¶ * ГЛАВА VII  ОЦЕНКА  ДОКАЗАТЕЛЬСТВ§

        ¶N 1. ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ§     

 Оценка доказательств  служит  необходимым  условием  целенаправленного ведения   следствия   и   судебного  разбирательства,  принятия  законных  и обоснованных  процессуальных  решений,  правильного  применения   уголовного закона. Перед следователем, прокурором и судом, осуществляющими производство по уголовному делу,  в неразрывной связи с задачей обеспечить собирание всех необходимых  фактических  данных  о  существенных обстоятельствах дела стоит также задача выяснить,  собрана ли эта информация с  соблюдением  требований процессуального закона; имеет ли она отношение к предмету доказывания; могут ли  служить  собранные  по  делу  доказательства  основанием  для   принятия процессуальных  решений (постановления о привлечении в качестве обвиняемого, задержании,  обыске,  выемке и т.  д.  );  достаточно ли  доказательств  для достоверных вы водов об обстоятельствах, составляющих предмет доказывания, и в конечном счете,  представляют ли они достоверную и полную ин  формацию  об исследуемом событии в целом и отдельных его элементах.  Оценка доказательств представляет  мыслительную  деятельность  следователя,   прокурора,   судей, осуществляемую  в  логических  формах  при  соблюдении  научной  методологии познания,  обеспечивающей  достижение  истины.  Однако  рассмотренных   выше признаков  недостаточно  для  характеристики  понятия оценки доказательств в уголовном  судопроизводстве.  Необходимо  указать  и  на  роль   внутреннего убеждения,  закона  и  социалистического правосознания В советском уголовном процессе  оценка  доказательств  производится   по   внутреннему   убеждению следователя,   прокурора,  судей,  основанному  на  всестороннем,  полном  и объективном рассмотрении доказательств;  при этом в  законе  не  указываются формальные  условия,  которые  заранее  определяли  бы  ценность  и значение каждого доказательства в отдельности и их совокупности.       При оценке доказательств следователь,  прокурор, судьи руководствуются требованиями  закона,  выдвигающего  условия  общего  характера   (оценивать доказательства  в  совокупности,  всесторонне,  полно,  объективно и др.  ), устанавливающего  правила  допустимости  доказательств  и  их   относимости. Наконец,  характеристика  оценки  доказательств  включает  указание  на роль социалистического  правосознани   Будучи   стороной   общего   мировоззрения следователя,  прокурора  и  судей,  социалистическое правосознание позволяет уяснить смысл и значение требований  закона,  предъявляемых  к  собиранию  и оценке доказательств. Изложенное позволяет дать следующее определение.      Оценка доказательств  -  это  мыслительная  деятельность   следователя, прокурора и судей,  которая состоит в том, что они, руководствуясь законом и социалистическим  правосознанием,  рассматривают   по   своему   внутреннему убеждению   каждое   доказательство   в   отдельности   и  всю  совокупность доказательств,  определя  их  относимость,  допустимость,  достоверность   и достаточность для выводов по делу.      На основании оценки доказательств выдвигаются  следственные  (судебные) версии  и выясняется,  достаточно ли подтверждена одна из них и опровергнуты ли  все  остальные;  устанавливаются  основания   для   принятия   различных процессуальных  решений,  в том числе и о проведении следственных (судебных) действий;  делаются  выводы  о  доказанности  или  недоказанности  отдельных обстоятельств   дела   и   преступления   в   целом   Оценка   доказательств осуществляется  также  участниками  процесса,  отстаивающими   в   уголовном процессе свои или представляемые интересы (обвиняемый, защитник, потерпевший и др.  ).  Оценка доказательств этими лицами имеет существенные особенности, которые  будут  рассмотрены ниже.  Понимание основных принципов и содержания оценки доказательств в советском уголовном процессе возможно лишь на  основе исторического  подхода  к этой проблеме.  Истории известны различные системы оценки доказательств,  отличающиеся друг от друга  методологией  познания  в суде.  В  уголовном  процессе  обвинительного типа спор менаду обвинителем и потерпевшим решался посредством поединка,  испытания водой,  огнем и  т.  д. Считалось,  что  истина  исходит  от  бога,  поэтому  представление и оценка доказательств (в современном их понимании) в  подтверждение  или  оправдание существа обвинения,  как правило,  не допускались. Оценка доказательств была ограничена  рассмотрением  сведений,  указывающих  на   соблюдение   внешней процедуры   соответствующего   испытания,  и  истолкованием  нарушений  этой процедуры в пользу соответствующей стороны На смену этому  порядку  приходит система   формальных   или   легальных,   т.   е.   установленных   законом, доказательств.  Эта  система  развилась   из   средневекового   (розыскного) пыточного   процесса,   когда  признание  обвиняемого,  данное  под  пыткой, считалось совершенным доказательством,  достаточным  для  осуждени  Если  же обвиняемый выдерживал пытку,  то его признавали невиновным (жестокость пыток сводила такую возможность к минимуму).  В дальнейшем,  после того как  пытки были   формально   отменены,  признание  обвиняемого  по-прежнему  считалось совершенным доказательством,  но к  нему  стали  приравнивать  согласующиеся между  собой показания двух заслуживающих доверия свидетелей или даже одного свидетеля,  если  он  был  отцом  обвиняемого,  и   другие   доказательства. Постепенно   развилась   сложная   система   количественной   оценки  "веса" доказательств,   заранее   устанавливаемого   законом.   Ценность    каждого доказательства   определялась   дробью  (/2,  /4),  т.  е.  какой-то  частью "совершенного" доказательства (признани обвиняемого).  Оценка  доказательств судом  состояла  в  том,  чтобы  проверить  соблюдение  внешней процедуры их получения,  определить на основе закона ценность  каждого  доказательства  в отдельности  и  их  совокупности.  Если  результат  составлял  "совершенное" доказательство или превышал его,  то суд обязан  был  вынести  обвинительный приговор. Если же результат оказывался меньшим, то обвиняемый оставался "под подозрением" или  оправдывалс  В  основе  системы  формальных  доказательств лежали  некоторые приблизительные обобщения (житейские презумпции),  а также религиозные предрассудки и классовые соображения (показания состоятельных  и духовных лиц имели,  например, большую ценность и т. д. ). Очевидно поэтому, что  принятые  этой  системой  "критерии"  достаточности  доказательств  для установления истины оказались произвольными, их применение во многих случаях было абсурдный,  противоречило здравому смыслу, обстоятельствам дела, влекло многочисленные  судебные ошибки и насаждало среди судей бездумный,  казенный формализм.  Система формальных  доказательств  заменила  произвол  отдельных судей  произволом  законодател  В результате суд лишь формально подводил под указанные в законе признаки доказательства,  имеющиеся в деле, не вдаваясь в их оценку по существу.  Период буржуазных революций знаменовал собой переход от системы формальных  доказательств  к  провозглашению  принципа  свободной оценки  доказательств  по  внутреннему  убеждению  судей.  Принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению судей  возник  одновременно  с судом  присяжных  заседателей  и с самого начала был приспособлен к условиям его деятельности.  Приведение  доказательств  для  обоснования  вердикта  не входит  в  обязанность  присяжных,  поэтому  внутреннее  судейское убеждение сплошь и рядом трактуется  буржуазной  юриспруденцией  субъективистски,  как безотчетное  веление разума,  "выражение народной совести" и т.  д.  В то же время в буржуазном уголовном процессе (особенно англо-американском)  имеется обилие  правил дл определения,  относимости и допустимости доказательств,  а также правовых презумпций,  которые вносят в оценку  доказательств  элементы формализма.  В  советском  уголовном процессе с самого начала был установлен принцип свободной оценки доказательств судьями по их внутреннему  убеждению, не   скованному  предписаниями  о  ценности  отдельных  доказательств  и  их совокупности (декрет о суде No 2 от 7 марта 1918 г.  ;  ст.  24  Положения  о народном суде РСФСР от 21 октября 1920 г.  ;  ст. 61 УПК РСФСР 1922 г. ; ст. ст.  57,  319 УПК РСФСР в ред.  1923 г.  ).  Вместе с тем - и в этом один из аспектов  качественной новизны этого принципа в советском уголовном процессе -  закон  требовал  обоснования  этого  убеждения  тщательно  исследованными доказательствами  с  приведением  и анализом их в приговоре суда.  В 20-30-х годах многие советские  процессуалисты  и  криминалисты  были  приверженцами теории  "объективизации"  уголовного  процесса.  По  их  мнению,  нужно было расширить   "материальный   сектор"   уголовного   процесса    (вещественные доказательства,  документы  и заключения экспертов) и приступить,  по мнению некоторых из них,  к разработке обязательных для судей объективных критериев ценности    доказательств.   "Материальный   сектор"   уголовного   процесса противопоставлялс показаниям живых лиц,  значение которых  для  установления истины  необоснованно  принижалось,  а также предпринимались попытки связать внутреннее убеждение судей такими критериями ценности доказательств, которые при  современном  уровне  научных  знаний  не могут учесть специфику каждого доказательства,  каждого  уголовного  дела   и   поэтому   не   могут   быть сформулированы   в  законе.  Теория  "объективизации"  уголовного  процесса, подчеркивая  необходимость   исследования   объективных   оснований   оценки доказательств,  имела  известное  позитивное  содержание.  А.  Я.  Вышинский подверг указанную концепцию критике  (хотя  в  20-х  годах  разделял  те  же взгляды)  Высказавшись  за  "свободу действий при оценке доказательств",  он связал эту проблему с характером знания,  получаемого  в  результате  оценки доказательств,  подчеркнув,  что "судебный приговор является выражением лишь максимальной вероятности".  Если критикуемая им концепция  в  той  или  иной степени   шла   по   линии  ограничения  принципа  оценки  доказательств  по внутреннему убеждению,  то А.  Я.  Вышинский по существу отождествляет его с субъективистским  подходом  к оценке доказательств.  "Голос,  - писал он,  - который говорит судье:  это верно,  ты правильно  решил,  -  это  голос  его внутреннего  убеждения,  который  определяет  в  конечном  счете  ценность и значение всех доказательств и всего процесса в целом".  Преодолев  ошибочные концепции, советская теория доказательств рассматривает оценку доказательств по  внутреннему  убеждению  в   диалектическом   единстве   объективного   и субъективного  его аспектов.  Существенное значение в связи с этим имеет,  в частности,   проблема   исследования   объективных   критериев   определения достоверности и достаточности доказательств.  Неуклонное и широкое внедрение достижений науки и техники в уголовное судопроизводство через экспертизу,  а также  посредством  технического оснащения следственного аппарата,  развитие новых  видов  экспертиз  и  новых,  более  совершенных  методов  экспертного исследования, значительное расширение технических возможностей обнаружения и фиксации  доказательств  -  все  это  позволило  выявлять   при   проведении следственных   действий   все   больший  круг  фактических  данных,  имеющих доказательственное значение по уголовным делам.  Таким образом,  расширяется фактическа   основа   внутреннего   убеждения   следователя   и   суда,  его обоснованность.  С  другой  стороны,  в  силу  тех  же  тенденций   развития доказывания  в  составе  фактических данных,  являющихся основаниями выводов следователя и  суда,  все  меньше  сомнительных,  недостаточно  надежных.  В последние  годы  в  центре  внимания  теории  доказательств  оказались такие вопросы,  как:  а) изучение логической структуры мышления при  осуществлении оценки  доказательств,  создание  логических,  математических моделей оценки доказательств, объясняющих процесс формирования выводов следователя, суда б) изучение оценки доказательств в свете идей кибернетики в) изучение вопроса о возможности формализации некоторых операций по доказыванию и применения  ЭВМ для   систематизации   доказательств,   построения   версий  и  подсчета  их вероятности.  Эти  исследования  объединены  единой  целью  -   использовать современные  данные  науки,  чтобы вооружить судью,  прокурора,  следователя знанием сложной структуры мыслительного процесса,  приводящего  к  отысканию истины  по уголовному делу,  ограничить субъективизм и предупредить ошибки в оценке  доказательств.  В  прошлом  оценка  доказательств  как  мыслительный процесс  изучалась  с позиций традиционной двузначной логики.  Это оказалось недостаточным для описани структуры оценки доказательств.  С помощью средств вероятностной   логики   было  показано,  что  по  мере  накопления  улик  и опровержения контрулик степень правдоподобия доказательств возрастает, пока, наконец,  их  совокупность  не становится достаточной дл достоверного вывода Были сделаны интересные попытки построить модель  оценки  доказательств  как процесса  постепенного  убывания  энтропии  (неопределенности) и возрастания количества информации.  Однако советская  теория  доказательств  исходит  из того,  что  математическое  описание  оценки  доказательств  на данном этапе развития  науки  дает  лишь  весьма  приближенную  модель  некоторых  сторон мыслительной   деятельности   в   этой   области.   Оценка  достоверности  и достаточности доказательств пока не поддаетс формализации и в конечном счете носит  содержательный  характер,  основывается  на  внутреннем  убеждении На вопрос,  возможна ли в  принципе  формализация  мыслительного  процесса  при оценке  доказательств  по  уголовным  делам,  утвердительно  отвечает А.  И. Трусов,  который в то  же  время  не  без  основания  указывает  на  большие трудности,  возникающие  на  этом  пути  Другие авторы скептически оценивают возможности формализации оценки доказательств по уголовным делам в обозримый период, указывая на "почти беспредельный объем статистических исследований", которые для этого  необходимо  провести,  и  "проблематичность  практической эффективности  результатов".  В принципе возможно представить себе процедуру введения  в  память  ЭВМ  картотеки  из  "доказательственных   прецедентов", например  по  вопросу  достаточности  доказательств  (определенное сочетание доказательств  по  разрешенному  делу  с   учетом   факторов   и   критериев допустимости  доказательств);  постепенное накопление этих "прецедентов",  а затем "идентификация" (сначала родовая, групповая, а затем "индивидуальная") доказательственной ситуации по данному и уже разрешенному делам (разумеется, речь идет о научном эксперименте).  Однако в, современных условиях описанные методы   следует   рассматривать   именно   как   методы  изучения  процесса доказывания,  а  не  как  методы  решения   практических   задач   правосуди Теоретические  трудности,  неэкономичность  использования  быстродействующих электронных  машин  для  целей  правосудия,  трудности  разработки  для  них алгоритмов   в   связи  со  специфичностью  индивидуальных  актов  судебного познания,  трудности подготовки и ввода в них  информации  -  все  это  дает основание   считать,   что  оценка  доказательств  еще  долгое  время  будет осуществляться по внутреннему убеждению судей.  Научно-технический  прогресс будет постоянно способствовать выработке более точных,  полных и объективных оснований для этого убеждени Содержание  оценки  доказательств  в  советском уголовном    процессе   составляет   мыслительный   процесс,   завершающийся установлением истины по уголовному делу. Как и любой познавательный процесс, оценка  доказательств  ведет  к тому,  что "из незнания является знание",  а "неполное,  неточное знание становится более полным и более точным"  Процесс оценки  доказательств  включает  определение  их относимости,  допустимости, достоверности,  достаточности сначала для выдвижения следственных (судебных) версий,   а   затем   и  достоверных  выводов  по  уголовному  делу.  Оценка относимости,  допустимости,  достоверности доказательств производится как  в ходе   их   собирания,  так  и  на  заключительном  этапе,  перед  принятием процессуальных  решений.  Однако  каждый  из   указанных   аспектов   оценки доказательств  имеет самостоятельное значение и может стать преобладающим на определенном этапе доказывани       Оценка относимости  доказательств  состоит  в  выявлении  их  связи  с обстоятельствами,  подлежащими  доказыванию,   объясняемой,   в   частности, действием общей причины.  Поначалу знание об этой причине проблематично,  по существу  это  несколько  пред  полагаемых  причин   (версий),   поэтому   и доказательства   сначала  рассматриваются  как  предположительно  относимые. Доказательства,  которые способствуют обоснованию или опровержению  хотя  бы одной   из  следственных  версий,  должны  быть  признаны  относимыми.  Круг доказательств,  признаваемых относимыми,  определяется,  следовательно, тем, насколько  полно  разработаны  общие  и частные версии,  насколько глубоко и точно учтены возможные следствия, вытекающие из имеющихся в деле фактических данных, и возможные причины, предопределившие появление этих данных (N 4 гл. VI).  По мере накопления фактического материала производится  его  анализ  и синтез.  Анализ  каждого  выявленного  доказательства  с  точки  зрения  его относимости - это  установление  возможной  связи  между  доказательством  и исследуемым  событием.  Анализ  и синтез доказательств позволяет выделить то общее,  что их объединяет,  а именно предположительно объяснить наличие ряда фактов  действием  одной  общей  причины.  Оценка  относимости доказательств производится и при проведении  отдельных  следственных  действий:  допросов, очных ставок,  освидетельствований и т.  д. Важную роль в оценке относимости доказательств  играет   аналоги   Если   следователь   специализируется   на расследовании уголовных дел определенной категории,  то он приобретает опыт, который позволяет ему каждый новый случай сопоставить с наиболее сходным  из предыдущих.  