|
|
Азаров В.А. - Заслуженный юрист РФ,
д-р юрид. наук, профессор
кафедры уголовного права и процесса
Омского государственного университета
г. Омск
ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ:
ПОЗИЦИИ ЗАКОНОДАТЕЛЯ
Анализ последних усилий законотворческих органов укрепляет нашу уверенность в отсутствии у законодателя взвешенной, научно обоснованной концепции реформирования как службы расследования преступлений, так и досудебного уголовного производства в целом. В то же время, учеными предлагаются различные, в том числе - весьма интересные варианты совершенствования форм досудебного производства и укрепления процессуальной самостоятельности российского следователя. Однако, как это часто бывает, научные разработки и рекомендации ученых остаются невостребованными, а законодательные решения, мягко говоря - непродуманными, порой же - совершенно непонятными. Образцом последнего может служить ситуация с определением в новом УПК РФ существа процессуальной самостоятельности следователя, являющейся стержнем его процессуального статуса.
Комментаторы УПК РСФСР традиционно связывали процессуальную самостоятельность следователя с ч.2 ст.127, фиксировавшей перечень решений, отданных законом в абсолютные прерогативы следователя. В частности, исключительно следователь, исходя из своего внутреннего убеждения, привлекал лицо в качестве обвиняемого, квалифицировал преступление, определял объем обвинения, прекращал дело или направлял его для предания обвиняемого суду. Именно эти решения при производстве по уголовному делу являются стратегическими, они определяют его судьбу, и в конечном счете - исход. Если следователь по перечисленным вопросам расходился во мнении с прокурором или начальником следственного подразделения, УПК РСФСР (ст.127 и 1271) "принимал сторону" следователя, дозволяя последнему не выполнять данных ему в этой части указаний до решения вышестоящего (или надзирающего) прокурора. Данное положение позитивно оценивалось исследователями проблемы процессуальной самостоятельности следователя.
С энтузиазмом восприняли заинтересованные российские юристы идеи Концепции судебной реформы в Российской Федерации, которая в ранг программных положений возвела мысль о недопустимости процессуального подчинения следователя начальнику следственного подразделения и обеспечение независимости следователя в действиях и решениях по уголовному делу. Воодушевляли и высказывания председателя Комитета по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания РФ Е.Б. Мизулиной о том, что "нельзя одинаково оценивать эффективность работы следователя, прокурора и судьи: следователь и судья имеют особый статус, не относящийся к сторонам",1 что само по себе абсолютно верно: следователь, исходя из его предназначения в российском уголовном процессе призван предварительно (до суда) выявить и исследовать все обстоятельства происшедшего криминального события, найти и зафиксировать как обвинительные, так и оправдательные доказательства.
Вышеприведенные позиции парламента и представителей законодательных органов России ввергли юридическую общественность страны в некое эйфорическое состояние, закончившееся сразу же после принятия и опубликования УПК РФ, где идея процессуальной самостоятельности следователя была интерпретирована весьма своеобразно: у него отобрали право - по собственному убеждению (вопреки мнению начальника следственного подразделения) принимать самые важные процессуальные решения: о привлечении в качестве обвиняемого, квалификации преступления, объеме обвинения, прекращении уголовного дела и направлении его в суд с обвинительным заключением.2
Тем самым законодатель "низвел" российского следователя до бесправного состояния, позволив начальнику следственного подразделения диктовать ему требуемые (в т.ч., если сутрировать - то и "заказанные", а может быть - и "проплаченные") решения. Уникальность ситуации состоит в том, что УПК РФ еще до введения его в действие был подвергнут весьма серьезным изменениям и дополнениям. В частности, Законом от 29 мая 2002 года корректировке подверглись 69 статей нового УПК, что составляет 15% от их общего количества, причем, соответствующие нормативные предписания УПК РФ были не столько дополнены, сколько заменены или исключены, что свидетельствует об их изначальной ущербности.3 Была изменена и статья 39 УПК, посвященная начальнику следственного отдела. Старая (первоначальная) ее редакция приостанавливала исполнение несогласным следователем лишь указаний начальника следственного отдела об избрании меры пресечения и производстве следственных действий, допускаемых только по судебному решению, что практически, сводило "к нулю" процессуальную самостоятельность следователя, поскольку упомянутые действия и решения по уголовному делу относятся, безусловно к тактическим, не они определяют стратегию производства по уголовному делу.
Полгода размышлений (с ноября 2001 до мая 2002г.) подвигли законодателя к необходимости частичного возвращения следователю отобранной у него процессуальной самостоятельности, и 29 мая 2002 года в статью 39 УПК вновь помещены прерогативы, закреплявшиеся ранее в ч.4 ст.1271 УПК РСФСР. То есть, следователь, не согласившийся с указаниями начальника следственного отдела о привлечении лица в качестве обвиняемого, о квалификации преступления и объеме обвинения, в случае представления прокурору своих возражений мог не выполнять до решения последнего данные указания. Однако, из перечня прерогатив, традиционно составлявших ядро процессуальной самостоятельности следователя, "выпали" два главных положения: решения - о прекращении уголовного дела и о направлении его в суд с обвинительным заключением. Очевидно, что именно эти решения являются определяющими исход уголовного судопроизводства, поэтому трудно переоценить их процессуальное значение.
