Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Поляков Михаил Петрович.
Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности:
Автореф. дис... докт. юрид. наук. Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2002.

Специальность 12.00.09: уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность

Справка об авторе

Диссертация подготовлена на кафедре уголовного процесса Нижегородской академии МВД России

Научный консультант: Заслуженный деятель науки России, доктор юридических наук, профессор В.Т. Томин

Официальные оппоненты:

• доктор юридических наук, профессор В.М. Быков
• доктор юридических наук, профессор А.Г. Маркушин
• доктор юридических наук, профессор В.В. Николюк

Ведущая организация: Омская академия МВД России

Защита состоится "____" апреля 2002 г. в "____" часов на заседании диссертационного совета Д-203.009.01 по присуждению ученой степени доктора юридических наук в Нижегородской академии МВД РФ (603600 г. Нижний Новгород, ГСП-268, Анкудиновское шоссе, д. 3)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Современный этап развития Российской Федерации знаменуется глубокими политическими, социальными, экономическими, демографическими, правовыми и прочими изменениями и потрясениями. Активные трансформационные процессы протекают и в "теле" отечественной преступности. Криминологические замеры последних лет приводят к глубоко пессимистическому выводу - преступность в России приближается к национальному порогу качественного и количественного насыщения; криминальность общества из криминологической и правоприменительной проблемы в ближайшие годы может превратиться в острую политическую проблему, граничащую с катастрофой1.

Особыми приметами современной российской преступности становятся: организованность, информированность, вооруженность, техническая оснащенность, наличие собственной разведки и контрразведки, тщательная подготовка к преступлениям, целенаправленное уничтожение доказательственной информации, в том числе и физическое устранение очевидцев криминальной деятельности. Все это делает преступность труднодоступной для традиционных уголовно-процессуальных средств познания, не рассчитанных на активное информационное противодействие криминала.

В связи с этим становится всё более очевидным, что универсальность уголовного процесса, как орудия познания преступных явлений, сегодня скорее исторический, нежели гносеологический факт. Без использования иных технологий получения информации о преступлении и, в первую очередь средств и методов оперативно-розыскной деятельности (ОРД), уголовному судопроизводству (УСП) сегодня не под силу противостоять напору преступности.

Вместе с тем публичное признание серьезного антикриминального потенциала ОРД пока не привело к существенному продвижению названной деятельности в иерархии средств производства информации о криминале. Ценность оперативно-розыскной технологии общепризнанна лишь на этапе добывания первичных сведений о преступлении. Однако переработка добытой информации до состояния юридической констатации криминальных фактов по-прежнему находится в безраздельном ведении уголовного процесса; современные подходы к разрешению проблемы использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве также, как и пятьдесят лет назад, базируются на аксиоме безусловного приоритета уголовно-процессуальной технологии производства фактоустанавливающей информации.

Незыблемость подобной методологической установки существенно затрудняет реализацию важнейшего стратегического принципа борьбы с преступностью - принципа информационного превосходства, а также создает преграды для концептуального обновления теоретико-правовой основы эффективного использования результатов ОРД в уголовном процессе. Попытки вписать оперативно-розыскную информацию (особенно секретной природы) в уголовный процесс и, в первую очередь в процесс доказывания, при неизменности основных процедурных постулатов неизбежно упираются в непреодолимые идеологические и теоретические препятствия, вследствие чего значительно затрудняется решение проблемы на нормативно-практическом уровне.

Желание разрешить проблему использования результатов ОРД в уголовном процессе без трансформации отживших догм и слома регрессивных стереотипов пока привело лишь к упрочению теоретических основ запрета указанного использования. Запретительные тенденции активно проявляются и в сфере законотворчества. Нормы, предусматривающие применение оперативно-розыскной информации в доказывании, "совершенствуются" в сторону, явно противоположную насущным потребностям борьбы с преступностью. Запретительная установка просматривается и в новом УПК РФ, о чем свидетельствует стилистика соответствующей нормы: "В процессе доказывания запрещается (выделено мной - М.П.) использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом" (ст. 89 УПК РФ).

Появление в УПК РФ подобной нормы обусловлено, кроме прочего, обстоятельствами идеологической и методологической природы, рельефно проявляющими себя в том числе и в истолковании понятия результатов ОРД с позиций уголовно-процессуальной теории.

Нормативная эволюция оперативно-розыскной деятельности пока не оказала существенного воздействия на традиционный комплекс представлений об оперативно-розыскной информации, как информации недостоверной и полученной с грубейшими нарушениями прав человека и гражданина. Современные формулировки закона об ОРД, допускающие использование результатов ОРД в уголовном процессе, зачастую воспринимаются исследователями лишь как некое подобие научно-правовых гипотез. При этом, отталкиваясь от законодательной формулы - "результаты ОРД могут быть использованы в ...", большинство ученых начинают искать не ответ на вопрос "как могут быть использованы?", а сосредоточиваются на обстоятельной аргументации противоположного тезиса: результаты ОРД не могут стать доказательствами, потому что они противоречат таким то положениям уголовно-процессуальной теории. При этом высокая оценка постулатов теории уголовного процесса, как правило, происходит на фоне явной методологической недооценки оперативно-розыскной деятельности и её результатов.

Немалую роль в осторожном подходе к информационной свободе уголовного процесса (через максимальное расширение источников юридически значимых сведений) играет гиперболизация его (процесса) гуманистической миссии и противопоставление её идее необходимости повышения эффективности судопроизводства. Подобная идеологическая и теоретическая борьба за права абстрактного человека и гражданина, за неизменность исторического облика уголовно-процессуальной доктрины в жизни оборачиваются "слепотой и глухотой" уголовного судопроизводства и, как следствие, ростом преступности, безнаказанностью преступников, ущемлением законных прав и интересов реальных людей.

Именно забота о конкретных людях требует сегодня от представителей юридической науки не просто продолжения дискуссии о конкуренции процессуальных и непроцессуальных познавательных технологий, а прогрессивных теоретических, методологических, нормативных и практических предложений, ведущих к принципиальному разрешению проблемы использования оперативно-розыскной информации для достижения целей уголовного процесса.

Все вышесказанное свидетельствует в пользу чрезвычайной актуальности теоретико-методологической разработки и нормативно-практического внедрения нового подхода к постановке и разрешению проблемы уголовно-процессуального использования результатов ОРД - концепции уголовно-процессуальной интерпретации.

Степень разработанности проблемы. Проблема расширения информационных возможностей уголовного судопроизводства привлекла к себе внимание многих исследователей. Немалый вклад в развитие теории и практики уголовно-процессуального использования результатов ОРД внесли ученые, специализирующиеся в области уголовного процесса, криминалистики, теории оперативно-розыскной деятельности, а также в сфере науки управления: А.В. Агутин, А.В. Азаров, А.И. Алексеев, В.И. Басков, А.М. Баранов, И.И. Басецкий, В.Г. Баяхчев, А.Р. Белкин, Р.С. Белкин, Б.Т. Безлепкин, Д.И. Бедняков, А.В. Белоусов, В.Г. Бобров, В.П. Божьев, Л.В. Брусницын, В.М. Быков, А.Ф. Возный, Д.В. Гребельский, В.Н. Григорьев, А.И. Гришин, С.П. Гришин, Н.А. Громов, А.Н. Гущин, А.А. Давлетов, И.Ф. Демидов, С.А. Демьянченко, Е.А. Доля, Р.Г. Домбровский, В.И. Зажицкий, В.Н. Зайковский, А.В. Земскова, З.З. Зинатуллин, И.А. Зинченко, В.К. Зникин, В.В. Кальницкий, М.К. Каминский, В.А. Камышин, С.С. Карнаухов, Н.М. Кипнис, И.П. Козаченко, Г.Н. Козырев, Н.Н. Ковтун, Ю.В. Кореневский, Л.М. Корнеева, В.П. Кувалдин, А.М. Ларин, А.Г. Лекарь, А.Ф. Лубин, В.А. Лукашов, Н.Н. Лысов, А.Г. Маркушин, П.Г. Марфицин, Л.Н. Масленникова, В.М. Мешков, В.И. Михайлов, Г.М. Миньковский, Т.Н. Москалькова, В.В. Николюк, С.С. Овчинский, В.С. Овчинский, М.А. Пешков, В.А. Понамаренков, А.П. Попов, В.И. Попов, В.Л. Попов, Н.М. Попов, Е.М. Рябков, С.Г. Савенко, В.А. Семенцов, С.П. Сереброва, Г.К. Синилов, М.П. Смирнов, К.В. Сурков, В.М. Тертышник, М.Е. Токарева, В.Т. Томин, А.А. Фальченко, А.В. Федоров, Ю.В. Франциферов, Ю.И. Холодный, В.П. Хомколов, А.А. Чувилев, А.В. Чуркин, С.А. Шейфер, М.А. Шматов, А.Ю. Шумилов и др.

В работах указанных авторов были разработаны вопросы, связанные с направлениями, пределами, условиями использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве; вопросы, касающиеся соотношения понятий уголовно-процессуальных доказательств и результатов ОРД, сравнения предметов оперативно-розыскного документирования и уголовно-процессуального доказывания; проблематика тактики и методики легализации оперативной информации и ряд других важнейших аспектов проблемы. Благодаря имеющимся научным разработкам удалось подготовить и провести в жизнь целый ряд нормативных положений, представленных сегодня в оперативно-розыскном и уголовно-процессуальном законодательстве.

Однако при всем богатстве и глубине научного материала, посвященного исследуемой проблеме, и обилию свидетельств его нормативно-прикладного воплощения, эффективность применения оперативно-розыскной информации, в первую очередь секретной природы, для достижения целей уголовного процесса до сих пор остается на недопустимо низком уровне.

Причины подобной неэффективности во многом обусловлены издержками теоретического базиса. Несмотря на то, что проблема уголовно-процессуального использования результатов ОРД уже более пятидесяти лет носит статус научной, исходные теоретико-методологические положения, на которых конструируются способы её разрешения, до сих пор не подвергались серьезной научной ревизии, в связи с чем ряд положений, составляющих основу учения о применении результатов ОРД в уголовном судопроизводстве постигла преждевременная догматизация.

Идея пересмотра теоретико-правовых положений, выступающих препятствием широкому и эффективному использованию оперативно-розыскной информации в качестве доказательств, рассматривалась преимущественно в негативном ключе. Без должного внимания до сих пор остается и такой важнейший аспект проблемы, как нормативно-технологическая эволюция оперативно-розыскной деятельности.

Таким образом, можно констатировать, что процесс создания теоретико-методологического фундамента, способствующего эффективному использованию результатов ОРД в уголовном процессе далеко не закончен. Настоящая диссертация претендует на внесение существенного вклада в укрепление указанного фундамента.

Объектом исследования выступает информационное взаимодействие элементов антикриминальной системы - оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности, с присущими этому взаимодействию идеологией, мифологией, методологией, теорией, технологией, нормативно-правовыми и другими социокультурными нюансами.

Предметом исследования являются результаты оперативно-розыскной деятельности и направления и способы их использования в уголовном судопроизводстве, а также возникающие при этом проблемы идеологического, теоретико-методологического и нормативно-прикладного характера.

Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в разработке перспективной концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД, аккумулирующей в себе идеологические, теоретико-методологические и технологические основы максимально эффективного использования информационного потенциала указанных результатов, а также в определении основных направлений и способов нормативно-прикладного воплощения названной концепции в сфере борьбы с преступностью.

Для достижения поставленной цели в процессе исследования ставились и решались следующие основные задачи:

1) диагностировать проблемную ситуацию в сфере информационного взаимодействия оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности;

2) методологически верно построить проблему уголовно-процессуального использования результатов ОРД и выявить противоречия, её генерирующие;

3) сконструировать образ идеального варианта решения проблемы;

4) провести ревизию представлений о способах решения проблемы, сложившихся в науке отечественного уголовного процесса и одноименном праве в досоветский, советский и постсоветский период.

5) осветить подходы, применяемые к решению проблемы уголовно-процессуального использования оперативно-розыскной и иной непроцессуальной информации за рубежом;

6) исследовать правовую, информационную и технологическую природу результатов ОРД, определить их процессуальный статус и место в современной иерархии инструментов познания криминальных явлений;

7) разработать идеологическое, телеологическое и теоретико-методологическое обоснование применения нового подхода к решению проблемы - концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД.

8) сформулировать основные понятия и постулаты концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД;

9) разработать предложения по нормативно-прикладному воплощению концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД.

Методологическая основа исследования. Методологической основой работы является диалектико-материалистический метод познания и производный от него комплексный подход, включающий элементы системно-информационного анализа. В работе использованы исторический, логико-юридический, сравнительно-правовой, конкретно-социологический (в частности, анкетирование, интервьюирование, метод экспертных оценок) и статистический методы. Для разработки проблемы был также применен АРПС - алгоритм решения проблемных ситуаций.