Если эти случаи совпадают в не которых существенных чертах,  то это  дает  основание  по  аналогии  заключить,  что,  вероятно,   существует совпадение  и  в  ряде  других черт.  Определенную роль в оценке относимости доказательств  играют  фактические  (естественные)  презумпции  -   правила, отражающие  "обычный  порядок  вещей",  т.  е.  ту  связь  между предметами, явлениями,  фактами,  которая  чаще  всего  встречаетс  Оценка  допустимости доказательств  -  необходимое  условие  оценки  их  достоверности.  Следует, однако, иметь в виду, что при знание доказательства допустимым не предрешает вопроса  о  его  достоверности;  вывод  о  допустимости предшествует,  по не заменяет вывода о достоверности.  Оценка доказательств  с  точки  зрения  их допустимости - это решение вопроса о том: 1) разрешает ли закон использовать данного вида источник фактических данных по уголовному делу 2)  не  было  ли допущено  нарушений  процессуального  закона  при  получении  и  закреплении информации;  3)  отразились  ли  процессуальные  нарушения,  если  они  были допущены   на   достоверности   и  полноте  соответствующей  информации;  4) использованы ли  все  необходимые  источники  для  установления  фактических данных.  В  литературе  было  высказано  мнение,  что  оценка допустимости и относимости доказательств производится не по  внутреннему  убеждению,  а  по закону,    который    определяет   критерии   допустимости   и   относимости доказательств,  обязательные  для  следователя,   прокурора,   суда.   Такое противопоставление неточно (см.  N 2 гл. IV). Конечно, к оценке допустимости доказательств привлекаются  нормативные  критерии.  Но  оценка  допустимости доказательств  не  сводится  к формальному оперированию ими (тем более,  что речь  идет  о  правилах  высокой  степени  общности),  она  невозможна   без привлечения   правосознания   судей.   Что  касается  критериев  относимости доказательств,  то они лишь в самом общем виде  указаны  в  законе  (предмет доказывания).   Процесс   выдвижения   версий   и  оценки  отношения  к  ним доказательств правом не формализован, в нем основная роль принадлежит методу оценки доказательств по внутреннему убеждению.  Оценка достоверности,  как и оценка  относимости  доказательств,  представляет  собой  длящийся  процесс, который  завершается  лишь  в момент формулирования окончательных выводов по делу  на  основе   всей   совокупности   собранных   доказательств.   Оценка доказательств   с   точки   зрения   их  достоверности  производитс  в  ходе следственных  действий,  при  выдвижении   следственных   версий,   принятии процессуальных  решений.  Оценка  достоверности доказательств состоит в том, что:  1) изучается лицо,  располагающее сведениями (свидетель,  потерпевший, эксперт и т.  д. ), с точки зрения его способности давать правдивые и полные показания  (заключения);  2)  изучается  характер  и   условия   обнаружения материального  носителя  информации  (предмет,  документ);  3) анализируется содержание  сведений  (последовательность  и  полнота   изложения,   наличие противоречий,  неточностей,  пробелов, обоснованность выводов, основанных на данных  науки,  и  т.  д.  );   4)   информация,   полученная   из   данного процессуального  источника,  сопоставляется  с  информацией,  полученной  из других  процессуальных  источников.  Оценка   достоверности   доказательства включает   анализ   всего  процесса  его  формирования,  а  именно:  условий восприятия, запечатления, передачи и фиксации" сведений о фактах, сообщенных допрошенным лицом;  условий появления,  сохранения и копировани материальных следов;  хода экспертного исследования  и  правильности  его  отображения  в заключении; происхождения и состояния документов, представленных следователю (суду).  Многие критерии достоверности,  возникнув эмпирически,  в настоящее время получили научное обоснование в криминалистике,  психологии, физиологии и других специальных отраслях знани Так,  решение  вопроса  о  достоверности показаний  свидетеля  зависит  от  таких изучаемых психологией и физиологией факторов, как способность данного конкретного лица к восприятию, запоминанию фактов  и  воспроизведению  информации  о  них,  составляющей содержание его показаний;  скоротечность события,  бывшего  предметом  наблюдения;  условия восприятия;  события  и переживания,  способные исказить воспринятую картину или  ослабить  запоминание  условия  воспроизведения  фактов   на   допросе; заинтересованность свидетеля в исходе дела; влияние других очевидцев события на содержание показаний свидетеля и т.  д.  -все это должно учитываться  при оценке достоверности показаний (см.  гл.  гл.  IX-X).  Условия достоверности доказательств, собираемых с помощью экспертизы, как правило, формулируются в общих  научных положениях,  под которые подводится данный конкретный случай. Так,  психиатрией изучены и систематизированы синдромы душевных заболеваний, позволяющие  поставить  судебно-психиатрический  диагноз;  судебная медицина изучила и систематизировала признаки различных видов насильственной  смерти, что позволяет устанавливать причину смерти в каждом конкретном случае,  и т. д.  Однако применение этих общих научных критериев недостаточно  для  оценки достоверности доказательств.  Они должны быть дополнены наличием связи между установленным таким способом доказательством и другими  собранными  по  делу данными.   Тем   самым   могут  быть  выявлены  ошибки,  допущенные  в  ходе исследования,  осуществленного  экспертом  (см.  гл.  XIII).   Достаточность собранных  по  делу доказательств для достоверного вывода по уголовному делу определяется внутренним убеждением судьи,  также  опирающимся  на  критерии, выработанные практикой, в том числе на обобщенные -нормативные критерии (см. N 2-4 гл.  III и  N  2-3  гл.  VII).  Не  всякая  мыслительная  деятельность следователя,  прокурора  и  судей,  связанная  с доказыванием,  охватывается понятием оценки доказательств.  За пределами оценки доказательств находится, в  частности  анализ  собранной  в  связи  с  расследованием уголовного дела вспомогательной,  ориентирующей информации (например,  оперативных  данных). Этот  анализ  осуществляется  в  связи  с разработкой версий,  планированием следственных действий и т. п., но не входит в оценку доказательств. Отделить оценку  доказательств  от  оценки  указанных  данных при выдвижении версий и определении степени их правдоподоби  психологически  трудно,  поскольку  это совпадающий  во  времени процесс.  Но для обоснования процессуальных решений имеет  значение   только   оценка   доказательств.   За   пределами   оценки доказательств находятся также данные,  характеризующие поведение обвиняемого при   проведении   следственных   действий   и   судебного   разбирательства (эмоциональное состояние,  отказ давать показания и т.  д. ). Это не значит, конечно, что для следователя, судей такие данные безразличны. Напротив, надо стремиться   найти   психологическое   объяснение   поведению   обвиняемого, использовать эти  данные  для  разработки  тактики  проведения  следственных действий.  Однако  сведения  о  поведении  обвиняемого на следствии и в суде могут  служить  лишь  вспомогательным  средством  изучения  его  личности  и определения тактических приемов расследования, но не могут быть использованы для обоснования процессуальных решений.  Оценка  доказательств  -  составная часть процесса доказывания,  неразрывно связанная, как отмечалось, с другими сторонами этого процесса:  собиранием и проверкой  доказательств.  Собирание доказательств по уголовному делу сопровождается их осмысливанием,  анализом, сопоставлением с другими доказательствами,  выдвижением следственных версий, их  проверкой  путем  собирания  новых  доказательств и т.  д.  Учитывая эту неразрывную связь,  следует признать  неправильной  точку  зрения,  согласно которой процессуальное доказывание сводится лишь к деятельности по собиранию и закреплению  доказательств  и  не  включает  в  себя  их  оценку.  Следует возразить  и  против  другой  крайности,  когда не проводится различие между оценкой доказательств  как  умственной  деятельностью  и  другими  сторонами процесса доказывани Так,  С.  А.  Голунский, походя из положения, что оценка доказательств являетс "непрерывным процессом,  органически связанным со всей деятельностью следственных и судебных органов",  пришел к выводу, что оценка доказательств - это "не только умственный процесс".  Включение  практической деятельности  следователя и суда по собиранию доказательств в понятие оценки доказательств  ведет  к  неосновательному  расширению  этого  понятия  и  по существу  к "растворению" его в понятиях собирания и проверки доказательств. Оценка  доказательства  пронизывает  и  направляет  деятельность  следовател (суда)  по собиранию доказательств,  неизбежно сопутствует ей,  однако,  как правильно  отмечает  М.  С.  Строгович,  это  -  лишь  "умственный  процесс, логическая деятельность, акт мысли, а не что-либо иное".       Оценку доказательств следует отличать и от их проверки.  Под проверкой доказательств понимают: а) анализ и исследование доказательств; б) отыскание новых  доказательств  и  подтверждение  или   опровержение   имеющихся;   в) сопоставление  проверяемого  доказательства  с  другими  имеющимися  в деле. Оценка доказательства путем анализа его содержания ч сопоставления с другими доказательствами составляет необходимое условие его проверки.  В то же время проверка доказательств - предпосылка их оценки.  Очевидно,  понятия оценки и проверки  доказательств  в  какой-то  части  перекрещиваются Но в отличие от оценки проверка доказательств не сводится только к мыслительной деятельности следователя,   прокурора,   суда,  она  включает  практические  действия  по исследованию имеющихся и собиранию новых доказательств.  Существует  мнение, что   оценка   доказательств  -  это  только  заключительный  этап  процесса доказывания,  которому  предшествуют  этапы   обнаружения,   процессуального закрепления  и проверки доказательств Конечно,  доказывание на каждой стадии процесса завершается оценкой доказательств и изложением  вытекающих  из  нее выводов в соответствующих процессуальных документах. Но оценка доказательств осуществляется и в процессе собирания доказательств, при этом она определяет основные направления, по которым следует искать новые доказательства. Оценка собранных доказательств предшествует обнаружению новых доказательств. Оценка фактических   данных,   сообщаемых   свидетелем  (потерпевшим,  обвиняемым), "извлекаемых" в ходе осмотра места происшествия и  т.  д.,  предшествует  их процессуальному закреплению. В протокол следственного действия включаются те фактические  данные,  которые   уже   оценены   следователем   (судом)   как предположительно относящиеся к делу.       Основные принципы оценки доказательств в советском уголовном  процессе в  общем  виде  указаны в законе и состоят в следующем:  а) доказательства в советском уголовном процессе оцениваются свободно,  закон  не  устанавливает заранее  их  ценности  и  достаточности для обоснования выводов по делу;  б) содержание выводов следователя,  прокурора  и  суда,  вытекающее  из  оценки доказательств,  не  может быть предопределено указаниями каких бы то ни было лиц. Рассматриваемый принцип знает лишь одно исключение, допускаемое законом применительно к деятельности органов дознани Лицо,  производящее дознание (в отличие от следователя,  на которого это ограничение  не  распространяется), обязано  выполнить  указания  прокурора  по  вопросам  о  привлечении лица в качестве  обвиняемого,  квалификации  преступления  и   определении   объема обвинения, направлении дела для предания обвиняемого суду и прекращении дела (ст. 120 УПК РСФСР) в) оценка доказательств должна быть всесторонней, полной и  объективной.  Это  значит,  что  должны  быть  учтены  и  рассмотрены все обстоятельства,  говорящие   как   "за",   так   и   "против"   обвиняемого, обвинительные   и  оправдательные  доказательства,  доводы  всех  участников процесса; должны быть выдвинуты и исследованы все необходимые версии; каждое доказательство  должно  быть  подвергнуто  анализу  и сопоставлено с другими доказательствами;  из совокупности  исследуемых  доказательств  должны  быть сделаны  все необходимые выводы о фактах,  образующих предмет доказывания по делу;  г) в основе выводов следователя,  прокурора,  суда по уголовному делу должна  лежать  совокупность  доказательств.  Требование оценки совокупности собранных  по  делу  доказательств  выражает  в   области   судопроизводства важнейшие   требования   диалектики   -   подходить   к  изучаемому  явлению всесторонне,   рассматривать   его   во   всех   существенных    связях    и опосредствованиях.   Доказательство,   взятое   в  отдельности,  может  быть объяснено самыми разнообразными обстоятельствами,  в том числе не связанными с  преступлением.  Задача  оценки  доказательств состоит в том,  чтобы найти необходимую связь между ними,  отбросив информацию,  не относящуюся к  делу. Этого  можно достичь лишь при условии,  что предметом оценки будут не только отдельные доказательства,  но и их совокупность.  Принцип, согласно которому отдельно  взятое  доказательство не может служить достаточным основанием для выводов  по  делу,  конкретизирован  в  законе  применительно  к   признанию обвиняемого.  Оно  может  быть положено в основу обвинения лишь при условии, что подтверждено совокупностью доказательств (ст.  77 УПК РСФСР) 1. Опираясь на  требование  всестороннего,  объективного  и  полного  рассмотрения  всех обстоятельств в их совокупности,  сформулированное в ст.  17 Основ,  следует признать,  что  для  обосновани  выводов  по  делу  недостаточно  не  только показаний обвиняемого,  но и  любого  отдельно  взятого  доказательства;  д) результаты  оценки  доказательств  при принятии решений,  завершающих каждую стадию  процесса  (за  исключением  предания  суду),  должны  излагаться   в соответствующих   процессуальных   документах.   Обвинительное   заключение, приговор,  постановление или определение о прекращении дела,  кассационное и надзорное  определение  (постановление)  должны  содержать  подробный анализ доказательств,  из которых были бы видны основания  соответствующего  решени Оценка доказательств дается и в ряде процессуальных документов, составляемых в связи с принятием промежуточных решений:  постановлений  (определений)  об отклонении ходатайства обвиняемого, постановлении о назначении повторной или дополнительной экспертизы и  др.  Некоторые  процессуальные  выводы  хотя  и делаются  на основании доказательств,  однако анализ последних не обязателен для   обоснования   соответствующих    процессуальных    актов    (например, постановление   о   привлечении  в  качестве  обвиняемого,  постановление  о производстве обыска,  выемки  и  др.  ).  Обязанность  оценки  доказательств производна  от  более  широкой  по  объему  обязанности доказывани Субъекты, обязанные оценивать доказательства,  указаны  в  ст.  17  Основ.  Это  лицо, производящее дознание, следователь, прокурор и суд.       Органы государства,  оценивающие доказательства,  действуют  в  разных процессуальных   условиях,   специфика   которых   определяется  задачами  и особенностями  каждой  стадии  процесса.  Важно  подчеркнуть,   что   органы государства   и   должностные   лица,  последовательно  производящие  оценку доказательств на разных стадиях процесса, независимы друг от друга и поэтому сущность    и    результаты    этой    оценки   определяются   исключительно обстоятельствами дела, требованиями закона и их внутренним убеждением. Закон устанавливает   также  процессуальные  формы,  используя  которые  участники судопроизводства,  отстаивающие в уголовном  деле  свои  или  представляемые интересы,  вправе  (но  не обязаны) осуществлять оценку доказательств;  к их числу относятся:  ходатайства об истребовании  доказательств,  о  дополнении предварительного  и  судебного  следствия;  дача  обвиняемым  объяснений  по существу обвинения и по поводу имеющихся в деле доказательств; выступления в судебных прениях и репликах; последнее слово подсудимого; представление суду письменных предложений относительно желаемого  разрешения  дела;  заключения государственного обвинителя в суде,  кассационные жалобы и протесты. Но лишь оценка  доказательств,  произведенная   следователем,   прокурором,   судом, непосредственно определяет содержание процессуальных решений.  Участвующие в деле  лица  (за   исключением   государственного   обвинителя,   являющегося одновременно органом прокурорского надзора) оценивают доказательства в целях защиты своих личных (представляемых) законных интересов.  Поэтому  закон  не предъявляет к их выводам требования всесторонности, полноты и объективности. Известная односторонность этих лиц при оценке доказательств определяется  их специфическими  задачами  в  доказывании.  Органы,  ответственные  за  дело, обязаны   руководствоваться   при    оценке    доказательств    законом    и социалистическим  правосознанием,  тогда  как  остальные  участники процесса (кроме государственного обвинителя) могут,  но не обязаны  руководствоваться при  оценке  доказательств  указанными критериями (см.  N 4).  Правосознание обвиняемого или потерпевшего может не  вполне  соответствовать  общественным интересам;  эти  лица могут подходить к оценке доказательств с неправильными критериями.  Тем не менее они  вправе  оценивать  доказательства  по  своему разумению и представлять следователю и суду свои соображени       Участвующие в деле лица могут соглашаться или не соглашаться с оценкой доказательств,   данной   в  процессуальных  актах,  и  даже  оспаривать  ее правильность в установленном законом порядке.  Но пока эти акты не отменены, они  определяют  движение процесса от стадии к стадии и подлежат исполнению. Таким образом,  оценка доказательств следователем,  прокурором, судом влечет определенные  правовые  последстви  В  отличие  от  нее оценка доказательств участниками процесса,  отстаивающими свои или представляемые интересы, имеет целью   убедить  следователя,  прокурора  или  суд  в  правильности  выводов соответствующего участника процесса.  Лишь в этом смысле она может влиять на исход процесса.

