Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Брянская Е.В. Аргументирующая сила доказательств при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции: монография / Е. В. Брянская. – Иркутск : Изд-во ИГУ, 2015. – 193 с.

К оглавлению

Глава 4 ЮРИДИЧЕСКАЯ СИЛА ОТДЕЛЬНЫХ ИСТОЧНИКОВ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В СУДЕ ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ. ПРОБЛЕМАТИКА НЕДОПУСТИМОСТИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ

4.3. Недопустимые доказательства с позиции судебной практики

Принимать решение по вопросу о допустимости доказательств именно в процессе предварительного слушания, а не после его проведения рекомендовали П. А. Лупинская [1] , Н. В. Радут­ная [2] .

Недопустимыми доказательствами признают те письменные объяснения, протоколы следственных действий, заключения эксперта, специалиста, протоколы допросов, которые получены с одновременным нарушением права на защиту [3] .

Признание доказательств недопустимыми влечет процессуальные последствия при рассмотрении уголовного дела в суде.

По результатам рассмотрения вопроса о допустимости доказательств судья вправе принять следующие решения: о признании доказательств недопустимыми полностью, о признании доказательств недопустимыми в определенной части, об отклонении ходатайства об исключении доказательства и признании соответствующего доказательства допустимым; об отложении рассмотрения вопроса о допустимости доказательств до стадии судебного разбирательства.

Признание доказательств недопустимыми не означает их изъятие из уголовного дела или тем более их уничтожение. Доказательства, признанные недопустимыми, сохраняются в деле «на тот случай, если возникает сомнение в правильности вывода об их недопустимости», поскольку в таком случае возникает необходимость в проведении соответствующей проверки [4] . Более того, исторические тенденции уголовного судопроизводства таковы, что не любые нарушения должны влечь указанные в законе последствия (отмену приговора), а лишь существенные, т. е. такие, которые повлияли или могли повлиять на достоверность полученного результата и при этом обладают качеством невосполнимости [5] .

Вынесенное решение судьи о признании доказательства недопустимым не является окончательным и в ходе судебного заседания стороны могут ходатайствовать об исследовании исключенного ранее доказательства.

В судебной практике доказательство может быть признано недопустимым в определенной части. Например, может быть признана недопустимой та часть заключения эксперта, которая касается исследования тех предметов, которые были обнаружены и изъяты с нарушением закона.

Судебная практика пошла по пути, предложенному П. А. Лу­пинской, до сих пор актуальны идеи «чая и чернила» (ложка чернил портит стакан чая) и «разбитого зеркала» (если зеркало разбилось, посмотрим, что отражается в его кусочке) – судьи предпочитают первую идею. И в этой связи немаловажны слова С. А. Пашина: «… необходимо проследить всю цепочку употребления таких материалов и упоминаний о них в деле и четко указывать, какие абзацы или строки документов в связи с принятым им постановлением не подлежат произнесению при оглашении» [6] .

Допускаются различные нарушения требований УПК РФ, например: отсутствие подписи одного или двух понятых при производстве следственных действий, производство последних с участием одного понятого, неподписание следователем протокола следственного действия, предъявление для опознания только одной фотографии, проведение опознания при наличии менее трех предметов или разнородных предметов, отсутствие в материалах уголовного дела звукозаписи допроса, производство следственных действий по окончании срока предварительного следствия без продления его в предусмотренном законом порядке, отсутствие указания на дату производства следственных действий в протоколах последних, в протоколе допроса отсутствие указания на время окончания допроса и др. Последствия выявления этих нарушений будут различны: в одних случаях отмена приговора, в других – частное определение.

Вопрос недопустимости доказательств рассматривают с трех позиций. Во-первых, если сведения получены с нарушением предусмотренной законом формы, они независимо от характера процессуальных нарушений не будут иметь значения доказательств, поскольку форма их выявления и обнаружения лишает эти сведения их достоверности. Во-вторых, никакие нарушения не дают основания оставить без оценки по существу то или иное из рассмотренных доказательств, исключить его за недопустимостью. В-третьих, нарушение процессуальной формы собирания доказательств не всегда влечет автоматически исключение этих доказательств из сферы доказывания.