Можно было бы посчитать это случайной технической ошибкой, если бы не публично прозвучавшая официальная позиция заместителя начальника Следственного Комитета при МВД России Б.Я. Гаврилова, объяснившего, еще до принятия "майского" - 2002г. закона, "возвернувшего" следователю три из пяти обычных полномочий (см. выше), что недопущение (статьей 39 УПК РФ) приостановления указаний начальника следственного подразделения в части предъявления обвинения, его объема, квалификации преступления, прекращения дела и направления его для предания обвиняемого суду, диктуется заботой о предотвращении нарушений закона и основных прав и свобод участников уголовного судопроизводства, и объясняется "недееспособностью современного следственного аппарата", т.е. - недостаточным профессионализмом российских следователей.4
Уровень профессионального мастерства следователей в последние 10-15 лет действительно резко снизился, и с этим нельзя не согласится. Однако, вряд ли это может служить аргументом за лишение следователя его процессуальной самостоятельности.
В этой связи припоминается двадцатилетней давности случай из личной практики, когда мне, следователю с многолетним стажем следственной работы, начальником Следственного Управления УВД настоятельно предлагалось предъявить обвинение двум подозреваемым, арестованным (с "подачи" органа дознания) в порядке ст.90 УПК РСФСР. Представление мною (на базе вывода о недостаточности доказательств для предъявления обвинения) возражений Прокурору области повлекло за собой ощутимое "силовое" (административное) давление со стороны отряда милицейских начальников. Жёсткость позиции следователя, базировавшая на внутреннем убеждении, инициировала решение прокурора об изъятии из производства и передаче уголовного дела другому следователю. Моделируя исход данной ситуации на базе ст.ст. 38-39 УПК РФ в начальной редакции, его можно назвать противоестественным: следователь, вопреки внутреннему убеждению, сложившемуся на основе исследования всех обстоятельств дела, на базе недостаточных (по его мнению) доказательств, обязан был бы выполнить указания начальника следственного подразделения и предъявить подозреваемым обвинение. Не надо иметь слишком богатое воображение, чтобы представить возможные "причины" формирования позиции начальника. Среди них сегодня (как впрочем, и вчера) не исключаются: чрезмерное служебное рвение ("начальство приказало"), прямой "заказ" нужного решения заинтересованными лицами и т.п. В силу этого можно позитивно оценить в исследуемом ключе "майские" - 2001 г. изменения ст.39 УПК РФ, возвратившие российскому следователю часть его процессуальной самостоятельности и тем самым - укрепившие его процессуальный статус. Вместе с тем, представляется ошибочным решение законодателя, лишившего следователя права по своему внутреннему убеждению принимать решения о прекращении уголовного дела или его направлении для предания обвиняемого суду. Данные прерогативы безусловно надлежит следователю возвратить, его же самого изъять - из состава участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, освободить от процессуального и административного подчинения руководителям следственных подразделений, что предполагалось сделать, исходя из предписаний Концепции судебной реформы в Российской Федерации. Но эти меры не дадут положительного эффекта без правовой, организационной, финансовой и политической поддержки со стороны высших государственных органов. В этой связи заслуживает пристального внимания предложения об укреплении на Конституционном уровне позиций российского следователя, о принятии Федерального конституционного закона "О статусе следователя в Российской Федерации" (Николюк В.В., Деришев Ю.В. и др.). Что же касается УПК РФ, то, на наш взгляд, уместно следователю, по аналогии с судом, посвятить самостоятельную главу кодекса, предусмотрев в ней полномочия следователя, гарантии его процессуальной самостоятельности, выстроить юридическую схему его взаимоотношений с судом, прокурором и органом дознания, и таким образом, чётко определить статус российского следователя.
Литература и примечания
1. Мизулина Е.Б. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства. Проект УПК Российской Федерации // Информационный бюллетень Следственного Комитета при МВД РФ. 2001. №1 (107). С.147.
2. См.: Ст. 38-39 УПК РФ в редакции Федерального закона №174 ФЗ от 18 декабря 2001 года. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Официальный текст. М., 2001. С.24-26.
3. См. об этом подробно: Николюк В.В. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: полгода действия // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе. Сборник материалов международной научно-практической конференции (7-8 февраля 2003 г.). Часть 1. Красноярск, 2003. С.9-15.
4. См.: Гаврилов Б.Я. О некоторых проблемных вопросах уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации // Юридический консультант. 2002. №1. С.11.
© Азаров В.А., 2003г.
|
|
