью несбалансированности юридических норм, порождающей ситуацию неопределенности. Пробелы восполняются путем нормотворчества. Однако суд не может по мотиву пробельности отказать в защите субъективного права, в связи с чем судья вынужден прибегать к аналогии закона, аналогии права, что позволяет уйти от произвола и вынести решение по юридическому делу, оставаясь в рамках закона21.
Примечательно, что если в уголовном праве принцип правовой определенности предполагает недопустимость применения аналогии, то в уголовном судопроизводстве все с точностью до наоборот. Поскольку именно правовая процедура призвана обеспечить выведение участника юридического спора из состояния неопределенности, наличие пробела в праве могло бы препятствовать завершению этого движения - достижению состояния определенности.
20 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П // Собрание законодательства РФ. 2004. № 27. Ст. 2804.
21 Власенко Н. А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2. С. 39.
Еще в Основных положениях уголовного судопроизводства (преобразования судебной части), утвержденных императором Александром II 29 сентября 1862 г. (ст. 12), и Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. (ст. 13) был закреплен запрет останавливать решение дела под предлогом неполноты, неясности, недостатка или противоречия законов. За нарушение сего правила виновных предписывалось подвергать ответственности как за противозаконное бездействие власти (отказ в право- судии)22.
Необходимость применения аналогии в уголовном судопроизводстве отчетливо осознавалась и советскими учеными-процессуалистами. Как писал Н.Н. Полянский, суд оказался бы в безвыходном или затруднительном положении, если бы для разрешения возникающих в его деятельности процессуальных вопросов он не мог бы обращаться к общим началам, положенным в основу уголовно-процессуального законо- дательства23.
При отсутствии процессуальной нормы, непосредственно регулирующей отношения в ходе судопроизводства, суд может применить норму, регулирующую сходные отношения (аналогия процессуального закона). Если же нет ни прямо регулирующей, ни сходной нормы, суд исходит из общих начал (принципов) осуществления правосудия в Российской Федерации24.
В сфере уголовного судопроизводства аналогия недопустима только в том случае, когда ее применение приводит к ущемлению прав и законных интересов участников уголовного процесса, то есть ухудшает их положение. В частности, недопустимо применение по аналогии норм, устанавливающих уголовно-процессуальную ответственность.
22 См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны, изданные Государственной канцелярией. 2-е доп. изд. Часть вторая. СПб., 1867. С. VIII, 32.
23 Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса / под ред. Д. С. Карева. М., 1956. С. 167.
24 См.: Мурадьян Э. М. Судебное право (в контексте трех процессуальных кодексов) : монография. М., 2003. С. 43-44.
Осведомленность гражданина относительно действующих законов и подзаконных нормативных актов, а также правоприменительных решений, затрагивающих его права и законные интересы
В этом разрезе принцип правовой определенности обеспечивается прежде всего официальным опубликованием (обнародованием) законов и других актов общего действия. Конституция РФ, в ч. 2 ст. 15, закрепляет, что неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.
Значение, которое имеет официальное опубликование нормативных актов, обусловливает необходимость принятия специальных законов, регулирующих соответствующие процедуры. Ранее эти вопросы были регламентированы Законом РСФСР от 13 июля 1990 г. № 89-1 «О порядке опубликования и вступления в силу законов РСФСР и других актов, принятых Съездом народных депутатов РСФСР, Верховным Советом РСФСР и их органами»25. В настоящее время действуют Федеральный закон от 14 июня 1994 г. № 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания»26 и Указ Президента РФ от 23 мая 1996 г. № 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти»27.
Обнародование нормативных правовых актов является средством обеспечения осведомленности граждан о содержании и объе
25 См.: Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. № 6. Ст. 93.
26 См.: Собрание законодательства РФ. 1994. № 8. Ст. 801.
27 См.: Там же. № 22. Ст. 2663.
ме их прав и обязанностей, что обеспечивает исходные условия для реализации принципа правовой определенности во всех иных его аспектах. Одновременно обнародование законов и подзаконных нормативных актов выступает в качестве гарантии прав участников юридических споров, поскольку препятствует их процессуальным оппонентам ссылаться на незнание закона как причину неисполнения возложенных на них обязанностей. Этот аспект весьма удачно был оттенен еще в Своде законов Российской империи 1832 г., где в ст. 62 Основных государственных законов говорилось: «Никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком». В этой формуле заложена основа современной презумпции знания закона.
«Огромное значение данной формулы, - писал А.А. Тилле, - состоит в том, что она служит важным средством обеспечения государственной дисциплины и правопорядка и одновременно является одной из юридических гарантий прав граждан. Взаимосвязь презумпции знания закона с опубликованием заключается именно в знании надлежащим образом опубликованного закона. Нельзя предполагать знания всеми закона неопубликованного»28.
Права и обязанности личности могут определяться не только законными и подзаконными нормативными актами, но также правоприменительными решениями, выносимыми судами и иными властными органами по конкретным правовым спорам.
Согласно ч. 2 ст. 24 Конституции РФ органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом.
Требование публичного объявления судебного решения закреплено в ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. При этом Конвенция не предусматривает исключений из общего правила о публичном оглашении судебных решений даже в тех случаях, когда все судебное разбиратель
28 Тилле А. А. Презумпция знания законов // Правоведение. 1969. № 3. С. 34-39.
ство или его часть проходят «за закрытыми дверями». Международный пакт о гражданских и политических правах предусматривает некоторые исключения из правила о публичном оглашении судебных решений для тех случаев, когда того требуют интересы несовершеннолетних или когда дело касается матримониальных споров или опеки над детьми (ч. 1 ст. 14).
В российском уголовном процессе (ч. 7 ст. 241 УПК РФ) допускается оглашение только вводной и резолютивной части приговора для случаев рассмотрения уголовного дела в закрытом судебном заседании и рассмотрения уголовного дела о преступлениях в сфере экономической деятельности, а также о некоторых иных преступлениях (в частности, предусмотренных ст. 205-206, 208 УК РФ и др.)29.
Думается, регламентация данного вопроса в российском законодательстве, хотя и предусматривает отступления от требования гласности в большем объеме, нежели это заложено в Международном пакте о гражданских и политических правах, а также Конвенции о защите прав человека и основанных свобод, в целом не нарушает конституционных прав граждан.
Категоричность требования публичного оглашения судебных решений, свойственная международно-правовым договорам, является явно избыточной, на что обращают внимание эксперты в области международного права. В частности, судья Европейского Суда по правам человека Лукис Г. Лукайдис задается резонным вопросом: в чем смысл проведения разбирательства за закрытыми дверями, если доказательства, представленные на таком судебном разбирательстве, будут отражены в публичном судебном решении?30.
29 Л.В. Брусницын полагает, что «оглашение мотивировочной части приговора - это уже не традиция, а пережиток, своего рода атавизм, от которого следует отказаться». По его мнению, препятствий доктринального характера для соответствующего законодательствого шага нет, предпосылки - есть (см.: Брусницын Л. Оглашение мотивировочной части приговора: необходимость, традиция или юридический атавизм? // Уголовное право. 2012. № 4. С. 61).
30 Лукайдес Лукис Г. Справедливое судебное разбирательство (комментарий к п. 1 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод) // Российская юстиция. 2004. № 2. С. 15.
Закрытое судебное заседание является исключением из принципа гласности, которое объективно обусловлено необходимостью обеспечения личных или публичных интересов, которые обоснованно признаются законом более важной ценностью, нежели право общества на информацию о рассматриваемом деле.
Но главное, частичное оглашение судебного решения ни в коей мере не нарушает прав участников судебного разбирательства. В российском уголовно-процессуальном законодательстве содержится комплекс предписаний, обеспечивающих ознакомление этих лиц со всеми процессуальными решениями (как промежуточными, так и итоговыми), вынесенными в отношении них или затрагивающих их права и законные интересы. Доведение содержания приговоров, определений и постановлений до сведения участников уголовного процесса осуществляется в таких формах, как вручение участнику судопроизводства копий соответствующих процессуальных документов (ч. 2 ст. 101, ч. 6 ст. 135, ч. 8 ст. 172, ч. 4 ст. 213, ст. 312 УПК РФ и др.) и уведомление о принятом решении (ч. 4 ст. 146, ч. 7 ст. 148, ч. 2 ст. 175 УПК РФ и др.).
