|
|
К оглавлению
§ 2. Обвинительный (аккузационный) вид процесса
Обвинительный процесс является состязательным, ибо в нем участ-вуют стороны - обвинитель и обвиняемый, и от того, кто из них одержит верх в споре, зависит приговор суда. Однако эта победа определяется не тем, чьи свидетели были убедительнее, документы точнее, доводы весомее, а тем, соблюдены ли сторонами определенные формальные условия состязания. Последние могут иметь сакральный характер, то есть сводиться к испытанию "воли Божьей" или "попущения Божьего". Средствами для открытия этой гипотетической воли "свыше" служат различного рода ордалии (испытания обвиняемого и обвинителя огнем, водой, ядом и т.п.), судебный поединок либо присяга и поручительство. Индивидуальная свобода сторон имеет, пользуясь терминологией Гегеля, не "духовный", а "субстанциальный" ха-рактер. Закон выступает как заповедь, нечто предписанное природой, не за-висящее от людей, чему субъекты полностью подчинены (по отношению к нему ведут себя в полной подчиненности).
Для того чтобы начать такой процесс, достаточно выдвинуть обви-нение (почему он может именоваться обвинительным) - остальное довер-шит случай или гладиатор. При более высоком уровне теологической куль-туры судьи в обвинительном производстве могут также обращаться к рели-гиозным нормам, которые предписывают определенные правила оценки представленных сторонами доказательств (Закон Моисеев, шариат и т.д.). В обществах, где сакральные средства доказывания уже не имеют прежнего ве-са, в обвинительном процессе следует ожидать применения светских - за-конодательных либо обычных - правил о силе доказательств, то есть пра-вил, предписывающих оценивать доказательства по заранее заданным юри-дическим критериям, известным как система формальных доказательств. Принято считать, что формальные доказательства порождены розыскным процессом. Классический розыск (инквизиционный, следственный виды процесса) действительно известен в истории приверженностью формальной доказательственной системе. Однако сама по себе розыскная процедура не предполагает в качестве обязательного условия, что доказательства оцени-ваются на основе формальных критериев. Эти критерии - законное детище обвинительного процесса, которое розыскной режим не породил, а только усыновил.
То, что формальные мерки доказательств внутренне присущи не ро-зыскной, а именно обвинительной процедуре, иллюстрирует, например, зна-менитая евангельская сцена суда у прокуратора Иудеи Понтия Пилата. Рим-ский наместник обладал в провинции всей полнотой власти, мог ex officio вести уголовное преследование и немедленно, de plano выносить приговор, то есть, несомненно, являлся носителем инквизиционного начала. Казалось бы, что может быть проще - сочти показания фарисеев, запиши формальное признание обвиняемого ("Итак, ты царь?" - Евангелие от Иоанна. 18, 37), допроси его под пыткой… и приговори к смерти. Именно так должен был поступить судья-прокуратор, если бы розыскная процедура и формальные доказательства действительно были "сиамскими близнецами". Но послуша-ем, что говорит Пилат: "Вы привели ко мне человека сего, как развращающе-го народ, и вот я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем… и ничего не найдено в Нем достойного смерти". То есть, проведя рас-следование, инквизитор пришел к убеждению в невиновности обвиняемого! Причем вопрос о характере доказательств имеет здесь явно принципиальное значение. Когда на первом допросе у первосвященника Иисуса ударяет один из служителей, тот отвечает ему: "Если я сказал худо, покажи, что худо; а ес-ли хорошо - что ты бьешь меня?" (Евангелие от Иоанна. 18, 22). Яснее не скажешь - логика побеждает грубую силу, содержательное доказывание ставится превыше формального.
Однако, как мы знаем, в итоге Пилат все же вынужден был отсту-пить от своего первоначального решения: "Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвя-щенников. И Пилат решил быть по прошению их" (Евангелие от Луки. 23). Крайне любопытно дальнейшее - "Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: не-виновен я в крови Праведника сего; смотрите вы. И отвечая, весь народ ска-зал: кровь Его на нас и на детях наших" (Евангелие от Матфея. 27). Иначе говоря, судья-прокуратор снимает с себя ответственность за преследование - она перемещается на доносителей, которые из денунциаторов превраща-ются теперь в уголовных преследователей, а производство по делу становит-ся обвинительным. Но чем сейчас руководствуется судья? Внутренним убе-ждением? Нет! Значение для него имеет теперь лишь предубеждение толпы ("Распни его!") и политические реалии ("если отпустишь Его, ты не друг ке-сарю" - Евангелие от Иоанна. 19, 12-15), то есть заранее предустановлен-ные внешние критерии. Ведь цель обвинительного суда - не установить ис-тину, а лишь предотвратить "смятение".