Теоретической базой исследования послужили фундаментальные разработки науки уголовно-процессуального, уголовного, гражданско-процессуального административного права, общей теории права, теории оперативно-розыскной деятельности, криминалистики, науки управления, криминологии, юридической психологии, социологии, конфликтологии, формальной логики, риторики, теории информации и теории аргументации.

Источниками теоретической информации явились: монографии, учебные пособия, лекции, научные статьи, доклады, тезисы и другие опубликованные материалы, в том числе и представленные на Internet-сайтах отечественных и зарубежных вузов, библиотек и т.д.

Нормативную базу исследования составили: Конституция РФ, федеральные конституционные законы, нормы действующего и перспективного уголовно-процессуального, оперативно-розыскного, уголовного, административного и иного федерального законодательства, а также нормативные акты Президента РФ, органов законодательной и исполнительной власти (в том числе и ведомственный нормативный материал), постановления и определения Конституционного суда РФ, постановления Верховного Суда РФ, имеющие непосредственное и опосредованное отношение к проблеме использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве. В качестве источников нормативной информации были также использованы законодательные памятники и проекты законов, несущие в себе информацию о направлениях, пределах и процедуре уголовно-процессуального использования непроцессуальной информации.

Эмпирическая и иная информационная база исследования. Источниками информации о практических проявлениях проблемы уголовно-процессуального использования результатов ОРД послужили:

- официальные и неофициальные материалы, содержащие статистическую и фактическую информацию о результативности деятельности правоохранительных органов, в том числе и об опыте использования этими органами результатов ОРД и иной непроцессуальной информации;

- журнальные и газетные публикации, публикации на Internet-сайтах, содержащие фактическую информацию о применении оперативно-розыскных средств борьбы с преступностью, а также сведения, дающие представление о социокультурном фоне проблемной ситуации;

- материалы собственных (индивидуальных и в составе творческих коллективов) эмпирических исследований, проведенных в 1993-2001 гг. на территории Нижегородской, Пермской, Саратовской областей и Ставропольского края: данные анкетирования и интервьюирования судей, прокуроров, следователей, оперативных работников (в общей сложности к исследованию было привлечено около 500 практических работников разных ведомств). Эмпирическая база исследования включает в себя также результаты изучения уголовных дел (архивных и находящихся в производстве), приговоров, определений постановлений и иных документальных материалов, прямо или косвенно отражающих проблематику уголовно-процессуального использования результатов ОРД.

Научная новизна исследования. Научная новизна исследования определяется прежде всего необычностью авторского подхода к постановке и разрешению проблемы использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве. В диссертации осуществлено комплексное (идеологическое, теоретико-методологическое и нормативно-прикладное) исследование указанной проблемы, ориентированное на создание концептуальных основ прямого (интерпретационного) использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве.

Авторская концепция уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД строится на диалектическом отношении к догмам уголовного процесса и аксиомам оперативно-розыскной деятельности. За константу принимается лишь цель антикриминальной деятельности - обеспечение социальной справедливости, и общие контуры средств её достижения - уголовный процесс и оперативно-розыскная деятельность в тесном информационном взаимодействии. Внутреннее технологическое наполнение указанных средств, а также тесно связанные с ними идеологические, методологические, теоретические, правовые и прочие составляющие рассматриваются как развивающиеся целеустремленные объекты. Подобный подход к проблеме уголовно-процессуального использования результатов ОРД в отечественной юридической науке применяется впервые.

О научной новизне в определенной степени свидетельствуют и основные положения, выносимые на защиту:

1. Алгоритм диагностики проблемной ситуации, сложившейся в сфере уголовно-процессуального использования результатов ОРД, и полученное при его помощи заключение о том, что названная ситуация продуцируется не только уголовно-процессуальной или оперативно-розыскной деятельностью (и их субъектами), но и в немалой степени одноименными правом и теорией, в связи с чем УСП и ОРД (в контексте поиска средств оптимизации их взаимодействия) необходимо рассматривать как системные образования, объединяющие в себе соответствующие теорию, право и деятельность.

2. Авторская постановка проблемы использования результатов ОРД в УСП, заключающаяся в акцентуации и целевой ориентации теоретического, правового и идеологического аспектов указанного использования, а также в выявлении противоречий, порождающих проблему, в частности информационного противоречия, заключающегося в конфликте объективной природы цели уголовного процесса (равно как и других технологий познания криминала) с субъективной природой процессуальных средств её достижения.

3. Использование результатов ОРД в уголовном процессе преследует явно выраженные гуманистические цели, поскольку уровень информированности органов расследования о преступлениях и лицах, их совершивших, находится в непосредственной связи с удовлетворением индивидуально-коллективной потребности в обеспечении социальной справедливости.

4. Интеграция оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных познавательных технологии образует кримкогнитивную2 систему, оптимально сочетающую в себе информационную свободу, свойственную познавательным средствам ОРД, с аргументационной силой, приписываемой законом и традицией уголовно-процессуальному методу.

5. В сфере познания криминала действует диалектический закон единства и борьбы процессуального и непроцессуального, проявляющий себя, с одной стороны, потребностью уголовного судопроизводства в непроцессуальной информации, а, с другой, последовательной процессуализацией сфер кримкогнитивной деятельности, свободных от нормативно заданных процедур, в первую очередь процедурным совершенствованием оперативно-розыскной деятельности.

6. Проблема уголовно-процессуального использования результатов ОРД, в том числе и доказательственного их применения, имеет глубокие исторические корни и носит международный характер.

7. Реформационные процессы, происходящие в современной теории уголовно-процессуального использования результатов ОРД, пока не находят адекватной реализации в современном оперативно-розыскном и уголовно-процессуальном праве. Новый уголовно-процессуальный закон нормативно закрепил регрессивный подход к использованию результатов ОРД: ст. 89 УПК РФ, регламентирующая рассматриваемое использование, затрудняет применение результатов ОРД не только в качестве доказательств, но и, по сути, в доказывании вообще.

8. Теоретико-методологическим фундаментом концепции уголовно-процессуальной интерпретации выступает информационно-технологическая теория результатов ОРД, обосновывающая признание данных ОРД самостоятельными информационными продуктами, не требующими обязательной уголовно-процессуальной трансформации (формальной переделки с помощью познавательных средств УСП).

9. Оперативно-розыскная деятельность представляет собой полноценную информационно добывающую и перерабатывающую технологию, в связи с чем результаты ОРД могут быть отнесены к разряду альтерпроцессуальной3 информации. Признак альтерпроцессуальности подчеркивает наличие специфической процедуры производства оперативно-розыскной информации, и в тоже время не позволяет указанной процедуре полностью отождествиться с процессуальностью уголовного судопроизводства.

10. Решение проблемы уголовно-процессуального использования результатов ОРД в немалой степени зависит от идеологических установок, принятых в сфере взаимоотношений общества и преступности. Главной стратегией войны с преступностью следует рассматривать курс на информационное превосходство органов, ведущих антикриминальный процесс, перед субъектами криминальной деятельности.

11. Положения, характеризующие методологические основы концепции уголовно-процессуальной интерпретации, в частности многоуровневое понимание интерпретации и связанная с ним трактовка информационного взаимодействия ОРД и УСП, а также присущие указанному взаимодействию принципы.

12. Иные постулаты концепции уголовно-процессуальной интерпретации, в частности идеи о том, что:

- интерпретация это не главный принцип информационного взаимодействия, а другой - методологический - принцип, детерминирующий все прочие базисные идеи указанного взаимодействия, при сохранении относительной свободы последних;

- всякий процедурный метод, применяемый субъектами-профессионалами обладает аргументационной силой;

- технология оперативно-розыскной деятельности представляет собой смешанное (синтез процессуального и непроцессуального) производство, объединяющее как чисто эвристические методы, так и мероприятия, заключенные в рамки оперативно-процессуальной формы (альтерпроцессуальные ОРМ);

- технологическая цепочка по изготовлению результатов ОРД, пригодных для прямого использования в уголовном процессе, должна находиться в рамках уголовно-розыскного процесса;

- правила о допустимости оперативно-розыскной информации для уголовно-процессуального использования должны быть специфичными (в рамках кримкогнитивной системы - внутрисистемными) и опираться на идею ограничения уголовно-процессуальной ретроспекции происхождения оперативно-розыскной информации не первоисточником, а источником, внушающим доверие;

- уголовно-процессуальная интерпретация означает необходимость учета специфики субъекта интерпретации: информация, исходящая от профессиональных интерпретаторов должна оцениваться в режиме, отличном от режима, применяемого к информации, произведенной ситуационными интерпретаторами (интерпретаторами-любителями).

- уголовно-процессуальная интерпретация означает, что результаты ОРД должны вписываться в систему доказательств и оцениваться наравне с другими фактическими данными;

- идеальной схемой познания по уголовному делу является схема с наименьшим количеством интерпретаций и интерпретаторов.

На защиту также выносятся предложения по нормативно-прикладному воплощению концепции.

Теоретическая значимость исследования. Разработанные диссертантом концептуальные положения обогащают теорию уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности и в своей совокупности создают теоретико-методологические предпосылки для решения крупной научной проблемы уголовно-процессуального использования оперативно-розыскной информации. В диссертации, в частности, заложены основы общей теории уголовно-процессуального использования результатов ОРД; разработаны ключевые положения информационно-технологической теории результатов ОРД, позволяющие оптимизировать процесс их уголовно-процессуальной адаптации; сформирован методологический базис для дальнейшего развития межотраслевой теории уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД; обоснованы необходимые идеологические установки, способствующие повышению эффективности борьбы с преступностью.

Как теоретически значимый можно расценивать и вклад диссертанта в развитие понятийного аппарата отечественной юридической науки путем введения в оборот таких новых понятий, как "кримкогнитивная система", "альтерпроцессуальная информация", "уголовно-процессуальная интерпретация результатов ОРД".

Отдельные фрагменты работы вносят вклад в развитие общей теории права. Примененные в работе познавательные подходы в определенной мере способствуют совершенствованию методологии научно-исследовательской деятельности.

Практическая значимость исследования определяется его общей направленностью на совершенствование деятельности по борьбе с наиболее опасными видами преступности (организованной, экономической и т.п.). Положения авторской концепции уголовно-процессуальной интерпретации и предложения по их нормативно-прикладному воплощению могут быть использованы для совершенствования уголовно-процессуального и оперативно-розыскного законодательства, ведомственного нормативного регулирования УСП и ОРД, а также для повышения эффективности соответствующих видов практической деятельности.

Диссертация представляет большой интерес в качестве учебного материала для общей интеллектуальной и специальной профессиональной подготовки курсантов, слушателей и студентов юридических вузов.

Отдельные положения диссертации могут быть использованы в качестве практического руководства по оптимизации научно-исследовательского процесса.

Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и рекомендации исследования отражены в 48 опубликованных работах общим объемом более 70 п.л. Монография "Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности" разослана ведущим специалистам в области уголовного процесса, криминалистики и оперативно-розыскной деятельности, в библиотеки юридических вузов и правоохранительных органов.

Результаты исследования обсуждались на кафедрах: уголовного процесса, криминалистики, оперативной работы органов внутренних дел (ОВД), управления и информационно-технического обеспечения ОВД Нижегородской академии МВД РФ, кафедрах уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности Калининградского юридического института МВД РФ, кафедре уголовного процесса Омской академии МВД РФ, кафедре уголовного процесса и криминалистики Барнаульского юридического института МВД РФ, кафедре уголовного процесса Челябинского юридического института МВД РФ. Основные положения диссертации приняты для использования в учебном процессе указанных вузов, что подтверждается соответствующим актами внедрения.

Учебное пособие "Основы уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности", рекомендовано ЦОКП МВД РФ в качестве учебного пособия для вузов системы МВД России.

Отдельные материалы исследования используются в непосредственной практической деятельности Главного управления БЭП МВД РФ, следственных и оперативных аппаратов ГУВД Приволжского федерального округа, ГУВД Нижегородской области, УВД г. Пятигорска, в работе Нижегородского областного суда и других правоохранительных органов России.

Результаты исследования докладывались на научно-практических конференциях и семинарах, проходивших в 1993-2002 гг. в Москве, Нижнем Новгороде, Ярославле, Красноярске, Нойсе (Германия). Основные положения концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД обсуждались на координационном совещании правоохранительных органов Нижегородской области (14 ноября 2000 г.). и совещании судей Нижегородского областного суда (19 октября 2001 г.).

Структура диссертации. Структура диссертации обусловлена объектом, предметом, целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух разделов, разделенных на шесть глав, включающих двадцать параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность, степень разработанности избранной темы, определяются объект, предмет, цель и основные задачи, его методологическая основа, характеризуется научная новизна работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, обосновывается теоретическое и практическое значение результатов исследования, приводятся сведения об апробации и внедрении научных результатов.