        ¶N 2. ЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ§

     Истинность и обоснованность промежуточных и конечных выводов при оценке доказательств,  понятия  которых  даны  в  N  1,  существенно   зависят   от правильности  и  последовательности  рассуждений субъекта оценки.  Поскольку исследование и описание законов и форм мышления составляет  предмет  логики, то  очевидно  что  оценка  доказательств  включает также и оценку логической правильности  системы  доказательств  и  выводов  из  них.  Чтобы  судить  о логической  правильности  рассуждений,  необходимо  использовать  средства и методы формальной логики. Как указывалось, методологическую основу судебного познания  составляет  марксистская  диалектика,  отражающая  всеобщие законы развития объективного мира и мышлени По отношению к  ней  формальная  логика представляет  частную  науку  рассматривающую  лишь одну из сторон познания, именно ту,  которая прежде всего касается  формальной  структуры  вывода.  В отличие  от  диалектики логика формальная оперирует уже готовыми понятиями и суждениями,  отвлекаясь от их развития и изменени  Она  не  раскрывает  всех вопросов  познавательной  деятельности человека,  соотношения чувственного и понятийного мышления возникновения  и  развития  форм  и  законов  мышления, соотношения   познания  и  объективной  действительности.  Все  эти  вопросы относятся к области методологии познания и составляют предмет диалектической логики  В  тех  условиях,  в  которых  можно  без  существенных погрешностей рассматривать предметы как неизменные,  постоянные,  понятия и суждения  как окончательно  сформированные,  применение логики может оказаться достаточным условием обеспечения истинности знани Всякое диалектическое  развитие  мысли содержит  также элементарные познавательные акты,  которые протекают в форме обычных логических выводов.  В сфере  доказывания  диалектический  подход  к исследованию   обстоятельств   дела  необходим.  Но  это  не  означает,  что диалектика  вытесняет  логику  из  указанной   сферы.   Пытаясь   обосновать "правомерность"   разрешения   уголовного   дела   на   основе  вероятности, субъективистского подхода,  А. Я. Вышинский утверждал, что формальной логики достаточно   для  решения  научных  вопросов,  в  судебном  же  исследовании (например,  для  установления  умысла  либо  цели  преступления)  логика  не годится,  так  как  это  выходит  за пределы проблемы логической взаимосвязи исследуемых фактов.  По  мнению  А.  Я.  Вышинского,  каждое  судебное  дело представляет  собой,  как  правило,  эпизод классовой борьбы,  где действует "своя логика,  не всегда и во всем совпадающая с  книжной  логикой,  имеющей дело  с абстрактными величинами".  Как правильно отмечает А.  А.  Старченко, "формы логической связи не могут быть  игнорированы  исследователем,  он  не может  применять их или не применять,  пользоваться ими или не пользоваться, он помимо своей воли и желания облекает свое мышление в  те  формы,  которые отражают  связи и отношения,  присущие исследуемым явлениям" Как и во всяком мыслительном  процессе,  в  доказывании  по   любому   уголовному   делу   с необходимостью  применяются  диалектическая  логика и формальная логика в их неразрывном единстве.  Формальная логика рассматривает процесс  мышления  со стороны  его  структуры,  его  форм,  т.  е.  изучает  и формулирует правила построения мыслей,  отвлекаясь от их  конкретного  содержани  Отличительными чертами  логики  являются  ее  абстрактный  и  формальный  характер.  Логика абстрактна,  поскольку  она  исследует  не  конкретное   содержание   мыслей (конкретные  предметы,  действия  и  т.  п.  ),  а  общие  формы мыслей,  их структуру, отвлекаясь от особенностей предметов, явлений, действий, входящих в содержание мышлени В.  И.  Ленин отмечал, что практика человека, миллиарды раз повторясь,  закрепляется в сознании человека фигурами  логики.  Мышление человека отражает объективную действительность, реальные вещи, их свойства и отношени Соответственно законы и формы мышления  отображают  в  абстрактном, обобщенном виде объективные взаимоотношения,  существующие в реальной жизни. Логику называют формальной,  имея в виду, что предмет ее изучения - законы и формы  мышления - подвергаетс формализации.  Это означает,  что все исходные понятия данной науки получают  точные,  однозначные  определения  что  любые операции  с  этими понятиями могут производиться только по строгим правилам, которые подчиняются некоторым общим законам.  Формализаци  знания  открывает возможность  для использования формул,  т.  е.  сокращенных точных записей с помощью условных знаков  (символов),  схем  и  моделей,  в  наглядной  форме изображающих   структуру   правильного   рассуждени  Таким  образом,  оценка логической  правильности  системы  доказательств   предполагает   применение законов  и форм мышления и пользуется для этого абстракцией и формализацией. "Всякая  наука  есть  прикладная  логика...  ",-отмечал  В.  И.  Ленин   Для исследования сложной структуры доказывания в уголовном процессе недостаточно средств одной силлогистической логики.  Как будет видно  из  дальнейшего,  в этом  процессе используются также индуктивная логика и так называемая логика правдоподобных  умозаключений.  Связь  между   суждениями   при   построении логических  умозаключений  в конечном счете отражает объективно существующие связи  между  теми  событиями,  явлениями,  фактами,  о   которых   суждения высказываютс Среди различных форм объективных связей в процессуальной теории чаще  всего  упоминаетс  причинная  связь.  Причинная  связь   действительно представляет  одну  из важнейших форм связи явлений,  но не единственную.  В процессе расследования и судебного разбирательства обнаруживаются  различные связи  между  обстоятельствами  дела,  отдельные  формы  которых  могут быть выявлены путем анализа.  Такое выделение отдельных форм связей имеет место в практической  деятельности  следователя и суда,  когда приходится доказывать различные обстоятельства.  Рассмотрим четыре формы связи,  в первую  очередь обнаруживаемые   при   анализе  практики  доказывания  с  помощью  косвенных доказательств:  1) связь между сущностью и явлением; 2) генетическая связь - связь   между   причиной   и   следствием,   условием  и  обусловленным;  3) функциональная  связь  -  количественна   связь   переменных   величин;   4) индивидуализирующая  или объемная связь,  включающая родовидовые отношения и отношения тождества.  При этом надо иметь в  виду,  что  разграничение  форм связи в реальных, условиях не всегда легко, ибо границы между ними не всегда четко определены,  они одновременно существуют в  сложном  и  многостороннем процессе.  Связь  сущности  и  явления  в  косвенном доказывании - это связь промежуточных фактов через общую для них сущность.  Например, такие действия лица,   как   приобретение   оружия,  выяснение  порядка  охрану  помещения, подготовка средств для побега,  связаны между собой тем,  что составляет  их внутреннее    единство,   их   сущность:   приготовление   к   преступлению. Доказательствами  того,  что  лицо  в  определенной   ситуации   действовало умышленно,  служат  данные  о  высказанных  этим  лицом намерениях,  наличии заинтересованности в  результатах  преступления  и  т.  д.  Каждое  из  этих отдельных  проявлений  суть  проявление  умысла,  оно  может  выступать  как промежуточный факт по отношению  к  их  сущности  -  доказываемому  факту  - умыслу.  Доказывание на основе существенной связи состоит,  таким образом, в построении обоснованного вывода от наличия явлений к наличию сущности. Такие отдельные факты, как приобретение орудий, подготовка хранилища, приобретение железнодорожного билета и т. п., первоначально рассматриваемые изолированно, могут создать видимость несвязанных,  случайно совпавших событий,  каждое из которых имеет свое особое истолкование.  Напильник может быть приобретен  дл хозяйственных нужд, билет - для поездки в дом отдыха и т. п.       Между тем мысль движется от внешней видимости  к  внутренней  сущности событи Формальными рамками этого движения служит индукция: усмотрение в ряде явлений того общего,  что составляет их сущность.  При этом выясняется,  что орудия приобретались дл совершения кражи,  билет - для бегства после кражи и т. п. Сущность всех этих действий одна - приготовление к краже. Генетические связи   охватывают   причинную   связь;  обусловленность  (связь  условия  с обусловленным) взаимодействие и взаимообусловленность.  Последние две  формы являются  сложными.  На практике очень часто используются генетические связи для обоснования выводов от одних фактов к другим. Причинная связь существует между  ранением  и смертью,  пожаром и плохим состоянием электрической сети, между кражей и наличием  краденого  у  подозреваемого.  Приобретение  оружия создает  условия  для  совершения  преступления,  а  нахождение  человека  в помещении представляет условие для образования его  следа  именно  в  данном месте.  Связь  между  двумя следствиями одной причины,  поскольку она служит основанием доказывания,  распадается на  два  последовательных  звена  более простой связи:  на связь между известным следствием и общей причиной и затем - связь между общей причиной и неизвестным следствием.  Так,  по  следам  на одежде  (следствие)  заключают  об употреблении яда (причина),  а от этого о смерти как следствии отравлени Такой же сложной структурой  обладают  выводы от  одной  причины к общему следствию и от общего следствия к другой причине или условию.  Причина закономерно влечет следствие,  поэтому причинную связь относят  к  необходимой.  Но  в  этом  случае  имеют в виду не изолированную причину,  а весь комплекс обстоятельств (причина и все необходимые условия), при  которых  причина  вызывает следствие Доказывание на основе генетической связи состоит в построении  обоснованного  вывода  от  наличия  причины  или условия к наличию следствия или обусловленного либо в обратном направлении.       В ходе этого процесса сложные причинные связи могут быть расчленены на более простые,  элементарные. Ближайшей логической схемой выводов этого типа служат выводы от основания к следствию и от следствия к  основанию.  Принято считать,    что    выводу    от    причины    к    следствию   соответствует условно-категорический силлогизм:  "если тормоза автомашины  неисправны,  то может  последовать авария".  Указанная причина действительно вызывает аварию только при наличии ряда условий - скользкой дороги,  быстрой езды  и  т.  п. Очевидно,  раньше,  чем  сделать  вывод,  нужно  убедиться  в  наличии  всех необходимых и достаточных условий превращения  потенциальной  возможности  в действительность.   Задача   на   этой  предварительной  стадии  может  быть сформулирована как отыскание названных условий.  Если выявлены действительно все   условия  и  если  среди  условий  не  встретилось  таких,  которые  бы противоречили  общему  выводу,  то  умозаключение  о   неизбежности   аварии становится вполне правомерным.  Изложенный ход мыслей представляет индукцию, в  частности   своеобразную   "индукцию   условий".   Только   затем   можно воспользоваться  условно-категорическим  силлогизмом:  если  причина  (и все условия) налицо,  то необходимо должно  быть  и  следствие.  Доказывание  на основании  прямого  направления  от  причины  к  следствию (или от условия к обусловленному) встречается  в  следственной  и  судебной  практике;  однако наибольшее  значение  имеет доказывание по обратному направлению этой связи: от следствия к причине. Применительно к причинной связи использование вывода по  обратному  направлению  наталкивается  на так называемую множественность причин.  Одно и то же следствие,  как известно,  может быть вызвано  многими причинами,   например  пожар  может  быть  следствием  как  поджога,  так  и самовозгорания,  поэтому нельзя непосредственно сделать вывод о  причине  на основе  одного следстви Чтобы преодолеть это препятствие,  логика предлагает условный силлогизм с общевыделяющей большей посылкой:  если,  и только если, совершен  поджог,  произойдет пожар;  пожар произошел;  следовательно,  имел место поджог.  Но большую общевыделяющую  посылку  можно  сформулировать  не раньше,  чем  будет  установлено,  что  все другие (также возможные) причины пожара  исключены.  Таким  образом,  и  здесь,  раньше  чем   обратиться   к использованию   дедуктивной  формы,  нужно  пройти  подготовительную  стадию отыскания действительной причины среди нескольких возможных.       Нетрудно видеть,   что   ход  исследований  напоминает  здесь  процесс проверки гипотезы путем выведения из нее следствий и проверки этих следствий наблюдением.  Эту  форму  можно  назвать  "индукцией  следствий".  Такую  же структуру можно наблюдать в ходе исследования фактической причины аварии или транспортного  происшествия,  технической  причины  пожара,  так называемого "самопроизвольного" выстрела и т.  п.  Под  функциональной  связью  разумеют главным  образом  количественную  связь ряда явлений,  состоящую в том,  что изменение одного из них всегда сопровождается  изменением  другого.  Если  в конкретной   причинной   связи   причина   и   следствие  необратимы,  то  в функциональной зависимости оба агента равноправны  и  отношение  между  ними обратимой   Функциональная   связь  между  шириной  зоны  разброса  дроби  и расстоянием  выстрела  позволяет   определять   последнее   по   результатам исследования  мишени.  К  этому  же  типу  принадлежит  определение давности написания текста и т.  п.  Индивидуализирующая или объемная связь проявляетс между  объектами,  образующими род,  вид,  и признаками,  указывающими на их принадлежность к  этим  множествам.  Этот  же  тип  связи  существует  между состояниями  одного  и того же объекта в разное время и признаками,  которые этот   объект   характеризуют.   На   основе   этой   связи   осуществляется отождествление  объекта  по  его  следам  или  установление принадлежности к какой-либо группе  (роду,  виду,  сорту  и  т.  п.  ).  Оценивая  логическую правильность оперирования доказательствами, мы будем пользоваться понятиями, принятыми в  логической  науке.  Логика  имеет  дело  не  непосредственно  с предметами и явлениями, а с мыслями о них, выраженными с помощью слов, т. е. с  понятиями,  суждениями   и   умозаключениями.   С   этой   точки   зрения доказательство предстает как суждение,  например, некоторый предмет обладает определенными свойствами и т. п. Каждое суждение состоит из понятий (понятие о  человеке  и  о  его  действии),  а  совокупность суждений,  при известных условиях,  образует умозаключение,  т.  е.  логический вывод.  Те  суждения, которые   уже   известны   и  служат  для  обоснования,  в  логике  называют аргументами.  Мы также будем использовать этот термин потому, что аргументом может  быть  как  само  доказательство  (сообщение о факте или предмет с его признаками),  так  и  выведенный  из  доказательства  "промежуточный  факт", служащий аргументом следующего вывода.  Доказываемое же обстоятельство будем обозначать  термином  тезис,   как   это   принято   в   логической   теории доказательства.  Совокупность  доказательств  по  конкретному  делу вместе с основанными на них промежуточными и конечными выводами  представляет  обычно весьма  сложную  и  разветвленную  систему.  Изучить и оценить такую систему невозможно,  если предварительно не разделить ее мысленно на  более  простые составляющие  части и исследовать сначала эти части.  Каждое доказательство, если оно относится к делу,  несет определенную (большую или меньшую) функцию логического  обоснования конечных выводов.  Если бы отдельное доказательство ничего не доказывало,  то и совокупность  таких  "доказательств"  ничего  не могла  бы  обосновать.  На  первой  аналитической  стадии необходимо оценить отдельные доказательства и выводы из этих доказательств.  Затем  исследуются более сложные комплексы и,  наконец, структура, полнота и непротиворечивость всей системы в целом.  Таким  образом,  исследование  начинается  с  анализа элементов  системы и заканчивается ее синтезом.  Элементарный акт доказывани Как  уже  указывалось,  вся  совокупность  рассуждений,  с  помощью  которых обосновывают  конечный  вывод по делу,  может быть аналитически разложена на более простые составляющие ее части.  Простейшим таким рассуждением является элементарный   акт   доказывани   С   логической  стороны  элементарный  акт доказывания состоит из аргумента,  т.  е.  доказывающего (уже известного или доказанного)  суждения,  в  ы  в о да,  т.  е.  доказываемого суждения (того суждения,  которое подлежит обоснованию),  и  некоторого  общего  положения, устанавливающего логическую связь между аргументом и выводом.  Это последнее "связывающее" суждение обеспечивает правомерность  логического  перехода  от первого ко второму,  т. е. от аргумента к выводу. В логике такое рассуждение называют умозаключением.  Это логическая операция,  в которой из одного  или нескольких  суждений  выводится  новое  суждение,  содержащее  новое  знание Нетрудно убедиться,  что мыслительная сторона процесса  доказывания,  т.  е. построение   обоснованных   выводов  из  собранных  по  делу  доказательств, протекает  именно  в  такой  форме  логических  умозаключений.   Обнаружение краденого   у  данного  лица  используется  для  обоснования  вывода  о  его причастности к краже,  высказанные угрозы служат доказательством преступного намерения,  факт  пребывания  лица  в другом месте (алиби) - для обоснования вывода о непричастности лица к грабежу и т.  п.  Точно так  же  показания  и другие  виды  сведений  о фактах используются в качестве доказательств того, что такие факты имели место в действительности и затем на следующей  ступени рассуждения  для  выводов  о  других  фактах  и  т.  д.  В  обобщенном  виде элементарный акт доказывания имеет форму такого  рассуждения:  "Если  первый факт  связан  со  вторым  и  если известно,  что существует первый факт,  то доказано,  что существует также и второй факт".  Здесь:  1) суждение о связи первого факта со вторым-это связывающее суждение; 2) суждение о первом факте - аргумент (в частности,  доказательство) и 3) суждение  о  втором  факте  - вывод,  т.  е.  доказываемое  суждение.  Суждение,  представляющее  аргумент (например,  "на месте происшествия обнаружен след пальца подозреваемого"), и суждение,   выражающее   мысль   о   выводе   по  логическому  "объему"  или "количеству",  относятся к единичным.  В  единичном  суждении  речь  идет  о конкретном лице,  предмете, действии и т. п. Связывающее суждение, в котором зафиксирована типичная связь доказательства и доказываемого  обстоятельства, является общим суждением (или,  как будет показано ниже, частным суждением). В этом суждении формулируется общее правило-обычно  наблюдаемая  взаимосвязь между фактами. Элементарный акт доказывания, в котором связывающим суждением служит общее (или частное) суждение,  а вывод (доказываемое  обстоятельство) -единичным   суждением,   по   своей  структуре  соответствует  дедуктивному умозаключению. Многообразие объективных связей, существующих между явлениями и  фактами,  обусловливает  также  и многообразие логических форм построения выводов.  