Что же касается общественного контроля за осуществлением правосудия, который не может быть реализован в условиях, когда судебное решение не объявляется публично в полном объеме, то такое ограничение необходимо, по нашему мнению, рассматривать как ценность, которой необходимо пожертвовать ради защиты более важных в данном случае прав сторон судебного разбирательства, заинтересованных в сохранении тайны (личной, государственной и др.).
Не нарушило бы прав участников судебного разбирательства и предоставление суду права в исключительных случаях, когда это вызвано большим объемом уголовного дела или множественностью его эпизодов, выносить в совещательной комнате по завершении рассмотрения уголовного дела только резолютивную часть приговора, которая должна провозглашаться в том же судебном заседании31. Ознакомление общественности с ре
31 См. подробнее: Дикарев И. С. Процессуальный порядок постановления приговора нуждается в совершенствовании // Законность. 2009. № 3. С.43-44.
зультатами рассмотрения уголовных дел в случае принятия законодателем данного предложения могло бы осуществляться посредством размещения в сети Интернет полных текстов всех судебных решений, которыми уголовные дела разрешаются по существу (за исключением, случаев, предусмотренных ч. 7 ст. 241 УПК). В сравнении с зачитыванием текста приговора в полупустом зале суда, такой способ обнародования судебных решений обеспечил бы подлинную гласность судопроизводства, поскольку позволил бы значительно большему кругу граждан знакомиться с судебными решениями32. Есть основания полагать, что подобная публикация текстов приговоров, определений и постановлений суда стала бы серьезным стимулом для повышения качества выносимых решений.
Ясность, недвусмысленность и согласованность
правовых норм, правоприменительных решений
Требованием качества закона, его определяющим принципом является точность его предписаний. Определенность и недвусмысленность правовых предписаний - одно из главных качеств права. Отступление от этого требования способно обратить право в его противоположность - хаос и соответственно в произвол33.
«Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, - писал И.А. Покровский, - является требование определенности правовых норм. Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое пове
32 Публикация судебных решений в специализированных изданиях или на сайте суда рассматривается как альтернативный и ничем не уступающий оглашению судебного решения способ обеспечения публичности судебного решения и его доступности для публики (см.: Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики) / кол. авторов ; под ред. д-ра юрид. наук Т. Г. Морщаковой. М., 2012. С. 559-560).
33 Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015. С. 122.
дение к его требованиям, то очевидно, что первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требований. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему при- способляться»34.
Критерий определенности норм позитивного права как конституционное требование к качеству закона был впервые сформулирован в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. № 3-П35.
Данное требование вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ), является залогом реализации конституционного принципа справедливости. Как пишет М.В. Пресняков, конституционный принцип справедливости требует одинакового применения закона к лицам, находящимся в сходных ситуациях, и, напротив, дифференцированного - к субъектам, находящимся в различных ситуациях. Отсюда вытекает требование определенности правовых норм, поскольку неопределенная по своему содержанию норма не обеспечивает равного масштаба ее применения к субъектам права, а следовательно, нарушает принцип справедливости 36.
Реальное равенство граждан, а следовательно, и справедливость, могут быть достигнуты только при условии единообразного толкования и применения правовых норм в отношении всех лиц и на территории всей страны.
Кроме того, неясность, двусмысленность нормативного предписания (отсутствие определенности в законодательстве) порождает опасность неограниченного усмотрения правоприменителя и, как следствие, произвольного применения закона в отношении отдельного лица.
34 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 2013.
С. 91.
35 См.: Собрание законодательства РФ. 1995. № 18. Ст. 1708.
36 См.: Пресняков М. В. Конституционный принцип справедливости: юридическая природа и нормативное содержание : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2010. С. 16-17.
Как отметил Конституционный Суд РФ, принцип формальной определенности закона, предполагающий точность и ясность законодательных предписаний, будучи неотъемлемым элементом верховенства права, выступает как в законотворческой, так и в правоприменительной деятельности в качестве необходимой гарантии обеспечения эффективной защиты от произвольных преследования, осуждения и наказания37.
С другой стороны, ясность и недвусмысленность правовых норм является необходимым условием их соблюдения субъектами соответствующих правоотношений. Как верно отмечает М.Ю. Козлова, принцип правовой определенности выражается в ясном и точном выделении в правовых нормах требований, предъявляемых к поведению субъектов соответствующих отношений, что позволяет им предвидеть последствия своего поведения и достичь устойчивости официально признанного статуса субъектов, а также приобретенных ими прав и обязанностей, что обеспечивает стабильность правового регулирования38. Данный аспект принципа правовой определенности выделяется и другими исследователями39.
В качестве примера, иллюстрирующего значимость ясности и недвусмысленности правовых норм для обеспечения верховенства права и реализации конституционных прав личности (равенство всех перед законом и судом; право на судебную защиту) в уголовном судопроизводстве, можно привести правила подсудности.
Право каждого на судебную защиту, обеспечиваемое путем рассмотрения его дела компетентным, независимым и бесприст
37 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. № 8-П // Собрание законодательства РФ. 2008. № 24. Ст. 2892.
38 Козлова М. Ю. Принцип правовой определенности (на примере антимонопольного законодательства) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5, Юриспруденция. 2011. № 2 (15). С. 111.
39 Масаладжиу Р. Принцип правовой определенности в науке, практике ЕСПЧ и его влияние на доступность правосудия на стадии надзорного производства в гражданском и арбитражном процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2009. № 8. С. 10.
растным судом, означает, в частности, что такое разбирательство должно осуществляться не произвольно выбранным, а законно установленным судом, то есть судом, компетенция которого по рассмотрению данного дела определяется на основании закрепленных в законе критериев, которые в нормативной форме (в виде общего правила) заранее - до возникновения спора или иного правового конфликта - предопределяют, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное дело, а также в каких случаях и в каком порядке допустимо изменение подсудности. Это позволяет суду (судье), сторонам и другим участникам процесса избежать правовой неопределенности в этом вопросе, которую в противном случае приходилось бы устранять посредством решения, основанного на дискреции правоприменительного органа или должностного лица, и тем самым определять подсудность дела не на основании закона40.
Любая неопределенность в вопросе о том, какой суд уполномочен на рассмотрение конкретного правового спора, ставит под сомнение принцип законного суда, являющийся необходимым условием справедливости и эффективности судебной защиты, право на которую выступает гарантией в отношении всех других конституционных прав и свобод и не подлежит ограничению.
Режим правовой определенности достижим только в условиях согласованности правовых норм. Противоречащие друг другу нормы порождают противоречивую правоприменительную практику, возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты конституционных прав и свобод личности41.
Противоречивость норм как проявление неопределенности в праве, по оценке Н.А. Власенко, является наиболее серьезным дефектом системы права, ибо «противоречие» покушается на основное качество права - быть согласованным и сбалансиро
40 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 7 февраля 2013 г. № 131-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2013. № 5. С. 117-121.
41 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П. Ст. 2804.
ванным социальным регулятором общественных отношений. Кол- лидирующие правовые нормы усложняют процесс правоприменения, снижают юридический эффект в целом. В случаях противоречия норм правоприменитель оказывается в ситуации неопределенности, когда неясно, какой из норм следует отдать предпочтение. Коллизии норм с точки зрения причин появления и других особенностей можно подразделить на темпоральные (временные), пространственные, иерархические (между нормами разной юридической силы) и содержательные. Возможны случаи совпадений коллизий, когда две и более коллизионных ситуаций существуют одновременно. Уровень правовой неопределенности в данном случае значительно выше, следовательно, правоприменитель оказывается в еще более сложной ситуации42.
Ключевые вопросы, затрагивающие права и законные интересы участников уголовного судопроизводства, находят свое разрешение в итоговых и промежуточных решениях суда. Будучи правоприменительными актами, они, по выражению А.В. Маль- ко, выступают в качестве «решающих» юридических фактов, которые индивидуально организуют социальные связи43.
С момента рассмотрения дела по существу и вынесения судебного решения, вступившего в законную силу, восстанавливаются нарушенные права и возникает состояние правовой определенности применительно к участникам отношений, возникает «право, обретенное в суде». Чем безупречнее приговор с позиции формы и содержания, тем более высок уровень создаваемой им правовой определенности44.
Действительно, полноценная реализация принципа правовой определенности немыслима без обеспечения высокого качества судебного решения (его формы и содержания). Судебные акты, в той же мере, что и правовые нормы, должны соответствовать
42 Власенко Н. А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения. С. 38-39.
43 Малько А. В. Теория правовой политики : монография. М., 2012. С. 132.