Первый раздел именуется "Предпосылки концепции уголовно-процессуальной интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности" и включает в себя три главы.

Первая глава "Исходный анализ проблемной ситуации в сфере использования результатов ОРД в уголовном процессе" состоит из трех параграфов.

В первом параграфе "Методика анализа проблемной ситуации" автор исследует общее понятие проблемной ситуации и приходит к выводу, что в основу методологии диагностики проблемной ситуации, сложившейся в сфере уголовно-процессуального использования результатов ОРД, необходимо положить дифференцированный подход, заключающийся в выделении гносеологического и предметного блоков проблемной ситуации. Структура предметного блока представляет собой совокупности трех составляющих: (1) потребности (потребительского запроса); (2) средств удовлетворения потребности (инструментария); (3) результата взаимодействия потребности и инструментария (ситуации). В свою очередь гносеологический блок включает в себя фрагменты, характеризующие мыслительную деятельность субъекта, интеллектуально вошедшего в предметную ситуацию. Их, по представлению автора, также три: (4) оценка ситуации; (5) осознание необходимости преобразования ситуации; (6) осознание отсутствия готовых средств (схем, методов, приемов и т.п.), пригодных для этого преобразования.

Интеллектуальное вхождение в проблемную ситуацию, по мнению диссертанта, должно начинаться с развернутой оценки потребности на предмет её насущности. Лишь после признания потребности таковой целесообразно переходить к переосмыслению (ревизии) инструментария.

Наряду с этим, автор предлагает собственный алгоритм диагностики проблемной ситуации (АДПС), заключающийся в последовательном выполнении исследовательских действий: 1) общей характеристики проблемной ситуации (констатации противоречия между актуализировавшейся потребностью и инструментарием, назначенным для её удовлетворения); 2) анализа потребности; 3) анализа инструментария.

Во втором параграфе "Общая характеристика проблемной ситуации" описаны общие контуры проблемной ситуации, сложившейся в сфере информационного взаимодействия ОРД и УСП. Диссертант указывает на то, что одной из главных функций государственной системы является защита общества (как в целом, так и отдельных его членов) от такого побочного продукта социализации, как преступность. Для реализации указанной функции необходимы эффективные инструменты правоприменения и соответствующее им законодательство

Таким инструментом по предназначению является и уголовный процесс. В инструментальном смысле он представляет собой сложную социально детерминированную систему, включающую в себя одноименные деятельность и право, созданную для удовлетворения потребности граждан в обеспечении социальной справедливости, в рамках очерченных задачами судопроизводства.

Однако, несмотря на свое назначение современный отечественный уголовный процесс не в состоянии полностью обеспечить социальную справедливость на вверенном ему участке, поскольку средства (в том числе и информационные), которыми располагает УСП, не адекватны поставленным перед ним задачам. Отталкиваясь от этого, автор делает заключение о том, что уголовному процессу (независимо от его исторического или географического типа) присуще инструментально-телеологическое противоречие. В отечественном уголовном процессе названное противоречие разворачивается соцветием жизненных несоответствий.

Диссертант обращает внимание на то, что в реальной жизни инструментально-телеологическое противоречие не всегда предстает в своем классическом варианте: когда есть знание о потребности, но отсутствуют представления о путях её удовлетворения. Весьма часто указанная контрадикция проявляет себя через проблемную ситуацию, в которой субъекту известно средство (точнее субъект предполагает, что это именно то средство) при помощи, которого он может преодолеть возникший дисбаланс, но неизвестны способы и приемы, посредством которых можно извлечь полезные свойства из предполагаемой панацеи.

Проблемная ситуация сложившаяся в сфере информационного взаимодействия ОРД и УСП представляет именно такой случай. Её актуализация вызвана не только эволюцией преступности (это несомненно значимая детерминанта), но законодательным закреплением и последующей активной популяризацией оперативно-розыскной деятельности.

Вместе с тем, достаточно давно признав наличие подобной потребности, наука до сих пор не предложила оптимальных способов её реализации, которые бы удовлетворяли требованиям обеих взаимодействующих сторон и, главное, требованию борьбы с преступностью.

Таким образом диссертант заключает, что проблемная ситуация в сфере информационного взаимодействия оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности пока далека от своего разрешения.

Третий параграф "Анализ базовой потребности" диссертант посвятил определению степени жизненной необходимости удовлетворения потребности УСП в ОРД, а также эмпирически проявленному пониманию искомой потребности разными субъектами, нуждающимися в уголовно-процессуальном использовании данных ОРД.

Из буквального значения "потребности" (надобность, нужда в чем-нибудь, требующая удовлетворения - С.И. Ожегов) диссертант выводит подобие формулы - П = Н + А, где П - потребность, Н - надобность, А - актуализатор надобности. Предложенная формула со всеми, присущими ей недостатками, обусловленными синонимией русского языка, позволяет вывести из тени такой важный, элемент проблемной ситуации, как актуализатор потребности, с которого обычно и начинается осознание названной ситуации.

К актуализаторам потребности уголовно-процессуального использования результатов ОРД могут быть отнесены как правовые детерминанты, так и внеправовые проявления бытия. Главнейшим актуализатором названной потребности является преступность. Современное состояние последней значительно обостряет надобность в обеспечении социальной справедливости.

На уровне оценки потребности конкретными (разными) "потребителями" указанный актуализатор преломляется через общественное, индивидуальное, профессиональное, корпоративное и прочее сознание и неизбежно трансформируется в специфические побудительные формы и мотивы. Таким образом, конкретизация скрытой сущности (насущности) и эмпирически проявленного существа рассматриваемой потребности возможна только во взаимосвязи потребности с продуцирующим её субъектом.

На самом общем уровне рассмотрения проблемной ситуации, продуцентами анализируемой потребности выступают субъекты, подвергнувшиеся вредному воздействию преступности либо не исключающие (ожидающие) его в будущем. К таковым можно отнести общество, группы, классы и, наконец, отдельного человека и гражданина.

В ходе анализа диссертант приходит к выводу, что главным субъектом потребности в эффективном использовании результатов ОРД выступает в первую очередь человек и гражданин, чьи права и свободы признаны высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ) и, следовательно, должны быть в первую очередь надежно защищены от воров и убийц, а не от органов правопорядка, как полагают некоторые правозащитники и близкие им по менталитету ученые. Именно из этого и должна выводиться насущность уголовно-процессуального использования результатов ОРД.

Закономерен в этой связи и другой вывод: концепция уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД нацелена на создание предпосылок для максимального удовлетворения общегражданской потребности в обеспечении социальной справедливости.

Социальная справедливость, по мнению диссертанта, может быть представлена в информационном ключе и конкретизирована посредством целевой установки на получение, во-первых, максимума сведений о преступлении и преступнике и, во-вторых, сведений достоверных (справедливость даже семантически тесно связывается с истинностью).

Говоря о субъектах, продуцирующих потребность, диссертант акцентирует внимание на том, что на уровне теории субъект, формирующий потребительский запрос относительно процессуального применения результатов ОРД, в большинстве случаев определяется весьма обтекаемо. Как правило, в качестве такового называется либо уголовный процесс, либо оперативно-розыскная деятельность, либо вообще практика борьбы с преступностью. Подобная позиция имеет свои преимущества, поскольку позволяет абстрагироваться от отдельных сугубо производственных нюансов, таких, например, как ведомственная (внутриведомственная) разобщенность, леность и некомпетентность отдельных сотрудников, неудовлетворенность кадров своим материальным положением и т.д.

Вместе с тем преимущества означенного подхода являются началом его недостатков, поскольку из поля зрения исследователя выпадает бытовая составляющая субъективного восприятия потребности, нередко содержащая в себе если уж не ключ к теоретической разгадке проблемы, то "цепочку" от этого ключа точно. При подобной установке абстрактный субъект потребности УСП в результатах ОРД конкретизируется через триаду собирательных фигур - оперативного работника, следователя и судью. Каждому из названных фигурантов присуще свое понимание сущности потребности уголовно-процессуального использования результатов ОРД.

Опираясь на данные собственных социологических исследований, диссертант представляет специфику анализируемой потребности, каковой она представляется судьям, оперативным работникам и следователям. В конечном итоге диссертант приходит к выводу, что и следователи, и судьи (в меньшей мере) жизненно заинтересованы в результатах ОРД.

В четвертом параграфе "Исходный анализ наличного инструментария" автор заключает, что при всем многообразии вариантов инструментария (как реально проявленных, так и латентных) предпосылками проблемности всегда будут выступать образующие его элементы (подсистемы).

Отталкиваясь от этой посылки, диссертант полагает, что инструментарий, нацеленный на удовлетворение индивидуально-коллективной потребности в социальной справедливости, может быть представлен как кримкогнтивная система, включающая в себя в качестве основных элементов такие познавательные технологии, как уголовный процесс и ОРД. Необходимость и допустимость их системного объединения обусловлена информационным единством стоящих перед ними целей (получение максимума информации о криминале), а также надобностью в тесном переплетении информационной свободы, свойственной ОРД, с аргументационной силой, приписываемой уголовно-процессуальному методу.

На эмпирическом уровне элементы кримкогнитивной системы выступают в виде следственных и оперативных аппаратов, осуществляющих предписанную им деятельность. Вместе с тем проблемность инструментария задается не только уголовно-процессуальной или оперативно-розыскной деятельностью (и их субъектами), но и в немалой степени одноименными правом и теорией. Из этого неизбежно следует методологический вывод: для поиска оптимального выхода из проблемной ситуации элементы кримкогнитивной системы - УСП и ОРД - необходимо также рассматривать системно, как целостные совокупности соответствующих им (ОРД и УСП) теории, права и деятельности.

Указанным элементам присуща внутренняя противоречивость. В рамках кримкогнитивной системы к этой противоречивости добавляется еще и противоречивость другого рода - между ОРД и УСП, которая в свою очередь "подогревается" насущной необходимостью становления и укрепления не только прямых, но и "перекрестных" межэлементных связей. Под прямыми связями диссертант подразумевает взаимоотношения однопорядковых составляющих, например, взаимосвязь оперативно-розыскного права и уголовно-процессуального права; коммуникацию соответствующих теорий и т.д.; под "перекрестными" - другие взаимодействующие дуэты, к примеру, влияние оперативно-розыскной деятельности на уголовно-процессуальную теорию и наоборот.

Глава вторая "Использование результатов ОРД в уголовном процессе как проблема" состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе "Методика постановки проблемы" исследуется понятие проблемы, а также способы её постановки, опирающиеся на идеи системного анализа. Творчески переоценивая имеющиеся методики, диссертант избирает схему конструирования проблемы, включающую в себя такие действия, как: выдвижение центрального вопроса; выявление противоречия, лежащего в основе проблемы; предположение о конечных результатах исследования (идеальном варианте решения проблемы).

Во втором параграфе "Сущность проблемы" формулируется центральный вопрос, составляющий, по мнению диссертанта существо проблемы: "как оптимально использовать результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе, для того чтобы сделать этот процесс более справедливым". Слово "справедливость" вносит в центральный вопрос необходимую идеологическую составляющую и подчеркивает, что применение результатов ОРД в уголовном процессе в первую очередь направлено на защиту интересов граждан.

Вместе с тем термин "справедливость" имеет один существенный недостаток - он недостаточно операциональный. Это обстоятельство побудило диссертанта обратиться к близкой по духу, но при этом вполне измеримой категории, каковой является "эффективность".

Исходя из этого центральный вопрос (существо) проблемы окончательно представлен формулой - как оптимально использовать результаты оперативно-розыскной деятельности для повышения эффективности уголовного процесса.

В развитие центрального вопроса диссертант формулирует ряд уточнений. Первое уточнение - каким для этого (оптимального использования результатов ОРД в УСП) должно быть (стать) уголовно-процессуальное законодательство?

Второе уточнение - какой для этого (оптимального использования результатов ОРД в УСП) должна быть (стать) юридическая (уголовно-процессуальная, оперативно-розыскная, криминалистическая и пр.) теория? Какие задачи перед собой она для этого должна ставить и решать?

И, наконец, третий вопрос, который, по мнению диссертанта, должен непременно ставиться в развитие центрального вопроса проблемы: какой должна быть (стать) идеология обеспечения социальной справедливости средствами уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности?

В третьем параграфе "Противоречия, генерирующие проблему", диссертант приходит к выводу, что проблемность уголовного процесса во многом задается присущим ему информационным противоречием, заключающемся в несоответствии между объективной природой цели уголовного процесса и субъективной природой процессуальных средств её достижения. Информационное противоречие является вечным генератором развития уголовно-процессуальных средств познания. Стремление к его преодолению порождает потребность судопроизводства в привлечении широкого спектра непроцессуальной информации.