Поэтому при анализе системы  доказательств  и  основанных  на  ней выводов,  т.  е.  при  оценке  логической  правильности системы рассуждения, приходится встречаться с различными элементарными актами доказывани Наиболее типичные  из них рассматриваются ниже.  Условные и эквивалентные однозначные акты доказывани Некоторые явления связаны между собой так, что первое из них необходимо  предполагает  существование  второго,  тогда  как  второе  может появиться и независимо от первого. Например, повышение давления пара в котле сверх  нормального  непременно  повлечет  за  собой  взрыв.  Но  взрыв может последовать и от другой причины,  скажем,  вследствие  дефекта  конструкции, нарушения  целости швов и т.  п.  Здесь первое явление представляет причину, достаточную  для  появления  второго,  но  не  единственно   возможную,   не необходимую.  Второе  явление  есть  результат,  следующий  либо  из  данной причины,  либо  из  какой-то  другой.  В  другом   случае   первое   явление представляет  результат,  не  возможный  без  второго  явлени Так,  короткое замыкание проводов  возможно  только  тогда,  когда  провода  находятся  под напряжением. Если нет напряжения (сеть выключена), не может быть и короткого замыкани  Второе  явление  здесь  выступает  необходимым,  но  недостаточным условием.  Одного  только  наличия  напряжения  в  сети недостаточно,  чтобы вызвать короткое замыкание.  Совпадение  комплекса  признаков  (например,  в сравниваемых  следах),  указывающее на тождество,  означает,  что сов падают также и групповые  признаки  (однородность),  тогда  как  совпадение  только групповых   признаков  не  обязательно  свидетельствует  о  совпадении  всех остальных  (индивидуальных)  при  знаков.  Такого  типа  объективные   связи отображаются специфической связью суждений и в логике. Соответствующая форма логической связи носит наименование условной: одно из суждений в этом случае выступает в качестве логического основания,  а второе - логического следстви Условная связь лежит в основе широко используемых в  судопроизводстве  актов доказывани  Мысль  об  условной  связи между двумя явлениями высказывается в форме условного суждения:  "если первое,  то второе".  Так,  например, можно утверждать,  что  "если произошло короткое замыкание проводов,  то сеть была под напряжением";  "если этот человек совершил взлом сейфа,  то  он  был  на месте  происшествия" и т.  п.  Первое ("было короткое замыкание",  "совершил взлом") служит логическим основанием, а второе ("было под напряжением", "был на  месте  происшествия")  -логическим  следствием.  В  условных связывающих суждениях могут быть  зафиксированы  закономерности,  установленные  наукой. Такие  доказательства  обычно  вводятся  в  дело  через заключение эксперта. Другие же  представляют  очевидные  и  общеизвестные  истины  ("нельзя  быть одновременно  в  двух разных местах",  "чтобы совершить взлом,  надо быть на месте преступления" и т.  д.  ).  Эти истины,  хотя и кажутся банальными  (и поэтому  обычно  не  упоминаются  в рассуждениях о доказательствах),  тем не менее также отражают строгие однозначные закономерности,  но не в тер  минах науки,  а  в  качестве  суждений  "здравого  смысла".  На  основе  условного связывающего суждения можно построить условный акт  доказывания,  в  котором вывод  строится  от  наличия  логического  основания  к  наличию логического следстви 1.  Связывающее суждение:  если некто (Н) оставил  след  пальца  на месте происшествия,  то он был на этом месте.  2.  Аргумент: Н. оставил след пальца  в  таком-то  месте.  3.  Вывод:  Н.  был  в  таком-то  месте.   Этот элементарный   акт  доказывания  характеризуется  следующими  особенностями. Во-первых,  вывод  в  нем   является   однозначным,   он   формулируется   в категорической,  а не в предположи тельной форме.  Объясняется это тем,  что правило, заключенное в связывающем суждении, носит общий характер, относится ко  всем  таким  случаям  Во-вторых,  аргумент  в  акте доказывания является позитивным.  В суждении, служащем аргументом, факт утверждается (Н. оста вил след),   а  не  отрицаетс  В-третьих,  акт  доказывания  является  линейным, поскольку из позитивного аргумента делается также позитивный вывод  (Н.  был на   месте  происшествия).  Следующее  рассуждение  может  служить  примером условного негативного акта доказывания:  1.  Если человек совершил взлом, то он  был  на месте происшестви 2.  Н.  не был на месте происшестви 3.  Н.  не совершал  взлом.  В  отличие  от  предыдущего  в  условном  негативном  акте доказывания  как  аргумент,  так и вывод выражены негативными суждениями,  в которых отрицается действие.  Вывод также следует однозначно - от  отрицания логического   следствия  к  отрицанию  логического  основани  Оба  эти  акта доказывания  полностью  соответствуют   описываемым   традиционной   логикой условно-категорическим умозаключениям.  Особым случаем двусторонней условной связи суждений является  эквивалентная  связь,  т.  е.  такая,  при  которой однозначные  выводы  следуют  как  от  первого явления ко второму,  так и от второго к первому.  Так,  зная,  что две рукописи написаны одним  человеком, можно  сделать  вывод,  что  комплексы  признаков  почерка в обеих рукописях совпадут.  Но и зная,  что  комплексы  признаков  в  данных  двух  рукописях совпадают,  можно утверждать, что обе они написаны одним человеком. Подобная двустороння однозначная логическая связь обычно устанавливается лишь в итоге специального  исследовани  В процессе же построения выводов из доказательств эквивалентные акты доказывания встречаются редко. Значительно чаще, особенно при  анализе  и  оценке  косвенных доказательств,  приходится сталкиваться с другими типами актов доказывания -условными многозначными  и  сопутственными неэквивалентными   многозначными).  Рассмотрим  следующий  пример.  1.  Если человек совершил взлом,  то он был на месте происшестви 2.  Н.  был на месте происшестви  3.  Правдоподобно,  что Н.  совершил взлом.  Отличие этого акта доказывания от рассмотренных выше условных сразу бросается  в  глаза.  Здесь вывод   построен   от   наличия   логического   следствия   ("был  на  месте происшествия") к наличию основания Эти умозаключения, дающие правдоподобные, а  не  однозначные  (формально  достоверные)  выводы,  традиционной  логикой исключаются из рассмотрени Между тем такие и им подобные (многозначные) акты доказывания   играют  большую  роль  в  практике  судебного  доказывани  При косвенном доказывании они преобладают,  без них практически невозможно  было бы осуществлять доказывание по большинству дел.  Само собой разумеется,  что правдоподобные акты доказывания нуждаются во взаимном подкреплении и  других процедурах,   обеспечивающих  достоверный  вывод  из  их  совокупности  (эти процедуры   описываются   ниже)   Свойства   правдоподобных    умозаключений исследуются  особой  отраслью  логики - логикой правдоподобных умозаключений Такой же многозначностью отличается и негативный условный акт доказывания, в котором  вывод обосновывается отрицанием логического основани Таким образом, в многозначных условных актах доказывания оба вывода - как позитивный, так и негативный   -   являются   правдоподобными.   Особенно  широко  в  процессе доказывания используются многозначные эквивалентные (сопутственные) акты.       Они отличаются  от  однозначных  эквивалентных  тем,  что все выводы в обоих направлениях, как позитивные, так и негативные, являются многозначными (правдоподобными).  Начиная  анализ  любого  уголовного дела,  обычно прежде всего  обращают  внимание  на  исходные  аргументы:  показания   свидетелей, потерпевших и обвиняемого, на документы и заключения экспертов. Именно в них заключена информация о событиях и действиях,  отправлясь  от  которой  можно логически  "восстановить"  картину  совершенного  преступлени Если свидетель показывает,  что  он  видел,  как  подозреваемый  ударил  потерпевшего,   мы рассматриваем  эти показания как доказательство - один из наиболее типичных, часто встречающихся коммуникативных аргументов. Структура акта доказывания в этом  случае  такова:  "Если  свидетель  говорит,  что  подозреваемый ударил потерпевшего,  то правдоподобно,  что  и  в  действительности  подозреваемый ударил  потерпевшего".  Вывод  правдоподобен  (многозначен)  потому,  что  с помощью одного  этого  доказательства  нельз  исключить  возможность  ошибки свидетеля  или  ложного  свидетельства.  Понятно,  что это логический вывод, подчиняющийся определенным правилам,  который и надлежит  рассмотреть  более подробно.  Но прежде отметим, что в любом деле можно встретить еще множество актов доказывания такой же  структуры,  связанных  либо  с  так  называемыми прямыми  доказательствами  (как  в  при веденном примере),  либо с типичными косвенными.  Например,  высказывание угрозы косвенно доказывает причастность угрожавшего к убийству,  а обнаружение краденой вещи - причастность к краже. Так же,  как и в случае  условной  связи,  на  основе  сопутственных  связей строятся  акты  доказывани  Характерной  особенностью  многозначных условных актов доказывания, в которых выводы строятся от наличи логического следствия или  от  отсутствия  логического  основания,  равно как и всех сопутственных актов доказывани является правдоподобный (многозначный) характер получаемого вывода.  В  таком  вы воде нечто утверждается (произошло короткое замыкание, подозреваемый совершил взлом и т.  д. ), но утверждается как правдоподобное, так  что полностью не исключается возможность и другого вывода (был на месте происшествия, но попал туда случайно, не в связи со взломом).       Такого рода  выводы  не являются произвольными.  Они также основаны на наличии объективной связи между фактами, но связи особого рода, отражающейся в  мышлении  особой,  специфической формой логической связи.  Эта последня в виде правил формулируетс  в  соответствующих  связывающих  суждениях.  Какой является эта связь в рассмотренных выше примерах? Очевидно, что, основываясь на опыте,  можно сформулировать следующее обобщение: "Во многих случаях тот, у  кого  обнаружена  краденая  вещь,  оказываетс вором",  или "в большинстве случаев то,  что показывает свидетель,  произошло в  действительности",  или "часто бывает, что тот, кто находился на месте преступления, оказывается его виновником" (многозначная условная  связь).  Это  -  закономерность  особая, охватывающая   не  все  случаи  данного  рода,  а  лишь  некоторые,  заранее допускающая исключени  Из  самой  ее  формулировки  видно,  что  встречаются случаи,  когда  человек,  у  которого  найдена  краденая  вещь,  не является похитителем,  а нашел ее, купил по случаю и т. п. Это такая связь (причинная или иная),  которая, соединя явления, выступает не одна, не в "чистом" виде, а  в  сложном  переплетении  с  бесконечным   множеством   других   явлений. Действительно,  на  то,  как  именно  передаст  свидетель  свои  наблюдения, оказывает действие множество фактов - состояние зрения,  слуха,  внимание  и память, отношение к происшествию (заинтересованность, незаинтересованность в исходе дела),  эмоции и т. д. Именно поэтому наблюдаются наряду с правдивыми показаниями ложные, наряду с точными и полными - неточные и неполные. И хотя в подавляющем числе случаев мы в нашей практике  встречаемся  с  показаниями правдивыми, а с ложью или ошибкой - гораздо реже, вывод от показаний о факте к самому факту с формальной стороны может быть только  правдоподобным.  Если бы  удалось точно подсчитать,  как часто обнаружение краденого действительно связано  с  причастностью  лица  к  краже,  мы  получили  бы  статистическую закономерность.  Поскольку  же таких количественных данных нет,  назовем эту закономерность приблизительной,  чтобы отличить ее от  строгих,  однозначных закономерностей.   Наряду   с   линейными   (условными,   эквивалентными   и сопутственными) при построении выводов из доказательств широко  используются альтернативные   акты  доказывани  Типичным  примером  альтернативного  акта доказывания является вывод о непричастности лица к преступлению,  основанный на  алиби  В  этом  и  подобных  случаях  от  позитивного аргумента делается негативный,  отрицательный вывод (Н.  был в другом городе, следовательно, он не  был  на  месте  происшествия) либо от негативного аргумента - позитивный вывод (если данная вещь не куплена,  то правдоподобно,  что она украдена). В объективной  действительности  встречаются такие явления и события,  которые несовместимы,  исключают друг друга.  Если предмет находится в  одном  месте пространства,  он  не может быть в то же самое время в другом,  если явление произошло в данный момент, это же самое явление не могло произойти в другой. Одна и та же причина не вызывает двух противоположных результатов,  а один и тот же результат не может произойти от двух  противоположных  причин.  Такую объективную  связь можно назвать исключающей.  Мысль о ряде исключающих друг друга  событий  выражается  строго  разделительным  суждением  ("одно,  либо другое,  либо  третье,  но  не  вместе").  В  разделительном позитивном акте доказывания связывающим является разделительное  суждение,  а  аргументом  - утверждение  о  существовании одного из фактов,  например:  1.  Любое лицо в такое-то время могло находиться дома,  либо на месте происшествия, либо... и т.  д.  2.  Данное лицо в момент происшествия находилось дома. 3. Это лицо в указанное время не было  на  месте  происшестви  Полученный  вывод  является однозначным.    Сам    этот    акт    доказывани   полностью   соответствует разделительно-категорическому умозаключению традиционной логики.  Однако при построении  и  проверке  выводов  из доказательств столь же часто приходится использовать негативные разделительные акты доказывания,  выводы из  которых носят  правдоподобный характер.  Обратимся к тому же примеру,  но в качестве аргумента примем отрицательный факт:  данное лицо в момент  происшествия  не было  дома.  Так  как  в  большинстве  случаев  в  подобных  ситуациях число возможных альтернатив больше  двух  (лицо  могло  быть  и  на  работе  и  на прогулке),  а иногда вообще неопределенно-следует вывод:  правдоподобно, что лицо было на месте происшестви      Неоднозначность вывода вытекает из того,  что лицо могло быть не только дома или на месте происшествия,  но и  еще  где-то.  Следует  отметить,  что многозначные доказательства, опровергающие предположение о чем-либо, требуют всесторонней    проверки    и    подтверждения    другими,    положительными доказательствами.  Оба метода построения выводов (линейный и альтернативный) дополняют,  а не противостоят друг другу.  Но нельзя согласиться и с  точкой зрения  А.  И.  Трусова,  рассматривающего обоснование тезиса о виновности и опровержение противоположного тезиса как самостоятельные и  равно  возможные пути   установления   виновности   с   помощью   косвенных  доказательств  В действительности  речь  должна  идти   о   том,   что   исключение   версий, противоположных данной,  - необходимое (но не достаточное) условие признания ее правильной.  "Поскольку одно из двух противоречащих суждений  оказывается ложным, то другое суждение при этом всегда должно быть истинным", - пишет А. И. Трусов, не учитывая, что в процессе доказывания по уголовному делу нельзя априорно  установить,  что выдвинутыми,  версиями исчерпывается возможный их круг.  Поэтому опровержение  всех  принятых  версий,  кроме  одной,  еще  не означает,  что  именно  она  правильна.  Наконец,  встречается  и така связь явлений,  когда они не исключают друг друга,  а "конкурируют"  между  собой. Типичным  примером  конкурентной  связи  может  служить "конкуренция причин" какого-либо событи Причинами опрокидывания автомобиля могут быть  превышение скорости  на  повороте,  занос  вследствие резкого торможения,  неправильное расположение груза и т.  п. Каждая из этих причин достаточна для наступления результата,  каждая  в отдельности может вызвать аварию.  Говоря о возможных причинах аварии,  мы вправе перечислить их:.  "или превышение скорости,  или резкое торможение...  " и т.  п.  Но хорошо известно,  что эти причины могут сочетаться,  действовать вместе:  слишком большая  скорость  на  повороте  и одновременно  резкое  торможение также вызовут аварию.  Следовательно,  союз "или" здесь понимается не в исключающем смысле.  Мысль о конкурирующей связи явлений  выражают соединительно-разделительным суждением.  В соответствующем акте доказывания из позитивного аргумента  (установлено,  что  тормоза  были неисправны)  делаетс  правдоподобный вывод об отсутствии доказываемого факта (другой причины, например превышения скорости), а из негативного аргумента - правдоподобный вывод о наличии доказываемого факта.       Понятно, что  связывающие  суждения  в  обоих  рассмотренных   случаях фиксируют не однозначную связь явлений,  а многозначную, встречающуюся не во всех случаях без исключения, а лишь во многих или в большинстве случаев. Эти формы  элементарных  актов  доказывания так же,  как многозначные условные и сопутственные,  относятся к  области  логики  правдоподобных  умозаключений. Вследствие этого проверка несовместимых или конкурирующих версий обязательно сочетается  с  "положительным"   доказыванием   оставшейс   версии   методом накопления улик, так как даже после проверки всей совокупности несовместимых (конкурирующих) событий, которые можно обозначить как "естественные" (не был дома,  на  работе,  в  гостях  и  т.  д.  ),  вывод  "значит,  был  на месте преступления",  строго говоря,  не  является  однозначным  К  числу  фактов, противоречащих  версии,  часто относятся:  отсутствие мотивов для совершения преступления,  недостаточность времени,  которым мог располагать  обвиняемый для   совершения  преступления,  затруднительность  для  обвиняемого  добыть орудие,  которым совершено преступление,  и т.  д.  Оправдательным косвенным доказательством служат,  например,  показания о том,  что лицо, обвиняемое в хищениях,  ведет скромный образ жизни,  опровергающие предположение, что это лицо  живет  не  по  средствам.  Подобно  этому  оправдательными  косвенными доказательствами  будут:  заключение  эксперта  о  том,   что   след   ноги, обнаруженный   на   месте  происшествия,  оставлен  не  обувью  обвиняемого; отрицательные результаты обыска,  предпринятого с целью найти у  обвиняемого поличное или орудие совершения преступления,  и т. д. Надои меть в виду, что доказывание "отрицательных" фактов вовсе не может рассматриваться как способ собирания только оправдательных косвенных доказательств.  С таким же успехом доказывание отрицательных фактов может быть использовано и  для  обоснования обвинени  Несмотря  на  все  разнообразие  связей и взаимозависимостей между конкретными фактами,  используемыми в  качестве  доказательств,  все  они  в конечном счете в силу внутренне присущего им единообразия могут быть сведены к немногим основным формам.  Поэтому ограниченно также число форм логических умозаключений,  на основании которых делаются выводы от наличия одних фактов к наличию или отсутствию  других,  т.  