44 Рукавишникова (Плашевская) А. А. Генезис категории «правовая определенность» в современной юридической науке // Вестник Томского государственного университета. Право. 2014. № 3 (13). С. 73.
критериям ясности и недвусмысленности, поскольку от этого зависит не только адекватность восприятия выводов суда участниками судопроизводства и иными заинтересованными лицами, но также полнота и правильность исполнения соответствующего приговора, определения или постановления.
Как пишет Н.А. Власенко, реализация требований юридической техники правоприменительных актов - условие их определенности. Особенно важно это учитывать при подготовке судебных решений, поскольку здесь определенность выступает гарантией судебной защиты. Отступление от требований логики, аморфность языковых формулировок, злоупотребление многозначной терминологией и т. п. - нередко признак небрежности правоприменительной деятельности45.
Каждое судебное решение должно быть написано ясным и недвусмысленным языком. В нем недопустимы аморфные формулировки, использование непринятых сокращений. В этом смысле определенность текста судебного решения выступает в качестве гарантии судебной защиты46.
Согласованность правоприменительных решений - еще одно условие достижения режима правовой определенности - обеспечивается в судопроизводстве посредством придания судебным актам свойств исключительности, а также преюдициальнос- ти, являющейся элементом свойства общеобязательности.
Единообразное применение закона
(единство судебной практики)
Как элемент принципа правовой определенности единообразное применение закона (в том числе единство судебной практики) имеет исключительно важное правовое и политическое значение.
45 Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015. С. 109.
46 Назаренко Т. Н. Неопределенность в российском праве : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 19.
Во-первых, без достижения единообразия в применении закона на всей территории страны не может идти речи о реализации принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ)47. Особенно ярко взаимосвязь единообразного применения закона и принципа равенства всех перед законом и судом проявляется в вопросах привлечения граждан к ответственности за совершение противоправных деяний. Так, различная квалификация одного и того же правонарушения, совершенного разными гражданами, как и назначение им несовпадающего по степени тяжести наказания за одно и то же правонарушение, ставят граждан в вопиюще неравное положение.
Во-вторых, единообразное применение закона является непременным условием реализации принципа законности, ведь неверное истолкование или применение закона в правоприменительной практике приводит к нереализованности нормативной правовой воли, невозможности достичь той цели, которую ставил перед собой законодатель, регламентируя те или иные общественные отношения. В таких условиях могут оказаться бесплодными многие замыслы законодателя, в том числе столь значимые, как обеспечение личности судебной защиты.
В-третьих, только в условиях единообразного применения закона возможно эффективное проведение на территории страны правовой политики48. Правовые акты, к числу которых относятся правоприменительные акты, выступают в качестве важнейшего средства правовой политики, то есть инструмента, используемо
47 На неразрывную связь принципа равенства граждан перед законом и обеспечением единообразного толкования закона обращает внимание французский процессуалист Л. Кадье (см., напр.: Кадье Л. Общие принципы французского гражданского процесса // Правоведение. 2010. № 2. С. 25).
48 В.А. Рудковский определяет правовую политику как обусловленную общим политическим курсом стратегию (тактику) деятельности государства в правовой сфере, выражающую его официальную позицию по ключевым вопросам правового регулирования и направленную на совершенствование и развитие действующего права в соответствии с определенной иерархией социальных ценностей (см.: Рудковский В. А. Правовая политика и осуществление права : монография / под ред. Н. Н. Вопленко. Волгоград, 2009. С. 153).
го для достижения ее целей и задач, для реального осуществления стратегических правовых идей49. Отсутствие единообразного применения закона на территории всей страны, свидетельствующее о неправильном толковании и применении закона отдельными правоприменительными органами, наносит существенный вред правовой политике, снижает значение правоприменительных актов как ее средств. В этом аспекте обеспечение единообразного применения закона приобретает, без преувеличения, значение залога успешного государственного управления.
В сфере процессуального права рассматриваемый аспект принципа правовой определенности выражается прежде всего в недопустимости нарушения единства судебной практики выносимым по конкретному делу правоприменительным актом.
Единство судебной практики представляет собой состояние правоприменительной практики, характеризующееся едиными подходами к толкованию и применению судами норм права. К достижению этого состояния должна стремиться судебная система во имя обеспечения верховенства закона, защиты конституционных прав и свобод личности50.
Единство судебной практики обеспечивается прежде всего на уровне правоприменения, где эта задача решается посредством деятельности вышестоящих судебных инстанций, которые, исправляя допускаемые нижестоящими судами ошибки, обусловленные нарушениями процессуального законодательства и неправильным применением материального (уголовного, гражданского) закона, тем самым корректируют и направляют складывающуюся судебную практику.
Основное бремя пересмотра судебных решений с целью исправления судебных ошибок возложено на суды второй (апелляционной) инстанции. Однако их место в судебной системе позволяет им решать только частные задачи обеспечения законности, обоснованности и справедливости отдельных проверяемых судеб
49 См.: Малько А. В. Теория правовой политики : монография. С. 107, 131.
50 См.: Дикарев И. С. Механизмы обеспечения единства судебной практики в уголовном процессе // Власть. 2011. № 8. С. 148.
ных решений. Корректировать же судебную практику в целом могут только вышестоящие суды, чья сфера деятельности охватывает по меньшей мере деятельность судов либо целого субъекта Российской Федерации (военного округа или флота), либо всей территории страны (Верховный Суд РФ).
Таким образом, ключевая роль в обеспечении единства судебной практики отводится судам кассационной инстанции и Президиуму Верховного Суда РФ как надзорной инстанции.
Пересматривая вступившие в законную силу судебные решение в том же процессуальном порядке, что и суды кассационной инстанции, Президиум Верховного Суда РФ образует с этими судами единую систему. Президиуму в этой системе отводится особая роль, аналогичная той, которая в Российской империи принадлежала Правительствующему Сенату, обеспечивавшему единство судебной практики на территории всей страны. Этой особой ролью Президиума Верховного Суда РФ и обусловлено, на наш взгляд, во-первых, выделение производства в суде надзорной инстанции в качестве самостоятельной стадии уголовного процесса, и во-вторых, именование Президиума Верховного Суда РФ судом надзорной инстанции.
Емкую и содержательную характеристику сущности высшего кассационного суда дал в свое время Наполеон Бонапарт. В своей речи, обращенной к Кассационному суду Франции, произнесенной 15 августа 1801 г., он следующим образом отозвался о призвании этого суда: «Кассационный суд, предоставляя судебным местам разыскание истины в фактах и толкование условий в договорах, подчиняет эти элементы решения силе закона, и не дозволяет, чтобы под предлогом справедливости, часто произвольной, судья отступал от предписанных правил и освобождал себя от исполнения воли законодателя. Дозволять судебным местам преступать законы и обходить их исполнение - все равно, что уничтожить законодательную власть. В этом смысле кассационный суд - необходимая опора законодателя»51.
51 Буцковский Н. А. Очерк кассационного порядка отмены решений по судебным уставам 1864 года // Очерки судебных порядков по уставам 20 ноября 1864 года. Соч. сенатора Н. Буцковского. СПб., 1874. С. 3.
Президиум Верховного Суда РФ следит за единством судебной практики на территории всей страны (на федеральном уровне) - именно в этом специфическом полномочии, по нашему мнению, и выражается основная сущность возложенной в соответствии со ст. 126 Конституции РФ на Верховный Суд РФ функции судебного надзора за деятельностью нижестоящих судов.
Механизм обеспечения единства судебной практики не исчерпывается деятельностью судов кассационной и надзорной инстанций по проверке правосудности приговоров, постановлений и определений нижестоящих судов. Важное значение имеет информирование судей и иных участников правоприменительной деятельности о складывающейся судебной практике, о наиболее верных подходах к толкованию и применению закона. Отчасти данная задача решается посредством дачи разъяснений высшими судебными органами по вопросам судебной практики и их опубликованию в соответствующих печатных органах, в частности, в Бюллетене Верховного Суда РФ.
Наиболее полное представление о складывающейся судебной практике может быть получено лишь в том случае, когда заинтересованные лица имеют возможность знакомиться со всеми решениями, выносимыми вышестоящими судебными инстанциями. Однако в настоящее время печатные издания не могут обеспечить публикацию всех судебных актов, выносимых высшими судебными органами, в связи с чем возникает необходимость в использовании Интернет-технологий: в Федеральном законе «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации»52 содержится требование о размещении в сети Интернет текстов судебных актов, сведений об их обжаловании и о результатах такого обжалования.