Исследуя противоречия, генерирующие проблему, на философском уровне диссертант выдвигает гипотезу о том, что в сфере познания криминальных явлений действует закон единства и борьбы "процессуального" и "непроцессуального", являющийся дериватом основного закона диалектики. Абстрактные категории "процессуальное" и "непроцессуальное", как обобщенное выражение прагматически ориентированных средств (инструментов) выступают конкурирующим дуэтом, катализирующим развитие моделей уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности.

Автор также полагает, что процессуальность того или иного познавательного инструмента, несмотря на долгую его (порой многовековую) апробацию, зачастую зависит от конвенции, принимаемой тем или иным сообществом.

Далее диссертант заключает, что современная оперативно-розыскная деятельность (во всех проявлениях: право, теория, практика) мощно "инфицирована" идеей процессуализации. Несмотря на явно выраженный позитив, оперативно-розыскная процессуализация может привести и к негативным последствиям, а именно - к утрате ОРД своего "козырного" качества - "свободы творчества", отчего сама идея ОРД и, как следствие, идея уголовно-процессуального использования её результатов, может заметно пострадать.

Четвертый параграф "Абрис идеального решения проблемы" посвящен конструированию оптимального варианта разрешения проблемы. Опираясь на теорию решения изобретательских задач (Г.С. Альтшуллер) и алгоритм решения проблемных ситуации (М.И. Меерович), диссертант приходит к выводу о том, что решение проблемы повышения эффективности кримкогнитивной системы следует искать внутри этой системы.

Автор полагает, что подготовку оперативно-розыскной информации до полной формально-доказательственной готовности (до уровня достоверного информационного продукта) целесообразно производить в рамках ОРД. Поскольку ОРД является обязательным элементом кримкогнитивной системы, то правила о допустимости оперативно-розыскной информации в качестве уголовно-процессуальных доказательств должны быть внутрисистемными. Внутрисистемные правила сохраняют все атрибутивные свойства допустимости - источник, способ, субъект. От уголовно-процессуальных правил они отличаются лишь внутренним содержанием элементов.

Кроме того, предлагается доверить тест на допустимость всем участникам, движущим уголовный процесс, а не только, например, следователю. Исходя из этого, можно рекомендовать применение правил о допустимости результатов ОРД в уголовный процесс не на начальном этапе вхождения оперативно-розыскной информации в "тело" расследования, а на последней стадии изготовления информационного продукта под названием результат ОРД. Иными словами, правила о допустимости результатов ОРД должны быть соблюдены уже в ходе производства оперативно-розыскных мероприятий. А это, по мнению диссертанта, возможно лишь в случае принятия идеи, что ОРД - есть технология производства достоверного информационного продукта.

Сказанное вовсе не означает, что результаты ОРД должны восприниматься следователем или судом на веру. Речь идет лишь о том, что они не должны "заворачиваться" по одним лишь формальным соображением.

Совершенствование ОРД, как элемента кримкогнитивной системы, предполагает, наряду с технологической модернизацией указанной деятельности, проведение широкой работы по разрушению стереотипного восприятия ОРД и её результатов на всех уровнях. Подобное обновление подхода к результатам ОРД требует соответствующей подготовки - идеологической, методологической теоретической.

Третья глава "Ревизия теоретико-правовых представлений о применении результатов ОРД в отечественном и зарубежном уголовном процессе" включает пять параграфов.

В первом параграфе "Представления о месте сыскной информации в досоветском уголовном процессе" дается общая картина применения информации, полученной вне процессуального метода, в период, предшествовавший революции 1917 г.

На основании исследования литературных источников и законодательных памятников и сопоставления их с реалиями сегодняшнего дня, диссертант приходит к выводу о том, что основы сыскной деятельности и технологии её уголовно-процессуального использования были заложены давно и во многом обусловлены исторически. Перед правоприменителями досоветской эпохи стояли проблемы, весьма похожие на те, что не дают покоя практикам XXI века, в частности проблемы сохранения конфиденциальности источника информации и обеспечения достоверности представляемых сыщиками сведений.

Содержание второго параграфа отражено в его названии -"Представления об использовании результатов ОРД в советском уголовном процессе". Здесь анализируется содержание уголовно-процессуальных кодексов РСФСР 1923 г. и 1960 г.; приводится информация о дискуссии, посвященной оперативно-розыскной природе дознания и процессуальной сущности ОРД, имевшей место в середине прошлого века; дается обзор литературы, содержащей сведения об уголовно-процессуальном использовании результатов ОРД.

По ходу изложения позиций ученых, писавших о проблеме использования результатов ОРД в УСП в советский период, автор высказывает свои оценки и предложения. В частности, автор делится своим наблюдением о том, что в теории и практике уголовного судопроизводства можно разглядеть неоформальный подход к оценке отдельных видов процессуально полезной информации. Примером такового может служить априорное игнорирование оперативно-розыскной информации секретной природы, ввиду того, что следователь и судья не могут лично "заглянуть в глаза" первоисточнику.

Особо выделяются диссертантом работы, в которых содержится призыв к пересмотру отдельных теоретико-практических установок, препятствующих эффективному использованию в уголовном процессе информации, добытой оперативно-розыскным путем. В частности, работы В.Т. Томина, Б.Т. Безлепкина, Д.И. Беднякова.

Обобщая сказанное в параграфе, автор делает вывод, что юридическая наука на момент принятия первого закона об ОРД (1992) допускала уголовно-процессуальное использование оперативно-розыскной информации в качестве: основания к возбуждению уголовного дела в совокупности с таким поводом как непосредственное обнаружение признаков преступления органом дознания; средства обнаружения доказательств; вещных и документальных источников фактических данных; основания для принятия решений о производстве некоторых следственных действий; информации, оказывающей помощь при оценке доказательств и решении вопроса о целесообразности принятия процессуальных решений.

Третий параграф "Представления о применении результатов ОРД в постсоветском уголовном процессе" начинается с исследования точек зрения, сложившихся в юридической науке по поводу использования результатов ОРД в доказывании. Автор анализирует работы С.А. Шейфера. Е.А. Доли, В.И. Зажицкого и др.)

В результате обстоятельных размышлений указанные выше исследователи пришли к категоричному выводу - результаты ОРД ни при каких условиях не станут доказательствами.

Причины, породившие такое заключение, можно свести к двум: отсутствие предусмотренного процессуальным законом источника; отсутствие процессуальной формы собирания. Не малую роль, вероятно, сыграли и личные пристрастия указанных авторов. Они подтвердили незыблемость постулатов теории доказательств о том, что оперативная информация, как и другие фактические данные, не имеющие процессуальной формы, присущей доказательствам определенного вида, не могут заменить доказательственную информацию.

Кроме того, изменились формулировки в части, касающейся доказательственного аспекта. Новая редакция, на наш взгляд, зафиксировала очередную "капитуляцию" уголовно-процессуальной науки. Теперь законодатель вел речь не об использовании результатов ОРД в качестве доказательств, а лишь об использовании их "в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства РФ, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств", что, по мнению комментаторов закона об ОРД, далеко не одно и тоже.

Однако точка зрения указанных авторов вряд ли может быть названа выражением общего мнения научного сообщества. Так, В.А. Азаров, напротив, уверен в том, что новый Закон об ОРД затруднил толкование законодательного установления о доказательственной ценности данных, добытых оперативно-розыскным путем.

Следует заметить и то, что отношение к новой формулировке (ст. 11 ФЗ об ОРД) у ее сторонников со временем несколько изменилось. Так, В.И. Зажицкий впоследствии признал, что обновленная формулировка, кроме того, что она больше согласуется с положениями доказательственного права, никаких других функциональных преимуществ не содержит, поскольку не дает ответа на главный вопрос: что следует понимать под использованием результатов ОРД в доказывании по уголовным делам?

Таким образом, можно заключить, что многословность законодателя, имеющая место в ст. 11 ФЗ об ОРД, свидетельствует о том, что использование результатов ОРД в доказывании означает, по сути, использование их в качестве доказательств.

Критически оцениваются предложения по изменению законодательства (Е.А. Доля, В.И. Зажицкий)

Откровенно говоря, ограничительный подход нам представляется неким пережитком, являющимся следствием распространенного предрассудка, что оперативно-розыскная деятельность ущемляет, причем существенно, права граждан.

К сожалению, не менее опасная формулировка проникла в текст нового УПК РФ. Напомним, что по предложению депутата Государственной Думы В.В. Похмелкина статья об использовании в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности теперь выглядит следующим образом "В процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом".

Указанная статья далеко не единственный показатель регрессивных тенденций в сфере нормативного урегулирования уголовно-процессуального использования результатов ОРД. В новом УПК России, по нашим наблюдениям, проводится курс на дезинтеграцию оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности. Именно так автор склонен толковать следующая поправку: "Не допускается возложение полномочий по проведению дознания на то лицо, которое проводило или проводит по данному уголовному делу оперативно-розыскные мероприятия" (ч. 2 ст. 41 УПК РФ).

Подобные новеллы, по нашему мнению, проистекают из ошибочных идеологических установок. Е.Б. Мизулина, презентуя в свое время проект УПК средствам массовой информации, в качестве особого достижения выделила то, что новый УПК России теперь не является средством борьбы с преступностью; он выступает исключительно средством защиты человека и гражданина. Кроме того, она подчеркнула, что теперь оперативно-розыскная деятельность отделена от предварительного расследования4.

Возвращаясь к формулировке ст. 89 нового УПК РФ, диссертант хочет акцентировать внимание на том, что запретительный тон закона нецелесообразен и по идеологической причине. Представляется, что слово "запрещается" будет отпугивать практических работников от использования результатов ОРД. История развития проблемы показывает, что имеющиеся в практической сфере стереотипы становятся тормозом на пути реализации законодательных положений даже тогда, когда в законе записывается дозволение.

В этой связи уместно вспомнить законодательный эксперимент, поведенный в середине 90-х г. прошлого века на территории суверенного Казахстана (это тоже постсоветское пространство).

Исходя из сказанного выше, можно заключить, что законодательные новеллы 1992-1995 гг. значительно активизировали научную мысль5. Вместе с тем, говорить о перевороте в теории и практике использования результатов ОРД в уголовном процессе пока вряд ли возможно.

Полагаем, что под высказанными предложениями имеется определенная теоретическая основа. В частности, идея о присутствии в системе источников доказательств "свободного доказательства". Очень интересная мысль в этом плане высказана А.А. Давлетовым и В.А. Камышиным.

Использование результатов ОРД в качестве повода и основания для возбуждения уголовного дела.

Результаты ОРД при подготовке и осуществлении следственных и судебных действий

§ 4. Терминологические аспекты использования результатов ОРД в уголовном процессе

Развитие проблемы использования результатов ОРД в УСП также сопровождает своя специфическая терминология, позволяющая судить об определенных закономерностях, присущих сфере пересечения информационных интересов названных видов деятельности.

"документирование", "легализация", "трансформация" и просто "использование".

Нижегородская школа процессуалистов активно пытается внедрить еще один термин - "уголовно-процессуальная интерпретация".

В этом определении находим подтверждение одной из своих догадок о том, что плюрализм терминологии возник в проблемных сферах использования данных ОРД. В первую очередь это относится к использованию результатов ОРД в доказывании. Термин "легализация" живет именно в этой сфере и отражает один из способов разрешения проблемной ситуации. Там же можно столкнуться и с другим словом -"трансформация".

Никаких новых подходов к оперированию результатами ОРД термин "трансформация", на наш взгляд, не несет. Трансформация - это терминология метаний, свойственная периоду поиска нового подхода к проблеме. Новый подход требует новой терминологии. Полагаем, что появление термина "уголовно-процессуальная интерпретация" и есть знамение иного подхода к использованию результатов ОРД в УСП.

§ 5. Краткий очерк зарубежных подходов к использованию оперативно-розыскной информации

Сыск (уголовный, политический и пр.) характеризуется не только богатейшей историей, но и обширнейшей географией. Не обойдена географическими особенностями и сфера уголовно-процессуального использования результатов, полученных в ходе сыскной деятельности. Единственное, что остается неизменным для большинства стран и континентов, это - проблемность указанного использования6.

Многолетний (а местами и многовековой) поиск путей и средств преодоления проблемы, которая без преувеличения может быть названа интернациональной, материализовался в виде конкретных технологий и подходов, вместивших в себя не только "вибрации широты и долготы", но и черты наций и народов.

Из сказанного в настоящем параграфе следует, что правоохранительным системам зарубежных стран и России, несмотря на все нюансы, свойственные организации уголовного судопроизводства, присуще схожие проблемы. Трудности обусловлены необходимость защиты субъектов - источников информации, специфическим подходом к оценке показаний полицейских и применяемых ими методов познания, сложностями примирения требования конспирации и требования известности источника информации органам правосудия. Оценивая краткий обзор подходов, можно обнаружить, что проблема неразрешим без качественной переоценки презумпции доверия субъекту, официально познающему криминальное явления.