е.  осуществляется  доказывание.  Все основные  формы элементарных актов доказывания рассмотрены выше Теперь нужно обратиться  к  следующему  уровню  оценки  логической  правильности  системы доказательств  -  к анализу и оценке комплексов доказательств.  В работах по теории   доказательств   всегда   подчеркивалась    важность    рассмотрения доказательств  (и  в  частности,  косвенных) в их связи и взаимозависимости. Правильность этого утверждения тем более очевидна,  что,  как было  показано выше, в практике доказывани большое, даже преобладающее место занимают такие доказательства,   которые   в    отдельности    обосновывают    доказываемое обстоятельство   не   однозначно,   а   лишь  правдоподобно.  Для  получения достоверных конечных выводов из таких доказательств они должны  объединяться в  подсистемы  и  далее  в  системы  таким  образом,  чтобы  выводы  взаимно подкрепляли  и  усиливали  друг   друга   Рассматриваемые   ниже   комплексы представляют  такого  рода подсистемы,  образующие как бы среднее звено всей системы ли совокупности доказательств по конкретному делу. Как было показано в   параграфе   о   классификации   доказательств,   наряду   с  предметными доказательствами,  содержание которых  определяет  содержание  доказываемого обстоятельства,  существуют  вспомогательные  (субсидиарные) доказательства, влияющие  только   на   надежность   основного   вывода.   Если,   например, доказательством    служит   показание   свидетеля,   что   он   в   таких-то обстоятельствах слышал голоса  ссорящихся  людей,  то  этот  коммуникативный аргумент обосновывает вывод,  что и на самом деле происходила ссора каких-то людей.       Наряду с этим предметным доказательством,  устанавливающим факт ссоры, могут  быть  другие  доказательства,  устанавливающие   незаинтересованность свидетеля в исходе дела, подтверждающие, что с того места, где он находился, действительно можно слышать голоса людей,  что свидетель обладает нормальным слухом и т.  п. Из этих доказательств непосредственно нельзя сделать вы вод, имела место ссора и крики или нет. Они служат основанием лишь для суждения о том,  соответствуют  данные  показани  свидетеля  действительности  или этим показаниям  нельзя  доверять.  Субсидиарную  роль  могут  играть   некоторые условия,  сопровождающие причину события, когда строится вывод от результата к причине.  Так,  из факта опрокидывания автомобиля  следует  правдоподобный вывод о превышении скорости.  Если, кроме того, установлено, что дорога была скользкой,  то  первый  вывод  становится  правдоподобнее,  его   надежность увеличиваетс  Оценка  доказательств по существу невозможна без учета влияния вспомогательных  фактов,  причем   в   так   называемых   "уликовых   делах" доказательства, устанавливающие эти факты, практически занимают значительную долю объема  доказательственного  материала.  Напомним,  что  многозначность выводов  в  некоторых актах доказывани обусловливается тем,  что связывающее суждение в них представляет не  однозначную  закономерность  ("всегда",  "во всех случаях"),  а приблизительное обобщение, статистическую закономерность. Но очевидно,  что  во  всей  массе  наблюдаемых  случаев  незаинтересованный свидетель чаще дает правдивые показания, а превышение скорости чаще приводит к  опрокидыванию   автомобиля   при   неблагоприятных   дорожных   условиях. Субсидиарные  доказательства дают возможность перейти от менее определенного связывающего суждения ("свидетель вообще", "превышение скорости вообще" и т. п.  )  к  более определен ному ("незаинтересованный свидетель",  "свидетель, находившийся  вблизи  от  места  происшествия",  "превышение   скорости   на скользкой дороге" и т.  п.  ).  Сказанное относится и к альтернативным актам доказывани  Если  из  того  факта,  что  Н.  не   ночевал   дома,   делается правдоподобный  вывод,  что  в  это  время он совершил кражу в магазине,  то дополнительное установление субсидиарного факта - "обычно Н.  ночует дома" - усиливает  правдоподобие  первого  вывода.  Замена  в акте доказывания менее определенной  связи   более   определенной   повышает   надежность   вывода, увеличивает    его    правдоподобие.    Такие    комплексы   можно   назвать вспомогательными или проверочными.       Еще более   важную   роль   в  увеличении  надежности  выводов  играют комплексы,  объединяющие предметные доказательства,  т.  е.  "накопительные" комплексы При оценке логической структуры доказательств по любому уголовному делу,  независимо от  того,  преобладают  среди  них  прямые  или  косвенные доказательства, встречаются накопительные комплексы, играющие главную роль в формировании   конечных    достоверных    выводов.    Простейшим    примером накопительного   комплекса   служит   совпадение   по  содержанию  показаний нескольких свидетелей (разумеется, при условии, что они не сговорились между собой).  Если один свидетель говорит, что слышал звук выстрела, то мы делаем вывод:  "правдоподобно, что на самом деле прозвучал выстрел". Точно такой же вывод  будет  сделан  на  основании  показаний  второго,  третьего  и т.  д. свидетелей.  Все эти правдоподобные выводы одинаковы по содержанию, и это их совпадение истолковывается как довод в пользу большего доверия к показаниям. В приведенном примере каждое доказательство было  предметным.  Общим  у  них было  то,  что  во всех образованных ими актах доказывания был один и тот же вывод:  "на самом деле прозвучал выстрел".  Наличие одинакового вывода часто наблюдается   и   тогда,  когда  независимые  предметные  доказательства  не однородны,  как в примере  со  свидетелями,  а  разнородны.  По  делу  могут фугурировать такие,  например,  улики: 1) Н. угрожал убийством потерпевшему; 2) у Н. обнаружены вещи, раньше принадлежавшие потерпевшему; 3) Н. находился на месте преступления в период, когда последнее было совершено; 4) на одежде Н.  найдены пятна человеческой крови.  Каждая из них независима от других  и может  служить  аргументом  для какого-либо правдоподобного акта доказывания ("если  угрожал,  то  правдоподобно,  что  убил",   "если   был   на   месте преступления, то правдоподобно, что убил" и т. д. ). При этом выводом каждый раз будет утверждение "правдоподобно,  что убил".  Так же, как и в примере с совпадающими  показаниями  нескольких  свидетелей,  такое совпадение выводов истолковывается как довод  в  пользу  большей  обоснованности  этого  общего вывода.  Общий  вывод  могут давать не только линейные,  но и альтернативные доказательства.  Простейший пример: несколько доказательств, устанавливающих отсутствие человека в ряде мест. Положим, установлено, что Н. в определенное время не был дома,  не был на работе,  не был в гостях и т.  д.  Из  каждого отдельного  доказательства  следует  вывод,  общий  для всех:  "не был дома, следовательно,  правдоподобно,  что был на месте преступления",  "не  был  в гостях, следовательно, правдоподобно, что был на месте преступления" и т. д. Ясно, что с каждым таким новым доказательством надежность обоснования общего вывода  увеличиваетс  Совпадению  выводов из многих доказательств можно дать два истолкования - случайное и необходимое.       С точки   зрения   здравого   смысла  случайное  истолкование  каждого отдельного доказательства вполне допустимо. Но совпадение даже этих четырех, не говоря уже о множестве других подобных доказательств, делает их случайное истолкование неправдоподобным,  все более бессмысленным по мере их накоплени Судебная  и  следственная  практика  дает  множество  примеров использования логической операции накопления доказательств,  прежде  всего  косвенных,  по приведенной  схеме.  С  этой  точки зрени может представлять интерес дело об убийстве А.  Из квартиры потерпевшей были похищены носильные  вещи,  деньги, облигации.  В  совершении  преступления  был заподозрен Ц" знакомый семьи А. вернувшийся после отбытия наказания,  проживающий в том же районе,  что и А. Основанием  для  этого  послужили  свидетельские  показания о появлении у Ц. после убийства значительной суммы денег. При обыске у Ц. были изъяты мужской костюм, полушубок, две пары ботинок, часы, белье, 150 руб. Изъятые вещи были предъявлены мужу убитой,  который по характерным признакам  опознал  их  как принадлежавшие  ему  и  его  жене.  Обвиняемый дал свои объяснения по поводу каждого из перечисленных выше обстоятельств. По показаниям Ц" он знал А., но о ее убийстве ничего не слышал. Вещи А. он купил у вора по кличке "Фараон" в 21 час в  день  убийства,  уплатив  за  них  200  руб.  Он  знал,  что  вещи ворованные,  но купил их с целью заработать на перепродаже. Ночь он провел у своей знакомой.  Деньги,  которые были израсходованы на покупку вещей, как и найденные при обыске,  он привез с собой с Севера.  Нетрудно убедиться,  что каждое из обстоятельств - получение вещей,  наличие денег,  место ночевки  - обвиняемый Ц.  истолковывал как независимое, случайно совпавшее по времени и месту с другими обстоятельствами. Дальнейшие действия следователя состояли в проверке   этих   объяснений  и  в  построении  соответствующих  проверочных логических комплексов, в результате которых объяснения обвиняемого были либо опровергнуты,    либо   поставлены   под   сомнение   ("ослаблены"   ).   По обстоятельствам дела в 21 час в день убийства Ц.  никак не мог  купить  вещи А.,  так  как  убийство было совершено около 23 час.  Чтобы купить вещи,  Ц. должен был иметь,  по его собственным показаниям,  200 руб.  Были ли  они  у него? По утверждению Ц., деньги он привез с Севера. Ц. заявил, что прятал их на шкафу,  стоявшем в коридоре квартиры его  бывшей  жены.  Однако  осмотром шкафа было установлено,  что этого сделать было нельзя, так как пространство от верхнего края шкафа до потолка плотно забито досками.  Все лица,  знавшие Ц.,  единодушно подтвердили факт отсутствия у него денег до дня убийства. Их показаниями был установлен ряд весьма характерных подробностей:  Ц" не  имея никаких средств,  продал после приезда в Москву плащ и пальто; даже папиросы покупала ему его бывшая жена;  долг соседке он  отдал  после  дня  убийства, объяснив,  что  "получил  пенсию"  (которую  в действительности не получал). Совокупность всех установленных фактов неопровержимо доказывала отсутствие у Ц. средств до дня убийства. Отсюда следовал вывод, что Ц. не мог купить вещи убитой.  Факт- ночевки Ц. у знакомой не доказывал его алиби и не имел вообще значения противодоказательства,  так как убийство было совершено не ночью, а около 23 час.  28 октября,  а в 23 час. 30 мин. Ц" как было установлено, уже принес  вещи  на квартиру и оттуда пошел к знакомой.  Итак,  версия Ц.  была опровергнута;  наоборот,  объективно подтверждалась версия о том,  что  вещи были  добыты  Ц.  путем  преступлени  Одновременно следователь собирал новые косвенные доказательства,  увеличивая и углубля систему  накоплени  Убийство было совершено одним человеком,  причем знакомым А.  :  из показаний соседей было установлено,  что вечером к А. пришел знакомый и сквозь дверь некоторое время  слышался разговор.  В пепельнице в комнате А.  были обнаружены окурки папирос той марки,  которую курил Ц.  ("Север"),  в то время как муж  убитой курил папиросы "Волга".  По показаниям соседей,  весь день до прихода убийцы других гостей у А.  не было.  Экс перт дал заключение о совпадении групповой принадлежности  слюны  Ц.  и  слюны  на  мундштуке  окурков,  обнаруженных в пепельнице на квартире А. Таким образом, складывалась, система доказательств по  конкретному  делу.  Каждое  из  этих  доказательств  порознь  можно было истолковать "нейтральным" для Ц.  образом.  Окурок на месте происшествия мог бросить другой человек, чья слюна обладала такими же признаками, что и слюна Ц., вещи потерпевшей Ц. мог найти, купить, украсть, а ложные объяснения дать из   боязни   ответственности   и  т.  п.  Взятые  же  в  совокупности,  эти обстоятельства  подкрепляли  и  дополняли  друг  друга,  взаимно  уничтожали имеющиеся  пробелы  в  указании  на виновника преступления,  опровергали все предположения,  кроме одного,  и обосновывали его с большей убедительностью. По  делу  был  вынесен обвинительный приговор,  причем обвиняемый,  так и не признавший себя виновным,  его не обжаловал. С точки зрения логической формы накопление  представляет  особый  вид  индуктивного умозаключени Индуктивное умозаключение  представляет  обобщающий   вывод   из   множества   отдельных утверждений меньшей общности и в этом отношении противоположно дедуктивному. Индукция играет очень большую роль в формировании знаний  во  всех  областях теоретического   мышления  и  практики,  и  сфера  доказывания  в  уголовном процессе,  естественно,  не составляет в этом отношении исключени  Важнейшей особенностью   индуктивного  вывода  является  принципиально  неограниченная возможность увеличения его надежности до любого, сколь угодно высокого уровн Это  обеспечивается  построением  вспомогательных комплексов,  в которых уже обнаруживается  переход  дедуктивного  элементарного  акта   доказывания   в развернутую  индуктивную систему,  и,  далее,  индуктивных систем накопления предметных доказательств. Факт сочетания, соединения нескольких направленных к  од ному выводу аргументов сам по себе представляет не просто "сумму" этих аргументов,  а нечто новое,  как бы новый дополни тельный аргумент  к  сумме предыдущих. Это рассуждение применимо к каждому последующему доказательству, присоединяющемуся к предыдущим,  так что  в  некоторый  момент  единственным правильным выводом из совокупности улик становится только один;  именно тот, что все  улики  представляют  не  случайное  собрание  разрозненных  фактов, связанных  с  "нейтральными"  событиями,  а  систему  накопления,  в которой доказываемый факт (тезис) представляет как  бы  узловую  точку  связей  всех доказательств.       Представление о том,  что каждая отдельная улика,  входящая в систему, не  может  быть  оттуда  удалена  без разрушения всей "цепи",  неприменимо к системе накоплени Если при окончательной проверке доказательств,  образующих систему   накопления,   окажется,  что  одно  из  них  (например,  данные  о приготовительных действиях)  не  относится  к  делу,  т.  е.  связано  не  с доказываемым  фактом,  а  с  "нейтральным" (приобрел ружье для охоты),  то в целом система не разрушается,  а лишь ослабляетс  Это  ослабление,  как  уже отмечалось выше,  может быть компенсировано другой уликой. Таким образом, со стороны своей логической структуры совокупность доказательств и  выводов  из них по конкретному уголовному делу представляет собой определенную внутренне взаимосвязанную  упорядоченную  систему.  Фактический  базис  этой   системы составляют  доказательства  -  личные  и  вещественные,  содержащие  данные, закрепленные и введенные в состав материалов дела в предусмотренной  законом форме.  Каждое  предметное  доказательство является началом последовательной цепочки  выводов,  заканчивающихся  выводами  о  фактах  и  обстоятельствах, входящих  в предмет доказывани В процессуальной литературе часто упоминается понятие  цепь  доказательств.  Нужно,  однако,  учитывать  условность  этого термина.   Если  изолировать  такую  систему  от  других  связей,  то  можно усмотреть,  что в ней из одного  промежуточного  факта  логически  выводится второй, из второго - третий и т. д., так что он - звено за звеном - образуют как бы цепочку выводов.  Так,  при соответствующих исходных данных из  факта приобретения  дорогой  вещи  заключают  о  внезапном получении крупной суммы денег,  а  от   последнего   делают   вывод   о   получении   взятки.   Роль последовательных  систем  заключается  в  том,  что  именно.  с  их  помощью обеспечивается  "сквозное"  развитие  аргументации  от  исходных  данных   к конечному  выводу.  Однако  надежность  последующих  выводов  не  возрастает автоматически с увеличением их числа.  Возрастание надежности обеспечивается иным   сочетанием   доказательств   -   вспомогательными   и   параллельными комплексами.  Отдельные выводы  представляют  элементарные  акты  доказывани Подкрепление   этих   актов  вспомогательными  доказательствами  приводит  к образованию вспомогательных комплексов,  увеличивающих надежность выводов, а объединение  их  путем накопления образует подсистемы,  обосновывающие более общие выводы,  касающиеся целых эпизодов, событий или сторон преступлени Эти накопительные    комплексы    или    подсистемы,    охватывающие   несколько последовательных  цепочек,  построены  из  доказательств,  причем  часть  из нескольких  дублирующих  друг  друга  (устанавливающих  один  и тот же факт) доказательств имеет как бы двойную и тройную "толщину",  "запас  прочности". Поэтому опровержение одной улики,  выпадение ее из системы собранных по делу доказательств  (в  отличие  от  того,  что  имело  бы  место   в   отношении изолированной "цепи" косвенных доказательств в буквальном смысле этого слова ) отнюдь не всегда влечет за собой распадение всей системы  доказательств  и утрату возможности обосновать ею вывод об устанавливаемом факте.  Наконец, и эти более общие выводы объединяются с помощью тех же логических  операций  в конечное  утверждение  о  событии  преступления,  о  его  виновнике и других обстоятельствах, в совокупности исчерпывающих предмет доказывания по делу. В обоснованном   обвинительном   заключении   или   в  приговоре  эта  система доказательств и выводов из них должна найти свое отображение  с  достаточной полнотой и последовательностью, поскольку этого прямо требует закон (ст. ст. 205,  301,  303  УПК  РСФСР).   Оценка   логической   правильности   системы доказательств  охватывает  все звенья этой системы в отдельности и систему в целом.  Суждение о формальной правильности облегчается тем,  что  на  основе наличной совокупности собранных доказательств по конкретному делу может быть построена только одна логически правильная система выводов  С  точки  зрения формальной  правильности  должны  быть проверены отдельные акты доказывания, разграничены  однозначные  и  многозначные  выводы;  в  отношении  последних проверено  -  использованы  ли  вспомогательные комплексы при их построении. Необходимо убедиться,  нет ли пропусков, выпадения промежуточных рассуждений в   последовательных   цепочках   выводов   и   все   ли  они  опираются  на доказательства,  зафиксированные в деле. В работах по теории доказательств в уголовном    процессе    иногда    делается   попытка   выделить   косвенные доказательства,  имеющие "решающее" значение.  В качестве примера приводится обнаружение  отпечатка  пальцев на месте происшестви Между тем Наличие следа пальца определенного лица  на  месте  происшествия,  несмотря  на  кажущуюся неопровержимость  его  уличающего значения,  может быть легко объяснено тем, что данное лицо находилось на месте происшествия до или после события  и  по причинам, с ним не связанным. Только в сочетании с другими доказательствами, позволяющими проверить различные возможности появления  этого  следа,  будет выяснено  его действительное значение по делу.  