Деятельность вышестоящих судебных инстанций, направленная на обеспечение единства судебной практики, может быть эффективной только в том случае, если необходимые для этого
52 Федеральный закон от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» // Российская газета. 2008. 26 дек.
условия созданы на правотворческом уровне. Речь идет о качестве принимаемых законов, реализации требования ясности, недвусмысленности и согласованности правовых норм, составляющего, как было показано выше, один из элементов принципа правовой определенности. Законоположения, не отвечающие указанным критериям, неизбежно порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность неоднозначного истолкования и произвольного применения норм права. В результате нарушаются конституционные гарантии государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан.
Таким образом, механизм обеспечения единства судебной практики включает в себя обеспечение ясности, недвусмысленности и согласованности правовых норм; систему проверки судебных решений вышестоящими судебными инстанциями, дачу Верховным Судом РФ разъяснений по вопросам судебной практики; а также информирование нижестоящих судов и иных лиц, участвующих в правоприменительной деятельности, о складывающейся судебной практике путем публикации решений высших судебных инстанций.
Стабильность правоприменительных решений
Стабильность актов применения права является выражением динамического (темпорального) аспекта правовой определенности. Его содержание сводится прежде всего к обеспечению неизменности правового статуса субъекта права53.
Чаще всего в судебной практике и юридической литературе принцип правовой определенности связывается с требованием стабильности окончательных судебных решений (именно в этом контексте, в основном, встречаются ссылки высших судебных органов на данный принцип). Однако требования данного прин
53 Пресняков М.В. Конституционный принцип справедливости: юридическая природа и нормативное содержание. Саратов, 2010. С. 38.
ципа, как представляется, должны распространяться и на другие завершающие уголовный процесс решения, в том числе, вынесенные в досудебных стадиях.
В частности, нельзя признать соответствующей принципу правовой определенности практику неоднократной отмены выносимых в ходе досудебного производства по уголовному делу постановлений органов предварительного расследования об отказе в возбуждении уголовного дела и о прекращении уголовного дела.
Законность и обоснованность процессуальных актов контролируется должностными лицами, осуществляющими в ходе досудебного производства прокурорский надзор и ведомственный контроль, а также судом, проверяющим по жалобам заинтересованных лиц законность и обоснованность действий (бездействия) органов предварительного расследования и прокурора. В случае выявления нарушений уголовно-процессуального закона либо неправильного применения уголовного закона такие постановления подлежат отмене, что вытекает из конституционных предписаний, обязывающих органы государственной власти, должностных лиц и граждан соблюдать принцип законности при производстве по уголовному делу, обязанности осуществлять государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (прежде всего потерпевших от преступления, которым Конституция РФ гарантирует доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба).
Вместе с тем, как указал Конституционный Суд РФ, при решении вопросов, связанных с возобновлением прекращенных уголовных дел, надлежит исходить из необходимости обеспечения и защиты как интересов правосудия, прав и свобод потерпевших от преступлений, так и прав и законных интересов лиц, привлекаемых к уголовной ответственности и считающихся невиновными до тех пор, пока их виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. В связи с этим недопустимо неоднократное возобновление прекращенного уголовного дела, в том числе по одному и тому же основанию, поскольку это создает для лица, в отношении которого дело было прекращено, постоянную угрозу уголовного преследования, и тем самым - ограничения его прав и свобод54.
Данная правовая позиция в полной мере распространяется и на случае неоднократной отмены постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, поскольку такая практика также выводит лицо, в отношении которого принимается рассматриваемое процессуальное решение, из состоянии правовой определенности, сопряжена с постоянно сохраняющейся угрозой осуществления в отношении этого лица уголовного преследования.
Что касается судебных решений, то они становятся регулятором общественных отношений только после того, как активизируется весь комплекс заложенных в них законом свойств - неопровержимости, общеобязательности и исключительности. Этот момент именуется в законе вступлением приговора, определения или постановления суда в законную силу.
Здесь необходимо обратить внимание на то, что в современном юридическом обороте используются два термина, соотношение которых является принципиально важным как для уяснения содержания принципа правовой определенности (в аспекте обеспечения стабильности судебных решений), так и для определения процессуальной формы пересмотра судебных решений в уголовном процессе. Речь идет о терминах «окончательное судебное решение» (или «окончательный приговор») (ст. 3, 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и «вступившее в законную силу судебное решение» (например, ч. 1 ст. 401.2 УПК РФ).
В уголовно-процессуальном законодательстве ряда стран континентальной Европы эти понятия не совпадают: окончательным признается решение суда второй (апелляционной) инстанции, тогда как в законную силу решение вступает только после его
54 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 300-О // Собрание законодательства РФ. 2003. № 3. Ст. 267 ; Определение Конституционного Суда РФ от 5 июля 2005 г. № 328-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. № 6. С. 124-127.
проверки в кассационном порядке либо по истечении срока кассационного обжалования, если стороны не обратятся в кассационный суд. Весьма обстоятельно и лаконично данный порядок раскрыл Л.В. Головко: «После рассмотрения дела в двух инстанциях (первой и апелляционной), одной из которых является суд достаточно высокого (апелляционного) уровня, приговор становится окончательным с точки зрения установления фактических обстоятельств дела... Более споры по фактическим обстоятельствам... не допускаются. Именно поэтому судебное следствие и существует только в первой и апелляционной инстанциях. Но после того, как приговор стал окончательным с точки зрения установления фактических обстоятельств дела, он еще не вступает в законную силу, поскольку у сторон есть право обратиться в высший судебный орган страны с претензиями на неправильное применение судами первой и апелляционной инстанций материально-правовых или процессуальных норм, превышение ими компетенции, незаконный состав, вынесший решение суда, то есть у них возникает право на кассацию»55.
Конституционный Суд РФ исходит из того, что окончательным является такое судебное решение, которое не может быть изменено в обычной процедуре 56. Аналогичной позиции придерживается и Европейский Суд по правам человека, который, ссылаясь на Пояснительный доклад к Протоколу № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указывает, что «судебное решение является окончательным, если в соответствии с традиционным выражением оно приобрело силу res judicata. В этом случае оно окончательно, то есть отсутствуют обычные средства по его отмене или изменению или стороны их исчерпали или пропустили установленные сроки для того, чтобы ими воспользоваться»57.
55 Головко Л. В. Новеллы УПК РФ: прогресс или институциональный хаос? // Апелляция, кассация, надзор: новеллы ГПК РФ, УПК РФ. Первый опыт критического осмысления / под общ. ред. Н. А. Колоколова. М., 2011. С. 47.
56 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. № 5-П. 5 7 См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 июля 2004 г.
Дело «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» (жалоба № 50178/99).
Следовательно, в уголовном процессе России окончательными являются приговоры, определения и постановления суда, вступившие в законную силу58.
Вступая в законную силу судебное решение приобретает свойство res judicata, рассматриваемое как определенный статус окончательного судебного акта59.
Европейский Суд говорит о res judicata как о силе, которую приобретает судебное решение, когда оно становится окончательным, то есть отсутствуют обычные средства по его отмене или изменению или стороны их исчерпали или пропустили установленные сроки для того, чтобы ими воспользоваться60.
Конституционный Суд РФ также использует в своих решениях термин res judicata, когда речь идет об окончательности, неопровержимости, исключительности и общеобязательности вступившего в законную силу приговора61, либо только о неопровержимости 62 или об обязательности исполнения судебного решения 63, стабильности и окончательности судебных решений и сложившихся на их основе правоотношений64.
58 По мнению Л.В. Головко, наблюдаемое в российском уголовном процессе смешение понятий окончательных и вступивших в законную силу судебных решений является ошибкой, которую можно было бы исправить в ходе реформы проверочных стадий с тем, чтобы «восстановить логику, которая была известна стране в дореволюционный период по судебной реформе 1864 года» (см.: Головко Л. В. В ходе реформы судебных инстанций можно исправить ошибки в построении проверочных стадий // Уголовный процесс. 2013. № 12. С. 33-34).
59 См.: Ковтун Н. Н., Шунаев Д. М. Правовая определенность и res judicata в решениях Европейского Суда по правам человека. 2014. № 9. С. 40.
60 См., напр.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 июля 2004 г. Дело «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» (жалоба № 50178/99).
61 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 18 марта 2014 г. № 5-П // Собрание законодательства РФ. 2014. № 13. Ст. 1526.
62 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 1248-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2013. № 1. С. 71-80.
