|
|
К оглавлению
Глава 3
ЗНАЧЕНИЕ ГРАЖДАНСКОГО ИСКА В СИСТЕМЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ГАРАНТИЙ ПРАВ ЛИЧНОСТИ
ПОТЕРПЕВШЕГО В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
3.1 Исторические предпосылки развития института гражданского иска в
уголовном судопроизводстве России
Сегодня общепризнано, что для правового государства (Россия в соответствии с Конституцией является именно правовым государством) провозглашение приоритета человека, его прав и свобод по отношению к остальным социальным ценностям, ориентация на эти права и свободы в государственной деятельности, - один из важнейших принципов такого государства. Конечная цель деятельности такого государства состоит в обеспечении законных интересов личности.
Не вызывает сомнения, что для России первоочередную задачу сегодня составляет именно разработка и внедрение высокого уровня обеспеченности прав и свобод человека, верховенство общечеловеческих ценностей. Утверждение прав и свобод личности в качестве высшей ценности невозможно без обязанности государства не только признавать, но и неукоснительно соблюдать, а также охранять эти права, свободы и законные интересы. Следуя этому, подтверждая приверженность общепризнанным принципам и нормам международного права, в целях конкретизации и реального осуществления прав и свобод человека как высшей ценности, их гарантии со стороны государства, Российская Конституция в положениях ст. 52 закрепила, что права потерпевших от преступления охраняются за-
168
коном и государство обеспечивает им компенсацию ущерба, причиненного преступлением.
Подчеркнем, что целый ряд основополагающих международно-правовых актов, касающихся прав и свобод личности, таких как Всеобщая декларация прав человека, Международный Пакт о гражданских и политических правах, Европейская Конвенция о компенсации ущерба жертвам насильственных преступлений, Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью и т.п. предусматривают в рамках социально-правовой защиты жертв преступлений возмещение причиненного вреда.
Уголовное судопроизводство направлено на защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК). В этой связи возмещение причиненного преступлением вреда есть отражение восстановления социального порядка, отражение стержня системы правосудия. Универсальным средством судебной защиты прав, свобод и законных интересов потерпевшего является гражданский иск, заявляемый в случаях, когда преступлением причинен материальный ущерб или моральный вред. В результате происходит слияние в одном лице двух процессуальных фигур - потерпевшего и гражданского истца. Двойственность процессуального статуса данного лица (даже тройственность, с учетом нахождения потерпевшего и в положении свидетеля) создает достаточно сложную систему процессуальных правоотношений, поэтому, как отмечал известный русский юрист А.Ф. Кони, "гражданский иск является одной из наиболее спорных и наименее разработанных частей уголовного процесса". По данной причине институт гражданского иска в уголовном процессе неизменно привлекал и привлекает к себе значительное количество исследователей1, причем в процессуальной литературе
1 Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. Изд. 2-е, исправленное и дополненное. М.: Юридическая литература, 1977; Гуреев П.П. Гражданский иск в уголовном судопроизводстве. М., 1977; Понарин В.Я. Производство по гражданскому иску при расследовании уголовного дела. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1978; Куцова Э.Ф. Гражданский иск в уголовном процессе. М., 1963; Даев В.Г. Современные проблемы гражданского иска в уголовном процессе. Л., 1972; Тарнавский О.А. Гражданский иск в уголовном процессе: Учебное пособие / Под ред. А.П. Гуськовой. Оренбург: ОГАУ, 2000;
169
последних лет приведено достаточно доводов как в пользу сохранения рассматриваемого института в рамках уголовного судопроизводства (их большинство)1, так и за отказ от него2.
Следует согласиться с мнением первой группы ученых, т.к. собственно уголовный процесс на определенном этапе развития "отпочковался" от процесса гражданского, зародившегося и развившегося в Древнем Риме, который выступает вообще "прародителем" всего современного права. Ранее существовал именно иск, не важно какой - публичный (современный "уголовный" иск) или частный (в современном изложении - гражданский), поэтому исключение института гражданского иска из уголовно-процессуальных отношений можно рассматривать как своеобразное лишение некоего исторического "фундамента" уголовного процесса.
Следовательно, в целях наиболее полного и верного осмысления природы гражданского иска в уголовном процессе, необходимо изучить исторический процесс возникновения и становления данного процессуального института в отечественном уголовном судопроизводстве. Как верно указывает В.И. Ленин, "...не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь"3.
Славгородских Т.А. Доказывание обстоятельств гражданского иска в российском уголовном судопроизводстве: Учебное пособие / Под ред. проф. А.П. Гусь-ковой. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2003 и др.
1 Горобец В. Гражданский иск в уголовном процессе // Российская юстиция.
2000. № 9. С. 25 - 26; Он же: Особенности рассмотрения гражданского иска в уголовном процессе // Российская юстиция. 2001. № 1. С. 47 - 49; Милицин С., Попкова Е. Уголовное дело и гражданский иск: вместе или порознь? // Рос сийская юстиция. 2001. № 7. С. 46 - 48; Сысоев В., Храмцов К. Так ли уж не уместен гражданский иск в уголовном процессе? // Российская юстиция.
2001. № 10. С. 67 - 68; Лившиц Ю, Тимошенко А. Назначение института граж данского иска в уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 43 - 45; Багаутдинов Ф. Пределы действия гражданского иска в уголовном процессе стоит расширить // Российская юстиция. 2003. № 3. С. 36 -38 и др.
2 Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. М., 2000. С. 152; Бозров В. Гражданский иск в уголовном процессе неуместен // Российская юстиция. 2001. № 5. С. 29 -30 и др.
3 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 39. С. 67.
