Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Дорохов В.Я.
Природа вещественных доказательств
// Советское государство и право. 1971. № 10. С. 109-14

Вещественные доказательства образуют самостоятельный вид судебных доказательств наряду с показаниями свидетеля и потерпевшего, обвиняемого и подозреваемого, заключением эксперта, протоколами следственных и судебных действий, иными документами. Вскрыть природу вещественных доказательств — значит определить то общее, что свойственно им, как судебным доказательствам, и то особенное, что отличает их от других видов доказательств.

Вещественные доказательства свое наименование получили в законодательстве, теории и практике из-за вещественных, материальных свойств предмета, через которые предмет (вещь) объективно связан с обстоятельствами, подлежащими доказыванию. Свойства, состояния материальных объектов были положены и в основу взглядов на природу вещественных доказательств и стали единственным признаком, с которым связывалось понятие вещественного доказательства. Ссылаясь на объективные свойства предметов, буржуазные юристы разделили все судебные доказательства на два класса: вещественные (реальные) и личные.

О необходимости деления доказательств на вещественные и личные и о преимуще­стве вещественных доказательств в силу их объективных свойств перед всеми другими видами доказательств писали и некоторые советские ученые в 20–30-е годы главным образом в связи с теорией «объективизации уголовного процесса» ¹ и несколько позже ².

Отвергая деление доказательств на личные и вещественные, М. С. Строгович главный порок подобной классификации не без оснований усматривает в том, что вещественные доказательства по своим объективным свойствам противопоставляются доказательствам, исходящим от лиц ³.

За последние годы в связи с обсуждением нового понятия судебного доказательства в советской юридической литературе деление доказательств на личные и вещественные вновь приобрело своих сторонников. «Все доказательства, — пишет А. А. Эйсман, — могут быть подразделены на сообщения, исходящие от лиц (личные доказательства), и вещественные доказательства… Доказательства… понимаются как сведения о фактах (фактические данные в смысле ст. 69 УПК РСФСР), включаемые в состав уголовного дела в форме показаний, заключений, документов и т. п., и предметы, приобщаемые в качестве вещественных доказательств… Понятие источника, носителя и факта нераздельно сливается у вещественного доказательства» ⁴. Отводя от себя упрек в противопоставлении «личных» доказательств «вещественным», сторонники такого деления доказательств поясняют: «Однако речь идет не о противопоставлении доказательств, а о признании очевидного различия между сообщениями о фактах, исходящими от людей, и материальными предметами» ⁵.

Столь резкое отграничение «вещественных доказательств» от всех иных «личных доказательств», исключающее единое понятие судебного доказательства, представляется очевидным лишь на первый взгляд. Материальные свойства предмета имеют существенное значение для выделения вещественных доказательств в самостоятельный вид. Однако их недостаточно для выделения класса «вещных» доказательств из системы личных доказательств. Авторы явно подменяют понятие вещественного доказательства материальным предметом (вещью).

Вещественным доказательством является не предмет, взятый сам по себе, а часть его относимых к делу свойств, состояний, выраженных в определенной форме. Между предметом и показаниями свидетеля, заключением эксперта и др. имеются существенные различия, но вещественное доказательство принципиально не отличается от других видов судебных доказательств. Сравнение может быть полезным при условии, когда сопоставляются не «фунты и аршины», а однородные величины, сходные явления, их стороны, свойства. Поэтому для определения сходства или различия между видами судебных доказательств необходимо сравнивать форму и содержание одного вида доказательств с формой и содержанием другого. В. Д. Арсеньев и А. А. Эйсман этого не делают, поскольку считают, что форма вещественного доказательства «совпадает», «сливается» с его содержанием. Тем самым отрицается наличие формы у вещественного доказательства. С этим положением, конечно, нельзя согласиться. Содержание и форма присущи всем вещам, процессам и явлениям объективного мира, в том числе судебным доказательствам. Образуя определенное единство, они взаимообусловлены, но никогда не совпадают, не сливаются друг с другом.

Вещественное доказательство имеет свое содержание и форму. Доказательственное значение предмет приобретает в конечном счете благодаря множественности его состояний и в пределах конкретной организованной системы. Предмет, взятый в отрыве от присущих ему состояний, теряет доказательственное значение, поскольку не имеет достаточной и относимой информации. Свойства, состояния обнаруженного предмета, сохраняющие соответствие с фактом, стороной события преступления и потому несущие о них информацию (или, иначе, сигнал), существуют и приобретают значение судебного доказательства в уголовно-процессуальной системе. Невоспринятые свойства предмета теряют основное качество сигнала (быть переносчиком информации), а содержащаяся в них информация не включается в поле зрения органов расследования и суда. Однако и воспринятый сигнал может стать судебным доказательством только тогда, когда приобретает требуемую законом уголовно-процессуальную форму.