63 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. № 30-П // Собрание законодательства РФ. 2012. № 2. Ст. 398.
64 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2011 г. № 1616- О-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Термин res judicata пришел в современный юридический оборот из римского права, где в соответствии с дословным переводом с латинского языка он обозначал «решенное дело», «дело, по которому вынесено решение»65.
Для правильного понимания сущности res judicata следует принять во внимание его трактовку в римском праве, где данное понятие охватывало целый ряд аспектов: во-первых, спорная ситуация урегулирована - вынесено судебное решение, определяющее права и обязанности сторон, во-вторых, решение вступило в законную силу. Res judicata порождало определенные последствия: сторонам вменялось руководствоваться решением как законом (jus facit inter partes), в случае повторного обращения с тождественным иском становилось возможным применение возражения о решенном деле (exceptio rei judicata)66. Наличие судебного решения по делу исключало повторение процесса как в негативном плане, поскольку оно становилось основанием для exeptio rei judicata (преклюзивного эффекта), так и в позитивном, ибо отпадала необходимость в дальнейших судебных разбирательствах по вопросам, которые получили в нем решение (преюдициальный эффект)67.
Очевидно, что все перечисленные аспекты res judicata сохраняют свое значение и в современном процессуальном праве, воплощаясь в присущие судебному акту свойства - неопровержимости, общеобязательности и исключительности.
65 Приговор в Риме не подлежал обжалованию и обладал авторитетом вынесенного судебного решения, то есть выступал в качестве образца, в соответствии с которым могли рассматриваться аналогичные правовые ситуации. Данное положение нашло выражение в сформулированном Ульпианом правиле: «Res judicata pro veritate habetur» - «Решенное дело принимается за истину» (см.: Словарь латинских юридических афоризмов / сост. Ю. А. Кузнецова. Саратов, 2009. С. 18).
66 См.: Цепкова Т. М., Борисов М. С. Соотношение законной силы судебного решения и принципа res judicata в свете постановлений Европейского Суда по правам человека // Российская юстиция. 2010. № 8. С. 52-55.
67 См.: Рехтина И. В. Правовая определенность (res judicata) в истории права Древнего Рима // История государства и права. 2011. № 22. С. 43-47.
На этом основании можно сделать вывод, что res judicata - это сила, которую приобретает судебное решение в тот момент, когда активизируется весь комплекс заложенных в нем, как акте правосудия, свойств - неопровержимости, общеобязательности и исключительности (то есть в момент вступления судебного решения в законную силу).
Однако термином res judicata в современном юридическом обороте обозначается не только сила (статус) судебного решения, но и обеспечивающий ее процессуальный принцип.
Европейский Суд по правам человека в одних случаях определяет res judicata как принцип недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела 68, в других - как принцип окончательного характера судебных решений69.
Содержание данного принципа раскрыто в решении Европейского Суда по правам человека по делу «Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации»:
- ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления;
- полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу;
- пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра;
- отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера.
68 См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 г. Дело «Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации» (жалоба № 52854/99). С. 110-119.
69 См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 июля 2009 г. Дело «Сутяжник» (Sutyazhnik) против Российской Федерации» (жалоба № 8269/02) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. № 3. С. 114-131.
Анализ приведенной правовой позиции Европейского Суда по правам человека приводит к выводу, что принцип res judicata призван гарантировать прежде всего неопровержимость окончательного судебного решения. Тем самым обеспечивается недопустимость повторного рассмотрения однажды окончательно разрешенного судом дела, составляющая квинтэссенцию принципа res judicata.
Правило о недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела имеет своим назначением защиту:
Во-первых, публичных интересов. Произвольный пересмотр окончательных судебных решений, их нестабильность подрывают авторитет судебной власти, снижают уровень доверия и уважения к правосудию, вследствие чего возрастает риск использования гражданами внеправовых (а значит) незаконных способов разрешения возникающих споров и конфликтов. Принятый за общее правило такой подход наносит непоправимый ущерб законности, подрывает правопорядок.
Во-вторых, субъективных прав и законных интересов участников окончательно разрешенного судом правового спора (дела). Вступление решения в законную силу должно окончательно поставить точку в деле, исключив в последующем возможность пересмотра приговора и изменения установленных судом правовых отношений. Оправданный, осужденный, потерпевший и иные участники правового спора должны быть ограждены от неопределенности, связанной не только с продолжающимся судебным разбирательством, но и длительной возможностью отмены или изменения вынесенного по делу судебного решения.
Среди участников разрешенного судом дела, чьи права и интересы защищает принцип недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела, особую группу составляют осужденный; оправданный; лицо, уголовное дело в отношении которого прекращено; несовершеннолетний, к которому применена принудительная мера воспитательного воздействия, и лицо, подвергнутое принудительной мере медицинского характера.
Европейский Суд по правам человека неоднократно отмечал, что ст. 6 Конвенции применительно к уголовным делам
призвана предотвратить чрезмерно длительное пребывание обвиняемого в состоянии неопределенности относительно своей судьбы 70.
Применительно к указанной категории участников судопроизводства принцип res judicata имеет своим основанием правило non bis in idem71.
Логическая основа принципа res judicata выражена в двух латинских максимах: «Interest reipublicae ut sitfinis litium» («В общественных интересах, чтобы судебный процесс имел окончание») и «Nemo debet bis vexari prouna et eadem causa» («Никто не должен представать перед судом дважды по одному и тому же делу»)72. Ж. Пикерез, исследуя основные проблемы уголовно-процессуального права Швейцарии, отмечает, что следствием действия принципа res judicata в уголовном судопроизводстве выступает недопустимость повторного возбуждения публичного иска в отношении тех же преступных фактов, что соответствует правилу non bis in idem 73. По сути, недопустимость повторного привлечения к уголовной ответственности обеспечивается за счет сохранения силы ранее вынесенным судебным решением, исключительность которого препятствует возбуждению и рассмотрению дела по тому же предмету.
В действующем законодательстве, в том числе международных правовых актах, формула принципа non bis in idem излагается по-разному.
70 См., напр.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 декабря 2009 г. Дело «Колчинаев (Kolchinayev) против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. № 12. С. 8, 5761 ; Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 марта 2006 г. Дело «Нахманович (Nakhmanovich) против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. № 9. С. 55, 81-99.
71 Non bis in idem. - Нельзя [наказывать] дважды за одно (см.: Словарь латинских юридических афоризмов. С. 45).
72 См.: Смбатян А. С. Принцип res judicata в международном публичном праве: современное прочтение // Международное публичное и частное право. 2012. № 1. С. 2-5.
73 Цит. по: Жидкова Е. И. Формирование пределов производства по делу в досудебных стадиях уголовного процесса: монография. М., 2014. С. 23-24.
Так, в п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.74 говорится: «Никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны».
Пунктом 1 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. этот принцип сформулирован следующим образом: «Никакое лицо не должно быть повторно судимо или наказано в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое это лицо уже было окончательно оправдано или осуждено в соответствии с законом и уголовно-процессуальным законодательством этого государства».
В п. 2 ст. 7 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека от 26 мая 1995 г.75 записано: «Никто не должен быть осужден или наказан вторично за преступление, за которое он уже был осужден или понес наказание на основе национального законодательства».
Российское национальное законодательство закрепляет рассматриваемый принцип как на конституционном («Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление» - сказано в ч. 1 ст. 50 Конституции РФ), так и на отраслевом («Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление», - говорится в ч. 2 ст. 6 УК РФ) уровнях законодательства.
При всех текстуальных расхождениях в формулах рассматриваемого принципа, изложенных в п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г., п. 1 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и ч. 1 ст. 50 Конституции РФ, суть принципа non bis in idem заключается в запрете осуществления уголовного преследования, а также осуждения и наказания
74 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12. С. 5-11.
75 См.: Собрание законодательства РФ. 1999. № 13. Ст. 1489.
лица за преступление, за которое это лицо уже было окончательно осуждено или оправдано.
Раскрывая значение рассматриваемого правила, Европейский Суд по правам человека неоднократно отмечал, что защита от повторного уголовного преследования является одной из отдельных гарантий, связанных с общей гарантией справедливого судебного разбирательства в уголовном производстве 76.
В отечественном уголовном процессе содержание принципа non bis in idem традиционно сводится к недопустимости осуществления в отношении лица уголовного преследования, а также осуждения и наказания в тех случаях, когда оно уже осуждено или оправдано по обвинению в совершении данного преступления либо когда уголовное дело, возбужденное по данному факту, прекращено.