С позиции аргументирующей силы доказательств целесообразно учитывать следующие рекомендации. Необходимо четко разграничивать факты нарушения закона при получении доказательств и при составлении процессуальных документов. О нарушении при сборе и закреплении доказательств можно делать выводы только тогда, когда будет установлено явное несоблюдение норм УПК РФ. Факты нарушения УПК РФ не стоит отождествлять даже с обоснованными сомнениями в законности получения доказательств. Думается, стоит согласиться с авторами, которые полагают, что при наличии сомнений не рекомендуется поспешно исключать доказательства из дальнейшего рассмотрения уголовного дела. Напротив, в процессе судебного разбирательства по существу необходимо тщательно исследовать обстоятельства, при которых были собраны материалы, и лишь затем определять юридическую силу доказательств. Следующее, на что нужно обратить внимание: для сторон обвинения и защиты в равной мере действуют требования по допустимости доказательств и их оценке. Смешивать сомнения в доказанности вины, толкуемые в пользу защиты, и факты нарушений закона нельзя [7] .

УПК РФ закрепляет нормы о свидетельском иммунитете. Статья 56 УПК РФ регламентирует: не подлежат допросу в качестве свидетелей: судья, присяжный заседатель – об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого – об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; адвокат – об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; священнослужитель – об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия – об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий.

Возникает вопрос: а могут ли допрашиваться в качестве свидетелей следователи, судьи, прокуроры?

Недопустимы показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предложении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ). Запрет на показания по слуху относится только к тем сведениям, источник которых не может быть определенно указан свидетелем. Если же свидетель ссылается на конкретное лицо, от которого он услышал относящиеся к делу сведения, его показания допустимы. Данная норма, на взгляд А. В. Смирнова, К. Б. Калиновского, исключает догадки, предложения и слухи лишь из предмета показаний свидетеля как доказательства, но не из предмета его допроса. Сообщаемые свидетелем предложения и слухи, не будут доказательством, тем не менее могут играть роль ценной ориентирующей информации, позволяющее определить направление расследования или судебного следствия. Так, например, из материалов уголовного дела в отношении Ч., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 111 ч. 1 УК РФ, следует, что в ходе ссоры Ч. умышленно, с целью причинения телесных повреждений подсудимый Ч. нанёс удар стеклянной бутылкой по голове потерпевшему Х., упавшего без сознания потерпевшего Х. подсудимый Ч. стал избивать, нанося удары ногами в область живота, а затем кочергой и деревянной скамейкой, нанёс потерпевшему несколько ударов в область грудной клетки. В ходе судебного следствия потерпевший показал, что подсудимый Ч. избивал его, лежащего в бессознательном состоянии, кочергой и скамейкой. Такой вывод потерпевший сделал, обнаружив рядом с собой погнутую кочергу и сломанную скамейку, при этом на спине и по бокам у него имелись характерные повреждения в виде полос. Кроме того, по данному делу свидетель Н. пришёл после этого и тоже видел изогнутую кочергу и сломанную скамейку, его предположения в суде также сводились к тому, что подсудимый Ч. бил потерпевшего Х. данными предметами. Из показаний свидетеля Н. в суде также следует, что первоначально обвиняемый Ч. ударил потерпевшего Х. бутылкой по голове при этом отметил, что об этом факте ему рассказала сожительница обвиняемого – гражданка А. [8]

Как известно, процесс формирования свидетельских показаний состоит из трёх стадий: восприятие, запоминание и воспроизведение [9] . Восприятие – это соединение ощущений с мыслительной деятельностью.

Продуктивность восприятия зависит от многих объективных (освещённость, цветовые контрасты, погодные условия, различные механические помехи, рельеф местности и т. д.) и субъективных факторов. Субъективные личностные качества воспринимающего обусловливают уровень понимания им происходящего, отношение к нему (например, темперамент субъекта, его интеллект, жизненный опыт, интересы, потребности, познания и т. п.). Качественные стороны восприятия определяют эмоциональную окраску воспринимаемого (радость, удовлетворение, гнев, возмущение, страх и т. д.).