Четвертая глава (она открывает второй раздел диссертации, именуемый "Концепция уголовно-процессуальной интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности") называется "Информационно-технологическая теория результатов ОРД" посвящена выяснению гносеологической, онтологической, правовой, управленческой и прочей природы результатов ОРД.

В первом параграфе "Общая теоретико-правовая характеристика результатов ОРД" дается комплексная оценка подходов к пониманию результатов ОРД, сложившихся в уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной теории (В.И. Зажицкий, К.В. Сурков, А.Ю. Шумилов и др.), а также трактовка указанного понятия, имеющая место в ведомственных нормативных актах.

Отмечая специфику различных подходов, диссертант подчеркивает многоаспектность понятия результатов ОРД, заключающуюся в акцентуации гносеологической, правовой, управленческой и других составляющих последнего. В тоже время автор приходит к выводу, что все аспекты анализируемого понятия в конечном итоге являются закономерным проявлением информационной сущности результатов ОРД.

Говорить о результатах ОРД в правовом смысле можно лишь тогда, когда полученная информация, во-первых, коррелирует с задачами оперативно-розыскной деятельности; во-вторых, получена способом указанным, в оперативно-розыскном законодательстве; в-третьих, добыта субъектом, уполномоченным на производство соответствующих действий; в-четвертых, облачена в предусмотренную законами и ведомственными актами форму.

Рассуждая о способах получения результатов ОРД диссертант задается вопросом о допустимости производства оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ), не указанных в оперативно-розыскном законе. Констатируя противоречие между потребностями практики в "свободных" ОРМ и требованиями оперативно-розыскного закона, диссертант приходит к выводу о наличии функционального "раскола" внутри оперативно-розыскной деятельности. Если раньше основным препятствием, сдерживающим творческую инициативу оперативных работников, были в основном нормы уголовно-процессуального права, то теперь эту функцию зачастую выполняют и нормы оперативно-розыскного закона, поскольку информация, полученная в результате действий, не перечисленных в ст. 6 ФЗ об ОРД, с правовой точки зрения не может рассматриваться в качестве полноценного результата ОРД, а, следовательно, и передаваться в следственные аппараты для соответствующего использования. Исходя из этого автор заключает, что проблема, именуемая ранее "легализацией оперативно-розыскной информации", сегодня становится внутренней проблемой ОРД: данные полученные в результате творческого поиска (при помощи "свободных" ОРМ), пригодны для использования, исходя из смысла закона, только после предварительной переработки их при помощи легитимных ОРМ.

Говоря о субъекте, производящем результаты ОРД, диссертант возвращается к дискуссии об оперативно-розыскных полномочиях органа дознания. Не разделяя позицию, согласно которой упоминание в УПК об оперативно-розыскных мерах как элементе компетенции органов дознания стало анахронизмом (А.А. Чувилев, А.В. Земскова и др.), диссертант полагает, что несмотря на то, что оперативно-розыскная функция органа дознания не является уголовно-процессуальной, она не перестает быть функцией именно органа дознания. В подтверждении заявленной позиции приводятся нормы нового УПК РФ (ст. 37, 38 95).

Кроме того, диссертант полагает, что изъятие из уголовно-процессуального законодательства упоминания о том, оперативно-розыскная функция принадлежит органу дознания еще больше осложнит ситуацию с уголовно-процессуальным использованием результатов ОРД. Орган дознания очень специфичный процессуальный субъект. Благодаря своей полифункциональности он погружен и в процессуальную и во внепроцессуальные сферы одновременно. Именно эта особенность органов дознания генерирует тенденцию их умножения. Однако умножение указанных органов само по себе малоэффективно, если вместе с новым органом дознания в сферу борьбы с преступностью не вовлекаются новые познавательные процедуры.

В функциональном плане результаты ОРД, по мнению диссертанта, представляет собой в первую очередь информационный продукт, высокое качество которого и призваны обеспечить правовые требования. Правовая характеристика результатов ОРД, в этом смысле, вполне созвучна аналогичной характеристике уголовно-процессуальных доказательств: это тоже фактические данные, относящиеся к преступлению, добытые предусмотренным законом путем и закрепленные в установленной этим же законом форме. Разница заключается лишь в том, что законодатель не требует, чтобы результаты ОРД черпались из строго определенного законом круга источников.

Последнее обстоятельство вместе с тем это не означает, что в рамках ОРД действуют более либеральные правила оценки информации, нежели в уголовном процессе. Требования относимости и достоверности информации присутствуют и здесь.

В работе исследуется понятие оперативно-розыскного законодательства, активно разрабатываемого сегодня в теории ОРД (А.Ю. Шумилов). Сопоставляя указанное понятие с уголовно-процессуальными доказательствами автор обнаруживает множество схожих признаков. В этой связи диссертант высказывает упрек в адрес разработчиков анализируемого понятия, пытающихся подчеркнуть разрыв между оперативно-розыскными и уголовно-процессуальными доказательствами. Со своей стороны диссертант полагает, что разработка понятия оперативно-розыскных доказательств должна быть нацелена на сокращение дистанции между названными видами отраслевых доказательств.

Кроме того, диссертант замечает, что термин "доказательства" в контексте оперативно-розыскной деятельности сегодня вряд ли является чуждым. Указанный термин приходит во всякую сферу познавательной деятельности на определенной ступени ее развития. Слово "доказательства" применительно к ОРД означает, что последняя постепенно переходит в стадию "процедуризации". Термин - лишь онтологическое проявление древнейшей гносеологической тенденции. Весьма показательны в этом плане и другие терминологические новшества теории ОРД, в частности, - оперативно-розыскной процесс (уголовно-розыскной процесс).

Второй параграф "Результаты ОРД в свете информационного подхода" посвящен исследованию информационных основ теории результатов ОРД.

Диссертант обосновывает необходимость применения информационного подхода к исследованию понятия результатов ОРД, отмечая успешность его применения в юридической науке (В.Я. Дорохов, А.А. Давлетов, Р.С. Белкин, С.С. Овчинский и др.).

Анализируя понятие оперативно-розыскной информации автор выделяет три ее основных аспекта: содержательный, субъектный и технологический.

По содержательному критерию оперативно-розыскная информация, по мнению автора, едва ли отделима от прочей информации, используемой в познании криминальных событий. Это происходит потому, что все виды кримкогнитивной деятельности имеют как бы один общий информационный источник - объективную действительность. Вместе с тем оперативно-розыскной информации несет в себе и немало субъективизма, поскольку конкретное содержание не может рассматриваться как заданное априори, ибо оно варьирует в зависимости от поставленной познавательной задачи, ориентации на потребителя, пусть даже воображаемого (потенциального).

Объективный и субъективный подходы к трактовке содержательного аспекта можно интегрировать путем дифференциации информации на потенциальную и актуальную. Под потенциальной информацией понимаются сведения, рассредоточенные в некотором количестве объектов, отразивших в себе преступное событие, которые при соответствующих условиях могут быть использованы для управления. Потенциальная информация - это в некотором роде "прединформация": информацией она может стать только после того, как будет включена в управленческий процесс (оперативную разработку, предварительное расследование и т.п.).

Актуальная информация - это содержание, полученное после надлежащей интерпретации потенциальной информации, и пригодное для использования в процессе управления, например, для принятия решений о производстве оперативно-розыскных мероприятий, следственных действий и т.д.

По мнению диссертанта, законодатель, говоря об уголовно-процессуальном использовании результатов ОРД (ст. 11 ФЗ об ОРД), подразумевает под ними актуальную оперативно-розыскную информацию. Вместе с тем автор замечает, что большинство представителей уголовно-процессуальной науки рассматривают результаты ОРД исключительно как потенциальную информацию, актуализация которой происходит лишь посредством трансформации в ходе самого уголовного судопроизводства. По мнению автора, подобный подход глубоко ошибочен и функционально не плодотворен.

Говоря о субъектном аспекте оперативно-розыскной информации диссертант вновь возвращается к мысли о том, что оперативно-розыскная информация, равно как уголовно-процессуальная и прочая информация о преступлении имеет субъективную природу, поскольку является разновидностью актуальной информации. Говоря о субъективном характере оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных средств познания, автор в первую очередь подразумевает интерпретативные способности субъекта - создавать информацию с привлечением собственного сознания.

Исходя из сказанного диссертант делает заключение о том, что субъект играет наиболее важную роль в процессе производства оперативно-розыскной информации. Уровень его профессиональной подготовки, устойчивость к деструктивным воздействиям среды функционирования, характер мотивации оказывает существенное значение на содержание и другие потребительские качества производимой им информации, в том числе и на достоверность последней.

Проблема субъекта познания (субъекта, производящего процессуальную информацию) в уголовно-процессуальной науке и операьивно-розыскной науке стоит достаточно остро. Одним из древнейших способов ее преодоления является - качественное и количественное умножение названных субъектов. Полисубъектность, издревле присущая указанным сферам познания криминала, явление не только исторически, но и гносеологически обусловленное.

Полисубъектность уголовно-процессуального и оперативно-розыскного познания имеет как минимум две стороны. Первая сторона заключается в привлечении органов с оригинальными непроцессуальными полномочиями: ценность многих органов дознания обусловлена не только тем, что они первыми сталкиваются с определенными видами преступлений, но и тем, что они приносят с собой специфичные непроцессуальные, в том числе и оперативно-розыскные полномочия,.

Вторая сторона может быть условно обозначена термином "внутренняя коллективизация". Законотворчество и ведомственное правотворчество идет не только по пути пополнения наименований органов познания криминала, но и в сторону упрочения позиций коллегиальности в рамках одного органа.

Кроме того, если рассматривать процесс познания отдельного преступления, как систему, то можно увидеть насколько разнороден совокупный субъект производства информации. В классическом варианте к восстановлению картины преступления могут быть прикосновенны оперативный аппарат, орган дознания, следователь, прокурор, суд (первой, второй и третьей инстанции).

Идея "коллективизации" познания обусловлена потребностью объективации субъективной информации. Превращение индивидуального субъекта познания в коллективного прибавляет авторитетности самому познавательному акту. И чем ниже в иерархии познающих субъектов находится производитель информации, тем жестче формулируются правила об утверждении результатов индивидуального познания руководителем конкретного правоохранительного органа. В этой связи можно говорить не только о процессуальной, но и об информационной самостоятельности участников антикриминального процесса.

Однако проблема объективации информации (оперативно-розыскной, уголовно-процессуальной и пр.) не может решаться только на уровне субъекта, ибо проблема субъекта познания криминала неразрывно связана с другой проблемой - проблемой процессуально-познавательной технологии.

В области познания криминальных явлений требования к познавательной технологии более жеские, нежели в других познавательных сферах, например в науке. Так, в уголовном процессе свободное творчество обусловливается (ограничивается) набором обязательных процедурных правил. Безукоризненное следование этим правилам позволяет впоследствии говорить о превращении объективного содержания (потенциальной информации) в конкретный вид актуализированной информации..

Превращение сведений об объективной реальности в оперативно-розыскную информацию также производится по вполне определенной технологии, правда, пока еще не столь детально описанной в оперативно-розыскном законе. Таким образом, становится очевидным, что в основе названия "оперативно-розыскная информация", по нашему мнению, лежит в первую очередь способ ее производства - оперативно-розыскная деятельность. Уточнение "оперативно-розыскная" - это не содержательная, а производственная характеристика информации, которая подчеркивает, что это не просто "сведения о ... ", а "сведения о ...", полученные определенным (в нашем случае - оперативно-розыскным) образом.

Признание ОРД технологией в полном смысле этого слова имеет важное методологической значение, поскольку "технология" несет в себе аргументационные качества по определению. Даже доктринальное признание оперативно-розыскной деятельности технологией неминуемо поднимет познавательно-удостоверительный рейтинг оперативно-розыскной информации.

Разговор о технологических аспектах оперативно-розыскной информации диссертант продолжает в третьем параграфе "Технологические аспекты понятия результатов ОРД". Параграф начинается с заявления диссератна о том, что проблема уголовно-процессуального использования результатов ОРД тоже живет в мире слов, и трудности ее разрешения так или иначе связаны с некоторыми словесными штампами, исторически прикипевшими к оперативно-розыскной информации. Вполне очевидно, что упрочению технологических позиций результатов ОРД сегодня в значительной мере препятствует сопровождающий их классификационный ярлык - "непроцессуальная информация".

В результате исследования позиций относительно понятия непроцессуальной информации (Д.И. Бедняков, А.Р. Белкин, С.А. Шейфер) автор приходит к выводу, что употребление данной терминологии применительно к оперативно-розыскной информации на сегодняшний день, по меньшей мере, некорректно.