В некоторых работах столь же необоснованно в качестве улик,  "определяющих исход дела и  приговор  суда", фигурируют  следы зубов обвиняемого на месте происшестви заключение эксперта о  совпадении  группы  крови  (например,   крови   потерпевшего   и   крови, обнаруженной на обвиняемом) или даже видовой принадлежности крови и т.  д. В связи с этим характерны ошибки,  допускаемые на практике при оценке значения поличного,  недостачи  по  делу о хищении,  незаконных служебных действий по делу о взяточничестве и т.  д.  Нередко из них сразу  же  делается  вывод  о виновности  обвиняемого.  Другими  словами,  игнорируется  предположительный характер первоначального вывода об объективной связи такого  рода  фактов  и виновности лица, необходимость проверки этого вывода, так как за связь здесь может быть  принято  случайное  совпадение.  Подобно  этому  доказательства, устанавливающие  факт  инсценировки  кражи  материально ответственным лицом, нередко рассматриваются как достаточные для вывода  о  совершении  растраты, хотя   по   отношению   к   последнему   факту   инсценировка   кражи  может рассматриваться только как один  из  этапов  ее  установления  (инсценировка кражи  может быть связана с недостачей,  возникшей не в результате растраты, может сочетаться с действительной кражей и  т.  д.  ).  Надлежит  проверить, правильно   ли   объединены   в   комплексы   накопления   доказательства  и промежуточные аргументы,  имея  в  виду,  что  условием  такого  объединения является   тождество   выводов   из   объединяемых   аргументов.  Логическая (формальная) правильность построени системы доказательств и выводов  из  них входит   в   оценку  доказательств,  но  не  исчерпывает  ее.  Истинность  и достоверность знания, получаемого в выводах, зависит не только от соблюдения правил  вывода,  но  также  от истинности исходных данных,  проверка которой выходит за пределы компетенции логического анализа.  Она  зависит  также  от оценки  по  внутреннему  убеждению  относимости фактических данных,  которая предшествует признанию того или иного  факта  аргументом  в  доказывании,  а также   оценки   допустимости   доказательств.   Иными  словами,  логическая правильность системы  -  это  необходимое  условие  истинности  выводов,  но недостаточное само по себе, взятое вне других аспектов содержательной оценки доказательств.  Как отмечалось, оценка логической правильности доказательств и выводов из них предполагает использование для этих целей средств и методов формальной  логики.  В  ряде  специальных  работ,   посвященных   дальнейшей формализации    этого    метода,    используются    аппараты   символической (математической) логики и логического моделирования, позволяющие представить описанные    логические    операции    (элементарные    акты    доказывания, вспомогательные и накопительные комплексы) в виде логических формул  либо  в виде  всевозможных  условных  схенГ  и  изображений.  В  работах  по  теории доказательств последних лет для анализа процесса доказывания, помимо логики, используются  также  средства  теории  информации  и  математической  теории вероятностей.  С теоретико-информационной точки зрения процедура доказывания состоит   в   устранении  неопределенности  знания  (энтропии)  в  отношении каких-либо событий или явлений.  Доказательства несут в себе ту информацию о неизвестных   событиях,  которая  необходима  для  выводов  о  существовании последних.  С этих позиций  рассматривается  понятие  источника  информации, кодирования, переработки информации и т. д. В частности, интересная аналогия усматривается между структурой  системы  исключения,  с  одной  стороны,  "и исходным понятием теории информации - понятием об энтропии опыта - с другой. Напомним,  что  в  случае,   когда   с   доказываемым   тезисом   (например, подозреваемый был на месте преступления) конкурируют другие, несовместимые с первым события (был дома,  на работе и т.  д.  ),  до начала  проверки  этих фактов   существует  неопределенность:  заранее  нельзя  сказать,  какое  из несовместимых событий произошло в действительности. Эта неопределенность тем больше,  чем  больше  может  быть  выдвинуто в данных условиях конкурирующих событий.  Неопределенность достигает наибольшей величины тогда,  когда  сами определяющие  ее  события  равновероятны.  С  чисто  формальной  стороны ряд несовместимых  или  конкурирующих  событий  представляется  бесконечным.   В практических  же  условиях  в  этот  ряд  включают  конечное  число событий, подлежащих проверке,  причем в первую  очередь  проверке  подлежат  события, исход  которых наиболее неопределенен,  труднее всего поддается предвидению. Именно эти события несут на себе основное бремя неопределенности ситуации, с которой  первоначально  столкнулся следователь и суд.  Смысл их деятельности для устранения неопределенности по существу вытекает из указанного положения теории информации.  Отличие состоит в том,  что и здесь оперируют не точными количественными значениями вероятностей,  а  оценками  в  терминах  "редко", "часто"   и   т.  п.  Следующим  шагом  в  этом  направлении  явились  опыты использования  математического  аппарата  теории  информации  для   описания процесса  доказывани  Количественно информация является величиной,  обратной мере неопределенности некоторого сложного событи Неопределенность же события исчисляется  на  основе  вероятностей составляющих его более простых фактов, явлений и т.  п.  Таким образом,  теоретико-информационный  подход  на  этом уровне непосредственно соприкасается с использованием средств математической теории вероятностей.  Попытки применить математическую  теорию  вероятностей для   оценки  доказательств  предпринимались  и  раньше.  Такого  рода  идеи высказывались как математиками и философами (Лейбниц,  Лаплас, Пуассон), так и  юристами  (Бентам,  Уильз  и  др.  ).  Для  правильного  отношения к этим исследованиям нужно иметь в виду  следующие  соображени  Как  было  показано выше,  очень  часто  выводы  из  доказательств действительно опираются не на однозначные  закономерности,  а  на  приблизительные  обобщени  (фактические презумпции), имеющие статистическую природу. Надежность этих выводов зависит от  того,  насколько  часто  в  действительности  наблюдается  связь   между доказательством  и  доказываемым обстоятельством.  В этом нетрудно усмотреть явную аналогию с  вероятностно-статистической  оценкой  существования  любых событий (как прошлого,  так и будущего).  Еще более определенно эта аналогия выступает при индуктивном накоплении многих предметных доказательств.  Ранее было показано,  что "случайное" истолкование совпадения многих доказательств одного и того же обстоятельства тем больше противоречит здравому смыслу, чем больше  собрано этих доказательств и чем "сильнее" каждое из них.  Но вместо ссылки на  опыт  и  здравый  смысл,  для  подтверждения  того  же  вывода  о неприемлемости  случайного  объяснения  такого совпадения можно обратиться к умножению вероятностей Если  известно,  что  какое-либо  событие  (например, выпадение герба при подбрасывании монеты) имеет вероятность 0,5 (т.  е.  при многократном  повторении  происходит  в  50%   опытов),   то   одновременная реализация  нескольких таких событий будет происходить значительно реже (так вероятность  одновременного  выпадения  десяти  монет  гербом  вверх   равна произведению вероятностей этих десяти событий,  т.  е. около 0,001). Так как вероятность рассматриваемых событий всегда меньше единицы,  то  произведение вероятностей (т.  е.  произведение правильных дробей) представляет убывающую величину,  тем быстрее стремящуюся к нулю,  чем меньше вероятность отдельных событий  и  чем  больше  число  перемножаемых  величин.  Как видим,  и здесь усматривается явная аналогия с рассуждением,  с помощью которого оценивается совокупность   многозначных  доказательств.  Аналогия  между  точкой  зрения здравого  смысла  на  оценку  многозначных  доказательств  и  их  систем   и математическими  операциями  умножения  вероятностей  отражает  не только их внешнее сходство,  но и более глубокое единообразие методов  познани  Именно это  обстоятельство  и  наталкивало многих исследователей на поиски способов математической  интерпретации  процедуры  доказывани  Однако   все   попытки непосредственного,  прямого  использования  математических  методов в оценке доказательств     оказывались     безрезультатными     либо      подменялись научно-несостоятельными    упрощениями,    произвольными    шкалами   оценки доказательств в баллах и т.  п.  суррогатами Объясняется это  тем,  что  для применения  точных  математических  методов необходимы точные количественные характеристики   исходных   данных,   выраженные    определенными    числами вероятностей   всех  доказательств,  а  этих  характеристик  в  распоряжении исследователей не было и нет.  Можно ли получить эти данные,  в частности, с учетом  современного  состояния  науки  и вычислительной техники?  Получение таких количественных оценок предполагает статистическое  исследование  самых разнообразных   явлений,   действий,   поступков,   которые   могут  служить доказательствами.  Перечень  таких  фактов  чрезвычайно   велик,   если   не бесконечен. Как было показано выше (стр. 461), определенность доказательства растет с его конкретизацией.  Поэтому речь идет не о явлениях, событиях и т. д.  "вообще",  а  по возможности о более конкретных,  узких группах событий, явлений.       Для установления  статистических закономерностей необходимо изучить не одно  или  несколько  явлений  данного  рода  (например,  как  часто  угроза сопровождается убийством),  а большое их число.  Из сказанного следует,  что объем статистических исследований для получения количественных характеристик ценности  доказательств  очень  велик.  Не  приходится  рассчитывать  на его практическое осуществление ни в  настоящее  время,  ни  в  близком  будущем. Следовательно, количественный пример, который приводился выше, может служить не более чем иллюстрацией логического механизма,  который  используется  при оценке  отдельных  доказательств  и  их  комплексов.  Количественные  оценки событиям и явлениям человек дает не только  с  помощью  точных  измерений  и цифр,  но  и с помощью "полуколичественных" понятий:  много,  мало,  больше, рано, достаточно и т. п. Таким же образом на основе "несчитанной статистики" он   сопоставляет   вероятность  событий,  оценивает  меру  их  возможности, невозможности,  правдоподоби Эти извлеченные из опыта и наблюдений отдельные "полуколичественные"  статистические  оценки улик служат исходным материалом для столь же быстрого и  эффективного  "полуколичественного  вычисления"  их комплексов  при  накоплении  Ни  психология,  ни  физиологи  высшей  нервной деятельности пока еще не в состоянии подробно и точно описать механизм  этой оценочной  деятельности.  Но нет оснований сомневаться в том,  что он весьма близок по своей структуре с той количественной  моделью,  которая  приведена выше.  Он  протекает  чрезвычайно быстро,  какими-то путями сокращая длинные рассуждения и вычисления,  и тем не менее  достаточно  точен  и  эффективен. Следует   отметить,   что   доказывание   в  уголовном  процессе  далеко  не единственная область,  в которой действует описанный путь решения логических задач  на  основе  оперирования правдоподобными умозаключениями и оценочными "полуколичественными" понятиями.  Напротив,  он чрезвычайно распространен, и большая   часть   научной   и  практической  деятельности  врача,  инженера, экономиста,  биолога протекает  именно  в  таких  логических  формах.  Таким образом,  количественная  модель  накопления  доказательств может служить не более чем наглядной и упрощенной моделью того,  несомненно,  весьма сложного процесса,  который  протекает  в  мозгу человека в ходе оценки доказательств Наконец, важно предостеречь против неправильного, антинаучного использования понятия   вероятности   в  сфере  судебного  доказывания  в  целях  снижения требований  к  обоснованности  выводов  суда  и  оправдани  произвола.   Как правильно  отмечалось  в  литературе,  многие  буржуазные  юристы,  стремясь развязать руки реакционной юстиции в  борьбе  с  прогрессивными  элементами, доказывали,  что  человеческое  познание  вообще,  а  в  судебном процессе в особенности не может достоверно устанавливать факты,  что оно  принципиально ограничено  лишь  предположительными  выводами  и большего от него требовать нельз Разумеется,  это неверно. В таких рассуждениях строгое научное понятие вероятности   подменяется  обывательским,  вульгарным  его  истолкованием  в смысле:  "Может быть так,  а может быть и наоборот".  Математическая  теория вероятностей  дает  полную  возможность  описать  процесс  последовательного перерастания вероятного  знания  в  достоверное.  Достоверным  событием  эта теория  признает такое,  вероятность которого равна 1.  В ходе доказывания в уголовном  процессе  происходит   такое   же   последовательное   увеличение надежности выводов - сначала предположительных и правдоподобных,  а затем на завершающей стадии процесса - достоверных.  Никаких  теоретических,  научных препятствий  к  этому  нет.  Традиция  обыденного  языка  связывает  термины вероятности и достоверности с разными уровнями надежности  и  обоснованности утверждений.  Нет  никакой  необходимости  отказываться от такого привычного словоупотребления,  поскольку оно не противоречит представлению  о  переходе вероятного,  правдоподобного  знания  в  достоверное.  С философской стороны постеленное  возрастание  вероятности  выводов,  основанное  на  проверке  и накоплении  аргументов,  представляет  количественное возрастание надежности знания,  которое при достижении известного уровня переходит в новое качество -  достоверное  знание.  В  дедуктивной  логике,  а также в некоторых других строго формализованных,  абстрактных, главным образом математических, науках пользуются понятием достоверности в особом, формальном смысле. Отвлекаясь от источников сведений,  от точности  и  способов  измерения,  от  всевозможных привходящих  обстоятельств,  осуществляют  над  "очищенными"  таким  образом данными  по  строгим  правилам  определенные  операции  и  получают   строго однозначный,  "автоматически" следующий вывод. Такой вывод появляется сразу, его надежность не возрастает постепенно и не меняется  по  ходу  исследовани Вне  пределов  названных  систем  понятие  формальной  достоверности  лишено смысла.  Напротив,  в сфере естественных наук,  техники, равно как и в сфере доказывания   в  уголовном  процессе,  обоснованность  выводов  имеет  иную, содержательную природу.  Эти выводы, основанные на всестороннем исследовании предмета,  на  учете  и сопоставлении всех исходных данных,  их источников и результатов проверки, - содержательно достоверны.

        ¶N 3. ВНУТРЕННЕЕ УБЕЖДЕНИЕ ПРИ ОЦЕНКЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ§

     Проблема внутреннего  убеждения  при   оценке   доказательств   издавна является предметом острых дискуссий. Внутреннее убеждение рассматривается то как метод,  способ или принцип оценки доказательств,  то как  критерий  этой оценки,  то  как  ее  результат;  некоторые  авторы рассматривают внутреннее убеждение как единство всех или некоторых перечисленных аспектов. По-разному определяется и сама природа внутреннего убеждения: то в гносеологическом или логическом, то в психологическом смысле. Интерес к этой проблеме не случаен. Оценка  доказательств  по  внутреннему  убеждению  - вопрос,  от правильного решения  которого  зависит  успех   процессуальной   деятельности.   Отражая различные  стороны  доказывания,  убеждение во всех этих его значениях имеет непосредственное отношение и  к  оценке  доказательств.  Расхождение  же  во взглядах  на этот предмет связано с различным подходом к понятию "внутреннее убеждение",  с выделением какой-то одной стороны этого многогранного  поняти Как  же  раскрывается указание закона об оценке доказательств по внутреннему убеждению?  Убеждением называют:  а) процесс склонения  кого-нибудь  (в  том числе и самого себя) к определенному взгляду,  поступку;  б) результат этого процесса,  т. е. конкретное мнение, воззрение; в) отношение человека к своим знаниям,  решениям и действиям,  т.  е. состояние уверенности, убежденности. Анализ законодательства,  следственной и судебной практики  показывает,  что оценка  доказательств  по внутреннему убеждению означает такой порядок,  при котором, во-первых, эта оценка производится органом, ведущим производство по делу,  при  отсутствии  заранее  установленных  правил  о  значении  и  силе доказательств и,  во-вторых, эта оценка завершается категорическими выводами и решениями исключающими всякое сомнение в их правильности.       Таким образом,  в первом  смысле  внутреннее  убеждение  характеризует процесс  исследования,  а  во  втором  -  его результат.  Указание закона на внутреннее  убеждение  нужно  прежде  всего  понимать  как  исключительность компетенции  лица,  ведущего  производство  по делу.  Тем самым закрепляется прерогатива этого лица в области оценки доказательств,  подчеркивается,  что оценка  доказательств  является  его  неотъемлемым  правом  и  обязанностью. Перелагать ее на кого-либо  или  руководствоваться  оценкой,  данной  другим лицом,  следователь,  прокурор,  судья  не вправе.  В этом смысле внутреннее убеждение  понимается,  как  самоубеждение,  как  формирование  собственного взгляда на фактические обстоятельства дела,  как необходимость личной оценки доказательств.  Указанное  требование  обеспечивается,  в  частности,  путем реализации принципа непосредственности уголовного процесса. Выше отмечалось, что предоставление оценки доказательств лицу,  осуществляющему  производство по делу,  означает его свободу,  самостоятельность, независимость при оценке доказательств.   Это    подчеркивается    рядом    положений    действующего законодательства. Внутреннее убеждение исключает всякое внешнее принуждение, и это свойство убеждения оттеняется словом "внутреннее".  Оно  предполагает: а)  необязательность  оценки доказательств,  данной одним должностным лицом, для другого,  принявшего  дело  к  своему  производству;  необходимость  для принявшего  дело  заново  оценить  все  доказательства;  б) необязательность оценки доказательств предыдущей процессуальной инстанции для  последующей  и необходимость  проверки  предыдущих  оценок  на  последующей стадии процесса (проверка  выводов  органа  дознания  следователем,  вывода  следователя   - прокурором и т.  д.  ); в) необязательность оценки доказательств вышестоящим органом  для  нижестоящего,  в  производстве  которого  находится  дело,   и недопустимость  дачи указаний об определенной оценке отдельных доказательств или их совокупности;  г) необязательность для лица, ведущего производство по делу,  оценок,  даваемых  доказательствам  различными участниками процесса в объяснениях,   показаниях,   ходатайствах,   заключениях   и   т.   п.    д) необязательность  оценок,  даваемых  доказательствам,  лицами и органами вне уголовного процесса (печать,  представители общественности, должностные лица различных  учреждений)  и  недопустимость  какого  бы то ни было давления на лицо,  ведущее производство по делу.  