В соответствии с п. 4 и 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо решения о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела является основанием для прекращения уголовного преследования. Таким образом, перечисленные процессуальные решения обладают свойством исключительности (они исключают возможность осуществления процессуальной деятельности в отношении того же лица и по тому же обвинению). В равной мере данным свойством обладают решения суда о прекращении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего и применении к нему принудительной меры воспитательного воздействия, а также постановление об освобождении лица от уголовной ответственности или от наказания и о применении к нему принудительных мер медицинского характера.
Само существование неотмененного процессуального решения, которым разрешен вопрос о причастности лица к деянию, зап
76 См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 июля 2004 г. Дело «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» (жалоба № 50178/99); Решение Европейского Суда по правам человека от 9 марта 2006 г. «По вопросу приемлемости жалобы № 72776/01 «Афанасий Семенович Братякин (Afanasy Semenovich Bratyarin) против Российской Федерации» // Российская юстиция. 2006. № 11. С. 76.
рещенному уголовным законом, исключает возможность постановки вопроса о привлечении данного лица вновь к уголовной ответственности за совершение этого же преступления или применении к нему иных мер уголовно-правового характера. Пока соответствующее процессуальное решение не отменено, оно сохраняет свойство исключительности, а значит, и запрет non bis in idem остается в силе.
В юридической литературе неоднократно высказывалось мнение о необходимости полностью исключить возможность осуществления нового уголовного преследования в отношении лица, однажды осужденного или оправданного по обвинению в совершении данного преступления.
«Лицо, - писал И.Л. Петрухин, - считается осужденным после вынесения и вступления в силу окончательного приговора, под которым понимается приговор, вынесенный судом второй инстанции... Если после окончательного приговора проводятся какие-либо действия и лицо признается виновным в совершении того же преступления или подвергается более тяжкому наказанию, это означает повторное осуждение за одно и то же деяние»77.
А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский, исходя из того, что вступление решения суда в законную силу означает «конец состязания сторон», пришли к выводу о недопустимости любых требований обвинителя вернуться к вопросу об усилении уголовной ответственности лица, в отношении которого состоялось данное судебное решение, за то же самое деяние78.
Следует заметить, что у приведенной позиции глубокие исторические корни. Еще Устав уголовного судопроизводства 1864 г., в ст. 22 закреплял: «Присужденный вошедшим в законную силу приговором к наказанию или взысканию не может быть вновь судим по тому же делу, хотя бы в последствии были обнаружены обстоятельства, увеличивающие его вину». Целью законодателя, писал А. Жемчужников, было установить незыблемость судеб
77 Петрухин И. Л. Оправдательный приговор и право на реабилитацию : монография. М., 2009. С. 165-166.
78 Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Уголовный процесс. СПб., 2005. С. 228.
ных приговоров, вошедших в законную силу. Установлением этой незыблемости охранялось, с одной стороны спокойствие тех лиц, которые имели несчастие попасть под уголовное следствие и затем судом оправданы или приговорены. Опасение нового преследования по тому же делу не будет угрожать им, «опасение», - как справедливо замечается в рассуждениях, на которых основаны судебные уставы - «безвыходное, часто несравненно более тяжкое, нежели то наказание, которому они могут подвергнуться». С другой стороны, незыблемость судебного приговора вселяет доверие и уважение к суду79.
Более того, соответствующий подход был поддержан и Конституционным Судом РФ в решениях, выносимых во второй половине 1990-х годов. В частности, в Определении от 3 июля 1997 г. № 87-О указывалось, что исключения из запрета повторно осуждать за то же деяние и, следовательно, пересматривать окончательные приговоры судов допускаются, лишь если это необходимо в силу новых или вновь обнаруженных обстоятельств, в том числе указывающих на судебную ошибку, приведшую к незаконному осуждению. В других случаях окончательные приговоры судов пересмотру не подлежат80.
Провести законодательно данный подход в жизнь было возможно лишь одним способом - посредством полного запрета пересмотра вступивших в законную силу судебных решений по основаниям, ухудшающим положение стороны защиты (за исключением случаев установления новых или вновь открывшихся обстоятельств). Только так можно было добиться того, чтобы судебное решение стало абсолютно незыблемым, а присущее ему свойство исключительности - постоянно действующим.
Именно по такому пути и пошел российский законодатель, приняв в 2001 г. УПК РФ, ст. 405 которого гласила: «Пересмотр в порядке надзора обвинительного приговора, а также определения
79 Жемчужников А. Незыблемость судебных решений перед кассационной практикой Сената // Юридический вестник. 1872. Кн. 6-7. С. 2.
80 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 1997 г. № 87-О. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также пересмотр оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела не допускаются».
Как отмечали разработчики УПК РФ, вместе с правилом о запрете поворота к худшему «навсегда упраздняется возможность повторного осуждения лица за одно и то же преступление»81.
Однако уже в августе 2002 г., то есть спустя всего месяц после вступления в действие нового УПК РФ, в Президиум Верховного Суда РФ в порядке надзора поступил протест Заместителя Генерального прокурора РФ на приговор Калининградского областного суда от 9 июня 2001 г. по делу А.В. Юрченко. Суть возникшей процессуальной проблемы состояла в следующем. Юрченко вместе со своими соучастниками совершил ряд преступлений, связанных с проникновением в жилище, избиением хозяев из хулиганских побуждений, незаконным завладением их имуществом. Один из эпизодов обвинения был связан с нанесением ножевых ранений супругам Ш. и поджогом находившегося в их квартире имущества. Суд признал Юрченко виновным по всем предъявленным ему обвинениям, включая обвинение в умышленном уничтожении чужого имущества путем поджога, повлекшем причинение потерпевшим значительного ущерба (ч. 2 ст. 167 УК РФ). Однако при этом судом была допущена существенная ошибка: в резолютивной части приговора в нарушение требования ч. 1 ст. 69 УК РФ наказание за это преступление отдельно указано не было. Для потерпевших создалась ситуация, ставящая под сомнение правовые основания последующего предъявления иска к Юрченко о возмещении материального ущерба: обвиняемый вроде бы виновным в поджоге при
81 См.: Крашенинников П. А., Мизулина Е. Б. Новое уголовное судопроизводство - надежная система гарантий прав граждан // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации со всеми приложениями (Официальный текст от 18 декабря 2001 г.). Профессиональный комментарий Кодекса по главам авторского коллектива ученых под руководством В.И. Радченко, В.П. Ка- шепова, А.С. Михлина. М., 2002. С. 12.
знан, но не осужден. В протесте в порядке надзора ставился вопрос об отмене приговора в отношении Юрченко с направлением дела на новое судебное рассмотрение. Очевидно, Президиум Верховного Суда РФ так бы и поступил, однако возникло серьезное препятствие в виде изменившегося процессуального законодательства. Статья 405 УПК РФ исключила возможность поворота к худшему, хотя общая мера наказания осужденного по совокупности преступлений - 8 лет лишения свободы с принудительным лечением от наркомании - могла бы и не измениться. Поиски выхода из правового тупика заставили Верховный Суд РФ вынести вопрос на обсуждение Научно-консультативного совета. Были отвергнуты такие способы исправления судебной ошибки, как отмена приговора с направлением дела на новое рассмотрение, или изменения приговора путем исключения из него эпизода обвинения, связанного с поджогом. А.Д. Бойковым, как членом Научно-консультативного совета при Верховном Суде РФ, было подготовлено заключение с рекомендацией направить запрос в Конституционный Суд РФ82.
Сложившаяся в правоприменении ситуация вызвала шквал критики, обрушившейся на положение ст. 405 УПК РФ83.
82 См.: Бойков А. Д. Жертвы преступности // Мировой судья. 2006. № 10. С. 23.
