Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Брянская Е.В. Аргументирующая сила доказательств при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции: монография / Е. В. Брянская. – Иркутск : Изд-во ИГУ, 2015. – 193 с.

К оглавлению

Глава 3 РЕАЛИЗАЦИЯ АРГУМЕНТАЦИИ В ПРОЦЕССЕ ДОКАЗЫВАНИЯ
ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ

3.3. Специфика оценки доказательств судьей

Теорию формальных доказательств сменила теория «свободной оценки доказательств». Это побуждает суды исследовать все письменные и вещественные доказательства, анализировать показания свидетелей, в приговорах суд обязан приводить обстоятельства, на которых они основаны. Оценка доказательств представляет мыслительную деятельность судьи, которая осуществляется в логических формах при соблюдении научной методологии познания и, как мы полагаем, в свете активной деятельности сторон [1] .

Одним из элементов процесса доказывания по уголовному делу является оценка доказательств.

Судья, оценивая доказательства, предопределяет силу доказательств, под которой современные процессуалисты понимают «значение, действенность», до того как доказательства в суде будут оценены, они не обладают каким-либо строго определенным значением [2] .

«Оценить доказательства, значит определить, насколько точно установлено каждое из них, в какой взаимосвязи с делом и другими доказательствами оно находится, какой именно факт, имеющий значение для дела, оно устанавливает или опровергает и что означают в совокупности все собранные по делу доказательства» [3] .

Оценка доказательств – это мыслительная деятельность судьи, которая состоит в том, что, руководствуясь законом и правосознанием, рассматривают по своему внутреннему убеждению каждое доказательство в отдельности и всю совокупность доказательств, определяя их относимость, допустимость, достоверность и достаточность для выводов по делу.

Основным вопросом, решаемым при оценке доказательств, А. И. Трусов считает установление достоверности сведений о фактах, которые содержит доказательство [4] .

По мнению Л. Т. Ульяновой, основные вопросы, определяющие содержание оценки доказательств, – достоверность и значение доказательств [5] .

М. С. Строгович утверждает, что «оценка доказательства является итогом его проверки и состоит в признании существования или несуществования того факта, который этим доказательством устанавливается» [6] .

Все упомянутые авторы, как и большинство других процессуалистов, считают, что оценка доказательств судьей – это умственный процесс, акт мысли по сопоставлению доказательств. Хотя, С. А. Голунский возражал против этого положения, подчеркивая связь оценки доказательств со всей деятельностью следственных и судебных органов [7] .

По нашему мнению, в свете современной концепции уголовного судопроизводства, оценка доказательств судьей имеет существенные особенности, которые заключаются в такой правовой категории, как внутреннее убеждение.

В уголовном судопроизводстве оценка доказательств производится по внутреннему убеждению судьи, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении доказательств. При этом в законе не указываются формальные условия, которые заранее определяли бы ценность и значение каждого доказательства в отдельности и их совокупности.

В российском законодательстве внутреннее убеждение известно издавна (еще со времен Устава уголовного судопроизводства 1864 г.), что было заимствовано из зарубежного законодательства. Период буржуазных революций знаменовал собой переход от системы формальных доказательств к провозглашению принципа свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению судей.

Внутреннее убеждение судьи исторически было в центре внимания таких крупных дореволюционных ученых-процес­су­алистов, как например С. И. Викторский, Л. Е. Владимиров, М. В. Духовный, С. В. Познышев, Н. Н. Розин, Д. Г. Тальберг, И. Я. Фой­­ниц­икий. В научных трудах дореволюционных авторов рассматривались вопросы о том, что же такое внутреннее убеждение, каковы его место и роль в уголовно-процессуальном доказывании. Например, видный ученый-процессуалист Л. Е. Владимиров, характеризуя убеждение как результат свободной оценки доказательств, введенной в России по Судебным уставам 1864 г., писал: «Если я настолько уверен в правильности своего вывода о достоверности фактов, что решаюсь действовать, значит, мое убеждение сильно, значит моя уверенность велика...» [8] .

Разумеется, в уголовном процессе изначально был установлен принцип свободной оценки доказательств судьями по их внутреннему убеждению, не скованному предписаниями о ценности отдельных доказательств и их совокупности.