Последующее переформирование представления о воспринятом, которое может привести к добросовестному заблуждению, реализуется, когда событие, имевшее место в прошлом, становится предметом размышления о нём либо темой бесед с окружающими. При этом увиденное как снежный ком начинает «обрастать» всё новыми и новыми деталями, не имевшими место в действительности. Возможен и другой вариант, когда по истечении времени некоторые факты и детали исчезают, стираются в памяти [10] . Например, по уголовному делу в отношении С. (признанного невменяемым), совершившего запрещенное уголовным законом деяние, предусмотренное ст. 30 ч. 3 ст. 105 ч. 1 УК РФ, было установлено, что С., будучи в состоянии опьянения, нанёс спящему на диване в комнате потерпевшему Т. удар топором по голове. Свидетель В. в своих показаниях суду утверждала, что проснувшись от душераздирающих криков, войдя в комнату, она увидела окровавленный топор в руке С. мужа и зятя потерпевшего Т., метавшегося по дивану с раной в голове, из которой, по её выражению, «хлещет» кровь и всё вокруг залито кровью. В своих показаниях свидетель В. утверждала, что муж нанёс несколько ударов топором по голове спящему зятю. Однако, согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, объективно подтверждено нанесение одного удара топором по голове потерпевшего Т. Из этого следует, что свидетель В., находясь под впечатлением от увиденного, сделала вывод, что было нанесено несколько ударов топором по голове потерпевшего [11] .   

Доказательственный потенциал любого судебного дела образуют не только доказательства в строгом процессуальном смысле, но и обширные области скрытой информации, требующей своей актуализации и аналитической работы с уже собранными источниками. Такое понимание доказательственной информации, наряду со строго процессуальным пониманием доказательств, в наибольшей степени соответствует потребностям практики и задачам судопроизводства [12] .

Согласно основам законодательства РФ о нотариате, нотариусы среди совершаемых ими действий свидетельствуют верность копий документов и выписок из них; подлинность подписи на документах; верность перевода документов с одного языка на другой. В случае заверения перевода, если нотариус не владеет соответствующими языками, перевод может быть сделан переводчиком, подлинность подписи которого свидетельствует нотариус. При этом, свидетельствуя подлинность подписи, нотариус не удостоверяет фактов, изложенных в документе, а лишь удостоверяет, что подпись сделана определенным лицом. Кроме того, на практике, нотариусы зачастую не оглашают вслух составленные ими документы и не разъясняют гражданам вытекающие из этих документов права или обязанности. Последнее более наглядно рассмотрим на примере.

По приговору Красноярского краевого суда от 12 апреля 2010 г. Ф. и другие осуждены за мошенничество, вымогательство, похищение людей, а С. и Р. – за превышение должностных полномочий. Одновременно по данному делу суд вынес частное определение, которым обратил внимание президента нотариальной палаты Красноярского края на нарушения, допущенные нотариусом и помощником нотариуса при удостоверении доверенностей и совершении других нотариальных действий, связанных с отчуждением жилья потерпевших. Частное определение было вынесено на основании выявления обстоятельств, способствовавших совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан (согласно ч. 4 ст. 29 УПК РФ), поскольку, как следует из материалов дела, потерпевшие суду показали, что тексты документов у нотариусов уже были изготовлены, нотариусы им ничего не разъясняли. Они подписывали документы, не зная их сути. Кроме того, потерпевшие показали, что при подписании документов у нотариуса они были в нетрезвом состоянии. Потерпевший Л. также показал, что он был убежден, что подписывает документ на сдачу своего дома в аренду, а о продаже его узнал спустя длительное время. Также судом установлено, что по данному делу большинство доверенностей для целей отчуждения квартир и иные документы оформлялись нотариусом и его помощником под чужими именами [13] .

Таким образом, прежде чем приобщать к материалам дела в качестве иных документов документы, заверяемые нотариусом, необходимо подвергать их проверке на предмет подлинности изложенных в них фактических обстоятельств. В противном случае могут быть вполне обоснованными ходатайства о признании подобного рода доказательств недопустимыми.