Уголовный процесс, по мнению диссертанта, сегодня едва ли может быть назван единственным методом познания, отличающимся процессуальностью. Вполне очевидно, что в последние годы процедурно эволюционировали и другие сферы кримкогнитивной деятельности, в первую очередь, оперативно-розыскная деятельность: по оценкам представителей оперативно-розыскной науки, в ФЗ об ОРД и одноименных законах, имеющих хождение на постсоветском пространстве сделан явный акцент на процессуальном аспекте оперативно-розыскной деятельности.

Диссертанту представляется, что можно вполне говорить о существовании формальной стороны оперативно-розыскной деятельности. Таким образом термин "процессуальный" сегодня может быть применен не только к информации, полученной в рамках уголовно-процессуальной формы, но и к сведениям, произведенным оперативно-розыскным путем.

Для отграничения указанных видов сведений от данных, полученных уголовно-процессуальным способом, автор предлагает ввести в научный оборот новый термин - альтерпроцессуальная информация (альтер (от лат. alter - другой) + процессуальный = другая процессуальная информация). Указанное понятие, с одной стороны, подчеркивает процедурность способа производства результатов ОРД, а, с другой, не позволяет ей (процедурности) полностью отождествиться с процессуальностью уголовного судопроизводства.

В работе рассмотрены позиции теоретиков ОРД, рассматривающие оперативно-розыскную деятельность как процесс (А.Ю. Шумилов, К.В. Сурков). Критически оценивая воззрения указанных авторов, диссертант все же приходит к выводу, что данное научное направление является несомненно полезным как в теоретическом, так и в прикладном плане. Наиболее пригодным названием для указанного процесса, по мнению диссертанта следует признать - уголовно-розыскной процесс (А.Ю. Шумилов).

Идея процессуальности оперативно-розыскной деятельности примечательна, по мнению диссертанта и тем, что позволяет вынести проблему легализации результатов ОРД за уголовно-процессуальные скобки. Представляется, что вся технологическая цепочка по изготовлению результатов ОРД должна находиться в рамках уголовно-розыскного процесса. Результаты тайных операций, с задействованием широкого спектра творческих методов познания криминала, должны обрабатываться через систему легитимных ОРМ (указанных в ст. 6 ФЗ об ОРД). Будучи трансформирована через все стадии уголовно-розыскного процесса, оперативно-розыскная информация должна поступать в уголовный процесс в виде готового информационного продукта.

В тоже время уголовно-розыскной процесс не должен подменять уголовного судопроизводства. Там, где информация доступна непосредственно уголовно-процессуальному методу к нему и следует обращаться. Однако эта непосредственность должна определяться не только чисто гносеологическими моментами, но и рядом других обстоятельств. К примеру, недостаточность информации, указывающей на причастность лица к преступлению, в некоторых случаях гуманнее (по отношению к этому лицу) производить скрытыми методами: презумпция невиновности вещь замечательная, однако статус подозреваемого (как эпизод истории), даже в случае, если подозрения не подтвердились, едва ли прибавляет плюсов к репутации лица. Однако здесь поднимается на поверхность другая проблема - нравственно ли выяснять эти вопросы, не ставя в известность исследуемое лицо.

Диссертантом исследованы морально-нравственные аспекты оперативно-розыскной технологии и сделан вывод о наличии указаных составляющих.

Подводя итоги информационно-технологическому исследованию результатов ОРД, диссертант делает вывод о том, что оперативно-розыскная информация, полученная с соблюдением требований ФЗ об ОРД и ведомственных нормативных актов, может и должна рассматриваться как информационный продукт, готовый к уголовно-процессуальному применению без дополнительной трансформации.

Понятие информационного продукта в теории уголовно-процессуального использования результатов ОРД имеет важное методологическое значение. Оно позволяет ставить вопрос о правомерности ограничения проверки генезиса информации уровнем производителя информационного продукта, и таким образом ограничить ретроспекцию результата ОРД не первоисточником, а источником, внушающим доверие.

Диссертант замечает, что данный подход для уголовно-процессуальной теории не является принципиально новым. Он применяется при оценке информации, полученной из такого источника доказательств, как заключение эксперта. При оценке результата экспертизы, компетентные органы, как правило, не исследуют генезис происхождения информации далее документа, представленного экспертом. Достоверность заключения эксперта устанавливается исходя из компетентности сведущего лица и презюмируемого доверия к используемым им научным методам познания. Доверие к конкретному экспертному заключению диктуется общим доверием к методологии экспертных исследований.

Глава пятая "Идеологические и теоретико-методологические основы концепции", включает в себя два параграфа.

Первый параграф "Идеологические основы концепции" автор начинает с заявления о том, что разрешение проблемы уголовно-процессуального использования результатов ОРД во многом зависит от идеологических установок, принятых в сфере взаимоотношений государства и преступности.

Сопоставляя разные идеологические установки и присущую им терминологию, в частности формулы "борьба с преступностью" и "контроль преступности" диссертант приходит к выводу, что наиболее подходящей терминологией для обозначения необходимого борцовского настроя является - "война с преступностью".

Главной стратегией войны с преступностью, по мнению диссертанта, следует рассматривать идею информационного превосходства органов, осуществляющих кримкогнитивную деятельность. Суть информационного превосходства (упрощенно) заключается: во-первых, в защите от противника сведений, о которых ему ведать не должно и, во-вторых, продуманное снабжение недруга данными, выгодными противоборствующей стороне, обильно сдобренными дезинформацией. Информационное превосходство прекрасно вписывается в принципиальное положение о необходимости наступательности в борьбе с преступностью, предполагающей упреждение, опережение действий преступников, последовательную реализацию превентивного подхода к делу борьбы с преступностью.

Реализация стратегии информационного превосходства возможна на нескольких уровнях. Уже сейчас можно с уверенностью говорить об оперативно-розыскном и уголовно-процессуальном. Обозначенные уровни не следует рассматривать изолированно: обилие относимой к криминальному событию оперативной информации само по себе не создает информационного превосходства, если информация не может быть активно использована в уголовном судопроизводстве.

Информационное превосходство не означает ущемление противоборствующей стороны, напротив, оно в некоторых ситуациях приводит к значительной экономии процессуального принуждения и, таким образом, способствует защите прав человека и гражданина. Конечно же, определенными правами субъектов придется поступиться. Но обретение безопасности всегда осуществлялось путем определенных правовых жертв.

Диссертант обращает внимание на опасные тенденции, складывающиеся в сфере борьбы с преступностью. В частности, указывает на наличие негативного информационного фона, окружающего судебную реформу, в частности, на активное производство мифов, противопоставляемых обновлению идеологии борьбы с преступностью.

Автор полагает, что на мифологических, в большинстве своем, основаниях строится и негативный образ оперативно-розыскной деятельности и иных способов реализации идеи информационного превосходства в борьбе с преступностью. В связи с этим диссертант водит понятие -"демонизация ОРД" и указывает, что последняя в современных условиях может быть выгодна только преступности.

Содержание второго параграфа отражено в его названии -"Теоретико-методологические основы концепции".

Большое внимание диссертант уделяет методологической потенции общего понятия интерпретации. По мнению автора, термин "интерпретация" представляет большую инструментальную ценность. Существенный эвристический потенциал "интерпретации" делает названный термин своего рода "разведчиком", позволяет вскрыть специфику информационного взаимодействия, как некоего идеального явления, и перенести все лучшее в сферу уголовно-процессуального использования результатов ОРД.

Исследуя существо термина "интерпретация", автор констатирует большой диапазон значений последнего. Из приведенных трактовок "интерпретации" для нужд исследования привлекаются: а) раскрытие смысла (истолкование); б) разъяснение смысла путем объяснения; в) перевод на более понятный язык; г) особое творческого исполнение; д) особое творческое освоение; е) совокупность значений (смыслов).

Указанные значения диссертант объединяет в две группы - динамическую и статическую интерпретацию. Первая вмещает в себя значения интерпретации как процесса, вторая - как результата истолкования. В ходе освоения окружающей действительности динамическая и статистическая интерпретация тесно переплетаются. При широком подходе к осмыслению информационных процессов практически невозможно определить, что первично - динамическая или статическая интерпретация. Для того чтобы истолковывать и объяснять, необходимо действовать, то есть осуществлять динамическую интерпретацию, но, с другой стороны, приращение информации невозможно без исходной базы данных, следовательно, интерпретатор должен опираться на определенные сгустки материализованной информации (информационный продукт), являющиеся, по сути, статической интерпретацией.

Автор подчеркивает, что информация и ее интерпретация - два наиболее существенных компонента познания криминальных событий, и между ними существует прочная закономерная взаимосвязь, такая же, как, например, между научными фактами и их истолкованием.

Интерпретация - это деятельность человека, которая укладывается в схему процесс-результат. Она всегда имеет место там, где речь идет об информационных процессах, протекающих на идеальном уровне. Диссертант выделяет также рациональную (основанную на логике) и иррациональную (базирующуюся на интуиции и иных проявлениях бессознательного) интерпретацию. Автор полагает, что в уголовном процессе имеют место оба вида интерпретации. В частности, иррациональная интерпретация неизбежно присутствует при восприятии гражданином внешней ритуально-обрядовой стороны уголовного судопроизводства.

Диссертантом анализируются подходы к понятию интерпретации, имеющие хождение в гуманитарных науках (П. Рикер, Г. Гадамер, Г.И. Рузавин и др.). Обращается внимание на то, что расширение рамок понимания, а за ним и сферы применения анализируемого понятия, происходит и в юридических науках. Одной из первых отраслей, которая откликнулась на эту тенденцию, является теория права. В качестве примера приводятся работы В.Н. Карташова, посвященные интерпретационной практике.

Исследуя позицию В.В. Суслова, пытающегося применить идеи герменевтического подхода к уголовно-процессуальной сфере, диссертант в очередной раз выходит на мысль о необходимости учета специфики субъекта интерпретации: информация, исходящая от профессиональных интерпретаторов, должна оцениваться в особом режиме.

Значительное место в работе уделено понятию криминалистической интерпретации, разработанному Г.А. Зориным и им же выведенному на инструментальный уровень. Обращая внимание на то, что идеи относительно уголовно-процессуальной и криминалистической интерпретации зародились вне связи друг с другом, диссертант выдвигает предположение, что в будущем возможно создание общей теории юридической интерпретации, в которую криминалистическая интерпретация, уголовно-процессуальная интерпретация и оперативно-розыскная интерпретация войдут в качестве разделов.

Уголовно-процессуальная интерпретация, по мнению диссертанта, должна связать в один узел теорию, право и практику (их уголовно-процессуальное и оперативно-розыскное проявление). Автор полагает, что уголовно-процессуальная интерпретация вполне может быть представлена как методологический принцип информационного взаимодействия.

В параграфе анализируется также понятие информационного взаимодействия, трактуемого как процесс обмена сведениями (информацией), приводящий к изменению знания хотя бы одного из получателей этих сведений.

Автор исследует разные уровни указанного понятия, в частности философский, оперативно-розыскной и уголовно-процессуальный. Достаточно подробно рассмотрены принципы информационного взаимодействия: принцип тезауруса, принцип фасцинации (привлекательности) информации, принцип маевтики.

Обращается внимание на то, что на формирование информационного продукта большое влияние оказывает информационная среда. Для выяснения сущности последней диссертант прибегает к теории журналистики.

В заключении параграфа диссертант акцентирует внимание на том, что хотя понятия: "интерпретация", "информационное взаимодействие", "информационная среда" являются ключевыми, они не исчерпывают собой всего теоретико-методологического базиса концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД. По сути, в качестве методологических основ концепции уголовно-процессуальной интерпретации следует рассматривать все юридические теории, привлеченные для её (концепции) обоснования.

Глава шестая "Сущность концепции и направления ее жизненного воплощения" состоит из двух параграфов.

Первый параграф "Сущность концепции" аккумулирует в себе основные идеи исследования, работающие на обоснование и обеспечение работоспособности авторской концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД.

Указанная концепция опирается на триаду исходных положений: (1) уголовный процесс и оперативно-розыскная деятельность являются элементами единой кримкогнитивной системы; (2) взаимодействие указанных элементов представляет собой информационное взаимодействие и осуществляется на основе присущих этому взаимодействию принципов; методологическим принципом информационного взаимодействия уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности выступает - интерпретация.

Диссертант обращает внимание на то, что при поверхностном толковании исходных положений может возникнуть впечатление, будто интерпретация есть главный принцип информационного взаимодействия. Однако интерпретация не главный принцип, - она другой принцип. Диссертант не случайно уточняет, что интерпретация именно методологический принцип. Этим подчеркивается, что интерпретация детерминирует все прочие принципы информационного взаимодействия (условно их можно назвать деятельностными), однако, она не руководит ими (нельзя же, например, сказать, что дыхание руководит деятельностью человека, хотя без него человек, естественно, существовать не может). Для наглядности схему взаимодействия методологического принципа интерпретации с "простыми" (деятельностными) принципами информационного взаимодействия можно представить в виде пересечения ряда параллельных горизонтальных плоскостей одной вертикальной, где вертикальной плоскостью как раз и является интерпретация.