Форма вещественного доказательства. Авторы, обосновывающие принципиальное различие в природе вещественных и личных доказательств, под процессом формирования вещественного доказательства в действительности понимают процесс формирования информации, который, по их мнению, завершается образованием материальных следов: «Материальные последствия события, а следовательно, соответствующие формы образования, хранения и передачи информации, создают вещественные доказательства». При этом они исходят из того, что «вещи сами по себе содержат инфор­мацию и объективные признаки вещей» ⁶, т. е. источником информации признаются сами предметы объективной действительности, а заключенная в них информация рассматривается в качестве судебного доказательства. Поэтому в их понимании «вещественное доказательство само по себе представляет и форму существования сведений, их содержание, и носителя этих сведений» ⁷. Если заимствовать понятия из теории информации для объяснения сущности вещественного доказательства, то процессу формирования судебных доказательств в большей мере соответствует следующее определение источника информации: «Под источником информации понимается любая система, содержащая информацию, предназначенную для ее передачи» ⁸. Предназначенной же для передачи информации в уголовном процессе является система «предмет — человек». Вне этой системы объективные свойства и состояния материального объекта не могут стать вещественными доказательствами.

При формировании вещественного доказательства непосредственно воспринимаемые следователем и понятыми (судьями и участниками судебного разбирательства) свойства и состояния обнаруженного предмета фиксируются в протоколах обнаружения и осмотра «вещественного доказательства» (точнее, предмета) ⁹. Это сообщение, выраженное в письменной форме, вместе с предметом приобретает доказательственное значение для всех других лиц, не принимавших участия в проведении надлежащего следственного (судебного) действия.

Следовательно, процесс формирования вещественного доказательства (как и других доказательств) делится на внепроцессуальную и процессуальную стадии, которым соответствуют, с одной стороны, образование материальных следов, признаков и состояний вещи, предмета и, с другой — их восприятие и фиксация в процессуальных документах.

Особенности формирования вещественных доказательств по сравнению с формированием других видов доказательств состоят в том, что содержание вещественного доказательства (фактические данные) является результатом неоднократного отображения обстоятельств события преступления и всегда через свойства материального объекта и  сознание следователя, судей и других участников следственного (судебного) действия.

Форма вещественного доказательства не тождественна объективной форме предмета (ст. 69, 83, 84 УПК РСФСР). В ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР, например, среди других источников (форм) фактических данных названы не предметы (или свойства и состояния), а «вещественные доказательства». Это свидетельствует о том, что в законе форма вещественного доказательства не приравнивается к форме предмета. Более конкретно о форме вещественного доказательства говорится в ст. 84 УПК РСФСР, требующей обязательного составления протокола осмотра, в котором должно быть подробно описано вещественное доказательство. Протокол осмотра предмета будет формой вещественного доказательства, поскольку в нем находят отражение образ предмета, его свойства, состояния, которые в свою очередь выступают в качестве знака-признака, знака-копии той или иной стороны, обстоятельства предмета доказывания. Протокол осмотра предмета нельзя отнести к самостоятельному виду доказательств — протоколам следственных и судебных действий, имеющим свое содержание и форму с характерными для них особенностями. Его составление только для того и предназначено, чтобы зафиксировать чувственно наглядный вид предмета. Этой же цели служит и фотографирование предмета, на целесообразность которого указывается в законе. В протоколе осмотра излагаются только некоторые признаки предмета, т. е. то, что составляет содержание вещественного доказательства. При отнесении этих признаков предмета к содержанию протокола как самостоятельному виду доказательств вещественное доказательство лишается не только своей формы, но и присущего ему содержания. Но это означает, что вещественное доказательство лишается значения доказательства и устраняется из системы судебных доказательств, а его место замещается одним из протоколов следственных и судебных действий. Протокол осмотра предмета, как не имеющий самостоятельного содержания, должен быть выделен из числа протоколов следственных и судебных действий, образующих самостоятельный вид доказательств. Протокол осмотра предмета —это форма вещественного доказательства, выражающая его содержание.