Символично, что даже пытка - это светское издание ордалий - ждет обвиняемого только тогда, когда вместо римского inquisitio в права вступает обвинительная традиция. "Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить его… и били его по ланитам". По-видимому, это и последняя попытка про-куратора спасти невиновного, показав - истязаемый, как и все люди, состо-ит из плоти и крови. "Пилат опять вышел и сказал им: вот я вывожу его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины… Се человек" (Евангелие от Иоанна. 19, 1-5).
Как видим, не стоит связывать обвинительный процесс исключи-тельно с "Божьим промыслом": ордалиями, судебными поединками и т.п. Он может быть и вполне светской, хотя и всегда формальной процедурой. Фор-мальность обвинительного процесса есть суррогат правосудия, символ недо-верия к способности самого суда установить истину.
Обвинительный процесс наиболее известен прежде всего из истории раннего европейского средневековья (время "варварских Правд"), а также эпохи классического феодализма, когда в обиходе был так называемый "суд равных", а обычным средством разрешения спора - поединок. Однако сле-ды его находят и в древнейшем прошлом Индии, Месопотамии и т.д. Рим-ский историк Страбон сообщает, что поединок-мономахия был "старым обы-чаем эллинов". Одним из старожилов обвинительного типа судопроизводства (хотя и не совсем в чистом виде) в настоящее время является шариатский (мусульманский) процесс.
Имеющиеся представления относительно общих социально-политических условий соответствующих исторических периодов позволяют сделать вывод об обстановке, в которой может быть востребован обвини-тельный порядок. Во-первых, следует сказать, что обвинительный процесс бесконечно далек от какого-либо подобия конституционализма. Его естест-венная предпосылка - не разделение властей, а их раздробленность, децен-трализация. Он обычно возникает там, где пылают много очагов власти и за нее идет энергичная, часто вооруженная борьба. Как сказано о подобной си-туации: "Князья Израиля, как волки, хватают добычу". Противоборствующие политические силы, не полагаясь друг на друга, отвергают идею постоянных публичных органов уголовного преследования - ведь завтра они легко мо-гут стать орудием репрессий в руках временщиков. Обвинение считается де-лом отдельных личностей и признается лишь в частной форме. Если же су-дейское кресло занимает лично глава такого децентрализованного государст-ва либо назначаемые им судьи, то тогда их политические оппоненты бук-вально кровно заинтересованы в том, чтобы судебные решения не были пло-дом политических амбиций, а опирались на авторитет более высокий, чем престиж "первого среди равных". Это политически питает обычай искать в обвинительном суде волю не судьи, а Провидения. Обвинительный процесс здесь - не столько средство для отыскания истины, сколько клапан для вы-пускания пара в перегретом социальном котле. Подобные социальные усло-вия характерны, помимо эпохи феодальной раздробленности, для так назы-ваемого чифдома (вождества) - одной из первичных форм генезиса государ-ственности. Ее отличительные признаки - наличие военного вождя, опи-рающегося на военно-иерархическую структуру (личную дружину, армию), культ силы и множественность ее источников, относительная легкость смены и узурпации власти. Исторически чифдом явился одной из форм образования государства в период разложения родоплеменного строя. Однако вряд ли бы-ло бы правильно связывать его только с архаическими этапами истории. Го-сударства исчезают и возникают, и чифдом иногда способен пробуждаться, когда на вновь осваиваемых при переселении народов территориях или руи-нах прежней государственности происходит силовая самоорганизация новой власти. Обвинительное судопроизводство - первое, что применяется тогда после открытых вооруженных столкновений в качестве средства для разре-шения конфликтов. Причем формы его самые разные - от дуэли до религи-озного ритуала. Иллюстрацией может быть "дикий Запад" времен освоения колонистами Северной Америки, когда обычным "судьей" в спорах служил кольт. Более актуальный пример - недавняя Чечня, где нетрудно было об-наружить все названные признаки чифдома, а в шариатском суде использо-валась, в сущности, обвинительная процедура, причем доказательства оцени-вались на основе религиозных предписаний, то есть сакрально-формальным методом. Наконец, питательной средой для существования обвинительного уголовного процесса может быть и такой тип государственности, который основан на принципе власти-собственности, когда собственность не имеет других гарантий, кроме властного (должностного) положения индивида. В таком обществе все равны в смысле равенства шанса продвинуться вверх по лестнице власти (но и также быстро с нее пасть) и одновременно все одина-ково бесправны и не гарантированы перед абсолютной властью государства. Своеобразное (негативное) равенство всех и культ власти вкупе с неустойчи-востью социального положения индивидов порождают необходимость в та-ком порядке судопроизводства, который ограничивал бы усмотрение судей жесткой, например религиозной, догмой и формальными правилами доказы-вания. Образцом здесь может служить традиционное исламское государство. Поэтому, как будет показано в дальнейшем, многие обвинительные признаки сохраняет шариатский процесс.