170
Отметим некоторую сложность, связанную с рассмотрением вопроса становления и исторического пути развития института гражданского иска в рамках уголовного судопроизводства. Это обусловлено, во-первых, отсутствием в уголовно-процессуальной науке специальных исследований данного вопроса. Во-вторых, вплоть до реформы 1864 г. отсутствовали понятия "гражданский иск" и "гражданский истец" (применительно к уголовному процессу; и первое, и второе понятие были известны отечественному судопроизводству и ранее только в рамках существовавшего порядка разрешения социально-правовых конфликтов). В-третьих, обилие источников права и разрозненность в них норм, касающихся того процессуального института, который сегодня мы называем институтом гражданского иска в уголовном процессе. Но, несмотря на все сложности, исследование данного вопроса имеет большое значение как для дальнейшего развития науки уголовного процесса, так и для практической деятельности правоприменителей, т.к. глубокие исторические корни института гражданского иска в рамках уголовного процесса еще раз подтверждают его живучесть и, следовательно, необходимость для отечественного уголовного судопроизводства.
Касательно исследуемого вопроса, заслуживает внимания описание исторического процесса развития уголовного судопроизводства, данное в 1849 г. В.А. Линовским: "Вообще же уголовное судопроизводство в своем развитии проходит четыре ступени. На первой ступени является сперва месть обиженного (потерпевшего - И.Ж.), которая признается законом... Во втором периоде, в котором заметно более зрелости в юридических понятиях, общество принимает на себя способствовать мести или удовлетворять обиженных и этим устанавливает начало наказанию. Способствование это заключается в определении пределов мести и в назначении количества удовлетворения... В третий период начинают смотреть на преступление не только как на оскорбление прав частных лиц, но и как на нарушение общественного, законного порядка в государстве; тогда удовлетворение нужно как для частного лица, так и для государства... В четвертом периоде развития уголовного судопроизводства происходит значительная перемена. До сих пор наказание имело целью вознаграждения. Но постепенное совершенствование
171
государственной жизни развивает в нем обязанность заботиться об установлении известного законного порядка... Поддержание этого порядка осуществляется... наказаниями"1. В дальнейшем изложении мы удостоверимся в несомненной ценности и значимости приведенной цитаты для исследуемого нами вопроса.
"История уголовного процесса начинается господством в нем частного начала и полным совпадением его с процессом гражданским; усмотрение сторон и формализм разбирательства - его характерные черты", - отмечает виднейший процессуалист XIX в. И.Я. Фойницкий2. Возникновение и становление института гражданского иска в рамках разбирательства по уголовному делу, следовательно, неразрывно связано с обвинительной деятельностью и с результатом такой деятельности - несением виновным наказания, прекращением обвинения, примирения сторон. Таким образом, исторические предпосылки возникновения института гражданского иска относятся к периоду действия примирительного права родового строя, т.е. к такому историческому периоду времени, когда не существовало ни суда как такового, ни собственно уголовного процесса (впрочем, как и любого другого процесса)3. В указанный период исторического развития личности и общества каждый отдельный индивидуум рода еще не представлял собой субъекта права, а был лишь членом своего рода, который давал ему защиту. Следовательно, сила рода являлась и силой отдельного его члена. В этой связи в разрешении социально-правовых конфликтов в качестве юридических сторон спора выступали роды, а не отдельные индивиды4. В дальнейшем изложении мы удостоверимся в несомненной ценности и значимости приведенной цитаты для исследуемого нами вопроса.
Исходя из биологически заложенной готовности человека к желанию выжить и готовности к возмездию, собственно, и
1 Линовский В.А. Указ. соч. С. 4 - 5.
2 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. I. С. 17.
3 В дальнейшем, в целях удобства изложения мы все же будем использовать термин "уголовный процесс", понимая под ним движение и разрешение пред мета иска потерпевшего.
4 Аннерс Э. История европейского права. М.: Наука, 1996. С. 13.
172
родилась сама идея кровной мести. Дальнейшее развитие межплеменных отношений привело к осознанию того, что в случае возникновения межродовой вражды враждующие между собой родовые группы могли уничтожить друг друга до последнего человека1. В конечном итоге развитие отношений привело к возникновению т.н. "примирительного права", представляющее собой заключение мира между враждующими родовыми группами. В свою очередь, дальнейшее историческое развитие привело к возникновению денежного вознаграждения (штрафа), который одна сторона - род, один из членов которого совершил преступление, должен был уплатить другой стороне - пострадавшему роду2. Как отмечал М.А. Чельцов, своим существованием система выкупов обязана возможности накопления предметов, имеющих меновую ценность и укреплению мысли о возможности возмещения полной или частичной утраты члена рода путем передачи роду потерпевшего определенного имущества3.
Профессор Санкт-Петербургского университета Я.И. Бар-шев в 1841 г. следующим образом описывал возникновение в древности возможности избежания мести потерпевшего посредством имущественного возмещения вреда, причиненного преступлением: "Преследуя учиненное нарушение, оно (т.е. "обиженное лицо", - потерпевший - И.Ж.) само легко может преступить пределы, налагаемые правдою, и сделаться в свою очередь также нарушением. В этом-то и заключается причина того, что все народы в младенческом периоде их быта, когда частная месть и самоуправство утверждается и освящается самим обычаем и чувством народа, находились в необходимости умерить и ограничить чрезмерность частной мести тем, что они определяли известный искуп за преступление; уплатив его, нарушитель чужого права ограждал через это себя от чрезмерного действия мести им обиженного. От этого сам судья был у них не преследователем преступления, но заступником преследуемого частною местию преступника; кто взносил ему опреде-
1 Аннерс Э. Указ. соч. С. 13-14.
2 Там же. С. 14-15.
3 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 47.
173
ленную законом виру за нарушение, тот укрывался под его кровом от частного преследования"1.
В ранних государствах восточных славян, возникших примерно в середине IX века нашей эры, уголовный процесс (нераздельно существовавший с гражданским процессом) также знал и институт кровной мести, и институт денежного вознаграждения за причиненный преступлением ущерб ("вира" по Русской Правде). И.Я. Фойницкий так характеризует данный исторический этап: "Обвинитель и обвиняемый назывались истцами и пользовались равными правами... Ответственность... сводилась к денежным платежам в пользу потерпевшего"2.
Самым ранним из известных на настоящий момент памятников права Древней Руси является краткая редакция Русской Правды (Правда Ярослава), датируемая примерно 1016 г. нашей эры. Но и до Русской Правды существовали источники права. Как видно из договоров Киевской Руси с Византией 911 и 945 гг., Правде Ярослава предшествовал некий "Закон Русский". Именно на него ссылаются в договорах при определении меры ответственности руссов за совершение убийства и других преступлений. Виновный по "Закону Русскому" обязан был не только понести наказание, но и возместить причиненный ущерб3.
М.А. Чельцов отмечает, что в случае бегства убийцы вопрос о его наказании по "Закону Русскому" разрешался двояко. При наличии у него имущества оно обращалось в пользу родственников убитого; в случае отсутствия имущества надлежало произвести поиск убийцы и в случае обнаружения предавать его смерти4. Но если хотя бы один из родичей не был согласен на
1 Баршев Я.И. Указ. соч. С. 4. Полагаем, уместным здесь будет отметить и тот факт, что более трех тысяч лет назад законами Хеттского государства уста навливалась норма следующего содержания: "Если кто-то причинил вред человеку и сделал его больным, то он должен за ним присматривать, а если пострадавший выздоровел, то он должен дать ему серебро и оплатить услуги врача". (Тертышник В., Тертышник А. Проблемы защиты прав потерпевше го в уголовном процессе Украины и России // Право и политика. 2003. № 11. С. 83.).
2 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. I. С. 32.
3 Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. В.П. Божьева. 2-е изд., испр. и доп. М.: Спарк, 2000. С. 51.
4 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. С-Пб, 1995. С. 625.
174
принятие выкупа, то убийца подлежит кровной мести. Следовательно, данная норма является компромиссной и учитывает необходимость скорейшего разрешения конфликта, который может последовать в случае безнаказанности бежавшего убийцы, имущественным возмещением причиненного родственникам убитого ущерба.
Договоры Киевской Руси с Византией в отдельных своих нормах также устанавливали возможность денежного возмещения причиненного потерпевшему преступлением ущерба. Так, ст. 6 договора 911 г. предусматривала денежное взыскание за совершенную кражу, причем имелась существенная оговорка в пользу потерпевшего: он мог убить вора на месте преступления1.
Русская Правда, ограничивая в положениях ст. 1 применение кровной мести кругом самых близких родственников и только с разрешения княжеского суда, допускает возможность замены кровной мести денежным взысканием - выкупом. Начиная с середины XI века нашей эры, выкуп стал применяться практически по всем преступлениям, причем только "смертоубийство и покража бобра"2 преследовались судом в публичном порядке, независимо от заявленного иска; все иные преступления преследовались только после предъявления иска. Скажем, в случае отказа потерпевшего от мести он может искать возмещения за обиду (нанесение ран и ударов) в судебном порядке, доказывая ее наличие предъявлением следов ударов либо свидетелями и, в случае доказанности обвинения, потерпевший имел право взять за обиду денежное вознаграждение с виновного3. Уголовный и гражданский процесс не разграничивались, любой иск рассматривался как обвинение, поскольку каждое обвинение носила исковой характер, т.е. наличествовал типичный обвинительный процесс4.
С усилением российской государственности и, соответственно, судебной власти князя, кровная месть вовсе запрещается, все в большей мере выступает фискальный интерес князя по всем
1 Там же. С. 626.
2 Линовский В.А. Указ. соч. С. 5.
3 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. С-Пб, 1995. С. 634.
4 Смирнов А.В. Состязательный процесс. СПб..: Изд-во "Альфа", 2001. С. 198; Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. I. С. 32.
175
судебным делам, поскольку и вира, и пеня за "обиду" взимается теперь уже в пользу князя1. Вмешательство государственной власти в разбирательство конфликтов повлекло за собой возникновение следующих видов денежного (имущественного) взыскания с виновного:
1) виры-штрафа за убийство, поступающей в пользу князя;
2) продажи - штрафа за другие преступления, кроме убий ства и увечье, также взимаемой в пользу князя;
3) платы за голову ("головщизна", "головничество"), посту пающей в пользу потерпевшего или его родственников;
4) в пользу потерпевшего от других преступлений, кроме убийства, уплачивались также урок, протор, пагуба, или же дан ное вознаграждение обозначалось описательно: "за обиду", "за сором", "за муку" и т.д.
Я.И. Баршев так характеризует этот период развития общественных отношений: "Очень скоро оно (т.е. самоуправство - И.Ж.) было ограничено известными близкими степенями родства и назначением вместо него виры... Наконец, частное удовлетворение, которое каждый отыскивал сам для себя за учиненное нарушение его прав, заменено общественным наказанием, которое определялось судом"2.
Следовательно, налицо постепенное преобразование института выкупа из средства восстановления нарушенных преступлением прав потерпевшего в вид наказания - "виру", в наши дни известный как штраф. Поводом к этому предположительно можно считать то обстоятельство, что необходимость в жестком контроле за разрешением конфликтных ситуаций со стороны центральной государственной власти привела к необходимости увеличения количества судебных агентов князя. В частности, М.А. Чельцов считает, что создание должности вирников показывает не только финансовый интерес князя в развитии суда, но и сравнительно большой объем княжеского суда, вызвавшего потребность в выделении специального лица, ведавшего взысканием вир3. Думается, что данная точка зрения явля-
1 Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. М.: "Юридическая литература", 1989. С. 372.
2 Баршев Я.И. Указ. соч. С. 43.
3 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 632. См. также: Линовский В.А. Указ. соч. С. 41 - 42.
176
ется верной: памятники права Западной Европы (в частности, Салическая Правда), прямо предусматривали, что вергельд, уплачиваемый осужденным как выкуп за нанесенную потерпевшему обиду, распределялся следующим образом - две трети шли в пользу потерпевшего, одна треть - в пользу графа-судьи.
Длительное время в уголовном процессе Киевской Руси каких-либо значительных перемен не происходило, изменения в основном касались разграничения подсудности между набравшей силу церковной юстицией, и феодалами-вотчинниками1. Период существования на Руси монголо-татарского ига как нельзя лучше характеризуется словами Э. Аннерса: "Для создания пусть даже скудной и убогой социальной защиты граждан в период дезорганизации центральной государственной власти и почти тотального распада всех сфер жизнедеятельности общества необходимо было срочно сформировать общественно-правовую систему, которая могла бы обслужить, в первую очередь, властные структуры с их поместьями. С юридической точки зрения это означало: то, что раньше понималось как публичное право вместе с его целями и задачами, теперь должно выделиться в систему частного права"2. Правовые памятники рассматриваемого периода немногочисленны и представляются в основном Судными (Уставными) грамотами (наиболее известными из них являются Двинская Судная грамота 1398 г., Белозерская Уставная грамота 1488 г., Псковская Судная грамота 1467 г., Новгородская Судная грамота 1471 г.). Тем не менее, не только в XIV, но даже в XV и XVI вв. суды назначали выкупы и продажи. Так, согласно Двинской Судной грамоте, наказание главным образом сводилось к "вине" или к "продаже" в пользу потерпевшего или его родственников. Однако уже в Двинской Судной грамоте сильнее выражается вмешательство судебных властей, запрещающих самовольное освобождение пойманного вора от наказания3.
С образованием и укреплением новой российской государственности - Великого княжества Московского - насущным
1 Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. М.: "Юридическая литература", 1989. С. 374 - 377.
2 Аннерс Э. Указ. соч. С. 144.
3 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 652.
177
стало изменение действовавшего уголовно-процессуального законодательства. Произошло это с изданием Судебника 1497 г., представляющего собой слияние сохранившихся норм обычного права, Пространной редакции Русской Правды, Уставных (Судных) грамот, действовавших к моменту издания Судебника. Именно Судебник 1497 г. ознаменовал собой начало перехода русского уголовного судопроизводства от состязательного типа к розыскному, что окончательно закрепили Судебник 1550 г. и Соборное уложение 1649 г. С момента образования централизованного Московского государства все большее распространение за совершенное преступление стали получать различные виды наказаний насильственного характера (членовредительство, смертная казнь и др.), возможность замены наказания денежным вознаграждением потерпевшему отрицалась, т.к. в тот период практически каждое преступление считалось затрагивающим интересы государства и, следовательно, монарха. Э. Аннерс отмечает, что центральная государственная власть, возлагая на себя ответственность за сохранность мира в обществе, стала в этом случае требовать адекватности за это обязательство, что выражалось в придании договору силы закона. В родовом обществе всегда имелась возможность удовлетворения притязаний потерпевшего от преступления соответствующим вознаграждением, наказание, следовательно, несло угрозу лишения противной стороной имущества. Но при наличии государства и, соответственно, верховной власти, выраженной в законе, нарушение последнего рассматривалось как посягательство не на отдельного индивида, а на государственную волю. По этой причине частное лицо не имело возможности назначить такое вознаграждение1.
Судебник 1497 г. отчетливо противопоставлял частный интерес потерпевшего от отдельного преступления и общий классовый интерес, требующий уничтожения "ведомых лихих людей"2. Поэтому он делает специальную оговорку о том, что
1 Аннерс Э. Указ. соч. С. 25 -26.
2 Категория преступников, совершивших наиболее тяжкие преступления. В судопроизводство в отношении "ведомых лихих людей" вводилось розыск ное начало. В частности, сам факт "облихования" лица "добрыми людьми" являлся достаточным для применения к нему пытки для получения сознания в совершении преступления и оговора соучастников, а затем для смертной казни.
178
преступник такого рода подлежит обязательной смертной казни и не может быть выдан истцу головой даже в том случае, если у него не будет имущества для удовлетворения иска потерпевшего. Наряду с этим Судебник сохранял старый обвинительный процесс по уголовным делам о менее тяжких преступлениях: неявка обвинителя в суд влекла прекращение дела, неявка ответчика (обвиняемого) - признание его виновным. Примирение сторон по наименее тяжким преступлениям допускалось в любой стадии процесса и влекло за собой прекращение дела с уплатой судебных пошлин1.
Некоторое время старый и новый виды уголовного процесса существовали бок о бок. Дальнейшее историческое развитие уголовного судопроизводства приводит к решительному перевесу "сыска" (первоначально являвшегося не собственно процессом, а лишь средством поимки и наказания "ведомых лихих людей") над старым обвинительным процессом - "судом". Старый процесс еще сохраняется для определенной категории уголовных дел, не затрагивающих государственного интереса, но сфера применения "сыска", розыскного процесса, все более расширяется. Судья делается активным элементом процесса; права сторон, в том числе право на примирение, суживаются; за "сговор" с обвиняемым истец сам подвергается пытке; судоговорение превращается в "допрос". Как отмечает А.В. Смирнов, потерпевший от преступления получает в лице государства слишком мощного союзника для того, чтобы ради потерпевшего отодвигать на второй план свои собственные интересы. В результате государственные интересы могут доминировать, а полномочия государственных органов подавляют права потерпевших2.
В эпоху Уложения 1649 г. еще более углубились различия между двумя формами процесса: старым обвинительным процессом ("судом") и все более развивающимся новым розыскным процессом ("сыском"). Тем не менее, деление процесса на розыскную и обвинительную формы не совпадало с делением на уголовные и гражданские дела. Наоборот, характерной чертой
1 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 659-660.
2 Смирнов А.В. Состязательный процесс. СПб.: Изд-во "Альфа". 2001. С. 52.
179
для Уложения являлась возможность в ряде случаев перехода дела, начавшегося в порядке обвинительного процесса, к производству в порядке розыскного процесса. Поскольку в то время отсутствовала общая безопасность для жизни, здоровья и собственности в связи с процветающей преступностью, то произвол уголовного процесса рассматривался как общественно необходимая и поэтому законная мера самозащиты против нарушителей закона. Как отмечает Э. Аннерс, во времена средневековья было совершенно естественно бороться с преступностью методом террора. Учение о возмездии в значительной степени потеряло свое значение, в том числе под влиянием критики Просвещения. Тем не менее, полностью изжить этот принцип из уголовного судопроизводства не удалось: считалось, что последствия преступления должны быть уравновешены возмездием, причем не только возмездием в виде государственного наказания, но и возмещением потерпевшему причиненного ущерба1.
Окончательное учреждение в России розыскного (инквизиционного) процесса относится к началу XVIII века. Как отмечает в этой связи В.А. Линовский, в 1716 г. следственный порядок сделался господствующим не только для преступлений всех родов, но и гражданским делам2. Целью наказания объявляется устрашение, существовавшая жестокость еще более возрастает, в ряде случаев, как отмечает М.А. Чельцов, не только степень, но и род наказания зависели от сословной принадлежности обвиняемого и потерпевшего3. Уголовный процесс принимает классические розыскные (инквизиционные) формы. В соответствии с публичными началами он ведется по инициативе государственных органов и должностных лиц, объединяющих в одном лице следователя, обвинителя и судью. Гласность, состязательность, непосредственность процесса отсутствуют. "Мало-помалу выясняется и постепенно развивается публичное начало уголовного процесса... идея государственности... не только проникает в процесс все более и более, но и поглощает все другие:
1 Аннерс Э. Указ. соч. С. 235 - 238.
2 Линовский В.А. Указ. соч. С. 21.
3 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 689.
180
права личности отрицаются в обвиняемом... отрицаются эти права и в обвинителе, которого заменяет безличная воля закона, наперед стремящаяся определить движение процесса..." - отмечает И.Я. Фойницкий1.
Однако Указом "О форме суда" 1723 г. в процесс по уголовным делам были внесены существенные поправки: большинство уголовных дел, кроме дел о государственных преступлениях и дел "о злодействе", предписывалось в основном рассматривать по правилам старого состязательного процесса2.
После Петра I длительное время в отечественном уголовном процессе заметных изменений не было. Лишь Екатерина II, находясь под влиянием идей французского Просвещения, предприняла реальные попытки реформирования действовавшего уголовно-процессуального законодательства, но, коснувшись духовенства и дворянства, дальнейшего развития они не получили. Процесс все также оставался проникнутым публичностью, частная инициатива иска практически отсутствовала, соответственно этому практически отсутствовало и имущественное возмещение потерпевшему причиненного преступлением вреда. "В начале XIX в. в большинстве европейских стран уголовный процесс сохранил архаичные черты", - отмечает Э. Аннерс3.
В целом можно констатировать, что вплоть до начала XVIII века процессуальная фигура гражданского истца в России совпадала с процессуальной фигурой потерпевшего от преступления, составляя единое целое. Равно и единым понятием иска охватывалось как начало производства по делам частного характера (как по преступлениям, так и по делам о защите имущественных прав), так и публичного. Основной причиной этого, как уже упоминалось, являлось отсутствие деления судопроизводства на гражданское и уголовное.
Исторический момент возникновения института гражданского иска (в современном его понимании) и, соответственно, самостоятельной процессуальной фигуры гражданского истца следует искать именно в период упрочнения публичности уго-
1 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. I. С. 17.
2 Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. В.П. Божьева. 2-е изд., испр. и доп. М.: Спарк, 2000. С. 61.
3 Аннерс Э. Указ. соч. С. 345.
181
ловного судопроизводства, т.е. с появлением инквизиционного процесса, который полностью утвердился в России при Петре I. Немалую роль сыграло и появление прокуратуры, развитие которой в конечном итоге привело к хорошо известным последствиям. Личность, будучи практически вытесненной из производства по делу официальными лицами, действовавшими от имени государства, перестала рассматриваться в качестве полноправного субъекта обвинения. "В нем (в инквизиционном процессе - И.Ж.) стороны утрачивают свою активность: обвинитель превращается постепенно в простого доносителя...", - отмечает М.А. Чельцов1. С данными обязанностями, равно как и с обязанностями по выполнению иных функций - защиты и разрешения дела - в рамках розыскного процесса справлялся единоличный судья.
Государство повсеместно стремилось утвердить себя в качестве единственно полномочного защитника прав и интересов своих граждан. "Во Франции, еще до буржуазной революции, официальное обвинение вытеснило из уголовного процесса потерпевшего в качестве обвинителя. За ним сохранилось право стать стороной только путем предъявления гражданского иска, и на него ложилась тогда обязанность по уплате всех судебных издержек... При наличии в судебном разбирательстве гражданского истца он (или его поверенный) получает права стороны и принимает участие как в судебном следствии, так и в прениях сторон. Здесь он получает слово до государственного обвинителя для обоснования своего требования о возмещении ущерба, причиненного ему преступлением", - пишет в этой связи М.А. Чельцов2.
Следовательно, мы видим, что по причине того, что частное начало исторически связано в первую очередь с возникновением и развитием частной собственности и теми отношениями, которые зарождаются на ее основе3, полностью исключить частное начало процесса было невозможно. Насколько бы не являлись тоталитарным - государство и инквизиционным -
1 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 21.
2 Там же. С. 493.
3 Маркс Э., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Т. 3. С. 63.
182
судопроизводство, уничтожить частнособственнические отношения между людьми представляется нереальным. Данное обстоятельство и привело к сохранению гражданского истца в процессе в качестве лица, отстаивающего свои имущественные интересы.
События первой трети XIX века оказали глубокое влияние на развитие российского уголовного процесса. В конечном итоге это привело к первой в истории России кодификации российского права (в т.ч. уголовно-процессуального) - "Полному собранию законов Российской империи". Однако какой-либо значительной модернизации отечественного уголовного судопроизводства не произошло вплоть до великой реформы 1864 г., которую в наше время считают образцом построения состязательного судопроизводства в России. "Состязательный процесс неизбежно появляется там, где так или иначе признается определенная индивидуальность личности, ее субъективная свобода", - отмечает А.В. Смирнов1. Исходя из данной посылки можно утверждать, что в после длительного перерыва наше государство вновь увидела в личности полноправного участника уголовного судопроизводства. Уровень развития процессуально-правовых гарантий, направленных на возможность реального достижения личностью своих интересов, и в наши дни во многом отстает от гарантий, закрепленных в законодательстве второй половины XIX века.
Реформа 1864 г. для нас интересна прежде всего тем, что Устав уголовного судопроизводства впервые закрепил понятия гражданского истца (законодательно отделив его от понятия "потерпевший", имевшим более большее по объему содержание) и гражданского иска, рассматриваемый в непосредственной связи с уголовным делом. Согласно этому и наука уголовного процесса того времени, представленная целой плеядой замечательных дореволюционных процессуалистов (И.Я. Фойницкий, В.К. Случевский, Н.С. Таганцев, А.Ф. Кони, В.Д. Спасович, А.П. Чебышев-Дмитриев и др.), занялась теоретическими разработками нового института российского уголовного процесса.
Единого процессуального статуса потерпевшего и гражданского истца Устав уголовного судопроизводства не знал и пре-
1 Смирнов А.В. Состязательный процесс. СПб.: Изд-во "Альфа". 2001. С. 26.
183
дусматривал различный объем процессуальных прав для лиц, пострадавших от преступления, в зависимости от того, в качестве кого они выступали по делу. Лицо, выступающее в процессе в качестве гражданского истца, имело широкие процессуальные права стороны по делу, в отличие, например, от "жалобщика", который наделялся лишь отдельными процессуальными правами и не являлся полноправной стороной по делу1. Подчеркивая значимость гражданского истца в производстве по уголовному делу, И.Я. Фойницкий писал: "...пока доступ к уголовному суду частным лицам в качестве обвинителей стеснен, институт присоединенного гражданского иска представляется необходимым коррективом. Им значительно облегчается процессуальное положение потерпевшего и ускоряется удовлетворение его требований"2.
Укрепление процессуального положения потерпевшего и гражданского истца, допуск их в процесс в качестве стороны по делу открыли новые, неизвестные ранее возможности для защиты прав, свобод и законных интересов лиц, пострадавших от преступления. Практически всеми основными положениями, включаемых сегодня в институт рассмотрения гражданского иска в рамках производства по уголовному делу (природа иска, основания иска, предмет иска, процессуальное положение гражданского истца и гражданского ответчика, процедура предъявления и рассмотрения иска и т.д.), мы обязаны исследованиям русских процессуалистов конца XIX века.
Понимая под гражданским иском в уголовном процессе предъявленное уголовному суду требование о вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступным деянием, дореволюционные ученые выделяли в качестве оснований иска (кроме упомянутого предъявления суду требования):
1) наличие убытков и вреда от преступного деяния;
2) наличие причинной связи между преступным деянием и причиненным вредом;
3) наличие потерпевшего от преступного деяния;
4) причинение вреда действительного, несомненного и не посредственного.
1 Юношев С.В. Указ. соч. С. 28-34.
2 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. II. С. 75-76.
184
Отметим, что в отличие от современного понимания оснований гражданского иска, русские процессуалисты трактовали их гораздо шире. Так, в качестве основания гражданского иска выступало не только причинение наличного вреда, но и юридически возможный вред (гражданским истцом по делу могла выступать страховая компания, хотя бы страховая премия не была еще выдана и востребована1).
В целом законодательство и судебная практика того времени были более прогрессивными по отношению к процессуальному положению гражданского истца. Не вызывала вопросов (в отличие от советского периода и наших дней) возможность предъявления гражданского иска при причинении преступлением морального вреда; в качестве гражданского истца могло быть признано как физическое, так и юридическое лицо2.
В должной мере дореволюционными процессуалистами были разработаны и вопросы процессуального положения в уголовном судопроизводства гражданского ответчика, в том числе при соучастии совершения преступления.
С изданием Декрета о Суде № 1 от 24.11.1917 г., ознаменовавшим новый этап развития отечественного уголовного правосудия, начался и новый этап в развитии уголовно-процессуального института гражданского иска. И хотя в первых декретах Советской власти внимание в основном уделялось вопросам судоустройства, в них все же имелись отдельные нормы, посвященные вопросам гражданского иска. Так, Декрет о Суде № 2 от 22.02.1918 г. устанавливал, что гражданский иск, предъявленный в уголовном деле, после разрешения вопроса о наказании передавался в гражданский суд, где рассматривался по правилам гражданского судопроизводства. Тем не менее, именно от уголовного суда зависело принятие неотложных мер по обеспечению иска (ст. 16 Декрета о Суде № 2). Но такое положение вещей просуществовало недолго: утвержденное СНК РСФСР 10.07.1919 г. Положение о полковых судах в норме ст. 95 предусматривало право потерпевшего требовать с виновного вознаграждение за причиненные преступлением вред и убытки.
1 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. II. С. 77.
2 Там же. С. 78.
185
Уже с первых кодификаций советского уголовного процесса 1922 и 1923 гг. особое внимание уделялось гарантиям прав потерпевшего - гражданского истца1. И это представляется не случайным. Собственно, именно за счет сохранения института гражданского иска и гражданского истца в дальнейшем произошло стремительное усиление в уголовном процессе роли лица, потерпевшего от преступления. Роль последнего вплоть до принятия в 1958 г. Основ уголовного судопроизводства СССР была неимоверно принижена. Потерпевшему права участника уголовного процесса представлялись лишь по делам частного обвинения и в случае заявления гражданского иска. Во всех остальных случаях потерпевший в производстве по уголовному делу выступал исключительно в качестве свидетеля. Такое положение лица, потерпевшего от преступления, объясняется тем, что уголовно-процессуальное законодательство того периода обслуживало тоталитарную политическую систему, которая формально признавала права личности, но фактически полностью их игнорировала, в том числе и в уголовном судопроизводстве2.
Процессуальное положение гражданского истца в то время исследуется обычно в комплексе более широкой проблемы применения исковой формы защиты права в советском уголовном процессе. Вопросы гражданского иска в уголовном процессе рассматривались в основном в работах, посвященных потерпевшему, применительно к способам возмещения причиненного преступлением ущерба. Хотя доктрина советского уголовного процесса официально не признавала преемственности норм дореволюционного процесса3, схожесть норм, регламентирующих институт гражданского иска в уголовном процессе, указывает обратное.
В послереволюционный период заметна тенденция к жесткому разграничению процессуальных фигур потерпевшего и гражданского истца. Связано это со следующими моментами.
1 Отметим, что по УПК РСФСР 1923 г. не предусматривалась возможность предъявления гражданского иска при рассмотрении дела в военном трибу нале. (Савицкий В.М., Потеружа И.И. Указ. соч. С. 117).
2 Савицкий В.М. Уголовный процесс России на новом витке демократизации // Государство и право. 1994. № 6. С. 96.
3 См., например: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. I. С. 104.
186
Во-первых, как уже упоминалось, лицо, потерпевшее от преступления, в судопроизводстве могло участвовать только по делам частного обвинения либо в качестве гражданского истца. И это естественно, так как уже тогда считали, что потерпевший выполняет в процессе функцию обвинения, чего государство в делах частно-публичного и публичного обвинения допустить не могло в силу публичности, считая это исключительной прерогативой государственных органов. Во-вторых, и это логично вытекает из предыдущего пункта, существовал различный объем процессуальных прав: потерпевший имел их намного больше. В-третьих, по отдельным уголовным делам требовалось допускать в качестве потерпевшего юридическое лицо. И хотя по поводу признания юридического лица потерпевшим имелись две диаметрально противоположные точки зрения (см. § 2 главы 1), практика шла по пути признания юридического лица только гражданским истцом. И это совершенно логично в той ситуации - перечень преступлений, по которым судопроизводство велось в порядке частного обвинения, не мог в принципе допускать в качестве потерпевшего юридическое лицо. В-четвертых, в государстве, в котором "Мы ничего частного не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное..."1, юридическое лицо (впрочем, как и физическое) не могло претендовать на компенсацию причиненного преступлением морального вреда.
Доводы противников компенсации морального вреда сводились к тому, что: он не поддается оценке в денежном эквиваленте, факт причинения морального вреда трудно доказать, достоинство личности нельзя оплачивать деньгами. Считалось, что достаточным моральным удовлетворением являлось осуждение виновного лица и применение к нему мер уголовного наказания. Таким образом, очевидно ухудшение процессуального положения гражданского истца (и, следовательно, потерпевшего) по сравнению с Уставом уголовного судопроизводства.
Тем не менее, среди процессуалистов имелась и противоположная точка зрения. Так, Б. Утевский писал: "Зачастую моральный вред более чувствителен, чем материальный, более остро заставляет страдать потерпевшего. Преступление, не на-
1 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 44. С. 398.
187
нося имущественного ущерба, коверкает жизнь, причиняет тяжкие нравственные страдания. Изнасиловали девушку, задавили ребенка на улице, незаслуженно оскорбили... Отрицая возможность компенсации морального вреда, потерпевший не вправе в таком случае предъявить иск к преступнику, по сути, остается ни с чем. Нравственные муки не могут быть, якобы, переведены на деньги. За исковерканную жизнь не разрешается ничего требовать. Пострадавший должен подняться на недосягаемую нравственную высоту и удовлетвориться тем, что справедливость восторжествовала, закон выполнили, а преступник понес заслуженное наказание. Но требование жизни, а не отвлеченные правовые формулы, заставили западных юристов признать моральный вред заслуживающим компенсации. За отсутствием иного, лучшего способа дать потерпевшему удовлетворение, таким способом может служить денежная компенсация"1.
К сожалению, приведенное мнение не нашло своего отражения в уголовно-процессуальном законодательстве ни до, ни после издания Основ уголовного судопроизводства 1958 г. и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. И только спустя более сорока лет действия УПК РСФСР, с введением в действие Основ гражданского законодательства 1992 г., у лиц, понесших моральный вред от преступления, появилась возможность предъявления гражданского иска для его компенсации. Тем не менее, практика не сразу восприняла данный институт. "Возмещение морального вреда находится в нашей практике на бесправном положении. Если неправильно указанная сумма имущественного ущерба может повлечь возвращение дела на дополнительное расследование, то неустановление морального вреда такого последствия не имеет. Более того, моральный вред зачастую указывается автоматически", - указывал в этой связи П. Яни2.
Несмотря на это, социально-экономические преобразования, происходящие в нашей стране на протяжении последних двадцати лет, настойчиво требовали коренных изменений в воп-
1 Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной за щиты // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35.
2 Яни П. Моральный вред как основание признания потерпевшим // Советс кая юстиция. 1993. № 8.
188
росе компенсации неимущественного вреда, причиненного юридическим лицам. В условиях рыночной экономики, многообразия форм собственности, свободы предпринимательства, конкуренции на товарных рынках деловая репутация играет порой для юридического лица более значимую роль, нежели имущественный ущерб, причиненный преступлением. Причинение вреда чести и деловой репутации юридическому лицу предусмотрено многими преступлениями, закрепленными в статьях Особенной части действующего Уголовного кодекса РФ (172, 176, 177, 180, 181, 183, 187 и т.д.).
Норма ст. 2 Конституции РФ, закрепляя в качестве высшей ценности права и свободы человека, требует соответствующей охраны и возможности восстановления указанных прав и свобод. Конкретизируя данное положение, ч. 1 ст. 21 Конституции гласит: "Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть обоснованием для его умаления". Закрепляя на конституционном уровне приведенные положения, государство, тем самым, обязано предоставить личности все возможные и не запрещенные законом меры к охране и восстановлению своих нарушенных прав, какого бы происхождения они не были - имущественного или личного. Тем самым компенсация причиненного преступлением морального вреда посредством предъявления гражданского иска - одна из важнейших процессуальных гарантий, предоставленных личности в отечественном уголовном судопроизводстве.
Чем больше публичная власть осознавала себя обязанной гарантировать стабильность ею же установленных общественных отношений, в том числе отношений собственности, тем чаще обнаруживались многочисленные пробелы в правовом статусе индивида1. Тем не менее, впервые после Октябрьской революции официальная возможность компенсации морального вреда в рамках уголовного судопроизводства была закреплена только Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 20.12.1994 г., положения ч. 2 п. 9 которого гласили: "Применительно к ст. 29 УПК РСФСР потерпевший, т.е. лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имуще-
1 Мазалов А.Г., Савицкий В.М. Нерешенная проблема возмещения вреда потерпевшему от преступления // Правоведение. 1977. № 3. С. 48.
189
ственный вред (ст. 53 УПК РСФСР), вправе предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда при производстве по уголовному делу"1.
Часть 1 ГК РФ, вступившая в силу с 01.01.1995 г., также закрепляла в положениях ст. 151 возможность компенсации морального вреда в денежной форме (Основы гражданского законодательства предусматривали компенсацию и в иной материальной форме). В этой связи Пленум Верховного суда РФ дал судам разъяснения, что по правоотношениям, возникшим после вступления в силу Основ гражданского законодательства (03.08.1992 г.), компенсация заявленного в гражданском иске морального вреда должна определяться судом в денежной или иной материальной форме. По правоотношениям, возникшим после 01.01.1995 г. (вступление в силу первой части ГК РФ), - только в денежной форме.
Тем не менее, до принятия и вступления в силу Уголовно-процессуального кодекса РФ 2001 г. в вопросах компенсации морального вреда, причиненного преступлением, существовал определенный вакуум, заключающийся, прежде всего, в отсутствии каких-либо критериев определения размера компенсации, что приводило порой к парадоксальным ситуациям.
Так, Оренбургским областным судом в приговоре в отношении К., обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного пп. "д, з, к" ч. 2 ст. 105 УК РФ, постановил взыскать в пользу родственников потерпевшего с осужденного в счет материального ущерба (стоимость ремонта разбитого легкового автомобиля марки "Джип Гранд Чероки") 230 тыс. рублей, а в счет компенсации морального вреда - 50 тыс. (!) рублей. Следовательно, суд оценил человеческую жизнь дешевле ремонта автомобиля в 4,6 раза!2 И, к сожалению, подобные случаи не редкость в судебной практике Оренбургской области.
Тем не менее, и с принятием УПК РФ многие вопросы урегулирования института гражданского иска и процессуального
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 г. № 10 "О неко торых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда" // СПС "Гарант".
2 Уголовное дело по обвинению К. в совершении преступления, предусмот ренного пп. "д,з,к" ч.2 ст. 105 УК РФ. Архив Оренбургского областного суда. 1999 г.
190
положения гражданского истца в уголовном процессе России не разрешены и требуют своего дальнейшего изучения; особенно это относится к исполнению приговора суда в части гражданского иска1.
Подводя итог, отметим следующее. Анализируя конкретно-историческое развитие уголовного процесса Российского государства, отчетливо заметна его цикличность: периодически происходит то превалирование частного интереса над публичным, что ведет к возможности примирения истца (потерпевшего) с ответчиком (обвиняемым), в том числе посредством уплаты вторым денежной или иной имущественной компенсации первому. Наоборот, жесткая публичность не дает никаких шансов обвиняемому на примирение, а потерпевшему - на имущественное возмещение ущерба. То имущество, посредством которого обвиняемый мог бы возместить причиненный ущерб потерпевшему, путем конфискации или уплаты штрафа переходит в доход государственной власти.
|
|