Ту же роль формы вещественного доказательства играет и описание свойств предмета в протоколе его обнаружения (протокол осмотра места происшествия, обыска и др.), когда не составляется отдельный протокол осмотра предмета (ст. 179 УПК РСФСР). В таких случаях в одном процессуальном документе фиксируются две группы свойств предмета, одна из которых составляет содержание протоколов следственных и судебных действий как самостоятельного вида доказательств, а другая — содержание вещественных доказательств.

Авторы мнения о «слиянии», «совпадении» у вещественного доказательства содержания и формы усматривают своеобразие природы вещественного доказательства также в том. что оно выступает всегда в сопровождении других доказательств, образуя с ними некоторый комплекс ¹⁰.

Для объяснения доказательственного значения предмета и путей выражения содержания вещественного доказательства в условиях «слияния», «совпадения» у него формы и содержания авторы вводят новые понятия: «комплекс доказательств», «сопровождающее доказательство». Под «комплексом доказательств» понимается ими совокупность таких доказательств, которые могут стать таковыми только в условиях «взаимодополняющего комплекса». Попытку раскрыть природу вещественного доказательства через «комплекс доказательств» нельзя признать удачной: вещественное доказательство одновременно признается и не признается доказательством.

В теории, законодательстве и практике употребляется понятие совокупности доказательств, однако не в том смысле, который вкладывается в понятие «комплекс доказательств». Понятие совокупности доказательств предполагает самостоятельность каждого доказательства. Совокупность доказательств образуется не из элементов доказательств, а из сформировавшихся доказательств, каждое из которых имеет самостоятельное значение. Если доказательства еще не сформировались, то, разумеется, нельзя говорить и об их совокупности.

При всех присущих ему особенностях вещественное доказательство не теряет своего значения самостоятельного доказательства из-за отсутствия «сопровождающего доказательства» другого вида. Содержание вещественного доказательства выражается через его форму — протокол осмотра предмета, а не посредством форм иных видов доказательств. В этом отношении вещественные доказательства не отличаются от доказательств других видов. Допустимость любого доказательства определяется присущей ему формой, а не формой другого доказательства. Заключение эксперта или показание обвиняемого имеет свои формы, и поэтому их допустимость не зависит от форм  показаний свидетеля, потерпевшего или иного доказательства.

Таким   образом,   форма   вещественного   доказательства   представляет  собой   также сообщение  о  свойствах  обстоятельств   предмета   доказывания   или   побочных  фактах. Именно  принципиальным   сходством  форм   судебных  доказательств   объясняются   возможности допроса в качестве свидетеля понятого, специалиста, присутствовавших при обнаружении и осмотре предмета, как и возможность получения сведений о свойствах утраченных предметов из протоколов их обнаружения и осмотра. Утрата предмета, приобщенного к делу в качестве вещественного доказательства, не означает полной потери информации об относимых свойствах, состояниях предмета. Если протоколы обнаружения и осмотра предмета составлены полно и правильно, то в них сохраняются сведения о непосредственно воспринимавшихся свойствах предмета, в том числе о тех из них, которые составляют содержание вещественного доказательства. Так, следователь может наложить арест на корреспонденцию и произвести ее осмотр и выемку. Изъятое письмо, приобщенное к делу, станет вещественным доказательством. Однако свойства письма, образующие содержание вещественного доказательства, сохранят свое значение и в том случае, когда следователь составит протокол осмотра письма, сфотографирует (или перепишет) его, но по тактическим соображениям не изымет, а пропустит адресату.

Допуская возможность сохранения некоторых сведений об утраченном предмете, необходимо учитывать, что предмет может быть связан с обстоятельствами события преступления многими своими свойствами, в том числе теми, которые недоступны непосредственному восприятию. Разумеется, с утратой предмета утрачивается и возможность установления (например, с помощью эксперта) этих свойств.

Содержание вещественного доказательства. Сложность уяснения природы вещественного доказательства распространяется и на установление его содержания. Представляется правильным отнести к содержанию вещественного доказательства только те имеющие отношение к делу свойства и состояния предмета, которые могут быть непосредственно восприняты следователем и понятыми (судьями и другими участниками судебного разбирательства) и зафиксированы в протоколе его осмотра.