Впрочем, после политической может быть названа еще одна причина применения ордалий и других формальных средств доказывания. Это гно-сеологическая неэффективность обвинительного суда, обусловливаемая кон-кретными историческими факторами.
Так, например, в борьбе с ересями в XII в. католическая церковь по-началу применяла в церковных судах обвинительные, а не инквизиционные формы (последние были введены в практику лишь с конца XII - начала XIII в.). При этом исследователи данного вопроса отмечают, что задача по изо-бличению начитанных еретиков оказалась неодолимой для малограмотных монахов. "Дикое применение ордалий, к которым так часто прибегали, пока-зывает, насколько духовенство чувствовало себя бессильным перед лицом своих новых обязанностей". Официальное введение сакрального шариатско-го суда в Чечне в феврале 1999 г. также было связано, помимо политических факторов - противостоянием между различными кланами и полевыми ко-мандирами и т. д., - и с невиданным обострением криминогенной ситуации, разгулом бандитизма, террора и т. д., когда светские правоохранительные ор-ганы и суды оказались не в состоянии решить ни одного серьезного вопроса. Тогда ответы на них стали искать в мудрости Ислама и заповедях шариата.
Как можно понять из сказанного, обвинительный метод судопроиз-водства не исчез полностью. Конечно, его появление в начале третьего тыся-челетия в чистом, классическом виде - явный анахронизм и признак обску-рации общества, в котором он проявился. Однако созданные историей соци-альные формы обычно не отбрасываются по окончании срока службы как ненужный хлам, а по-хозяйски сберегаются и используются в качестве эле-мента в более совершенной и сложной системе. Так случилось и с обвини-тельными процедурами. В современном праве они находятся на заднем пла-не, их историческое происхождение прочно забыто, но там, где суд объек-тивно стеснен в возможности установить истину, законодатель вынужден прибегать именно к этому юридическому "анахронизму".
Так, в гражданском праве для установления некоторых обстоя-тельств закон запрещает использовать свидетельские показания и требует представления лишь определенных видов доказательств - письменных и др. (для подтверждения сделок с участием юридических лиц, а при совершении сделок на сумму не менее десяти минимальных размеров оплаты труда - и с участием граждан); для доказывания ряда сделок могут быть использованы только нотариально удостоверенные документы. Здесь, по существу, сохра-няются фрагменты системы формальных доказательств при внешне частно-исковом построении процесса. Однако за истца "работают" формальные до-казательства, и суд связан ими, порой вопреки собственному внутреннему убеждению. Поэтому можно утверждать, что в тех своих фрагментах, где ис-пользованы элементы формальных доказательств, гражданский процесс и поныне сохраняет отдельные элементы обвинительной формы.
Итак, обвинительный процесс - это формальная состязательность. Спор сторон здесь происходит, но значение имеют лишь внешние и, по су-ществу, посторонние для дела факторы (физические сила и выносливость со-перников, случай, соблюдение обрядности, формы). Этим он отличается от такого состязательного судопроизводства, где решение по делу принимается судьями на основе свободного выбора и внутреннего убеждения.
|
|