Вместе с тем – и в этом один из аспектов качественной новизны отмеченного положения в уголовном процессе – закон требовал обоснования этого убеждения тщательно исследованными доказательствами с приведением и анализом их в приговоре суда. В 1920–1930-х гг. многие советские процессуалисты и криминалисты были приверженцами теории «объективизации» уголовного процесса. По их мнению, нужно было расширить «материальный сектор» уголовного процесса (вещественные доказательства, документы и заключения экспертов) и приступить, по мнению некоторых из них, к разработке обязательных для судей объективных критериев ценности доказательств. «Материальный сектор» уголовного процесса противопоставлялся показаниям живых лиц, значение которых для установления истины необоснованно принижалось, а также предпринимались попытки связать внутреннее убеждение судей такими критериями ценности доказательств, которые при современном уровне научных знаний не могут учесть специфику каждого доказательства, каждого уголовного дела и поэтому не могут быть сформулированы в законе.

Теория «объективизации» уголовного процесса, подчеркивая необходимость исследования объективных оснований оценки доказательств, имела известное позитивное содержание. А. Я. Вы­шинский подверг указанную концепцию критике (хотя в 1920-х гг. разделял те же взгляды). Высказавшись за «свободу действий при оценке доказательств», он связал эту проблему с характером знания, получаемого в результате оценки доказательств, подчеркнув, что «судебный приговор является выражением лишь максимальной вероятности» [9] .

Если критикуемая им концепция в той или иной степени шла по линии ограничения принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению, то А. Я. Вышинский по существу отождествляет его с субъективистским подходом к оценке доказательств. «Голос, – писал он, – который говорит судье: это верно, ты правильно решил, – это голос его внутреннего убеждения, который определяет в конечном счете ценность и значение всех доказательств и всего процесса в целом» [10] .

Современный Уголовно-процессуальный кодекс РФ (далее – УПК РФ), сосредоточив достижения отечественной правовой мысли, посвятил отдельную статью оценке доказательств (ст. 17 УПК РФ). Тем самым УПК РФ подчеркнул неразрывность внутреннего убеждения и свободы оценки доказательств, стремясь не допустить ни ущемления внутреннего судейского убеждения, ни его чрезмерной свободы. Так, содержание принципа свободной оценки доказательств составляют следующие положения: во-первых, доказательства не имеют заранее установленной силы; во-вторых, судья не связан результатами оценки иных лиц; в-третьих, судья оценивает доказательства по внутреннему убеждению, руководствуясь законом и совестью.

В соответствии со ст. 17 УПК РФ судьи оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном рассмотрении всех обстоятельств дела, руководствуясь законом и собственным правосознанием.

Предусмотренный ст. 17 УПК РФ принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению закрепляет адресованное судье, присяжным заседателям, прокурору, следователю и дознавателю требование не только исходить при такой оценке из своего внутреннего убеждения и совести, но и основываться на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств и руководствоваться законом, что должно исключать принятие произвольных, необоснованных решений.

Не предоставляя, таким образом, органам предварительного расследования и суду право произвольного решения вопросов об относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств, указанное нормативное предписание вместе с тем направлено на исключение какого бы то ни было внешнего воздействия на суд, следователя и других лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, с целью понуждения их к принятию того или иного решения. Этим, в частности, обеспечивается действие провозглашенного в ст. 120 Конституции РФ принципа независимости судей при осуществлении правосудия [11] .

Доказательства оцениваются по внутреннему убеждению, которое в той или иной мере характеризуют следующие признаки:

а) специальный субъект, уполномоченный оценивать доказательства от имени государственного органа (государства), – должностное лицо, осуществляющее либо контролирующее осуществление (надзирающее за реализацией) уголовного процесса;

б) указанный субъект не вправе руководствоваться оценкой, предлагаемой другим должностным лицом;

в) оценка доказательств осуществляется не произвольно и не интуитивно, а на основе той совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, которыми располагает лицо, осуществляющее рассматриваемый вид мыслительной деятельности;

г) по формальным признакам никакие доказательства (ни исходя из содержащихся в них сведений, ни из разновидности источника) не должны иметь преимущества над другими;

д) должностное лицо, осуществляющее уголовный процесс (контролирующее, надзирающее за названным видом деятельности), должно стремиться к завершению оценки доказательств однозначными, лишенными сомнений выводами. Неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого [12] .

Б. Т. Безлепкин полагает, что оценка доказательств по внутреннему убеждению означает такой порядок, при котором:

а) тот, в чьем производстве находится уголовное дело, обладает процессуальной самостоятельностью и исключительной компетенцией в этой области; суд не вправе и не обязан руководствоваться оценкой, предлагаемой кем-либо другим, а также перелагать обязанность такой оценки и ответственность за нее на другое лицо;

б) по формальным признакам никакие доказательства не имеют заведомых преимуществ перед другими;

в) оценка доказательств завершается истинными, лишенными сомнений выводами.