Исходные постулаты концепции конкретизируются через центральную методологическую установку (базовое допущение) - результат ОРД есть готовый информационный продукт, нуждающийся не в трансформации, а в интерпретации. Данная установка базируется на нормативном и информационно-технологическом анализе результатов ОРД, позволившем выявить достаточно высокую гносеологическую и аргументационную потенцию оперативно-розыскной информации.

Ведущей методологической предпосылкой концепции уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД выступает признание аргументационной силы всякого процедурного метода, применяемого субъектами-профессионалами. Правда, подобное допущение осуществляется диссертантом пока лишь на модельном уровне. В сфере реалий для презумпции технологического доверия профессиональному познанию, по мнению автора, пока не сложились необходимые культурно-правовые условия. В тоже время автор подчеркивает, что оговорка о конфликте познавательных технологий актуальна применительно к юридическому процессу в целом. В рамках же кримкогнитивной системы, где элементами выступают оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс, для подобной обеспокоенности уже нет оснований.

Центральное место в концепции занимает идея альтерпроцессуальности результатов ОРД. Она актуализирует специфичную процессуальность самой оперативно-розыскной деятельности. Суть данного положения заключается в том, что технология оперативно-розыскной деятельности представляет из себя смешанное (синтез процессуального и непроцессуального) производство. Оно объединяет в себе применение как чисто эвристических методов, так и мероприятий, заключенных в рамки оперативно-процессуальной формы. К последним относятся мероприятия, поименованные и отчасти регламентированные в ФЗ об ОРД. Их можно условно обозначить как альтерпроцессуальные ОРМ. Несмотря на ограниченные эвристические возможности, указанные мероприятия имеют и свои преимущества: легитимные ОРМ, в силу своей наличной или презюмируемой процедурности, придают оперативно-розыскной информации, полученной в ходе их применения, необходимые аргументационные качества, позволяющие выделить указанную информацию из общего массива фактоустанавливающих средств, используемых при расследовании уголовных дел.

Подобный подход к оперативно-розыскной технологии позволяет перенести проблему трансформации, а вместе с ней и проблему легализации оперативно-розыскной информации секретной природы, полностью в рамки ОРД. Автор полагает, что вся технологическая цепочка по изготовлению результатов ОРД (пригодных для прямого использования в уголовном процессе) должна находиться в рамках уголовно-розыскного процесса. Результаты тайных операций, проводимых с привлечением широкого спектра творческо-эвристических методов познания криминала, должны обрабатываться через систему легитимных ОРМ, указанных в ст. 6 ФЗ об ОРД. Пройдя через все стадии уголовно-розыскного процесса, оперативно-розыскная информация должна поступать в уголовный процесс в виде готового информационного продукта, требующего лишь добротной интерпретации.

Поскольку ОРД в рамках кримкогнитивной системы, противостоящей криминалу, программируется уголовно-процессуальными целями, то для результатов этой деятельности должен быть создан особый режим уголовно-процессуального использования, причем не обязательно льготный. Иными словами, общие положения уголовного процесса о допустимости доказательств к результатам ОРД не совсем подходящие, в том числе и потому что они сформулированы как защитный фильтр для информации, поступающей из-за пределов кримкогнитивной системы. А ОРД, как неоднократно отмечалось, является внутренним элементом этой системы.

Допущение подобного отступления от уголовно-процессуальной традиции должно быть компенсировано ужесточением правил констатации достоверности оперативно-розыскной информации. Применительно к информационным продуктам, подготавливаемым оперативным аппаратом для использования в качестве доказательств, это должны быть, по сути, уголовно-процессуальные правила. Говоря иначе, оперативный работник, давая оценку оперативно-розыскной информации, содержательно отражающей обстоятельства, входящие в предмет документирования и доказывания, должен в обязательном порядке тестировать её и на предмет известности первоисточника. В рамках ОРД этот тест, в отличие от уголовного процесса, не может ограничиваться формальной стороной (сравнение с исчерпывающим перечнем информационных источников). Оцениваться должен всякий источник и по разнообразным критериям, исходя из которых можно судить о достоверности получаемой информации.

Таким образом, диссертантом ставится вопрос о целесообразности разработки и жизненного воплощения оперативно-розыскных правил допустимости результатов ОРД для использования в качестве доказательств, которые будут применяться в случае невозможности производства информационного продукта, который мог бы легко вписаться в систему средств процессуального познания по конкретному уголовному делу, не "споткнувшись" при этом о традиционные правила допустимости. В основном это случаи, связанные с засекречиванием первоисточника оперативно-розыскной информации.

Авторская концепция в этих случаях предлагает допустить тестирование результатов ОРД (потенциальных доказательств) на уголовно-процессуальную допустимость уже в рамках оперативно-розыскной деятельности. Звучит несколько несуразно, однако, идея, лежащая в основе предложения, на наш взгляд, достаточно плодотворна. Оперативно-розыскные правила об уголовно-процессуальной допустимости предусматривают особый (усиленный) режим оперативно-розыскного производства уголовно-процессуальных доказательств. Схематично эти правила должны точно воспроизводить их уголовно-процессуальный аналог и включать в себя - проверку источника, способа, субъекта-производителя информации. Однако содержательное наполнение этих правил должно преломляться через призму оперативно-розыскной технологии.

Таким образом, правила о допустимости доказательств при этом не нарушаются, они лишь применяются в другое время и в другом месте. Тестирование происходит не на входе в уголовный процесс, а при выходе из уголовно-розыскного процесса (на его последней стадии). Если информационный продукт не содержит в себе гарантии стопроцентной достоверности (критерий - внутреннее убеждение оперативного работника, основанное на всесторонней проверке информации при помощи других ОРМ), то он реализуется не в качестве доказательства, а в рамках других направлений уголовно-процессуального использования результатов ОРД, либо не используется в этом плане вовсе.

Восприятие результатов ОРД в качестве полноценного информационного продукта требует принципиального изменения подхода к их уголовно-процессуальному использованию. Авторская концепция предлагает в качестве методологического принципа информационного взаимодействия оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной технологий - интерпретацию.

Уголовно-процессуальная интерпретация как методологический принцип информационного взаимодействия ОРД и УСП частично уже проявляет себя при реализации таких направлений, как использование результатов ОРД в качестве оснований для возбуждения уголовного дела и для принятия решения о производстве отдельных следственных действий. На этих участках уголовный процесс допускает оперирование данными, облеченными в относительно свободную форму и характеризуемыми вероятностным содержанием, не требуя при этом ни формальной, ни содержательной их трансформации. При этом место применения указанных данных зачастую напрямую связывается с уровнем их достоверности.

Диссертант полагает, что дифференцирована может быть не только достоверность, но и вероятность. В юридической науке на сегодняшний день выделяют как минимум три типа вероятности - ориентирующую, констатирующую и оценочную. Ориентирующая задает пути исследования фактических обстоятельств дела; констатирующая заключается в установлении достаточности юридически значимых данных для принятия решений; оценочная используется для определения значения доказательств при решении вопроса о доказанности или недоказанности обстоятельств уголовного дела.

Результаты ОРД, используемые для принятия уголовно-процессуальных решений, обладают свойствами, как минимум, констатирующей вероятности, а не ориентирующей, как это принято считать в уголовно-процессуальной теории.

Поскольку результатам ОРД, как выяснилось, может быть присуща вероятностная дифференциация, то и процессуальный режим превращения этой информации в доказательства может быть различным. Для данных, характеризуемых ориентирующей и констатирующей вероятностью, в процессе доказывания допустим и оправдан трансформационный режим использования. Однако подобный режим, по мнению диссертанта, вовсе не нужен и даже вреден при использовании в доказывании результатов ОРД, обладающих оценочной (ее вполне уместно назвать доказательственной) вероятностью.

Использование последней должно быть основано на методологическом принципе уголовно-процессуальной интерпретации, предполагающем непосредственную работу с содержанием оперативно-розыскной информации без предварительных его переделок, а также без предварительной трансформации формы, в которой эта информация была представлена. Задача по изготовлению формы, которая может быть приемлема для уголовного процесса, например, документа (письменного, электронного, аудио-, видео- и т.д.), должна решаться в рамках ОРД.

Таким образом, уголовно-процессуальная интерпретация означает, что результаты ОРД должны быть вписаны в систему доказательств и оценены наравне с другими фактическими данными. Речь идет о результатах ОРД, обладающих оценочной (доказательственной) вероятностью. Указанная вероятность, в свою очередь, связывается с концептуально иным представлением о субъекте оперативно-розыскного познания. Предлагаемый принцип подчеркивает необходимость учета специфики субъекта интерпретации: информация, исходящая от профессиональных интерпретаторов должна оцениваться в особом режиме, отличном от режима, применяемого к информации, произведенной ситуационными интерпретаторами (интерпретаторами-любителями).

Принадлежность источника информации к кримкогнитивной системе следует рассматривать как благо, а не как порок. Взаимодействие должно строиться на основе проверяемого доверия. Принцип интерпретации подразумевает также устремленность познания криминала к уменьшению интерпретаций и интерпретаторов.

Второй параграф "Нормативно-прикладное воплощение концепции" посвящен описанию направлений реализации авторских предложений.

Диссертант предлагает вернуть в оперативно-розыскное законодательство точную формулировку - "результаты ОРД могут быть использованы в качестве доказательств". Кроме того, автор считает необходимым дополнить перечень источников уголовно-процессуальных доказательств формулировкой - "результаты оперативно-розыскной деятельности".

В работе подчеркивается, что разговоры о том, какая формула точнее - использование результатов ОРД в качестве доказательств или же только использование их в доказывании - идут от науки, а не от практики. Проведенный автором опрос показал, что предлагаемая формулировка ничуть не смущает следователей и оперативных работников: за нее высказалось - 96 % опрошенных.

В развитие указанного предложения, в главу о доказательствах предлагается включить статью "Результаты оперативно-розыскной деятельности" следующего содержания:

"Результаты оперативно-розыскной деятельности являются доказательствами, если они получены и проверены в порядке, предусмотренном Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности, и содержат информацию, имеющую значение для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 Настоящего Кодекса.

Результаты оперативно-розыскной деятельности представляются органу дознания, следователю, прокурору или суду органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, в виде подлинных оперативно-служебных материалов или в копиях.

Результаты оперативно-розыскной деятельности должны быть осмотрены и приобщены к уголовному делу постановлением органа дознания, следователя, прокурора, судьи или определением суда. К результатам ОРД, обладающим признаками, указанными в статье 81 настоящего Кодекса, применяются правила, предусмотренные статьями 81-82.

Проверка и оценка результатов оперативно-розыскной деятельности проводится с соблюдением правил, предусмотренных настоящим Кодексом. В случаях, связанных с необходимостью обеспечения безопасности лиц, предоставивших информацию органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, допускается допрос должностного лица, которому достоверно известно происхождение проверяемых данных, и которое может засвидетельствовать их подлинность и обстоятельства получения.

Результаты оперативно-розыскной деятельности, не отвечающие требованиям, изложенным в части первой настоящей статьи, к делу не приобщаются, а возвращаются в орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, о чем составляется мотивированное постановление. В постановлении должны быть указаны причины, по которым результатам ОРД отказано в приобщении к делу.

В случае необходимости орган дознания, следователь, прокурор и суд направляют органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, поручение, в котором указываются недостатки, подлежащие устранению".

Далее в работе приводятся рекомендации по практической реализации принципов информационного взаимодействия, направленные на производство доброкачественных информационных продуктов, а также рекомендации по использованию результатов ОРД, опирающиеся на действующее законодательство.

В заключении приводятся итоги исследования и намечаются пути дальнейшей работы по исследуемой теме.

Основные положения диссертации отражены в следующих опубликованных работах автора:

Монографии и учебные пособия:

1. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности. Монография / Под научн. ред. проф. В.Т. Томина. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2001. - 262 с. (15,2 п.л.).

2. Уголовно-процессуальное использование результатов оперативно-розыскной деятельности: проблемы теории и практики. Монография. / Под ред. В.Т. Томина. - Пятигорск: Издательство Пятигорского лингвистического университета, 1998. - 104 с. (6,5 п.л.; в соавторстве А.П. Поповым, Н.М. Поповым; авт. - 4,1 п.л.).

3. Основы уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности. Учебное пособие. / Под ред. проф. В.Т. Томина. - Н. Новгород: Нижегородская академия МВД РФ, 2000. - 114 с. (5,9 п.л.).