Доступность чувственного восприятия предмета не означает возможности непосредственного познания всех его свойств и состояний. При обнаружении предмета следователь может не знать о его принадлежности конкретному лицу, о значении имеющихся на нем следов и др. Эти свойства, состояния предмета составят содержание других доказательств: показаний свидетеля, заключения эксперта и т. д. Свидетель, например, может сообщить о том, что обнаруженный на месте происшествия топор принадлежит обвиняемому, а эксперт в своем заключении —указать на наличие крови человека на лезвии топора. Следовательно, один и тот же предмет, его различные свойства могут выражаться через разные формы, быть содержанием нескольких доказательств. Такая постановка вопроса вполне правомерна, поскольку любой факт, имеющий значение для уголовного дела, может устанавливаться несколькими доказательствами.

Отнесение к содержанию вещественного доказательства других свойств предмета, о наличии и значении которых сообщается в показаниях свидетелей, обвиняемых, потерпевших, в протоколах следственных и судебных действий, заключениях экспертов, не дает возможности правильно определить природу вещественных и иных доказательств.

Содержанием вещественного доказательства будут непосредственно воспринимаемые материальные, физические свойства предмета: размер, геометрическая форма, характер материала, следы на поверхности, цвет, запах и другие подобные признаки и состояния, присущие материальному объекту. Эти свойства неотделимы от предмета и поэтому могут быть восприняты в момент его обнаружения, а если не подвержены изменениям, то и спустя некоторое время при осмотре предмета по месту производства следствия (ст. 84, 179 УПК РСФСР). Допущение возможности осмотра предмета в отрыве от обстановки, условий его обнаружения свидетельствует о том, что только названные выше свойства относятся законом к содержанию вещественного доказательства.

Хотя протоколы следственных и судебных действий и вещественные доказательства могут формироваться в одинаковых условиях непосредственного восприятия свойств предмета, содержание этих двух видов доказательств все же различно. Содержанием протоколов следственных и судебных действий будут такие признаки и состояния предмета, которые можно наблюдать только в условиях производства следственного (судебного) действия, когда обнаруживается предмет, вещь. К ним, например, относятся: время и место обнаружения предмета, его положение относительно других предметов в момент осмотра места происшествия, помещения или местности, обыска, выемки. Эти свойства и состояния характеризуют предмет в условиях окружающей его обстановки. В отличие от свойств, образующих содержание вещественного доказательства, они не следуют за изымаемой вещью и не могут быть сохранены путем изъятия и приобщения предмета к делу после его осмотра.

Отличается вещественное доказательство своим содержанием и от заключения эксперта. В литературе принято рассматривать вещественные доказательства в связи с заключением эксперта, определять их значение через качество проведенных экспертиз, ставить возросшую роль вещественных доказательств в зависимость от успехов развития криминалистической техники. То, что вещественное доказательство может находиться в тесной связи с заключением эксперта, не вызывает сомнений. Однако эта связь не является признаком вещественного доказательства. Оно может быть связано и с другими доказательствами. Наличие такой связи необходимо в каждом уголовном деле, где есть косвенные доказательства. Без ее установления доказательства несут разрозненные сведения, и в деле не образуется совокупность доказательств, достаточная для достоверного познания искомого факта.

Связь вещественного доказательства и заключения эксперта может выражаться и через материальный объект, когда одни его свойства составят содержание вещественного доказательства, а другие — содержание заключения эксперта. Отсутствие сведений о месте и условиях обнаружения предмета повлечет недопустимость как вещественного доказательства, так и заключения эксперта. Однако связи между этими доказательствам приобретут иной характер и значение, если при сопоставлении заключения эксперта с вещественным доказательством исходить из того, что содержание вещественного доказательства составляют все имеющие отношение к делу свойства предмета. При таком условии вещественное доказательство потеряет свое самостоятельное значение, поскольку во всех случаях, когда для исследования свойств предмета требуется экспертиза, оно ставится в зависимость от заключения эксперта. Вместе с тем и заключение эксперта также утрачивает самостоятельность из-за отсутствия своего содержания.

По-видимому, следствием необоснованного расширения содержания вещественного доказательства явился давно известный взгляд на зависимость вещественного доказательства от заключения эксперта. Образно он был сформулирован Н. Н. Полянским: «Вещественные доказательства — „немые свидетели”; однако их можно заставить говорить; для этого в процесс и вводится эксперт. Язык вещественного доказательства — это язык исследующего его эксперта» ¹¹.