Интерес представляет то, что при оценке доказательств недопустимо априорное деление их на лучшие и худшие в зависимости от источника фактических данных и любых других обстоятельств. Нельзя, например, полагаться на заключение авторитетного эксперта как на лучшее из всех доказательств, хотя этот вид фактических данных в отличие от других основывается на достижениях науки. Заключение эксперта не является обязательным для суда, однако несогласие их с заключением должно быть мотивировано [13] .

В качестве критериев оценки ч. 1 ст. 88 УПК РФ определяет такие свойства доказательств, как относимость, допустимость, достоверность и достаточность. По нашему мнению, ч. 1 ст. 88 УПК РФ регламентирует объективные факторы внутреннего убеждения.

Относимость – определяет наличие связи между полученными сведениями и событием преступления, а также иными обстоятельствами, подлежащими установлению по расследуемому (разрешаемому) уголовному делу.

Допустимость – указывает на соответствие сведений требованиям уголовно-процессуального закона: по субъекту получения; по источнику получения; по способу получения; по процессуальной форме.

Достоверность – характеризует соответствие полученных сведений обстоятельствам совершенного преступления и иным обстоятельствам, подлежащим установлению по делу.

Достаточность – определяет необходимый и достаточный объем сведений для вывода об установлении предмета доказывания. Следует учесть, что в реальной практике доказывания требование достаточности используется применительно не только ко всей совокупности доказательств, собранных по делу, но и к отдельным группам доказательств, и даже к какому–либо одному доказательству – для оценки наличия или отсутствия оснований принятия какого-либо процессуального решения в аспекте судебного контроля [14] .

Следовательно, свобода оценки доказательств является принципом уголовного судопроизводства. Думается, данный принцип можно определить как нормативно закрепленное и проявляющее себя на всех этапах судебного разбирательства по уголовному делу руководящее положение, позволяющее судье оценивать ценностные свойства доказательств и их совокупности по результатам их собственного познания, сформировавшегося на основе своего внутреннего убеждения.

В этой связи представляет интерес, какой смысл вкладывают ученые из области уголовного судопроизводства в понятие внутреннего убеждения.

Так, например, М. С. Строгович, анализируя внутреннее убеждение, подчеркивал то, что под ним следует понимать «основанное на правосознании убеждение судьи относительно обстоятельств разбираемого судом конкретного дела» [15] . Иначе говоря, автор включает в структуру внутреннего убеждения правосознание. В свете современного уголовного судопроизводства, конечно, «правосознание» взаимосвязано с внутренним убеждением, поскольку представляют собой смежные сферы мыслительной деятельности. Тем не менее правосознание влияет на формирование внутреннего убеждения, однако не образует его содержания. Думается, правосознание не может быть ни критерием, ни методом оценки доказательств профессиональным судьей, хотя и выполняет важную функцию оценки судьей нравственности и моральности своих действий и решений.

Г. В. Литвинова под внутренним убеждением судьи понимает следующее – это твердая уверенность в том, что правильно определен круг необходимых для решения фактов. Решение суда, как известно, должно быть не только законным и обоснованным, но и справедливым. Законность предполагает общеобязательность права, недопустимость произвола, законность – принцип правового регулирования. Справедливость – нравственно-психо­логи­­ческая характеристика судебных решений, его моральная безупречность, наиболее целесообразное применение права, наилучшая реализация его социально положительной сущности [16] .

Ю. В. Чуфаровский полагает, что внутреннее судейское убеждение представляет результат воздействия на сознание судей определенной совокупностью доказательств, установленной и проверенной в ходе судебного разбирательства. Оно всегда складывается на основе рационального познания причинно-след­ственных и иных связей между фактами объективной действительности, ценностного к ним подхода, их соотношения с запретами уголовного права, чувственного переживания полученных по уголовному делу результатов познания, сделанных из них правовых выводов. На формирование судейского убеждения влияют социально-психологи­ческие и внесудебные факторы (например, поведение подсудимого в суде, оценка средств массовой информации и т. д.) [17] .