Оценка  доказательств  по  внутреннему убеждению   означает   независимость  органов  расследования  в  отправлении процессуальных  функций.  Независимость  следователя   в   вопросах   оценки доказательств  подчеркивается рядом положений действующего законодательства. Так,  ст.  127  УПК  РСФСР,  значительно  расширив  полномочия  следователя, указала, что все решения о направлении следствия и производстве следственных действий он принимает самостоятельно и несет полную  ответственность  за  их законное   и   своевременное   проведение.   Свободу   оценки  доказательств гарантирует  следователю  установленный  порядок  разрешени  коллизий  между указаниями   руководителя  следственного  органа  или  прокурора  и  мнением следователя по решающим  вопросам.  Самостоятельность  оценки  доказательств прокурором   обеспечивается   тем,   что   свои   полномочия   в   уголовном судопроизводстве он осуществляет независимо от каких бы то ни было органов и должностных   лиц,  подчинясь  только  закону  и  руководствуясь  указаниями Генерального Прокурора СССР по правильному применению закона.  Независимость судей  и  подчинение  их  только  закону  составляет конституционный принцип советского  правосуди  Разрешение  уголовных  дел  происходит  в   условиях, исключающих  постороннее  воздействие  на судей (ст.  16 УПК РСФСР).  Оценку доказательств по внутреннему убеждению гарантирует  и  существующий  порядок кассационного  и  надзорного  производства (ст.  352 УПК РСФСР).  Требование оценки доказательств по внутреннему убеждению имеет  еще  одну  существенную сторону:  исследователь  в  уголовном  судопроизводстве  свободен  в  оценке доказательств, поскольку он не связан заранее предустановленными правилами о силе и значении тех или иных доказательств.  Никакие доказательства, говорит закон, не имеют заранее установленной силы (ст. 71 УПК РСФСР). Это положение последовательно  проводится  во  всей системе советского доказательственного права,  в котором отсутствуют указания о  преимуществе  одних  доказательств перед другими,  об определенном количестве и виде доказательств, необходимых в том или ином  случае.  Закон  не  знает  заведомо  "лучших"  или  "худших" доказательств.  Всякая попытка наделить какое-либо доказательство, например, показания обвиняемого или заключение  эксперта,  предустановленной  силой  и значением  решительно  отвергается  теорией.  Недопустимость  некритического отношения к  доказательствам,  от  кого  бы  они  ни  исходили  и  каким  бы источником   ни   устанавливались,   последовательно   проводится   в  нашей следственной и судебной практике. С учетом изложенного можно констатировать, что  внутреннее  убеждение,  как  свободное  от  внешнего  принуждения  и не связанное формальными предписаниями  искание  истины,  является  необходимым условием   оценки   доказательств,   характеризует   сам   подход  к  оценке доказательств.  Говоря об убеждении (убеждениях), имеют также в виду мнения, воззрения,  знания человека о тех или иных явлениях действительности. В этом смысле  оценка   доказательств   по   внутреннему   убеждению   предполагает использование  в  этих  целях  собственных  мнений,  взглядов и знаний лица, осуществляющего производство по делу.  Индивидуальные запасы  знаний  служат исходным   материалом   для  мыслительных  операций,  которые  и  составляют содержание оценки  доказательств.  Одновременно  знания  являются  средством проверки полученных результатов, помогая контролировать правильность тех или иных оценок,  указывая в случае их противоречивости  либо  на  необходимость уточнения  посылок  либо  на  ошибочность  сделанных  выводов  До сих пор мы рассматривали оценку доказательств по  внутреннему  убеждению  как  процесс. Однако  многозначное понятие внутреннего убеждения характеризует и результат оценки доказательств.  Между  внутренним  убеждением  как  процессом  оценки доказательств и внутренним убеждением как результатом этой оценки существует тесная  связь:  оценка  доказательств  по  внутреннему  убеждению  наилучшим образом  служит  тому,  чтобы  само внутреннее убеждение в результате оценки доказательств было истинным Внутреннее  убеждение  в  качестве  завершающего итога    оценки   доказательств   имеет   гносеологический,   логический   и психологический  аспект.  С  точки   зрения   гносеологической   содержанием внутреннего  убеждения  является отражение сознанием предмета исследования - конкретных фактов действительности, из которых и на основе которых слагается картина   исследуемого   событи   Иначе  говоря,  это  конкретные  знания  о фактических обстоятельствах  данного  дела.  Выше  мы  говорили  о  знаниях, которые  являются  "строительным  материалом"  для  наших  суждений,  служат средством оценки доказательств.  Здесь же речь идет о знаниях,  составляющих содержание внутреннего убеждения,  т.  е.  сами выводы, которыми завершается оценка доказательств.  Каким с логической  стороны  должно  быть  внутреннее убеждение?  Отвечая на этот вопрос,  А. А. Старченко справедливо пишет, что, будучи достоверными и единственно возможными,  суждения при итоговой  оценке доказательств   должны   включать   в   себя   и   знание   о  невозможности противоположного или какого-то иного мнения по тем же вопросам. Истина - это единство  знания  позитивного  и знания негативного.  В качестве позитивного выступает достоверное указание на искомые факты,  в качестве  негативного  - достоверное  представление  о  том,  что эти факты не могут быть ничем иным, кроме того,  что видит в них следователь.  В противном случае суждение носит предположительный,  проблематический  характер  и представляет собой версию, гипотезу,  а не достоверное знание,  необходимое для принятия окончательного решения  по делу.  Отсюда видно,  что вопрос о природе внутреннего убеждения связан с характером истины, устанавливаемой в уголовном судопроизводстве. Дл образования  внутреннего  убеждения нельзя довольствоваться предположениями, как полагают буржуазные авторы.  По неправильному пути  идут  и  современные исследования   буржуазных  юристов  и  психологов,  предпринимающих  упорные попытки "экспериментального" измерения внутреннего убеждения  (например,  по десятибалльной  шкале) и построения графиков,  якобы характеризующих процесс формирования  выводов.   Подобные   разработки,   лишенные   научной   базы, представляют  собой  по  существу  своеобразный  рецидив  теории  формальных доказательств.       Совершенно неприемлемы    и   те   рекомендации   по   поводу   оценки доказательств,  которые содержатся в работах буржуазных авторов по  вопросам психологии  свидетельских  показаний.  Речь  идет  об  исчислении  различных коэффициентов,  характеризующих полноту, точность, ошибочность, осторожность показаний,  которые, по мысли авторов, дают возможность при оценке показаний вносить  необходимые  поправки  и  таким  путем   с   наибольшей   точностью приближаться   к   истине.   Между   тем   каждое   доказательство   требует индивидуальной оценки.  Многочисленные факторы, действующие при формировании показаний,  и  индивидуальные различия,  характеризующие личность свидетеля, настолько  расширяют  пределы  возможных  вариаций  и  различных   помех   и искажений,  что  нахождение  коэффициентов,  если  бы  оно  и  было возможно применительно  к  определенному  свидетелю,   практически   лишено   смысла. Внутреннее  убеждение,  чтобы  быть  достоверным,  должно представлять собой категорический однозначный вывод из материалов дела,  не допускающий никаких сомнений. Отсутствие сомнений в правильности наших знаний, выводов и решений обязательно для  внутреннего  убеждени  При  этом  сомнение  нужно  понимать двояко:  как  логическую  возможность  при  наличии  данных утверждать нечто несовместимое  с  высказанным  положением  и  как  психическое   переживание неуверенности  в его правоте.  Сомнение есть состояние колебания нашей мысли между утверждением и отрицанием каких-либо фактов или какой-либо связи между ними. Такое колебание нашего сознания между раз личными возможностями обычно имеет эмоциональную окраску.  В психологической науке о сомнении  говорится, что  это  сложное  психическое  состояние включает "сознание недоказанности, неубедительности,  переживание  неудовлетворенности  тем,  что  выдаетс   за истину,  за  решение  поставленной  задачи"  В процессе доказывания сомнения играют положительную роль,  побуждая исследователя к поискам  новых  данных, позволяющих  перейти  от  вероятного к достоверному знанию.  Но при итоговой оценке наличие сомнений, свидетельствуя об отсутствии внутреннего убеждения, делает   невозможным   принятие   позитивного   решения   по  делу.  Теорией доказательств сформулировано поэтому  правило,  что  "сомнения  толкуются  в пользу обвиняемого". Эту формулу нужно понимать в том смысле, что сомнения в процессе доказывания должны быть устранены путем  дополнительного  собирания доказательств,  а  если  дальнейшее  исследование  бесперспективно,  то  при итоговой оценке доказательств  сомнительный  факт  обвинительного  характера считаетс  неустановленным  Говоря  о сомнениях при оценке доказательств,  мы подошли вплотную к одной из важных сторон внутреннего убеждени Убеждение как отношение  субъекта  к  своим  знаниям,  выводам  и  решениям,  как  чувство уверенности,  убежденности -  по  существу  психологическая  категори  Слово "внутреннее" подчеркивает ее психологическую сущность. Чувство уверенности и противоположное  чувство  сомнения  являются  эмоциями,   которые   называют интеллектуальными.   Интеллектуальные  эмоции  или  переживания  входят  как составная часть в сознательную жизнь человека и играют  важную  (хотя  и  не основную)  роль  в  любой  познавательной деятельности.  Переживания,  как и знания,  составляют одну из сторон сознани Знания и  переживания  неразрывно связаны,  взаимно  проникают  друг  в  друга.  Профильтрованные через личный опыт,.  знания соотносятся с потребностями и интересами человека, вызывают к себе  определенное отношение,  приобретают известный смысл и значение.  "Все высшие чувства (речь  идет  об  интеллектуальных  эмоциях.  -Авт.  )  -  это оценочные  переживания,  хотя  бы  человек и не осознавал тех норм,  которые фактически лежат в основе его оценок" Однако  не  всякое  знание  становится убеждением.  Там, где непосредственно не затрагиваются чьи-либо интересы, не происходит  борьбы  мнений,  столкновения  различных  тенденций,  знания  не переживаются  человеком,  не вызывают к себе эмоционального отношени Если же от конкретного знания зависит решение определенных жизненных  проблем,  если это знание оказывается в центре борьбы различных интересов, как это бывает в уголовном судопроизводстве, то человек, обладающий знанием и осознающий свою заинтересованность  в  нем,  принимает его в качестве "своего" и проникается решимостью  действовать  соответствующим  образом.  Убеждение  как   продукт взаимодействия разума,  чувств и воли не просто мысль,  правильный взгляд, а эмоционально окрашенная иногда страстная идея,  внутрення сила, регулирующая и направляющая человеческое поведение.  Таким образом, внутреннее убеждение, например,  следователя  -  это,  во-первых,  знание,   во-вторых,   вера   в правильность  этого  знания  и,  в-третьих,  волевой  стимул,  побуждающий к определенным практическим действиям.       Указание закона  на  оценку  доказательств  по  внутреннему  убеждению предполагает в качестве обязательного условия  такое  психическое  состояние исследователя,   которое   характеризуется   отсутствием   всяких  сомнений, уверенностью  в  правильности  достигнутых  знаний,   принятых   решений   и выполненных    действий.    Наличие    убежденности    служит    тем   самым нравственно-психологической гарантией правильного разрешения уголовных  дел. Следует,   однако,  категорически  отвергнуть  все  попытки  трактовать  это состояние как иррациональное,  не поддающееся  разумному  контролю.  Свободу внутреннего убеждения нельзя понимать как произвол, как личное, ни на чем не основанное и ни от чего не зависящее усмотрение. Внутреннее убеждение должно быть   правильным   и  полным  отображением  в  голове  следователя  (судьи) объективно  существующих  обстоятельств  уголовного  дела.  В  этом   смысле внутреннее   убеждение,  будучи  результатом  оценки  доказательств,  служит субъективным  выражением  объективной  истины.  Внутреннее  убеждение,   как состояние  уверенности  в  правильности  своих выводов,  должно опираться на достаточную совокупность  -всесторонне,  полно  и  объективно  рассмотренных доказательств.  В  противном  случае  оно  превращается  в  самоуверенность, бездоказательную  и  бесконтрольную  убежденность,  далекую  от  объективной истины.  Обоснованность  внутреннего  убеждения  составляет неотъемлемое его свойство,  подчеркнутое в  самом  законе.  Теорией  и  практикой  выработаны требования,  которым должно удовлетворять в смысле обоснованности внутреннее убеждение как результат Оценки доказательств. Оно должно основываться: а) на доказательствах,   собранных   в   установленном   законом  порядке;  б)  на доказательствах,  проверенных  и  рассмотренных  в   установленном   законом порядке;  в)  на  рассмотрении  каждого  из  доказательств отдельно и всех в совокупности;  г)  на  всестороннем,  полном  и   объективном   рассмотрении материалов  дела;  д) внутреннее убеждение должно быть обосновано имеющимися доказательствами так,  чтобы представлять собой единственно возможный  вывод из  материалов  дела.  Все  это  лишает внутреннее убеждение безотчетности и бесконтрольности.  Подавляющее  большинство  советских  авторов,  говоря   о внутреннем  убеждении,  правильно  подчеркивают недопустимость понимания его как  безмотивной  уверенности.  С  этим  положением  несовместимо  признание внутреннего убеждения критерием оценки доказательств, что неизбежно приводит к субъективно-идеалистической его трактовке.  Многие  буржуазные  психологи, начиная   от   Юма,  видели  в  чувстве  уверенности  критерий  правильности человеческих  суждений  и  принимаемых  решений.  К  сожалению,  взгляд   на внутреннее  убеждение как критерий оценки доказательств длительное время был весьма  распространен  в  советской  процессуальной  литературе.  При   этом игнорировалось  то  обстоятельство,  что критерий (показатель) должен лежать вне субъекта, а не внутри его. Как бы ни трактовать формулировку "внутреннее убеждение  -  критерий  оценки  доказательств",  она выражает ту мысль,  что правильность  оценки  доказательств  проверяется  субъектом  через  его   же психическое   состояние  -  убеждение.  В  результате  объективный  критерий заменялся субъективным;  игнорировалось, что внутреннее убеждение может быть и  неправильным.  Иными  словами,  предавалось  забвению  исходное положение теории  познания  о  практике  как  критерии   истины.   Ему   по   существу противопоставлялся  ничем не ограниченный субъективизм.  Несмотря на большое количество оговорок,  защита  субъективного  критерия  оценки  доказательств вынуждает толковать внутреннее убеждение как "живое чувство правды", которое одно только ведет к истине через всю массу фактического материала.  Понимая, что  убеждение  может  быть  как  истинным,  так и ложным,  отдельные авторы утверждают, будто только истинное знание является действительно внутренним убеждением, ошибочная же уверенность таковым не является, а представляет собой впечатление, ошибочно принимаемое за внутреннее убеждение Однако замена терминов не спасает положения, ибо, очевидно, что и в том, и в другом случае речь идет о состоянии сознания и только.  И заблуждение  может быть  убеждением.  Дело  не  в  том,  как  его  назвать,  а  в том,  как его распознать,  определить. Для этого необходим объективный критерий, каковым и является  практика  в широком смысле слова.  Известное ленинское положение о том,  что точка зрения жизни,  практики  является  определяющей  при  оценке истинности  выводов  в пол ной мере распространяется на внутреннее убеждение при  оценке  доказательств   в   уголовном   процессе.   Ошибкой   некоторых процессуалистов  является  также  определение  внутреннего  убеждения не как результата познания сущности явлений,  а как продукта воздействия на психику внешних  сторон  событи  "Судьи,  -  пишет А.  Л.  Ривлин,  - признай данное доказательство достоверным или недостоверным,  имеющим то или иное  значение для  данного  дела  в  зависимости  от  того,  убеждает  ли  оно  их в своей достоверности".  Между тем  убедительность  как  способность  доказательства воздействовать   определенным   образом   на  сознание  не  всегда  отражает объективные качества доказательства.  Убедительными и впечатляющими  нередко выглядят  такие  данные,  которые  вызывают неверное представление о том или ином событии.  На пример,  признание обвиняемым своей вины или опознание  по терпевшим    подозреваемого,    будучи   очень   убедительными,   могут   не соответствовать  действительности.  Поэтов   перенос   центра   тяжести   на психологическую  способность  доказательств  убеждать  без  рассмотрения  их подлинной сущности представляется опасным. Правильность оценки доказательств оправляется  не степенью их воздействия на исследователя,  а обоснованностью этой  оценки,  предполагающей  необходимость  анализа  данных   о   процессе формирования  каждого  доказательств  анализа его со держания,  изучения его связей с другими доказательствами  и  т.  д.  Признание  практики  критерием истины в уголовном процессе ни в коей мере не означает отрицания или хотя бы умаления  значения  внутреннего   убеждени   Наоборот,   только   правильное использование  этого  критерия  в  уголовном  процессе  может  под вести под внутреннее убеждение научную базу устранить  раз  рыв  между  объективным  и субъективным  в  этой  области.  Указание  закона на оценку доказательств по внутреннему убеждению  в  полной  мере  распространяется  на  все  оценочные операции, как на ту часть оценки, которая состоит в установлении фактических обстоятельств дела, определении достоверности и достаточности доказательств, так  и на ту часть оценки,  которая предшествует ранее названной и состоит в решении вопроса об их допустимости и относимости.  В частности, установление допустимости  включает  в  себя оценку способа получения доказательства,  не отделимого от  всего  процесса  его  возникновения  (например,  формирование свидетельского  показания  как на стадиях,  предшествующих допросу,  так и в процессе расследования и на последующих этапах свидетельствования). Изучение этих   обстоятельств   и  их  оценка  при  решении  вопроса  о  допустимости доказательств ничем не отличаются от исследования и оценки иной  фактической информации  по  делу.  Точно  так  же  решение вопроса о связи и способности каких-либо фактических данных служить доказательствами иных,  искомых фактов (т. е. оценка относимости доказательств) представляет собой такую же задачу, как и определение достаточности тех или иных  фактических  данных.  Все  это разные  стороны  единого  акта  оценки  доказательств,  в котором внутреннее убеждение в том значении,  как оно определяется  выше,  играет  равновеликую роль.