Развитием той же мысли о зависимости вещественного доказательства от заключения эксперта является и мнение некоторых авторов о том, что предмет в определенных случаях становится вещественным доказательством только после получения заключения эксперта. Так, А. А. Эйсман пишет: «Что касается предмета с пятном, похожим на кровь, то иногда вообще использование его в качестве доказательства зависит от того, признает ли экспертиза субстрат пятна кровью или чернилами» ¹². Такая характеристика соотношения вещественного доказательства и заключения эксперта противоречит общепризнанному в теории уголовного процесса мнению о самостоятельности этих видов доказательств. Возможность вступления в противоречие с действительной, природой вещественного доказательства уже заложена и в таких, например, широко распространенных главным образом в криминалистической литературе формулировках, как «объектами заключения эксперта являются вещественные доказательства», «вещественные доказательства подлежат исследованию эксперта» и др. вследствие их двусмысленности. Сколько-нибудь серьезной погрешности, очевидно, не допускается, если эти формулировки употребляются в том смысле, что предмет как объект экспертного исследования уже обнаружен, осмотрен и признан вещественным доказательством. Но большей частью этим же словам придается иной смысл, когда объектом экспертизы считается именно вещественное доказательство.

Наличие приведенных мнений и формулировок объясняется тем, что в литературе не ставился вопрос о природе вещественного доказательства и заключения эксперта в аспекте соотношения содержания этих двух самостоятельных видов доказательств.

При осмотре предмета с пятном, похожим на кровь, изъятого при осмотре места происшествия, следователь и понятые наблюдают и фиксируют в протоколе его внешний вид, цвет и размер пятна. Эти непосредственно воспринимаемые свойства предмета, если они имеют отношение к делу, образуют содержание вещественного доказательства. Содержание заключения эксперта составят только те свойства предмета, которые устанавливаются экспертом на уровне выводного знания. Объектом исследования эксперта является материальный предмет, его некоторые свойства, но не вещественное доказательство, его содержание и форма. Эксперт может исследовать и непосредственно воспринимаемые свойства предмета (пятно, признаки почерка), но содержанием его заключения всегда будет вывод о других свойствах и состояниях предмета, недоступных непосредственному восприятию — о составе вещества, образующего пятно (кровь, чернила или ржавчина), о лице, написавшем письмо, и др.

Если содержание вещественного доказательства и заключения эксперта образуют различные свойства предмета, которые к тому же устанавливаются разными способами, то и доказательственное значение вещественного доказательства не может зависеть от содержания заключения эксперта. Заключение эксперта не представляет собой что-то вроде контрольной инстанции над вещественным доказательством. Предмет приобретает (или не приобретает) значение вещественного доказательства не в связи с характером заключения эксперта, а в зависимости от наличия (или отсутствия) тех относимых свойств, которые могут составить содержание вещественного доказательства. Так, камень с пятном, похожим на кровь, обнаруженный при осмотре места происшествия, может быть признан вещественным доказательством по делу об убийстве независимо от вывода эксперта, если есть основание полагать, что он являлся, например, орудием преступления. В этом случае относимыми будут не только место обнаружения камня и состав вещества пятна, ио и размер, форма, вес камня, т. е. те свойства, которые образуют содержащие вещественного доказательства и непосредственно воспринимаются судьями, участниками судебного разбирательства.

В тех случаях, когда относимые к делу свойства предмета образуют содержание различных доказательств, в деле появляется не «тройное комплексное доказательство» ¹³, а три (или два) самостоятельных доказательства: протокол следственного действия, вещественное доказательство и заключение эксперта. Они имеют свое содержание и форму, собираются и проверяются присущими им способами и занимают самостоятельное место в совокупности оцениваемых по делу доказательств.

Одним из следствий смешения содержания заключения эксперта и вещественного доказательства явилось мнение о всегда производном характере заключения эксперта ¹⁴.

Заключение эксперта не становится производным доказательством от того, что эксперт исследует свойства предмета, признанного вещественным доказательством. Даже при таком подходе к основаниям деления доказательств на первоначальные и производные нетрудно представить себе случаи, когда объектом исследования эксперта будут и иные предметы, не признанные вещественными доказательствами, а также физические и психические свойства человека (ст. 82, 170–172, 176, 179, 182, 184, 191 УПК РСФСР). Но и при правильном основании классификации доказательств заключение эксперта не производно от вещественного доказательства, поскольку вывод эксперта не воспризводит, не копирует содержание вещественного доказательства. Заключение эксперта является первоначальным источником сведений о недоступных для непосредственного восприятия свойств предмета, а не производным источником второго, третьего порядка.