Внутреннее убеждение формируется при отсутствии твердых правовых критериев: закон, в отличие от системы формальных доказательств, не дает четких ориентиров: какие доказательства относимы, а какие – нет; что считать более достоверным, а что менее. Это, однако, не означает, что внутреннее убеждение как психологическая деятельность не подвластна праву. Уже сам факт закрепления в УПК РФ принципа свободной оценки доказательств (ст. 17) опровергает такое утверждение. Законодательное регулирование внутреннего судейского убеждения служит препятствием для его вырождения в произвол. Как подчеркнул Конституционный Суд РФ, «статья 17 УПК Российской Федерации, предписывая осуществлять оценку доказательств по внутреннему убеждению, не содержит каких-либо положений, допускающих возможность произвольной оценки доказательств. Напротив, в ней содержится указание судье: при оценке доказательств не только исходить из своего внутреннего убеждения и совести, но и основываться на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств и руководствоваться законом, что должно исключать принятие произвольных, необоснованных решений» [18] .

Внутреннее убеждение, таким образом, не следует трактовать как безотчетное и произвольное, поскольку при его формировании и выражении суд должен руководствоваться законом. УПК РФ определяет основу формирования внутреннего судейского убеждения: круг обстоятельств, подлежащих оценке при производстве по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ). Закон указывает, какими именно средствами устанавливаются входящие в предмет доказывания сведения (ст. 74 УПК РФ). УПК РФ регламентирует и делает обязательными правила оценки доказательств (ст. 88 УПК РФ). УПК РФ устанавливает ограничения в формировании внутреннего судейского убеждения (например, презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ)). В УПК РФ закреплены специальные гарантии свободы и независимости внутреннего убеждения субъектов, оценивающих доказательства (независимость судей, наделение следователя процессуальной самостоятельностью, право прокурора отказаться от обвинения и т. д.). Наконец, законодательно установлены обязательные реквизиты процессуальных документов, в которых отражается внутреннее судейское убеждение как результат оценки. Кроме того, УПК РФ обязывает указывать конкретные основания, по которым те или иные доказательства, источник или способ получения и использования их приняты или отвергнуты.

Внутреннее убеждение есть полная уверенность субъекта оценки доказательств относительно достоверности полученных выводов. Однако оно должно основываться не на отвлеченном мнении, а на оценке каждого из доказательств и всей их совокупности в целом. Указание о том, что доказательства оцениваются в совокупности, не означает, что значение имеет лишь общее впечатление, которое произвели исследованные доказательства на судью. Оценить доказательства в совокупности – значит не упустить ни одного из них. В описательно-мотивировочной части приговора суд в силу данного принципа обязан дать оценку всем исследованным им доказательствам и указать, почему он принимает за основу своего решения одни из доказательств и почему отвергает другие [19] .

По мнению Л. Д. Кокорева, обоснованность обвинения тождественна доказанности обвинения, он пишет: «Быть уверенным в обоснованности обвинения – это значит и быть убежденным в виновности обвиняемого, но такое убеждение не может возникнуть у судей в стадии предания суду, так как они на этой стадии не проверяют и не оценивают достоверность доказательств» [20] .

Таким образом, предавая обвиняемого суду, судья убеждается не в виновности лица, а в возможности рассмотрения уголовного дела в судебном разбирательстве, при условии, если он установит, что имеющиеся в материалах уголовного дела доказательства достаточны, относимы и допустимы для того, чтобы непосредственно в стадии судебного разбирательства их исследовать и дать им окончательную оценку, включая уже и оценку их достоверности.

Когда судья в стадии назначения судебного заседания оценивает достаточность доказательств, это означает, что он связывает эту достаточность не с возможностью признания обвиняемого виновным, а только лишь с тем, что при судебном разбирательстве дела суду будет что проверять и оценивать. При этом судья вправе по ходатайствам сторон истребовать дополнительные доказательства, тем самым обеспечив достаточность доказательств для рассмотрения дела в судебном разбирательстве. Многие авторы признают, что, несмотря на отсутствие в новом уголовно-процессуальном законе требования к суду проверять достаточность представленных доказательств, задачей суда в этой стадии все же остается, проверка наличия достаточности установленных органами предварительного расследования фактических данных для рассмотрения уголовного дела в судебном разбирательстве [21] .

Оценка доказательств судьей как мыслительная, логическая деятельность приводит к суждению о допустимости, относимости, достоверности доказательств, значении каждого доказательства и достаточности их совокупности для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания. В этом смысле оценка доказательств сопровождает процесс познания сведений об обстоятельствах дела, является неотъемлемым элементом всей познавательной деятельности судьи.