4. Начала теории уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности // Томин В.Т., Поляков М.П., Попов А.П. Очерки теории эффективного уголовного процесса. Монография. / Под общ. ред. В.Т. Томина. - Пятигорск: Издательство Пятигорского лингвистического университета, 2000. - С. 94-155. (5, 2 п.л.).

5. Развитие уголовно-процессуального законодательства на постсоветском пространстве: констатации, оценки, тенденции, прогнозы. Учебное пособие. - Н. Новгород: НЮИ МВД РФ, 1999. - 62 с. (3,5 п.л.; в соавторстве В.Т. Томиным; авторство не разделено).

6. Тайные участники уголовного судопроизводства (проблемы уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД) // Томин В.Т., Поляков М.П., Гончан Ю.А. и др. Умножение субъектов и процедур отечественного уголовного судопроизводства. Учебное пособие / Под ред. В.Т. Томина. - Н. Новгород: НЮИ МВД РФ, 2000. - С. 43-59. (1,0. п.л.).

7. Уголовно-процессуальная деятельность органов налоговой полиции // Налоговая полиция. Учебно-практическое пособие / Под ред. В.К. Бабаева. - М.: ДНП РФ; НВШ МВД РФ, 1994. - С. 117-179. (4 п.л.; в соавторстве с В.Т. Томиным; авторство не разделено).

8. Налоговая полиция как орган предварительного расследования. Учебное пособие. - Н. Новгород: НЮИ МВД РФ, 1997. - 64 с. (3,4 п.л.).

9. Уголовный процесс России: Учебно-методическое пособие. / Под ред. А.Ф. Лубина. - Н. Новгород: НЮИ МВД РФ, 1999. - 124 с. (8 п.л.; в соавторстве с А.Ф. Лубиным, Н.Н. Ковтуном, С.П. Серебровой; авт. - 2,1 п.л.).

10. Уголовный процесс России: Учебно-методическое пособие. / Под ред. А.Ф. Лубина. - Иваново: Ивановский филиал ВЮИ МЮ РФ. - 166 с. (9,2 п.л. в соавторстве А.Ф. Лубиным, Н.Н. Ковтуном, С.П. Серебровой и др., авт. 1,8 п.л.).

Комментарии к законодательству:

11. Комментарий ст. ст. 5, 35, 36, 51, 101, 102, 123 Таможенного кодекса СССР (Раздел 12.4.) // Уголовно-процессуальное законодательство: изменения, дополнения. Коррелирующие акты, комментарии / Под ред. В.Т. Томина, С.В. Смирнова. - Н. Новгород: НВШ МВД РФ, 1993. (1,2 п.л.);

12. Комментарий к ст. 34, 117, 120, 121, 124 и др. // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. В.Т. Томина. - М.: Вердикт, 1996. (1,2 п.л.).

13. Комментарий к ст. 22-24, 34, 39, 117, 120, 121, 124, 232, 258 и др. // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Отв. ред. В.И. Радченко; под ред. В. Т. Томина. 2-е - 5-е изд. перераб. и доп. - М.: Юрайт, 1999-2001. (по 1,5 п.л.).

Статьи и тезисы выступлений на конференциях:

14. Некоторые аспекты повышения эффективности дознания по отдельным категориям уголовных дел // Современные проблемы правоохранительной деятельности. Тезисы выступления адъюнктов и соискателей на межвузовской научной конференции. - Н. Новгород: НВШ МВД РФ, 1993 - С. 41-43. (0,2 п.л.).

15. Федеральные органы налоговой полиции в системе уголовно-процессуальных правоотношений // Современные проблемы государства и права в научных исследованиях адъюнктов. Тезисы итоговой научной конференции. - Н. Новгород: НВШ МВД РФ, 1994 - С. 79-81. (0,2 п.л.).

16. Проблемы приостановления, когда приостановлены миллионы уголовных дел // Нижегородские юридические записки. Выпуск 1. Сб. научн. статей. - Н. Новгород: НВШ МВД РФ, 1995. (0,5 п.л.).

17. Повышение эффективности борьбы с контрабандой // Актуальные проблемы правоохранительной деятельности на современном этапе. Тезисы выступления адъюнктов и соискателей на межвузовской научной конференции. - Н. Новгород: НВШ МВД РФ, 1992. - С. 43-44. (0,2 п.л.).

18. О доказательственной ценности результатов оперативно-розыскной деятельности: эволюция нормативной терминологии // Юридическая техника и вопросы дифференциации ответственности в уголовном праве и процессе. Сб. научных статей. - Ярославль: ЯГУ, 1998. - С. 129-141. (0, 6 п.л.)

19. Уголовный процесс: новые задачи в старой упаковке // Российская юстиция. - 1998. - № 10. - С. 20. (0,3 п.л.).

20. О понятии уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности // Профессионал. - 1998. - № 5-6. - С. 30-33. (0,5 п.л.).

21. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности как теоретическая проблема // Юридическая техника и проблемы дифференциации ответственности в уголовном праве и процессе. Сб. научн. статей. - Ярославль: Изд-во Яросл. гос. ун-та, 1999. - С. 131-140. (0,5 п.л.).

22. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: размышления о функции новой терминологии в науке // Современные проблемы уголовного судопроизводства России. Сб. научн. статей. - Н. Новгород: НЮИ МВД РФ, 1999. - С. 90-109 (0,8 п.л.).

23. Национальные традиции и правовые реформы // Тезисы докладов Международного славяно-евразийского конгресса деятелей науки, культуры, предпринимательства. г. Нижний Новгород, 25-27 мая 1994 г. - Н. Новгород: НГАСА, 1994. - С. 144-145. (0,2 п.л.).

24. Место органов налоговой полиции в механизме правовой защиты законопослушного гражданина // Правовые средства и методы защиты законопослушных граждан. Вестник НГУ им. Н.И. Лобачевского. - Н. Новгород: НГУ, 1996. - С. 161-165. (0,5 п.л.).

25. О дуализме института защиты в уголовном судопроизводстве: конкретизация проблемной ситуации // Законные интересы граждан и правовые средства их защиты в России. / Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. - Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 1997. - С. 17-24. (0,5 п.л.).

26. Проблемы защиты лиц, содействующих правосудию: оперативно-розыскной и нравственный аспекты // Законные интересы граждан и правовые средства их защиты в России. / Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. - Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 1997. - С. 88-93. (0,5 п.л.; в соавторстве с Н. М. Поповым).

27. Можно ли одолеть региональную преступность по действующим уголовно-процессуальным правилам // Правовые и организационно-тактические проблемы борьбы с преступностью в сибирском регионе: Сб. мат. научно-практической конференции. Выпуск 1. - Красноярск: КВШ МВД России, 1998. - С. 153-158. (0,4 п.л.).

28. О защите обвиняемого и "защите от обвиняемого" // Государство и право. - 1998. - № 4. - С. 94-98. (0, 5 п.л.).

29. Нравственные проблемы обережения свидетеля // Правовые средства и методы защиты законопослушного гражданина в экономической сфере./ Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. - Н. Новгород: ННГУ, 1998. - С. 58-63. (0,5 п.л.).

30. О ценности обрядовой стороны уголовного судопроизводства // Государство и право. - 1999. - № 9. - С. 87-92. (0,6 п.л.).

31. Уголовный процесс: новые задачи в старой упаковке // Следователь. - 1999. - № 7. - С. 3-4. (0,4 п.л.).

32. Размышления о смысле уголовного процесса и его современных задачах // Нижегородский юрист. Выпуск 1. - Н. Новгород, 2000. - С. 11-17. (0,7 п.л.).

33. Отраслевое расследование в системе форм досудебной подготовки уголовных дел // Вестник Удмуртского государственного университета. - Ижевск, 1999. - № 6. - С. 39-41. (0,4 п.л.).

34. Служба судебных приставов как орган дознания // Проблемы исполнения судебных решений. Сб. статей. / Отв. ред. С.П. Гришин. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2000. - С. 123-131. (0,5 п.л.).

35. Судебные приставы или судебная полиция? // Российская юстиция. - 2000. - № 2. - С. 17. (0, 4 п.л.).

36. О перспективах службы судебных приставов // Проблемы исполнительного производства: Сборник статей / Отв. за выпуск С.П. Гришин. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2000. - С. 74-81. (0,5 п.л.).

37. Информационное противоречие отечественного уголовного процесса: введение в проблему // Актуальные проблемы теории и практики борьбы с преступностью и правоприменительной практики / Межвуз. сб. научн. трудов. Выпуск 4. - Красноярск: Сибирский юридический институт МВД РФ, 2001. - 147-155. (0,5 п.л.; в соавторстве с В.Т. Томиным).

38. Концепция эффективного уголовного процесса в работах В.Т. Томина "Уголовное судопроизводство: революция продолжается" и "Острые углы уголовного судопроизводства" // Очерки теории эффективного уголовного процесса / Под ред. В.Т. Томина. - Пятигорск, 2000. - С. 156-161. (0,4 п.л.).

39. Концепция уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности // Интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности в эффективном уголовном процессе. Сб. научн. статей / Под ред. проф. В.Т. Томина. - Пятигорск: ПГЛУ, 2001. - 36-52. С. (0,9 п.л.).

40. Информационное противоречие современного уголовного процесса // Уголовно-процессуальная деятельность. Теория, Методология, Практика / Сб. научн. статей / Под ред. А.Ф. Лубина. - Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2001. - С. 30-39. (0,6 п.л.).

41. Результаты ОРД как повод и основание к возбуждению уголовного дела // Интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности в эффективном уголовном процессе. Сб. научн. статей / Под ред. проф. В.Т. Томина. - Пятигорск: ПГЛУ, 2001. - С. 91-98 (0,5 п.л.; в соавторстве с А.П. Поповым).

42. Проблемы взаимопонимания науки и практики по вопросам использования результатов ОРД в уголовном процессе // Взаимодействие Главного управления внутренних дел Нижегородской области и Нижегородской академии МВД России в разрешении оперативно-служебных задач: состояние, проблемы и перспективы. - Н. Новгород: ГУВД Нижегородской обл. - С. 164-166 (0,2 п.л.).

43. Нравственные аспекты оперативно-розыскного обеспечения уголовного судопроизводства // Интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности в эффективном уголовном процессе. Сб. научн. статей / Под ред. проф. В.Т. Томина. - Пятигорск, 2001. - С. 121-129 (0,4 п.л.; в соавт. С В.Т. Томиным, Н.П. Поповым)

44. Информационное превосходство органов расследования - основная стратегия антикриминальной войны // Юридическая газета. - 2001. - № 8. - С. 4. (0,4 п.л.).

45. Закон единства и борьбы процессуального и непроцессуального: философский срез проблемы использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве // Интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности в эффективном уголовном процессе. Сб. научн. статей / Под ред. проф. В.Т. Томина. - Пятигорск, 2001. - С. 136-150 (0,7 п.л.).

46. Результаты ОРД как альтерпроцессуальная информация // Следователь. - 2001. - № 5. - С. 42-44. (0,4 п.л.).

47. Вор должен сидеть в тюрьме: размышления о проблеме идеологии борьбы с преступностью // Следователь. - 2001. - № 4. - С. 49-51. (0,4 п.л.).

48. Рекомендации по использованию результатов ОРД в уголовном процессе // Интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности в эффективном уголовном процессе. Сб. научн. статей / Под ред. проф. В.Т. Томина. - Пятигорск, 2001. - С. 151-154 (0,3 п.л.; в соавторстве с В.Т. Томиным).

Сноски и примечания

1 Лунеев В.В. Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. - М., 1999. - С. 466.

2Термин "кримкогнитивный", производный от лат. crimen (относящийся к преступлению) и лат. cognitio (познание), вводится диссертантом для обозначения деятельности, направленной на познание криминальных событий.

3 Диссертант предлагает ввести в научный оборот новый термин - альтерпроцессуальная информация (альтер (лат. alter - другой) + процессуальный = другая процессуальная информация).

4 Пресс-конференция в агентстве "Аргументы и факты-Новости" (25 мая 2001). Информация размещена на официальном сайте Е.Б. Мизулиной.

5В последние годы фонд юридической литературы пополнился десятками открытых работ, касающихся проблемы информационного взаимодействия ОРД и УСП. К цитируемым выше можно добавить: Чувилев А.А. Использование следователем оперативно-розыскной информации. - М., 1992; Левченко О.В. Доказывание в уголовном процессе. - Астрахань, 2000. - С. 42-56. Кроме книг, опубликована масса статей, защищено немало диссертаций (см. библиографию).

6 У диссертанта, правда, есть информация о том, что в отдельных государствах указанная проблема сведена до минимума. Так, В.С. Шадрин после общения с голландскими правоохранителями пришел к выводу, что "в Нидерландах не делают вообще никакого различия между уголовным процессом и ОРД. Все результаты ОРМ идут у них в качестве доказательств первым сортом".