        ¶N 4.   РОЛЬ   ЗАКОНА   И  СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО  ПРАВОСОЗНАНИЯ  ПРИ  ОЦЕНКЕ§ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ

     Суд, прокурор,  следователь и  лицо,  производящее  дознание,  оценивая доказательства  по  своему внутреннему убеждению,  обязаны руководствоваться законом  и  социалистическим  правосознанием  (ст.   17   Основ).   Значение уголовно-процессуального  закона  в оценке доказательств состоит в том,  что он:  а) закрепляет и делает обязательными  методологические  правила  оценки доказательств  (оценка по внутреннему убеждению;  требование всесторонности, полноты и объективности;  требование оценивать совокупность доказательств  и запрет  основывать  обвинительные  выводы  по  делу на одних лишь показаниях обвиняемого;  необходимость  руководствоваться  при   оценке   доказательств социалистическим  правосознанием  и др.  );  б) вводит специальные гарантии, ограждающие  свободу  и  независимость  внутреннего   убеждения   субъектов, оценивающих  доказательства  (тайна  совещательной  комнаты,  право судьи на особое мнение,  право прокурора отказаться от обвинения или изменить предмет обвинения в суде, право следователя не согласиться с указаниями прокурора по вопросам,  требующим оценки собранных по делу доказательств,  и  др.  );  в) устанавливает  обязательные  правила собирания и исследования доказательств, являющиеся основными требованиями,  которые предъявляются к доказательству с точки зрения его допустимости,  определя в общем виде предмет доказывания по уголовным  делам,  дает  основу   для   решения   вопроса   об   относимости доказательств;   г)  устанавливая  реквизиты  процессуальных  документов,  в которых  подводятся   итоги   доказывания   на   разных   стадиях   процесса (обвинительное заключение,  приговор и т.  д. ), обязывает следователя и суд письменно анализировать имеющиеся в деле доказательства,  приводя основания, по  которым  доказательства  должны  быть  приняты  или  отвергнуты.  Важное значение для правильной оценки доказательств имеет указание  процессуального закона,  что  никакие  доказательства  для следователя,  прокурора и суда не могут иметь  заранее  установленной  силы.  В  частности,  это  относится  к показаниям обвиняемою.  Чтобы предотвратить возможность их переоценки, закон устанавливает,  что признание обвиняемым своей вины само по  себе  не  может быть  достаточным  основанием  для  обвинени  Оно  должно  быть подтверждено совокупностью других имеющихся в деле доказательств и лишь при этом  условии может  быть  использовано для обоснования обвинени Не считаются "лучшими" по сравнению с другими доказательствами и  заключения  экспертов,  хотя  они  и основаны на данных науки.  Закон специально устанавливает право следователя, прокурора и суда мотивированно  отвергнуть  заключение  эксперта,  если  оно неправильно  или  недостаточно  обоснованно (ст.  80 УПК РСФСР).  В развитие принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению закон  устанавливает, что  приговор суда должен быть мотивирован (ст.  301 УПК РСФСР),  и требует, чтобы в приговоре указывались "доказательства,  на которых  основаны  выводы суда,  и мотивы,  по которым суд отверг другие доказательства" (ст.  314 УПК РСФСР).  Выводы суда о  виновности  должны  опираться  только  на  тщательно проверенные    данные,   достоверность   которых   не   вызывает   сомнений. "Обвинительный  приговор  должен  быть  постановлен  на  основе  достоверных доказательств, когда по делу исследованы все возникающие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и  оценены.  Все  сомнения  в  отношении  доказанности обвинения, если их не представляется возможным устранить, толкуются в пользу подсудимого".       При оценке      доказательств      значимы     нормы     не     только уголовно-процессуального,  но  и  уголовного  закона.  В  частности,  нельзя установить,  могут ли служить основой для вывода о предмете доказывания (его элементах) фактические данные,  установленные по делу,  не опираясь  как  на уголовно-процессуальный  закон  (нормы  о  предмете  доказывания),  так и на уголовный закон.  Определенную роль. при оценке доказательств играют и нормы других   отраслей   права,  раскрывающие  содержание  бланкетных  диспозиций (нарушение правил  безопасности  движения  и  техники  безопасности,  правил несения воинской службы и т. п. ) Если роль закона представляется достаточно ясной,  то  значительно  сложней  обстоит  дело  с   вопросом   о   значении социалистического   правосознания,   как  идеологическом  и  психологическом факторе,  воздействующем на процесс доказывания и  формирования  внутреннего убеждени  Более  того,  этот  вопрос оказался камнем преткновения для многих исследователей.  Прежде всего несовершенным был в ряде случаев сам подход  к освещению    роли    социалистического    правосознания   в   процессуальной деятельности.  Отправлясь от правильного положения о  влиянии  идеологии  на познание,  комментаторы ст. 17 Основ обычно не рассматривали механизма этого влияния,  а воспроизводили общие положения о правосознании.  Это  затрудняло правильное  понимание  роли  правосознания  в  данной  области  общественных отношений,  в уголовно-процессуальной деятельности.  Между тем правосознание представляет  собой  систему воззрений и установок,  относящихся к различным областям права и правоотношений.  В конкретных  исследованиях  следовало  бы говорить о социалистическом правосознании применительно к сфере гражданского или уголовного права,  гражданского  или  уголовного  процесса  и  т.  д.  В указанном   смысле   надлежит   рассматривать   и  "уголовно-процессуальное" правосознание,  куда наряду с общеправовыми идеями и принципами (они разлиты по   всем  сферам  правового  сознания)  входит  совокупность  специфических взглядов и оценок, относящихся к явлениям и институтам только процессуального права. Вопреки этому вопрос о роли правосознания при выяснении фактических обстоятельств дела и оценке доказательств по внутреннему убеждению А. Я. Вышинский подменил вопросом о юридической и политической квалификации исследуемого событи Значение социалистического правосознания  и внутреннего убеждения,  как он утверждал,  связано не с задачей установления фактов,  а  с  определением  общественной  опасности  преступления,  оценкой допустимости или недопустимости деяния с точки зрения интересов социализма и т.  п. В результате подобного перенесения вопроса в область уголовного права правосознание   оказалось   как  бы  вычеркнутым  из  процессуальной  сферы. Обходилось молчанием то  положение,  что  в  каждой  области  правоотношений социалистическое   правосознание   исходит  из  задач  и  отражает  принципы соответствующей отрасли права. Правовое сознание в сфере уголовного процесса должно  исходить  из  задач  советского уголовного судопроизводства.  Отража демократические   принципы   советского   уголовного   процесса,    воплощая прогрессивные  идеи и эффективные для достижения истины положения советского доказательственного  права,  социалистическое   правосознание,   безусловно. несовместимо   с   необоснованностью  и  незаконностью  действий  и  решений следователя  и  суда,  фальсификацией  доказательств   и   иными   подобными явлениями. Содержание внутреннего убеждения судьи, прокурора или следователя относительно того или иного факта определяется в конечном счете  конкретными обстоятельствами  дела,  отраженными в сознании фактами.  Однако никакой акт человеческого  сознания  (в  том  числе  и  оценка  доказательств)  был   бы невозможен,   если   бы   каждый   раз   все  содержание  сознания  субъекта исчерпывалось  только  отражением  изучаемого  событи  Познавая   конкретное явление  и  оценивая  результаты  своей  мыслительной деятельности,  человек использует ранее приобретенные сведения об окружающей его  действительности, в  которых воплощается результат как его личного опыта,  так и исторического развития человеческого познания в целом.  Чем обширнее запас знаний человека и  чем  глубже  эти  знания,  тем более правильной будет и оценка им каждого нового явлени Это,  разумеется,  целиком относится и к оценке доказательств. Итак,  если  оценка  доказательств  по внутреннему убеждению непосредственно основывается на рассмотрении конкретных обстоятельств дела,  то  необходимой предпосылкой  возможности  и  правильности  этой  оценки  служит  содержание сознания оценивающего субъекта, т. е. судьи, следователя, прокурора.       Но сознание  отдельной личности,  если отвлечься от его специфических, индивидуальных  черт,  является  по  сути  своей   сознанием   общественным, поскольку  всякий  индивид  является  продуктом  общественных  условий жизни своего времени.  Общественное сознание существует и проявляется в  различных формах.  Одна  из  них - социалистическое правосознание - представляет собой совокупность идей,  понятий и представлений Коммунистической партии и  всего советского народа о праве и законности,  а также эмоций, привычек, установок советских   людей,   связанных    с    правовыми    явлениями.    Социальная действительность  отражается в сознании людей,  во-первых,  в виде различных продуктов ее познания и,  во-вторых,  в  виде  различных  отношений  к  этой действительности.  В  зависимости  от  способа  отражения правовых явлений в структуре правосознания выделяются познавательная часть (знания,  идеи) - ее можно  назвать  правовоззрением,  и  социально-психологическая (переживания, установки  и  пр.   )   или   правовая   психологи   Общепризнано   различие рационально-познавательных  и  социально-психологических  элементов,  но  не всегда это деление распространяется на конкретные виды общественного сознани Между  тем  различный  характер  отражения  социальных явлений в идеологии и общественной психологии прослеживается повсеместно.  Так,  религия - это  не только религиозное учение,  совокупность представлений о божественном,  но и вера в божественное,  религиозные чувства,  обряды  и  пр.  Разделение  этих структурных   образований   в   правосознании   чаще   всего  ограничивалось вычленением правовой идеологии.  Внимание к мировоззренческой стороне вполне оправдано  той  ведущей ролью,  которую выполняет идеология во всех областях общественного  сознания,  в  том  числе  и  в  правовой   сфере.   Отражение действительности  в  виде  взглядов и идей сквозь призму классовых интересов служит руководством в борьбе за эти интересы,  а в социалистическом обществе -   защите   общенародных  интересов,  выраженных  в  марксистской  правовой доктрине.  Но отражение правовой действительности в  рациональной  форме  не исчерпывается правовой идеологией. Широко известны указания основоположников марксизма о наличии внеклассовых правил человеческого общежития,  простых  и всеобщих норм поведения, источником которых являются те стороны в условиях труда и быта, в элементарных основах общественной жизни, которые не сводимы к классовым отношениям, а органически связаны с условиями существования любого общества. Многие правила такого рода, признаваемые (хотя бы на словах) почти   всеми  социальными  группами,  зафиксированы  в  юридических пословицах и поговорках,  отражающих многовековой опыт человечества.  Это  - суждения  о  должном  и сущем,  о праве и справедливости - одно из выражений народного  правосознани  ("повинную  голову  меч  не  сечет",  "пусть  будет выслушана и другая сторона" и т.  п. ). К сфере правовых воззрений относятся и технико-юридические сведения,  знания действующего права и его  оценки,  а также  данные  юридической науки,  выраженные в форме понятий,  определений, учений,  теорий, в которых внеклассовые элементы сплетены с идеологическими. Психологическую  сторону  правового  сознания или правовую психологию нельзя рассматривать,  как  это  часто  делается   применительно   к   общественной психологии, в качестве низшего уровня сознания, стихийного, поверхностного и даже бессознательного образования, сама принадлежность которого к сознанию в силу   этого   весьма   сомнительна.   Общественная   психология  отнюдь  не иррациональна и не безыдейна. Она обязательно включает в себя идеологические правовоззренческие  компоненты,  но  не  в  форме  теорий,  идей,  взглядов, представлений,  а в виде убеждений, верований, идеалов, установок, привычек, традиций,  отношений  и  переживаний.  В  этом  и  состоит различие способов отражения правового быти Определя основное содержание  правовой  психологии, идеология  становится  действенной  или бездейственной именно благодаря ей В содержание   социалистического   правосознания   входят   представления   об основополагающих принципах социалистического права, их значении для развития Советского государства,  знание действующего законодательства, его оценка, а также   психологическое   отношение   к   праву,   выражающееся   в  чувстве справедливости,  привычке к равноправию и свободе,  отвращении к произволу и беззаконию,  стремлении к восстановлению нарушенного права. Социалистическое правосознание именно потому и является регулятором правового поведения,  что выражает единство сознания и отношения советских людей к праву и законности. Высокоразвитое  социалистическое  правосознание  проявляется  не  только   в способности  человека  правильно  понимать  юридический  смысл  общественных отношений  и  событий,  но  и  в  его  умении  сознательно  подчинять   свои субъективные  оценки и желани требованиям права.  Следует сказать,  что роль социалистического правосознания в регулировании  общественных  отношений  не была одинакова в различных условиях, она исторически менялась. В первые годы Советской  власти  социалистическое  правосознание  трудящихся   не   только выражалось  в  законах,  но  и  дополняло законы,  выступая непосредственной основой правового регулирования тех общественных отношений,  которые не были урегулированы  нормативными  актами.  В известной (хотя и в меньшей) степени правосознание судей выступало как дополнение закона и в  тот  период,  когда советскому  уголовному  праву был известен институт аналогии.  В современных условиях развитой правовой регламентации общественных  отношений  и  полного отказа   от   уголовно-правовой   аналогии   социалистическое  правосознание применительно  к  уголовному  судопроизводству  полностью  утратило  функцию "дополнения закона".  Для правильной оценки доказательств необходимо знать и понимать содержание юридических норм,  основываться  при  их  толковании  на общих   принципах   социалистического   права,  неукоснительно  и  строжайше соблюдать  законность,   решительно   отвергать   всякие   критерии   оценки относимости,  допустимости,  достоверности и достаточности доказательств, не совместимые с социалистическим правом  и  коммунистической  нравственностью. Социалистическое   правосознание  судьи,  следователя  и  других  участников процесса включает в себя как часть  своего  содержания  знание  действующего законодательства.  В  этом смысле руководствоваться при оценке доказательств социалистическим   правосознанием   означает   то   же    самое,    что    и руководствоваться   законом.   Однако  содержание  правосознания,  как  было сказано,  не исчерпывается представлениями о конкретных правовых нормах. Оно включает  в себя и основополагающие идеи и принципы социалистического права, и отношение людей к правовым явлениям,  к законности.  Только единство  всех этих  сторон  составляет правосознание.  Подобно другим сферам общественного сознания, социалистическое правосознание неотрывно от политического сознания советских   людей   и   коммунистической  морали,  обладает  политическим  и нравственным содержанием.  Если  значение  познавательной,  гносеологической стороны  правосознания  для  оценки  доказательств  достаточно  очевидно,  о разобраться в той роли,  которая принадлежит в этом процессе  идеологической стороне   правосознания,  сложнее.  Трудность  усугубляется  той  путаницей, которую вносят в вопрос оценки доказательств буржуазные  процессуалисты.  По их  мнению,  люба  идеология  может  только  повредить объективности оценки, привнося в оценку доказательств ненавистный буржуазным ученым  дух  открытой партийности.  В  действительности  оценка  любого социально значимого факта, затрагивающего  интересы  людей,  всегда  дается  с   позиций   определенной идеологии,  определенного мировоззрени Все рассуждения о том,  что этого "не должно  быть",  -  пустая  абстракция,  отвлечение  от  того,   что   каждый следователь,   каждый   судья   (как  и  любая  система  права)  исходит  из определенных классовых,  социальных интересов.  Софизм  буржуазных  юристов, отождествляющих всякую идеологию с извращенным,  необъективным истолкованием общественных фактов,  заключается в игнорировании того, что в зависимости от исторической  роли  класса  его  идеология  может  быть  либо научной,  либо антинаучной.  В  отличие  от   буржуазного   правосознания,   оправдывающего капитализм  и  поэтому  вступающего,  как  и  вся  буржуазная  идеология,  в противоречие  с  объективным  познанием  действительности,  социалистическое правосознание  есть  форма  идеологии  нового  общества,  интересы  которого полностью соответствуют объективным законам исторического развити Как и  вся марксистско-ленинская    идеология,    социалистическое   правосознание   не затрудняет,  а способствует достижению объективной истины,  служит одним  из необходимых условий правильного познания фактов социальной действительности, объективной оценки поступков людей.  Как именно выполняет правосознание свою роль  в  процессе  оценки  доказательств?  Оценивая,  скажем,  достоверность показаний свидетеля,  советский суд  никогда  не  исходит  из  национальных, расовых,  имущественных различий между свидетелями, из того, кто свидетель - мужчина или женщина. При этом убеждение, например, в равноценности показаний мужчины   и   женщины,   лиц   различной  национальности  есть  по  существу идеологическое  убеждение.  Ясно,  что   правильная   оценка   достоверности показаний  в  этих  случаях  основана  не  только  на  знании  судьей такого требования закона,  но и на его искренней убежденности в  том,  что  женщина должна  обладать  действительным  равноправием,  что  расовая и национальная принадлежность свидетеля ни в коей мере не влияет на его нравственный облик. Если  судья  думает иначе,  то он не сумеет объективно оценить достоверность показаний.  Нередко  статьи  Особенной  части  Уголовного  кодекса  содержат понятия, которые представляются достаточно ясными, но не имеют определения в законе. Так, ст. 38 УК РСФСР устанавливает, что при назначении наказания суд может   признать   смягчающими  ответственность  и  не  указанные  в  законе обстоятельства.  Естественно,  что  для  правильного  определения   предмета доказывания в этих случаях, для оценки относимости и значения доказательств, устанавливающих  подобные  обстоятельства,  следователь,  прокурор  и  судья должны  обладать развитым социалистическим правосознанием.  Социалистическое правосознание   своей    идеологической    стороной    входит    в    единое марксистско-ленинское   мировоззрение,   и   именно   через   правосознание, коммунистическое мировоззрение  участников  процесса  оказывает  влияние  на оценку доказательств.  Вместе с тем,  стимулируя достижение истины,  оно это делает не автоматически,  а  опосредствованно,  формируя  стойкую  тенденцию исследователя  к  правде,  законности и справедливости.  Здесь правосознание действует также своей  психологической  стороной,  как  правовая  психология следователя и судьи.  Представляется явным упрощением распространенная мысль о  том,  что  соотношение  социалистического  правосознания  и   внутреннего убеждения есть отношение общего и частного При таком подходе получается, что исследователь,  обладающий социалистическим правосознанием,  при любом, даже ошибочном решении по делу,  располагает и необходимым внутренним убеждением. Такая замена внутреннего убеждения правосознанием  может  стать  оправданием бездоказательных  решений.  Неправильное  определение роли социалистического правосознания привело некоторых  авторов  к  тому,  что  правосознание  было объявлено критерием оценки доказательств С этим нельзя согласиться,  так как устранение объективного критерия,  каковым,  как  уже  отмечалось,  является практика,  методологически  ошибочно.  Проведение  этой точки зрения в жизнь привело бы к тому,  что следователь и судья для проверки своего  внутреннего убеждения  вынуждены  были  бы  искать ответа опять-таки в своем собственном сознании,  замыкаясь  тем  самым  в  порочном  кругу.  Нельзя  рассматривать социалистическое  правосознание  и  в  качестве  основы внутреннего убеждени Считая  внутреннее  убеждение  критерием  оценки  доказательств,   некоторые авторы,   чтобы   придать   этому  "критерию"  какие-то  объективные  черты, утверждали,  будто внутреннее убеждение потому объективно, что оно основано, во-первых,  на социалистическом правосознании и,  во-вторых, на совокупности объективных фактов, установленных по делу Не повторя того, что уже сказано о неспособности   внутреннего  убеждения  как  субъективного  фактора  служить критерием оценки доказательств,  отметим,  что  и  правосознание,  оставаясь достоянием  человеческого  сознания,  отнюдь не является объективной основой внутреннего убеждени Такой основой служит  только  совокупность  фактических данных,  собранных по делу доказательств.  Что же касается правосознания, то оно вообще не является  основой  внутреннего  убеждения,  а  влияет  на  его формирование  в  качестве  идеологического  и психологического фактора более отдаленно.  Если же правосознание рассматривать в качестве  непосредственной основы  внутреннего  убеждения  наряду  с  доказательствами,  то нужно будет признать равную роль и значение конкретных фактических данных и правосознани А  если идти еще дальше - те и возможность замены одного другим,  возмещения недостающих доказательств "правосознанием" следовател Менаду тем неправильно понятые общественные интересы могут привести (а иногда фактически приводили) к признанию ложных или отрицанию действительных фактов и в  конце  концов  к неправосудным  решениям.  Потому-то  основным  требованием социалистического правосознания в области судопроизводства является обязательное  установление истины по делу и правильное,  справедливое его разрешение.  Всякое искажение истины и отступление от закона,  под каким бы предлогом оно ни  происходило, противоречит  интересам Советского государства,  коммунистической идеологии, нравственности и правосознанию.