83 См.: Вырастайкин В. Восстановить право потерпевшего на надзорную жалобу // Российская юстиция. 2002. № 7. С. 50 ; Бобылев М. В чью пользу состязательность в уголовном процессе? // Законность. 2003. № 11. С. 28-29 ; Демидов В. Обеспечить положение потерпевшего реальными правами // Российская юстиция. 2003. № 11. С. 20-21 ; Багаутдинов Ф. Н. Обеспечение публичных и личных интересов при расследовании преступления. М., 2004. С. 308-309 ; Тере- хин В. Судебные процедуры в уголовном процессе: некоторые проблемы правового регулирования // Уголовное право. 2004. № 4. С. 71 ; Шинелева Т. Безусловный запрет поворота к худшему ущемляет права потерпевших // Законность. 2004. № 7. С. 42-44 ; Митин Н. Недопустимость поворота к худшему // Там же. № 11. С. 51-52 ; Егоров А. Ю. Пересмотр вступившего в законную силу приговора в свете международно-правовых и конституционных принципов // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): материалы Междунар. науч.-практ. конф., г. Екатеринбург, 27-28 янв. 2005 г. : в 2 ч. Ч. 1. Екатеринбург, 2005. С. 275276 ; Кехлеров С. Судебный надзор: за и против // Законность. 2005. № 5. С. 2-7 ; Яковлев Н. М. Ограничение прав потерпевших на свободный доступ к правосудию // Журнал российского права. 2005. № 5. С. 79 ; Мачинский В. Конституция и УПК: коллизии законов // Законность. 2005. № 6. С. 5-7 ; и др.
Даже в Рекомендации, принятой 12 мая 2003 г. участниками Всероссийской научно-практической конференции «Права человека в России и правозащитная деятельность государства», содержалось обращение к Федеральному Собранию привести УПК РФ в соответствие с положениями ст. 4 Протокола № 7 к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе внести изменения в ст. 405 УПК РФ, урегулировав возможность пересмотра в порядке надзора вступивших в законную силу обвинительных приговоров, определений и постановлений суда, если в ходе судебного разбирательства были допущены нарушения закона, подпадающие под критерий, установленный п. 2 ст. 4 указанного Протокола 84.
Обоснованные претензии к ст. 405 УПК РФ высказывались и с позиций защиты интересов оправданных и лиц, в отношении которых уголовные дела прекращались, поскольку по буквальному смыслу закона эти граждане также лишались права обжаловать мотивы оправдания и основания прекращения уголовного дела85.
Сторонники первоначальной редакции ст. 405 УПК РФ придерживались мнения, что оспаривание окончательного судебного решения с целью ухудшения положения стороны защиты абсолютно несовместимо с принципом non bis in idem. Так, по словам В.И. Радченко, само выдвижение требования об отмене судебных постановлений с целью усиления их репрессивного содержания означало бы возобновление процедуры уголовного преследования и, по существу, повторное осуждение обвиняемого за одно и то же преступление, что, противоречит требованиям ч. 1 ст. 50 Конституции РФ86.
84 См.: Рекомендации участников Всероссийской научно-практической конференции «Права человека в России и правозащитная деятельность государства», г. Москва, 12 мая 2003 г. // Законность. 2003. № 7. С. 61.
85 См.: Ковтун Н. Н., Подшибякин А. С. Производство в суде надзорной инстанции: вопросов больше, чем ответов // Российский судья. 2002. № 9. С. 18; Ковтун Н. Н. Нужен ли возврат к ревизионному началу в кассационном и надзорном производстве? // Журнал российского права. 2002. № 12. С. 74 и др.
86 См.: Научно-практическое пособие по применению УПК РФ / под ред. В. М. Лебедева. М., 2004. С. 307 (автор гл. 18 - В.И. Радченко).
Как уже было сказано, в Определении от 3 июля 1997 г. № 87-О Конституционный Суд РФ сформулировал позицию, согласно которой окончательные приговоры не подлежат пересмотру, если только этого не требуется «в силу новых или вновь обнаруженных обстоятельств». Именно эта правовая позиция легла в основу регламентации в УПК РФ 2001 г. порядка пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, включая положение ст. 405 УПК РФ в его первоначальной редакции. Однако позднее, Постановлением от 11 мая 2005 г. № 5-П87, Конституционный Суда РФ признал ст. 405 УПК РФ не соответствующей Конституции РФ в той мере, в какой она, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные нарушения, ведущие к неправильному разрешению дела.
Явное противоречие между приведенными правовыми позициями Конституционного Суда РФ вполне объяснимо. Дело в том, что формулируя в 1997 г. свою первоначальную позицию, Конституционный Суд РФ опирался на ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1956 г., допускающую исключения из запрета повторно осуждать за то же деяние только в случаях, если это необходимо в силу новых или вновь обнаруженных обстоятельств. К моменту же вынесения Постановления от 11 мая 2005 г. № 5-П Российская Федерация уже ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протокол № 7 к ней, существенно расширивший, в сравнении с Пактом, возможности пересмотра окончательных судебных решений. Согласно п. 2 ст. 4 Протокола принцип non bis in idem не препятствует повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами соответствующего государства, «если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела».
87 См.: Российская газета. 2005. 20 мая.
Таким образом, принцип res judicata не предполагает абсолютного запрета на пересмотр окончательных судебных решений. Такой запрет составляет лишь общее правило, которое, однако, не действует в том случае, если имеются указанные в п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции основания для повторного рассмотрения дела.
Не случайно Н.Н. Ковтун и Д.М. Шунаев включают основания преодоления окончательности судебного решения в формулу принципа res judicata, который, по их мнению, представляет собой правило о недопустимости пересмотра окончательных судебных решений в отсутствие исключительных (экстраординарных) на то оснований88. Как пишет В.А. Давыдов, «принцип res judicata не является абсолютным и «отступает» перед необходимостью исправления существенной судебной ошибки, при условии что в законе сформулированы ясные и четкие критерии для отмены судебного акта, вступившего в законную силу89.
На основании изложенного следует прийти к выводу, что правило res judicata, с одной стороны, является элементом и гарантией принципа правовой определенности, а с другой - ограничивает пределы его действия соразмерно интересам общества и личности, требующим исправления судебной ошибки, приводящей к несправедливости судебного акта. Причем ограничение действия принципа правовой определенности происходит в сфере уголовного судопроизводства, что является свидетельством того, что процедура пересмотра вступивших в законную силу судебных решений выступает той специфической формой, в которой разрешается диалектическое противоречие между принципами правовой определенности и правом на судебную защиту.
Поскольку применительно к фигурам осужденного, оправданного и лица, уголовное дело в отношении которого прекращено,
88 См.: Ковтун Н. Н., Шунаев Д. М. Правовая определенность и res judicata в решениях Европейского Суда по правам человека. 2014. № 9. С. 40-41.
89 Давыдов В. А. Возобновление уголовного судопроизводства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2011. С. 26.
принцип res judicata имеет своим основанием правило non bis in idem, возникает вопрос: как с этим последним соотносится отмена окончательного судебного решения и повторное рассмотрение уголовного дела?
По мнению Конституционного Суда РФ, отмена вступившего в законную силу судебного решения по основаниям, ухудшающим положение стороны защиты, с последующим проведением по делу нового разбирательства является исключением из принципа non bis in idem. В Постановлении от 16 мая 2007 г. № 6-П сказано, что «...исключения из общего правила о запрете поворота к худшему допустимы лишь в качестве крайней меры, когда неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия, разрушая необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и потерпевших»90. Такая позиция представляется дискуссионной.
Принцип non bis in idem устанавливает запрет осуществления повторного уголовного преследования, осуждения и наказания лица, то есть когда лицо ранее уже подвергалось уголовному преследованию, осуждению и наказанию за совершение того же преступления. Однако о повторности можно говорить только при условии, что первоначальное судебное решение, которым был разрешен вопрос о причастности лица к совершенному преступлению, сохраняет свою силу. Само существование такого судебного решения, как было сказано выше, исключает возможность уголовного преследования того же лица за совершение того же преступления, поскольку в противном случае один и тот же правовой вопрос был бы разрешен одновременно несколькими процессуальными решениями, что с принципом правовой определенности абсолютно несовместимо.
Отмена судебного решения означает его аннулирование, в том числе утрату им свойства исключительности, а значит, последующее уголовное преследование и возможное привлечение лица к уголовной ответственности, применение к нему иных мер уголовно-
90 См.: Российская газета. 2007. 2 июня.
правового характера уже не могут рассматриваться как повторные. Другими словами, преодоление res judicata устраняет само основание применения принципа non bis in idem.
Подтверждением данному выводу служит позиция Комитета по правам человека ООН, который в п. 56 Замечаний общего порядка № 32 (81) «Равенство перед судами и трибуналами и право каждого на справедливое судебное разбирательство» отметил, что предусматриваемый в п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах запрет «не имеет значения, если вышестоящий суд отменяет приговор и распоряжается о проведении нового судебного разбирательства»91.
Аналогичную позицию занял и Европейский Суд по правам человека, который в Постановлении по делу «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» указал, что при отсутствии иного сохраняющего юридическую силу решения, то есть в случае отмены первоначального судебного решения, последующее будет единственным решением по уголовному делу92.