Важной гарантией объективной правильности этого субъективного вывода служит требование закона о том, чтобы внутреннее убеждение основывалось на совокупности исследованных доказательств. Известно, что применительно к важнейшим решениям закон требует, чтобы в них приводились доказательства, обосновывающие выводы по делу (например, п. 5 и 6 ч. 1 ст. 220, п. 3, 4 ч. 1 ст. 305, п. 2 ст. 307 УПК РФ). При этом недостаточны ссылки на доказательства, в решении должны быть изложены сведения, проверенные и оцененные, т. е. приведены мотивы, по которым доказательства оценены как допустимые или недопустимые, достоверные или недостоверные, достаточные или недостаточные для решения по делу [22] .

Оценивая доказательства по своему внутреннему убеждению, суд обязан руководствоваться не только уголовно-процессу­альным законом, но и уголовным (материальным). Конечно, уголовно-процессуальный закон устанавливает принципы оценки доказательств, гарантии процессуальной независимости субъектов доказывания, а также и требования к процессуальным документам, в которых подводятся итоги оценки. Уголовный же закон служит важным ориентиром при оценке доказательств с точки зрения их относимости, потому что предмет доказывания по конкретному уголовному делу тесно связан с конструкцией соответствующего состава преступления. При оценке относимости доказательств учитываются и нормы других отраслей права, раскрывающие содержание бланкетных диспозиций норм уголовного закона [23] .

Непростым является вопрос о применении правил преюдиции в уголовном процессе, когда не подлежат доказыванию общеизвестные факты или те, которые уже установлены вступившим в силу приговором суда. Однако возникает вопрос, как быть, если в последующем деле стороны представили иные доказательства, чем имелись в первоначальном деле, и для суда очевидно, что оценка, данная в первом деле, уже не является объективной, или если практика применения той или иной нормы в связи с принятием, например, постановления Конституционного Суда РФ, изменилась и получилась ситуация, когда преюдиция может противоречить позиции Конституционного Суда РФ (если какая-то норма закона признана не соответствующей Конституции), а значит – и норме материального права. Также на практике могут встречаться дела, когда изменилось не применение нормы, а сама норма, регулирующая правоотношения, которые были предметом рассмотрения суда. Действующее законодательство не дает ответа на вопрос о том, как в данном случае следует поступить суду, чтобы, с одной стороны, не нарушить правило о преюдиции, а с другой стороны, чтобы решение было принято в соответствии с нормами права, действующего на момент рассмотрения данного дела.

Мы согласны с теми авторами, которые справедливо полагают, что на практике созрела необходимость ограничить преюдицию судебным усмотрением, однако подобное ограничение не должно умалять значение преюдиции, исключать из законодательства нормы о преюдиции. Решения, в которых содержится переоценка установленных судом фактов, должны носить исключительный характер, быть обусловленными объективной невозможностью сторон представить в начальное дело все имеющиеся доказательства либо изменением законодательства. В таком случае противоречий между первоначальным и последующим решениями не будет в силу того, что в новом деле суд не переоценивает выводы суда и применение им норм права, а исходя из объективно сложившейся ситуации использует установленные обстоятельства, но не их связь с нормой права, которая изменена или которой не существует [24] .

Заметим, что следует согласиться с мнением Б. Т. Безлеп­кина, который полагает, что фактические обстоятельства, установленные судом по ранее рассмотренному уголовному делу и содержащиеся во вступившем в законную силу приговоре или решении суда, при расследовании или судебном рассмотрении нового уголовного дела не подлежат ревизии и они могут и должны приниматься без доказывания, в «готовом» виде. Однако такие обстоятельства могут касаться лишь объективной стороны преступления, а не вопроса о виновности [25] .

Вопрос возникает о свободе внутреннего убеждения и правовых презумпциях и фикциях как нетипичных правовых регуляторов, чаще всего используемых в нестандартных ситуациях. Их нетипичность связана с иной внутренней структурой, чем та, что присуща классической норме права. В отличие от правовой нормы, они выполняют в правовом регулировании второстепенную роль. Эта роль может иметь как положительный, так и отрицательный характер. Положительное значение презумпции и фикции состоит в том, что они помогают ликвидировать проблемы в праве и разрешить коллизию, процессуальной экономии. Процессуальная экономия выражается, во-первых, в разумном смягчении процессуальных формальностей, продуманности процессуальных правил, установлении таких норм, без которых действительно никак нельзя обойтись, и, во-вторых, в ускорении (быстроте) процесса. Отрицательное значение этих явлений заключается в том, что они могут ограничивать свободу внутреннего убеждения судьи [26] . В этой связи следует законодательно закрепить признаки целесообразных и нецелесообразных презумпций и фикций, которые порою могут помешать рассмотрению уголовного дела в суде.