Неверно объясняемая зависимость вещественного доказательства от заключения эксперта из-за неразличения содержания этих видов доказательств положена и в основу широко распространенного в литературе мнения о возможной отсрочке вынесения постановления о признании предмета вещественным доказательством до того момента, когда будет получено заключение эксперта. Вещественное доказательство имеет свое содержание, излагаемое в протоколе осмотра предмета. Поэтому время получения заключения эксперта не влияет на время вынесения постановления о признании предмета вещественным доказательством. Решение вопроса о моменте вынесения постановления лежит в иной плоскости и определяется характером требований, предъявляемых к относимости свойств предмета.

По-видимому, для признания предмета вещественным доказательством достаточно вероятной относимости его свойств. Достоверность относимости вещественного доказательства, как и любого другого доказательства (и тем более косвенного), достигается при оценке доказательств в их совокупности.

Взгляд на зависимость вещественного доказательства от заключения эксперта оказал определенное влияние и на следственную практику. При расследоваиии уголовных дел сравнительно часто в отношении предметов и документов не выносится постановление о признании их вещественными доказательствами до получения заключения эксперта. В результате создается положение, когда предметы и документы, не имеющие в течение длительного времени статута судебных доказательств, находятся в деле и используются в качестве оснований для принимаемых решений. Такое положение явно ненормально, поскольку предметы и документы, не признанные доказательствами, не могут играть роли доказательств при решении вопросов применения мер пресечения, привлечения лица в качестве обвиняемого и др. Несвоевременное признание предметов и документов вещественными доказательствами может также без достаточных к тому оснований существенно стеснить права и интересы граждан.

Таким образом, под вещественными доказательствами понимаются те непосредственно воспринимаемые и закрепляемые в протоколе осмотра материальные свойства и состояния обнаруженного при производстве надлежащего следственного действия вещественного объекта, которые отражают обстоятельства предмета доказывания или побочные факты. Вещественные доказательства по своим признакам не выходят за пределы единого понятия доказательства, имеют свои содержание и форму, подчиняются требованиям быть относимыми и допустимыми и не зависят от содержания и формы других видов доказательств. Вещественные доказательства — самостоятельный вид доказательств с присущими ему особенностями формы и содержания.

Примечания

1. См. М. М. Гродзинский, Учение о доказательствах и его эволюция, Харьков, 1925, с. 15; В. Громов, Материальная истина и научно-уголовная техника, М., 1930, с. 15–16; его же, Вещественные доказательства и научно-уголовная техника, М., 1932, с. 7.
2. См., например, М. А. Чельцов, Советский уголовный процесс, М., 1951, с. 161.
3. М. С. Строгович, Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе, М., 1955, с. 310.
4. А. А. Эйсман, Заключение эксперта в системе доказательств. Автореферат докторской диссертации, М., 1965, с. 27–28; его же, Заключение эксперта (Структура и научное обоснование), М., 1967, с. 128–133; см. также В. Д. Арсеньев, Вопросы общей теории судебных доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная, с. 8; «Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная», М., 1967, с. 5–10.
5. «Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная», с. 8.
6. «Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная», с. 7.
7. А. А. Эйсман, Заключение эксперта (Структура и научное обоснование), с. 132.
8. «Терминологический словарь по научной информации», М., 1966, с. 146.
9. Обнаруживается и осматривается, конечно, не «вещественное доказательство», а предмет, вещь. Вещественное доказательство к этому моменту еще не сформировалось. Оно появится только после осмотра предмета и вынесения постановления о признании его вещественным доказательством. Поэтому терминологию закона  (ст. 84 УПК РСФСР) нельзя признать вполне точной.
10. См. А. А. Эйсман, Заключение эксперта в системе судебных доказательств. Автореферат докторской диссертации, с. 28; «Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная», с. 237.
11. См. Н. Н. Полянский, Доказательства в иностранном   уголовном   процессе, М., 1946, с. 130.
12. А. А. Эйсман, Заключение эксперта (Структура и научное обоснование), с. 136; см. также «Теория доказательств в советском уголовном  процессе. Часть Особенная», с. 256.
13. А. А. Эйсман, Заключение эксперта (Структура и научное обоснование), с. 136.
14. См. А. В. Дулов, Вопросы теории судебной экспертизы в советском уголовном процессе, Минск, 1959, с. 33.