Таким образом, правовую ситуацию, складывающуюся при отмене вступившего в законную силу приговора, определения или постановления суда, правильнее характеризовать не как исключение из общего запрета поворота к худшему, а как устранение правовой и фактической основы для применения правила non bis in idem93.
Выше мы не случайно обратили внимание на то, что принцип res judicata имеет своим основанием правило non bis in idem лишь применительно к фигурам осужденного, оправданного и лица, уголовное дело в отношении которого прекращено. Понятно, что запрет повторного осуждения за одно и то же преступление не имеет никакого отношения к иным участникам окончательно разрешенного судом правового дела, например, потерпевшему, гражданс
91 Библиотека криминалиста. 2013. № 3. С. 384.
9 2 См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 июля 2004 г. Дело «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» (жалоба № 50178/99).
93 См.: Дикарев И. С. Реализация общепризнанного принципа non bis in idem в российском уголовном процессе // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5, Юриспруденция. 2013. № 1. С. 100-104.
кому истцу, гражданскому ответчику (когда в этом качестве выступает не сам обвиняемый).
Вместе с тем, очевидно, что принцип res judicata должен гарантировать права и законные интересы этих лиц в той же мере, что и интересы осужденного или оправданного. Следовательно, основания res judicata не исчерпываются правилом non bis in idem, они значительно шире - в принципе правовой определенности, призванном обеспечить стабильность правовых отношений и установленного окончательным решением суда статуса для всех участвовавших в деле лиц.
Думается, именно поэтому законодатель, моделируя процедуру пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, не должен ограничиваться установлением лишь тех условий, которые закреплены в ч. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основанных свобод, но обязан предусмотреть такой комплекс процессуальных средств и условий, который способен обеспечить баланс ключевых для данной процедуры ценностей - права на судебную защиту и принципа правовой определенности.
Как отметил Конституционный Суд РФ, закрепление в законе экстраординарных, чрезвычайных по своему характеру способов обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений требует: 1) установления специальной процедуры открытия соответствующего производства, 2) ограниченного перечня оснований для отмены таких судебных постановлений, которые не могут совпадать с основаниями для отмены судебных постановлений в ординарном порядке, а также 3) закрепления особых процессуальных гарантий для защиты как частных, так и публичных интересов от их необоснованной отме- ны94. Более подробно о гарантиях принципа правовой определенности в аспекте обеспечения res judicata будет сказано в параграфе, посвященном свойству неопровержимости судебных решений.
94 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 19 марта 2010 г. № 7-П // Собрание законодательства РФ. 2010. № 14. Ст. 1734.
Исполнимость судебных решений
Требование исполнимости судебных решений, составляющее один из элементов принципа правовой определенности, реализуется посредством придания судебному решению соответствующего свойства (более подробно содержание этого свойства будет раскрыто ниже), обеспеченного силой государственного принуждения.
Значение исполнимости судебных решений раскрывает всю глубину диалектической взаимосвязи принципов правовой определенности и права на судебную защиту.
С одной стороны, практика неуклонного исполнения окончательных судебных решений позволяет гражданам реально рассчитывать на то, что содержащиеся в судебном акте решения будут воплощены в жизнь, без чего невозможно прогнозировать последствия юридической деятельности, выбирать наиболее оптимальный, соответствующий законным интересам способ действия. К тому же без реального исполнения судебного решения остается незавершенным процесс правоприменения - закон, примененный в деле, бездействует, что грубо нарушает такие принципы уголовного судопроизводства, как законность, равенство всех перед законом и судом и др.
С другой стороны, без реального исполнения судебного решения остается нереализованным заложенный в нем правозащитный потенциал, вследствие чего лицо, обратившееся в суд и добившееся вынесения положительного для него решения, остается без реальной судебной защиты. Другими словами, в случае неисполнения вступившего в законную силу судебного решения судебная защита попросту не доносится до субъекта. Такое положение не только нарушает права и свободы личности, но и наносит колоссальный ущерб репутации судебной власти, которая в отсутствие возможности исполнения судебного решения оказывается бессильной, что обесценивает правосудие в глазах общества и каждого отдельного гражданина. Как следствие, разуверившись в судебной власти, граждане начинают искать иные, незаконные, способы «защиты» своего права - самоуправство, месть и т. п.
В конечном счете невозможность исполнения окончательного судебного решения подрывает основы принципа справедливости в судопроизводстве. Европейский Суд по правам человека констатирует, что право на справедливое судебное разбирательство «будет иллюзорным, если внутренние правовые системы Договаривающихся Государств будут позволять обязательным судебным решениям оставаться неисполненными в ущерб одной из сторон. Немыслимо, чтобы пункт 1 Статьи 6 (Конвенции о защите прав человека и основных свобод. - И. Д.) детально оговаривал процессуальные гарантии, предоставленные сторонам в процессе - разбирательство справедливое, публичное и эффективное - не защищая исполнение судебных решений. Толкование Ст. 6 только как касающейся исключительно доступа к суду и проведения разбирательства может привести к ситуациям, не совместимым с принципом верховенства права, который Договаривающиеся Государства обязались соблюдать при ратификации Конвенции... Исполнение решения, вынесенного судом, должно рассматриваться как составляющая часть "разбирательства" для целей Статьи 6...»95. Одно лишь вынесение судебного акта, которым установлен факт нарушения прав и свобод определенного лица и возложена обязанность по совершению определенных действий на лицо, допустившее такое нарушение, было бы бессмысленным и невостребованным, если бы исполнение такого акта не было обеспечено принудительной силой публично-властных субъектов96.
В заключение необходимо отметить то особое значение, которое в сфере процессуального права имеет для обеспечения принципа правовой определенности требование осуществления уголовного судопроизводства в разумный срок (ст. 6.1 УПК РФ).
95 См.: Решение Европейского Суда по правам человека от 19 марта 1997 г. «По делу Хорнсби (Hornsby) против Греции» // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения : в 2 т. Т. 2 / председатель редколлегии В. А. Туманов. М., 2000. С. 431 ; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 28 октября 1999 г. «Дело Брумареску против Румынии (Brumarescu v. Romania)» (жалоба № 28342/95). Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
96 Вишневский Г. А. Действие принципа res judicata как необходимое условие обеспечения справедливости // Современное право. 2013. № 11. С. 76.
Данное требование является самостоятельным принципом уголовного судопроизводства97, который играет роль важной гарантии обеспечения принципа правовой определенности.
Уголовный процесс как процедура, предназначенная для преодоления неопределенности, вызванной актуализацией правового спора (прежде всего о виновности лица в совершении преступления), был бы неэффективным в том случае, если бы стороны этого спора не могли рассчитывать на его разрешение в течение определенного, отвечающего критериям разумности, периода времени.
Разумным следует считать такой процессуальный срок, продолжительность которого является оптимальной (достаточной и необходимой) для того, чтобы принятие процессуальное решение, выполнение процессуального действия, завершение отдельной стадии уголовного процесса или производства по уголовному делу в целом обеспечивало реализацию назначения уголовного судопроизводства.
Требование обеспечения разумности процессуальных сроков имеет общий характер и служит гарантией не только личных интересов участников уголовного судопроизводства, но и интересов, имеющих публичный характер.
Очевидно, что государство и общество крайне заинтересованы в том, чтобы производство по уголовному делу завершалось в максимально короткие, разумные сроки. Во-первых, вступление в законную силу судебных решений обеспечивает режим правовой определенности, стабильность правоотношений. Во-вторых, нельзя не учитывать, что уголовное судопроизводство - дорогостоящая процедура, в связи с чем его неоправданное затягивание наносит прямой ущерб экономике страны.
Еще более значимо соблюдение разумных сроков уголовного судопроизводства для его участников, причем не только сторон. Например, свидетели, вынужденные отвлекаться от своих
97 Дикарев И. С., Гордеев П. С. Разумность процессуальных сроков - принцип уголовного судопроизводства // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5, Юриспруденция. 2012. № 1. С. 116.
повседневных занятий в связи с вызовами на допросы в органы расследования и в суд, далеко неравнодушно относятся к тому, как скоро завершится производство по уголовному делу и, соответственно, их участие в нем. Что говорить об обвиняемом и потерпевшем, для одного из которых затягивание сроков производства по уголовному делу является причиной продолжительного содержания под стражей, а для другого - препятствием для возмещения причиненного преступлением вреда и восстановления в правах.
|