Рассмотрев объективные факторы внутреннего убеждения судьи при оценке доказательств, целесообразно подчеркнуть то, что на внутреннее судейское убеждение воздействуют и субъективные факторы.

По нашему мнению, важнейшим субъективным фактором внутреннего убеждения судьи является здравый смысл как интеллектуальная основа человеческого фактора в состязательном уголовном процессе. В частности, В. М. Лебедев связывает внутренне убеждение с таким понятием, как «разумная обоснованность» [27] .

В научной литературе здравый смысл именуют мудростью. Думается, мудрость характеризует личность судьи как здравомыслящего человека, который обладает уголовно-процессуаль­ными знаниями, житейским опытом, имеющий правильно применять знания и опыт в своей профессиональной деятельности, вести себя благоразумно, с достоинством и предусмотрительно, способного схватывать общее и существенное по материалам судебного следствия, прений сторон и реплик. Отдельные авторы верно полагают то, что мудрость основывается не только на прошлом опыте, но и на реалистической оценки ситуации и логических приемов с точки зрения возможных будущих последствий [28] .

Умение правильно и быстро сориентироваться в порою неопределенной обстановке в ходе судебного разбирательства, восполнить или устранить дефицит либо противоречивость информации путем точного осмысления полученных ответов, адекватно оценить важную и потенциальную информацию по уголовному делу, самостоятельно принять оптимальный приговор – один из важнейших показателей, по которому «человечество уже давно научилось отличать мудрых, умных, обладающих высоким интеллектуальным потенциалом здравого смысла, от глупцов, страдающих его дефицитом» [29] .

В основе внутреннего убеждения судьи заложено правосознание (которое в определенной степени можно рассматривать как явление относительно стабильное), однако на формирование внутреннего убеждения имеют влияние и эмоции субъекта оценки. Например, вспомним известного защитника Плевако, который не являлся по своему образованию юристом, он был психологом, который грамотно оказывал эмоциональное влияние на внутреннее убеждение судей. Действительно, между оценкой доказательств по внутреннему убеждению и эмоциями существует обратная связь: оценка обусловливает возникновение определенных эмоций, ощущений, а под влиянием эмоций и ощущений происходит оценка, обусловленная этими эмоциями [30] . Влияние на эмоции происходит посредством придания и акцентуализации определенной силы конкретного доказательства в пользу той или иной стороны процесса.

Авторы полагают, что оценка доказательств на предмет любого критерия осуществляется, с одной стороны, на основании внутреннего убеждения, а с другой – регламентируется законом. Основным в данной сфере должен оставаться принцип свободной оценки по внутренним убеждениям, но при четком закреплении основных, принципиальных моментов на уровне закона [31] . По нашему мнению, такая задача в настоящее время решена, поскольку четко закреплены критерии недопустимости доказательств, которые впоследствии утраты их юридической силы не могут быть заложены в основу приговора по уголовному делу.

Кроме того, вопрос внутреннего убеждения судьи характеризует независимость судебной власти в целом. Независимость – это исключение любого воздействия на суд со стороны любых лиц и организаций при осуществлении им своей профессиональной деятельности. При рассмотрении вопросов, отнесенных к компетенции суда, он не связан мнением отдельных судей либо иных субъектов. В каждом случае, принимая решение, каждый из судей руководствуется законом, правосознанием, своим внутренним убеждением, основанным на рассмотрении всех обстоятельств дела в совокупности.

В числе средств обеспечения независимости суда и свободы внутреннего убеждения судьи выделить следующие:

– наличие особой процедуры осуществления судебной деятельности;

– установление под угрозой ответственности запрета на вмешательство кого бы то ни было в деятельность суда;

– установление порядка приостановления и прекращения полномочий судьи;

– неприкосновенность судьи;

– предоставление судье за счет государства материального и социального обеспечения, соответствующего его высокому статусу;

– наличие особой защиты государством не только судьи, но и членов его семьи, а также имущества [32] .

С учетом всего ранее изложенного можно сделать вывод о том, что объективные и субъективные факторы внутреннего убеждения судьи при оценке доказательств по уголовному делу позволяют судить о качестве вынесенного им приговора. А как известно на основании ст. 297 УПК РФ приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым.