|
|
Холоденко В.Д.
Проблемы правового регулирования уголовно-процессуальной деятельности:
лекция / В.Д. Холоденко; ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права». — Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2007. — 32 с.
К оглавлению
2.3. Проблема приведения положений УПК РФ в соответствие с Конституцией РФ и нормами международного права
Данная проблема правового регулирования по-прежнему является одной из актуальных. Часть 1 ст. 1 УПК РФ гласит, что порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции РФ. Однако это вовсе не означает, что все нормы УПК РФ действительно соответствуют Конституции РФ. Как известно, ряд положений УПК РФ был признан Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ уже через несколько месяцев после введения в действие нового УПК. Так, Постановлением Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П были признаны не соответствующими Конституции РФ две нормы УПК РФ: а) ч. 4 ст. 237, запрещавшая производство каких-либо следственных или иных процессуальных действий, не предусмотренных указанной статьей, по уголовному делу, возвращенному прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, — как не соответствующая ст. 45 (ч. 1), 46 (ч. 1 и 2) и 52 Конституции РФ; б) ч. 9 ст. 246, не допускавшая пересмотр определения или постановления суда первой инстанции о прекращении уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения в апелляционном, кассационном порядке и в порядке надзора, как не соответствовавшая ст. 19 (ч. 2), 45 (ч. 1), 46 (ч. 1 и 2) и 129 Конституции РФ.
Буквально через полгода была признана не соответствующей Конституции РФ, ее ст. 45 (ч. 2), 46 (ч. 1) и 49 (ч. 2), ч. 6 ст. 234 УПК РФ в той мере, в какой содержащейся в ней нормой исключалась возможность удовлетворения судом ходатайства стороны защиты о вызове свидетеля для установления алиби подсудимого, если оно не заявлялось в ходе предварительного расследования и не было отклонено дознавателем, следователем, прокурором1.
В мае 2005 г. признана не соответствующей Конституции РФ, ее ст. 15 (ч. 4), 17 (ч. 1), 18, 19, 21, 46 (ч. 1), 52, 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3), во взаимосвязи со ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к ней (в ред. Протокола № 11), ст. 405 УПК РФ в той мере, в какой она в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда, не допускала поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяла тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела (Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. № 5-П).
В июне 2005 г. признаны не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 18, 21 (ч. 1), 45, 46 (ч. 1), 52 и 118 (ч. 1), положения ч. 2 и 4 ст. 20, ч. 6 ст. 144, п. 3 ч. 1 ст. 145, ч. 3 ст. 318 УПК РФ в той их части, в какой они не обязывали прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя принять по заявлению лица, пострадавшего в результате преступления, предусмотренного ст. 115 или ст. 116 УК РФ, меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности в закрепленном уголовно-процессуальном законом порядке2.
Наконец, Постановлением Конституционного Суда РФ от 16 мая 2007 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Курганского областного суда» признаны не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 18, 19 (ч. 1), 46 (ч. 1 и 2) и 52, положения п. 2 ч. 2 и ч. 3 ст. 413 и ст. 418 УПК РФ во взаимосвязи со ст. 237 Кодекса — в той части, в какой они позволяют отказывать в возобновлении производства по уголовному делу и пересмотре принятых по нему решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств при возникновении новых фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления3.
Кроме того, Конституционным Судом РФ было принято немало решений, в которых определен конституционно-правовой смысл отдельных норм УПК РФ и сформулированы имеющие общеобязательное значение правовые позиции по многим вопросам уголовно-процессуального регулирования.
Сказанное свидетельствует о том, что в настоящее время проблема приведения положений УПК РФ в соответствие с Конституцией РФ и нормами международного права решается и, по-видимому, впредь будет решаться усилиями исключительно Конституционного Суда РФ. Как показывает практика, ныне даже депутаты Государственной Думы не всегда берутся за разрешение указанной проблемы, не заручившись предварительно правовой позицией Конституционного Суда по соответствующему вопросу. Подтверждением тому может служить упомянутое Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П.
Ряд норм УПК РФ по-прежнему не соответствуют Конституции РФ. Так, ч. 2 ст. 354 и ст. 361 УПК РФ не допускают возможность обжалования и пересмотра в апелляционном порядке судебных решений, выносимых федеральными судами общей юрисдикции, что противоречит ст. 19 Конституции РФ, гарантирующей равенство прав и свобод каждого человека и гражданина независимо от каких бы то ни было обстоятельств. Кроме того, нарушается право осужденного располагать эффективными средствами правовой защиты (ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), поскольку он лишается возможности доказать свою непричастность к совершению инкриминируемого ему преступления путем такого эффективного, на наш взгляд, способа правовой защиты, как участие в производстве по уголовному делу в суде апелляционной инстанции. Это объясняется тем, что порядок исследования доказательств, установленный нормами ч. 3–6 ст. 377 УПК РФ, в том смысле, который придается указанным нормам правоприменительной практикой, не обеспечивает достижение задач правосудия при рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции, поскольку вместо непосредственного исследования доказательств в соответствии с требованиями гл. 37 Кодекса допускает лишь проверку имеющихся в уголовном деле доказательств, получивших оценку суда первой инстанции (оглашение показаний свидетелей, потерпевшего, заключения эксперта и т.п.), а также исследование дополнительных материалов (характеристик, справок о наградах, инвалидности, копий вступивших в законную силу судебных решений), представленных в суд сторонами в подтверждение или опровержение доводов, приведенных в кассационных жалобе и (или) представлении4.
Часть 1 ст. 42 УПК РФ, признающая лицо, которому причинен вред преступлением (жертву преступления), потерпевшим по уголовному делу публичного обвинения и наделяющая данное лицо процессуальными правами потерпевшего только после вынесения дознавателем, следователем, прокурором или судом постановления о признании потерпевшим, а также позволяющая органам уголовного преследования и суду произвольно отказывать жертве преступления в наделении ее процессуальным статусом потерпевшего, ограничивает гарантированные жертве любого преступления ст. 21 (ч. 1), 45 (ч. 2), 46 (ч. 1) и 52 Конституции РФ, а также п. 4 и подп. «b» п. 6 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (принята резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 года) права на охрану достоинства личности, на доступ к правосудию и на судебную защиту.
Часть 1 ст. 56 и ст. 61 УПК РФ, допускающие в своей совокупности возможность участия в производстве по уголовному делу в качестве судьи, прокурора, следователя и дознавателя лиц, которые являлись очевидцами преступления, нарушают такие гарантированные Конституцией РФ права обвиняемого, как право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45), право на справедливое разбирательство дела независимым и беспристрастным судом (п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, п. 1 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах) и право располагать эффективными средствами правовой защиты (ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).
Приведенный перечень норм УПК РФ, противоречащих Конституции РФ, не является исчерпывающим.
2.4. О пределах полномочий Конституционного Суда РФ в регулировании уголовного судопроизводства
В теории и на практике нет единого мнения о правовой природе решений Конституционного Суда РФ, их обязательности, нормативно-регулирующей роли, а также пределах его полномочий по толкованию норм отраслевого законодательства. Широко распространена точка зрения, согласно которой решения Конституционного Суда являются источниками права, им присуща сила закона5. По мнению председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, юридическая сила итоговых решений Конституционного Суда РФ превышает юридическую силу любого закона, соответственно практически равна силе самой Конституции6. Аналогичной точки зрения придерживается Н. Витрук7. Данная точка зрения подвергнута обоснованной критике со стороны М.И. Байтина, полагающего что акты Конституционного Суда РФ являются актами официального, т.е. обязательного, обладающего юридической силой и соответственно влекущего определенные юридические последствия толкования8.
Мнение самого Конституционного Суда РФ по рассматриваемому вопросу не столь категорично, как мнение В.Д. Зорькина. Как указано в постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации», «... решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как соответствующие нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов»9. В определении Конституционного Суда РФ от 7 октября 1997 г. № 88-О «О разъяснении постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 28 ноября 1996 года по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края» подчеркивается, что «правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц (ст. 6 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации)»10.
По мнению Л.В. Лазарева, решения Конституционного Суда РФ по своим юридическим свойствам и правовым последствиям принятия близки к нормативным актам11. Комментируя приведенную позицию Конституционного Суда, названный автор отмечает, что «такая интерпретация не означает, что Конституционный Суд считает свои решения нормативными актами. Он указывает лишь на общность у этих видов правовых актов определенных признаков (юридических свойств), которых нет у актов иных судов. Вместе с тем, в отличие от нормативных актов, решения Конституционного Суда принимаются не с целью правового регулирования, а с целью контроля за конституционно-правовым качеством действующего права, защиты Конституции и являются «побочным продуктом» этой судебно-контрольной деятельности, что, однако, не отрицает их праворегулирующего воздействия»12.
В то же время ряд авторов считают, что неверно абсолютизировать принцип разделения властей, и допускают переплетение (пересечение) функций различных ветвей власти13.
Можно, конечно, дискутировать о правовой природе решений Конституционного Суда РФ и его компетенции по толкованию Конституции РФ и норм отраслевого законодательства, об обязательности правовых позиций Конституционного Суда, зафиксированных в так называемых «отказных» определениях (определениях об отказе в принятии к рассмотрению жалобы), и по некоторым другим вопросам. Однако сегодняшние реалии уголовного судопроизводства таковы, что субъекты, ведущие производство по уголовному делу, нередко руководствуются не только решениями Конституционного Суда о признании не соответствующими Конституции РФ той или иной нормы УПК РФ, но и правовыми позициями, в которых содержится толкование конституционных норм либо выявляется конституционный смысл соответствующих уголовно-процессуальных норм, а равно теми позициями, в которых по существу формулируются новые уголовно-процессуальные нормы. Так, например, в связи с признанием не соответствующей Конституции РФ ст. 405 УПК РФ в судебной практике неуклонно выполняется предписание Конституционного Суда, согласно которому впредь до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство пересмотр в порядке надзора по жалобе потерпевшего, его представителя и по представлению прокурора обвинительного приговора, а также определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела, допускается лишь в течение года по вступлении их в законную силу (п. 2 резолютивной части Постановления Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. № 5-П).
Положительным, с точки зрения обеспечения прав граждан, явлением можно считать случаи, когда правоприменители (субъекты, ведущие производство по уголовному делу) «прислушиваются» к мнению Конституционного Суда РФ, изложенному в его многочисленных «отказных» определениях. Показателен в этом плане следующий пример. Гражданин Афанасьев, осужденный приговором Октябрьского районного суда г. Саратова, длительное время не мог добиться пересмотра в порядке надзора вынесенного в отношении него приговора, кассационного определения и постановления суда надзорной инстанции. Тогда он обратился в Конституционный Суд РФ с жалобой о признании не соответствующими Конституции РФ ч. 1 ст. 56 и ст. 61 УПК РФ14. Определением Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2005 г. № 207-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Афанасьева Михаила Валерьевича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 56 и статьей 61 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» было признано, что оспариваемые М.В. Афанасьевым нормы не предусматривают участие следователя в проведении оперативно-розыскных мероприятий; более того, как следует из ч. 2 ст. 41 УПК РФ, уголовно-процессуальный закон признает недопустимым участие одного и того же должностного лица как в проведении предварительного расследования по уголовному делу, так и в осуществлении по нему оперативно-розыскной деятельности15. После появления в свет указанного определения один из заместителей председателя Верховного Суда РФ, сославшись на указанное Определение Конституционного Суда, отменил постановление судьи Верховного Суда РФ об отказе в удовлетворении надзорной жалобы защитника осужденного Афанасьева и возбудил надзорное производство16.
2.5. Проблема взаимодействия (соотношения) различных отраслей права в регулировании деятельности по расследованию и рассмотрению уголовных дел
С принятием УПК 2001 г. возникла проблема взаимодействия (соотношения) различных отраслей права в регулировании деятельности по расследованию и рассмотрению уголовных дел. Часть 2 ст. 7 УПК РФ предписывает суду, установившему в ходе производства по уголовному делу несоответствие какого-либо федерального закона Уголовно-процессуальному кодексу, принимать решение в соответствии с УПК РФ. Пути разрешения коллизий между УПК РФ и другими федеральными (обычными и конституционными) законами были определены в ряде решений Конституционного Суда РФ. Так, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П Конституционный Суд указал, что приоритет УПК РФ перед другими обычными федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования, которым, как следует из его ст. 1–7, является порядок уголовного судопроизводства, т.е. порядок производства (досудебного и судебного) по уголовным делам на территории Российской Федерации. Ранее Конституционный Суд РФ в своих решениях также указывал на необходимость учета особенностей предмета регулирования тех или иных законодательных актов при разрешении возникающих между ними коллизий. В частности, в постановлении от 27 февраля 2003 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Л. Верещака, В.М. Гладкова, И.В. Голышева и К.П. Данилова» Конституционный Суд пришел к выводу, что в силу ст. 46, 47, 49 (ч. 1), 50, 118 и 126 Конституции РФ и конкретизирующих их норм уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства в правовой системе Российской Федерации нормы, призванные определять порядок осуществления уголовного преследования и возложения на лицо уголовной ответственности и наказания, а также порядок исполнения и отбывания наказания, не могут подменять или отменять положения уголовного законодательства, определяющие преступность и наказуемость деяний, а также виды и размеры наказаний17.
Не только основания уголовной ответственности, но и основания освобождения от нее, в том числе путем прекращения уголовного дела и (или) уголовного преследования, а также правила назначения наказания должны устанавливаться нормами УК РФ. В настоящее время ряд положений УПК РФ подменяют положения уголовного законодательства, определяющие основания и условия освобождения от уголовной ответственности, а также размеры наказания (ч. 2 и 3 ст. 20, пп. 5 и 6 ч. 1 ст. 24, п. 6 ч. 1 ст. 27, ч. 7 ст. 316) и, следовательно, противоречат положениям гл. 10 и 11 УК РФ. Думается, что указанное противоречие в правовом регулировании должно быть устранено путем внесения необходимых изменений и дополнений в УК РФ.
2.6. Проблема правового обеспечения состязательности уголовного судопроизводства
Данная проблема является одной из самых обсуждаемых в литературе. Проблема состязательности имеет много аспектов и один из них — обеспечение баланса правовых возможностей сторон обвинения и защиты. В этом плане в литературе часто поднимаются вопросы о действии принципа состязательности в досудебном производстве, о введении так называемого параллельного расследования, суть которого, как правило, усматривают в расширении полномочий защитника по собиранию доказательств и прежде всего в наделении его правом проведения экспертизы параллельно с органами расследования. Однако одним из самых дискуссионных аспектов обозначенной проблемы в теории и на практике является, пожалуй, вопрос о роли суда в доказывании обвинения, в частности, о его полномочиях по собиранию доказательств по собственной инициативе. УПК РФ, в отличие от УПК РСФСР, не возлагает на суд обязанность по всестороннему и полному исследованию обстоятельств дела и доказательств и прямо не наделяет его правом проведения по собственной инициативе любых следственных действий. В новом УПК нет норм, которые являлись бы аналогом ст. 2, ч. 1 ст. 20 и ч. 2 ст. 243 УПК РСФСР, возлагавших в своей совокупности на суд обязанность изобличать виновных и принимать все предусмотренные законом меры к всестороннему и полному исследованию обстоятельств дела, выявлению уличающих и оправдывающих подсудимого доказательств, установлению истины. В то же время содержание ряда норм УПК РФ позволяет говорить о том, что, возлагая бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого, на сторону обвинения (ч. 2 ст. 14, ч. 1–3 ст. 21), Кодекс одновременно позволяет суду выполнять роль активного субъекта доказывания обвинения (ч. 1 ст. 86, ст. 87, ч. 1 и 2 ст. 240, ч. 1 и 4 ст. 283, ч. 1 ст. 285 и др.). Такая регламентация полномочий суда фактически не отличается от прежней, так как позволяет суду проявлять не обусловленную какими-либо ограничениями активность в доказывании обстоятельств, образующих содержание предъявленного подсудимому обвинения.
Правовая позиция Конституционного Суда РФ по вопросу о роли суда в доказывании виновности подсудимого является довольно противоречивой. Так, в соответствии с п. 3 описательно-мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» суд не должен подменять органы и лиц, обосновывающих обвинение, и устранять не устраняемые ими сомнения в виновности обвиняемого18 (позиция Конституционного Суда по данному вопросу была поддержана Пленумом Верховного Суда РФ и отражена в п. 6 его постановления от 8 декабря 1999 года № 84 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования»)19. В Постановлении от 27 июня 2005 г. № 7-П Конституционный Суд РФ со ссылкой на ст. 46–52, ч. 1 и 2 ст. 118, ч. 3 ст. 123 и ст. 126 Конституции РФ подчеркнул, что суд в ходе производства по делу не может становиться ни на сторону обвинения, ни на сторону защиты, подменять стороны, принимая на себя их процессуальные правомочия, а должен оставаться объективным и беспристрастным арбитром (п. 4). Согласно же правовой позиции Конституционного Суда, изложенной в его определениях от 6 марта 2003 г. № 104-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Бокситогорского городского суда Ленинградской области о проверке конституционности части первой статьи 86 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»20, от 20 ноября 2003 г. № 451-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Веккера Сергея Вадимовича на нарушение его конституционных прав положениями статей 86, 87, 235, 252, 253, 283 и 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации21 и от 18 июня 2004 г. № 204-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Будаева Цогта Нацагдоржевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 283 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»22, конституционный принцип состязательности и равноправия сторон не умаляет роль суда в осуществлении правосудия и не освобождает суд от обязанности обеспечить, используя предоставленные законом полномочия, в том числе по исследованию доказательств, справедливое и беспристрастное разрешение дела по существу; осуществление судом в публичном по своему характеру уголовном процессе функции правосудия предполагает наличие у него законодательно предоставленного права проверять и оценивать с точки зрения относимости, допустимости и достоверности представленные сторонами обвинения и защиты доказательства как путем установления их источников и сопоставления с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле либо представляемыми сторонами в судебном заседании, так и путем производимого по ходатайству сторон или по своей инициативе получения и исследования — в рамках обвинения, предъявленного в ходе предварительного расследования либо измененного в соответствии с уголовно-процессуальным законом (ч. 2 ст. 252 УПК РФ) — иных доказательств, подтверждающих или опровергающих доказательство, проверяемое судом; такое право является непременным условием использования судом (в том числе в порядке ст. 283 УПК РФ) тех или иных доказательств для принятия на их основе правосудных решений; иное не позволило бы суду при рассмотрении уголовных дел давать объективную оценку отстаиваемым сторонами позициям и устранять возникающие в ходе судебного разбирательства сомнения в их обоснованности, а следовательно, не обеспечивало бы независимость и беспристрастность суда при отправлении им правосудия. Как видно, в указанных определениях Конституционный Суд фактически отошел от своей правовой позиции, изложенной в п. 3 описательно-мотивировочной части Постановления от 20 апреля 1999 г. № 7-П.
Правовая позиция Конституционного Суда РФ по вопросу о роли суда в доказывании по уголовным делам, изложенная в перечисленных определениях, далеко небесспорна. Думается, что ст. 87 УПК РФ в части, позволяющей суду под видом проверки того или иного доказательства получать по собственной инициативе дополнительные доказательства, подтверждающие виновность подсудимого в совершении преступления, и тем самым фактически изобличать его в совершении инкриминируемого ему преступления, противоречит ч. 3 ст. 123 Конституции РФ. Не соответствуют также Конституции РФ ч. 1 и 2 ст. 285 УПК РФ как наделяющие суд полномочием по собственной инициативе оглашать без согласия стороны защиты протоколы следственных действий и иные документы, приобщенные к уголовному делу, но не представленные в судебном заседании стороной обвинения, и использовать их при постановлении приговора при разрешении вопроса о доказанности факта совершения подсудимым инкриминируемого ему деяния (вопросы, указанные в п. 2 ч. 1 ст. 299, п. 2 ч. 1 ст. 339 УПК РФ).
Совершенно очевидно, что наделение суда полномочием на осуществление по собственной инициативе любых следственных действий предоставляет ему мощные рычаги воздействия на процесс формирования доказательств, что при отсутствии в законе четких условий их использования позволяет суду по собственному усмотрению подключаться к осуществлению уголовного преследования и оказывать содействие стороне обвинения в изобличении подсудимого, либо наоборот — принимать сторону защиты и оказывать ей содействие в доказывании невиновности подсудимого.
Что касается обстоятельств, образующих событие преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый, то по смыслу ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ для установления наличия или отсутствия таких обстоятельств суд вправе производить по собственной инициативе необходимые следственные и иные процессуальные действия. Установление судом реальных обстоятельств происшествия (события), о наличии которого утверждает сторона обвинения, необходимо для правильного применения предусмотренных законом оснований оправдания подсудимого и решения вопроса о направлении руководителю следственного органа или начальнику органа дознания уголовного дела для производства предварительного расследования и установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. В этом случае суд, как правило, не изобличает подсудимого и не осуществляет не свойственную ему функцию уголовного преследования, сущность которого состоит в изобличении лица, виновного в совершении преступления (п. 55 ст. 5, ч. 2 ст. 21 УПК РФ), т.е. в доказывании причастности конкретного лица к совершению преступления, осуществляемом путем собирания доказательств, подтверждающих факт совершения деяния именно данным лицом, форму вины, степень и характер его участия в совершении преступления. Исключение составляют случаи, когда суд по собственной инициативе проверяет доводы, приводимые в защиту подсудимого (например, об отсутствии события преступления или его признаков, отягчающих наказание), а равно доводы стороны защиты о недопустимости доказательств, поскольку по закону бремя опровержения таких доводов лежит на прокуроре (ч. 2 ст. 14, ч. 4 ст. 235 УПК РФ).
Ни в законе, ни в решениях Конституционного Суда РФ и постановлениях Пленума Верховного Суда РФ не конкретизируется круг мер, принимаемых судом, способствующих реализации сторонами их процессуальных прав по собиранию и представлению доказательств. К числу таких мер могут быть отнесены: законное и обоснованное разрешение судом ходатайств о вызове и допросе лиц, чьи показания могут иметь существенное значение для разрешения вопроса о доказанности рассматриваемого судом обвинения, проведении других следственных действий и истребовании предметов и документов; своевременное исключение из судебного разбирательства (как по ходатайству сторон, так и по собственной инициативе) недопустимых доказательств; информирование сторон о своем намерении исключить из перечня доказательств, предъявленных в судебном разбирательстве, те или иные недопустимые доказательства; выяснение мнения сторон о возможности и конкретных способах восполнения неполноты, которая образовалась или может образоваться вследствие исключения недопустимых доказательств; обращение к сторонам с вопросом о том, имеются ли у них ходатайства о проведении дополнительных следственных действий, истребовании документов (например, о вызове свидетелей для подтверждения или опровержения алиби подсудимого, о назначении экспертизы для опровержения заявления подсудимого о том, что подписи в исследуемых документах выполнены не им, а другим лицом); обращение к государственному обвинителю, отказавшемуся от обвинения, с предложением представить суду все материалы и доказательства, послужившие основанием для принятия им решения об отказе от обвинения, и др. Кроме того, суд обладает и должен обладать полномочием назначать по собственной инициативе экспертизу в соответствии с требованиями ст. 196 УПК РФ, а также осуществлять проверку допустимости доказательств путем проведения следственных и иных действий, предусмотренных Кодексом, для установления обстоятельств производства следственных действий или изъятия и приобщения к уголовному делу предметов и документов. Суд также вправе по собственной инициативе принимать меры к доказыванию обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание. Исходя из того, что обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, не входят в содержание обвинения, следует признать наличие у суда полномочия принимать меры к их доказыванию независимо от ходатайства сторон.
В то же время в законе следует установить запрет на исключение недопустимых доказательств по инициативе самого суда без возобновления судебного следствия. В случае принятия решения об исключении недопустимых доказательств при постановлении приговора в совещательной комнате суд обязан возобновить прения сторон и проинформировать их об исключении соответствующих доказательств с тем, чтобы стороны имели возможность заявить ходатайства о производстве дополнительных следственных действий, истребовании новых документов и предметов для восполнения возможной неполноты судебного следствия, образовавшейся в связи с исключением из судебного разбирательства недопустимых доказательств по инициативе суда.
Представляется, что круг полномочий суда по созданию необходимых условий исполнения сторонами их процессуальных обязанностей должен быть конкретизирован на уровне закона или разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. Только в таком случае возможно соблюдение требований принципа законности при производстве по уголовному делу.
2.7. Частные проблемы правового регулирования в сфере уголовного судопроизводства
Проблемы правового регулирования частного характера связаны, как правило, с вопросами совершенствования отдельных элементов механизма уголовно-процессуального регулирования. Практически в каждой кандидатской диссертации рассматриваются те или иные частные проблемы правового регулирования и предлагаются пути их разрешения. В числе частных можно назвать следующие проблемы уголовно-процессуального регулирования: проблемы, связанные с изменением тех или иных сроков, наделением дополнительными правами участников следственных действий (свидетеля, эксперта, специалиста, понятого и др.), изменения подсудности мировых судей, учреждения должности следственного судьи и некоторые другие. Отмеченные проблемы являются частными проблемами правового регулирования уголовно-процессуальной деятельности, поскольку они связаны ни с недостатками законодательной концепции судопроизводства по уголовным делам, ни с необходимостью изменения назначения уголовного судопроизводства, его принципов или характера процессуальных функций «основных» участников процесса (суда, прокурора, следователя, дознавателя), а лишь с недостатками заложенного в УПК РФ механизма правового регулирования (несовершенством отдельных средств правового регулирования), наличием пробелов в праве, наличием несущественных противоречий между уголовно-процессуальными нормами, не включенными в число норм-принципов, и др.
В завершение следует заметить, что многие из обозначенных общих проблем могут быть решены только в результате анализа судебной практики. Необходимо всесторонне проанализировать практику отказа государственных обвинителей и изменения ими обвинения в сторону смягчения, практику обжалования потерпевшими судебных решений, обусловленных отказом или изменением обвинения государственными обвинителями, а также практику реагирования вышестоящими прокурорами и судами на подобные судебные решения. Необходимо вскрыть причины незаконных решений об отказе или изменении обвинения и на этой основе выработать научно обоснованные рекомендации по совершенствованию действующего законодательства и практики его применения. Равным образом необходимо глубоко проанализировать практику обеспечения судами справедливого правосудия путем проверки и собирания дополнительных доказательств по собственной инициативе, выявить типичные нарушения закона и дать научно обоснованные рекомендации судам по созданию сторонам равных возможностей для исполнения ими процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав, обеспечению защиты прав жертвы преступления, а также о необходимости учета при осуществлении правосудия по уголовным делам не только правовых позиций, но и мнения Конституционного Суда РФ, изложенного в «отказных» определениях. Представляется, что именно в ориентированности научных исследований проблем правового регулирования на потребности законотворческой и правоприменительной практики состоит, в частности, один из путей совершенствования правового регулирования уголовного судопроизводства.
Сноски и примечания
1 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 27. Ст. 2804.
2 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2005 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности положений частей второй и четвертой статьи 20, части шестой статьи 144, пункта 3 части первой статьи 145, части третьей статьи 318, частей первой и второй статьи 319 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Законодательного Собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 28. Ст. 2904.
3 См.: Российская газета. 2007. 2 июня.
4 См.: Пункт 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2004. № 5. С. 6.
5 См.: Эбзеев Б.С. Конституция. Правовое государство. Конституционный Суд. М., 1997. С. 162–168. Критику данной точки зрения см.: Бойков А.Д. Третья власть в России. Кн. 2: Продолжение реформ. М., 2002.
6 См.: Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. № 12. С. 4.
7 См.: Витрук Н. О некоторых особенностях использования решений Европейского Суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации и иных судов // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1(54). С. 83.
8 См.: Байтин М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 2006. № 1. С. 5–11.
9 Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 25. Ст. 3004.
10 Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 42. Ст. 4900.
11 См.: Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2003. С. 56.
12 Лазарев Л.В. Указ. соч. С. 57.
13 См.: Бородин С.В., Кудрявцев В.Н. О разделении и взаимодействии властей в России // Государство и право. 2002. № 5. С. 13; Лазарев Л.В. Указ. соч. С. 43–44.
14 См.: Холоденко В.Д. Часть 1 статьи 56 и статья 61 УПК РФ не соответствуют Конституции РФ // Правовая политика и правовая жизнь. 2005. № 3. С. 170–179.
15 См.: Справочная правовая система Гарант.
16 См.: Архив Октябрьского районного суда г. Саратова за 2004 год. Уголовное дело № 1–105.
17 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 10. Ст. 953.
18 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. № 17. Ст. 2205.
19 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 2. С. 2–4.
20 См.: Справочная правовая система «Гарант».
21 См.: Справочная правовая система «Гарант».
22 См.: Справочная правовая система «Гарант».
|
|
