|
|
Фоницкий И.Я.
Курс уголовного судопроизводства.
Т. 2. / Под ред. А.В. Смирнова СПб.: Альфа, 1996. 607 с.
К оглавлению
ГЛАВА I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
315. Акты дознания и судебное значение их.
Акты дознания имеют двоякое содержание. С одной стороны, ими должен быть выяснен
сам факт исследуемого события, причем определяется, заключает ли оно в себе
признаки преступления или не заключает; наиболее трудностей в этом отношении
представляют те случаи, для уразумения которых требуются технические сведения
- например, когда найдено мертвое тело и не известно, от какой причины, имеющей
правовое значение, произошла смерть; оттого-то в руководство полиции при исследовании
их законодатель дает специальные предписания. С другой стороны, должно открыть
следы, которые могли бы привести к указанию на определенное лицо как на причину
преступного события, на связь его с преступлением. Все усилия дознания должны
быть направлены к тому, чтобы разыскать данные, которые служили бы подтверждением
этой связи и дали бы возможность собрать впоследствии доказательства вины и
невинности заподозренного. Это прямо выражено в постановлениях о мировом разбирательстве,
которыми требуется, чтобы в письменных и словесных сообщениях суду полицейская
и другие административные власти указывали место и время преступления, на кого
падает подозрение и какие есть на то доказательства, имеются ли в виду гражданский
истец и свидетели, с обозначением места жительства всех названных в сообщении
лиц (ст.50 УУС). Успех дознания обеспечивается всего более возможностью производить
его быстро и безостановочно, поэтому установление разных формальных требований
в этой стадии было бы не только бесполезно, но даже вредно для интересов уголовного
правосудия. Руководствуясь этим соображением, судебные уставы избегают здесь
всякого формализма. В мировом разбирательстве о результатах дознания полиция
уведомляет мирового судью письменно или словесно; в общем порядке извещения
полиции также не подчинены никаким формальным условиям.
На практике полиция обыкновенно регистрирует в форме протоколов обнаруживаемое ею не только тогда, когда она заменяет судебного следователя, но и когда действует как нормальный орган дознания. Является поэтому вопрос о судебной силе, т.е. о доказательном значении для суда таких протоколов. По доктрине Правительствующего сената, необходимо различать, действовала ли полиция по ст. 258 УУС, заменяя судебного следователя, или только как орган дознания; в первом случае допускается прочтение актов ее на суде (1870/87, Дмитриева; 1871,. 261, Беляевых; 1871/12, Лысенко; 1872 1415, Фаддеевых и Петровых), причем с ними иногда сравнивались акты полиции, имевшие предметом различные следственные обнаружения, например открытие виновного, отобрание документов и т. п., за исключением тех частей, в коих изложены свидетельские показания (1868/954, Хотева; 1869/1098, Ясне-ва: 1876/245, Нуждина и Новикова; 1882/20, Левиных); но суду принадлежит свободная оценка таких актов на общем основании: во втором случае, напротив, акты дознания не подлежат прочтению на суде и не могут иметь значения судебного доказательства.
Но по некоторым родам дел протоколы дознания получают .особое значение. Независимо от дел о преступлениях государственных, где им усваивается сила протоколов предварительного следствия (ст.1035"22 и 1056 УУС но прод. 1906г.), следует отметить ст.11871 УУС по закону 1882г. о протоколах по обнаружению нарушений лесного устав; Постановление это имеет свою историю.
Органом производства предварительного следствия является судебный следователь.
По служебному положению он приравнивается к членам окружного суда, имеет определенный
круг ведомства и власти как но пространству, так и по роду дел.
Каждый судебный следователь производит предварительные следствия в пределах своего участка, определенного территориальными границами. Но в этом отношении он стеснен менее, чем все другие судебные места и лица. В некоторых западных законодательствах, именно во французском и в прежнем прусском, под влиянием формальной теории доказательств и как ее остаток сохранилось правило об обязательной силе для суда удостоверений, занесенных органами власти в составляемые ими протоколы об обнаруженных за-кононарушениях. Французское законодательство сообщает такую силу протоколам как общей полиции, так и специальных органов; но по степени усваиваемой им силы оно разделяет протоколы на две группы; одним сообщается значение безусловное (praesumptio juris et de jure), так что опровергать их можно только предъявлением против них обвинения в подлоге;
это значение сообщается протоколам специальных органов - лесного, таможенного; другие признаются доказательством удостоверенного лишь до представления доказательств противного (рraesumptio juris); таковы протоколы общей полиции. Как бы то ни было, доказательное значение тех и других ограничивается внешними фактами или записанными, например места, времени и количества порубки, а отнюдь не фактами внутренними, подлежащими свободной оценке суда, например умысла или неосторожности; притом непременным условием их доказательной силы ставится соблюдение всех формальных правил, установленных для составления их. Прусское законодательство признавало только доказательное значение второй степени (рraesumptio juris). Новые западные уставы не содержат таких правил.
Вопрос о перенесении их к нам возбуждался уже при составлении уставов 20 ноября, но получил тогда отрицательное решение; отступать от общего начала свободной оценки доказательств нашли не нужным, но Государственный совет исходил из убеждения, что "протоколы, составляемые должностными лицами казенных управлений по нарушениям соответственных уставов, служат удостоверением события нарушения и в большей части случаев единственным основанием для решения дела"1 . Однако, хотя в законе преподаны подробные правила (ст. 1130-1154 У УС) об условиях составления таких протоколов, которые, конечно, имели в виду возвысить их доказательное значение, практика совершенно игнорировала эту сторону и обратила внимание только на значение их как условия возбуждения уголовного преследования. В отношении же доказательственного их значения, притом как по делам общих, так и по делам мировых установлений, практика сравнивала их с прочими протоколами дознания, требуя поверки перед судом всякого удостоверяемого ими обстоятельства и, в частности, запрещая разрешение дела на основании показаний свидетелей, записанных в протоколе, без их допроса на суде (1867/478,
1 объяснит, зап. к проекту У УС 1863 г., С.86.
Бекетова; 1871/617, Смольянинова; 1875/48, Любимова). При этом упускались
из виду крупные особенности, установленные для таких протоколов сравнительно
с протоколами общего дознания и явственно проникнутые желанием обеспечить их
достоверность; ставить такие заботы относительно акта, единственное значение
которого быть поводом возбуждения уголовного пре- следования, очевидно, не было
бы надобности, да и сам Сенат разъяснил, что протокол, для того чтобы быть основанием
преследования, может и не выполнять этих условий (1869/223, Борисова; 1871/441,
Иванова). Увеличение гарантий объясня-ется здесь именно желанием законодателя
облегчить и упростить судебный разбор, перенеся известную часть его на первоначальное
обнаружение; имелось в виду, что по многим делам этого рода повторение исследования
крайне затруднительно и ненадежно. Всего тяжелее, конечно, это положение сказывалось
на мелких и наиболее часто встречающихся делах, отнесенных к ведомству мировых
установлений, каковы дела лесные. На помощь им и пришел закон 1882г., постановив,
что надлежащим образом составляемые протоколы о нарушениях лесного устава "подлежат
поверке лишь в случае представления обвиняемыми против достоверности протоколов
таких основанных на обстоятельствах дела возражений, которые мировой судья признает
уважительными". Это значит, что удостоверяемое протоколом суд должен признавать
доказанным, пока не доказано противное или не установлена лживость самого протокола
(рraesumptio juris).
Далее
См. новый учебник в традициях
И.Я. Фойницкого
|
|
