|
|
Фарахова Д.Т. - студентка
Института права БашГУ
г. Уфа
ДИСПОЗИТИВНОСТЬ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Диспозитивность в широком смысле по своей природе тождественна субъективным процессуальным правам и понимается как свобода распоряжения любыми процессуальными правами. В узком смысле, это правовое явление понимается как возможность распоряжения не всеми процессуальными правами, а только теми из них, которые могут воздействовать на ход процесса - его возникновение, движение, окончание. Субъектами диспозитивности могут быть только частные лица, заинтересованные в исходе дела. Дискреционные полномочия должностных лиц не охватываются содержанием понятия диспозитивности.
Расширение действия диспозитивного начала в уголовном судопроизводстве означает усиление внимания законодателя к правам, свободам и интересам гражданина, стремлениями сочетать в уголовно-процессуальной деятельности интересы личности, общества и государства при определенной роли публично-правового начала уголовного судопроизводства. Поэтому расширение диспозитивности, на наш взгляд, следует отнести к числу позитивных идей, обсуждаемых в ходе реформ уголовного судопроизводства.
Целесообразность таких законодательных решений обусловлена причинами, выходящими за пределы условий переходного периода. Рост преступности не может сопровождаться синхронным и адекватным ростом кадровых и материальных возможностей органов уголовной юстиции. Растет нагрузка, которая выходит за пределы возможностей следственного аппарата и судов. Такова общая закономерность, характерная для современных государств. Государства Совета Европы, чтобы уравновесить служебную нагрузку и возможности юстиции, ищут выход в поисках альтернативных правосудию форм разрешения конфликтов, - в частности, создают при муниципалитетах примирительные комиссии по делам о малозначительных преступлениях. Дело как бы изымается из сферы уголовной юстиции. Снижается нагрузка судов, количество судимых, уменьшается конфликтность в обществе и, как утверждают зарубежные источники, - обеспечивается воспитательное воздействие на обвиняемого.
Поиск альтернативных уголовному преследованию процедур ведется и у нас.1 Примирительная форма процессуального производства в отечественной практике использовалась по делам частного обвинения. Федеральным законом от 21 декабря 1996 г. она существенно расширена и ныне может применяться судом, прокурором, а также следователем и органом дознания с согласия прокурора по заявлению потерпевшего в отношении лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред (ст.25 УПК РФ). При работе над проектом УПК РФ проблема диспозитивности широко обсуждалась и поиск шел не только по пути использования примирительных производств путем освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, но и путем наделения потерпевшей стороны - коммерческой организации - если вред причинен только ее интересам - решать вопрос о целесообразности привлечения обвиняемого к уголовной ответственности (прим. 2, ст.201 УК РФ). Этот вопрос нашел положительное решение и в УПК РФ (ст. 23).2
Судопроизводство США, а также ряда других стран, как известно, широко использует форму компромисса, именуемую сделками о признании: обвиняемый склоняется к признанию вины в меньшем преступлении, чтобы избежать ответственности за более тяжкое. Главный довод в пользу подобной практики - ускорение и удешевление судопроизводства. В противном случае, в Америке (где регистрируется 14 млн. преступлений в год) пришлось бы во много раз увеличивать число судей, адвокатов, обвинителей. Наша доктрина законности не допускает подобных компромиссов в правосудии, хотя, и знает институт деятельного раскаяния (и как обстоятельство, смягчающее ответственность, и как условие освобождения от ответственности за сотрудничество с правоохранительными органами). Пока еще сделки о признании мы оцениваем с позиции законности и относим к явлениям недостойным. Но как знать, к чему приведет дальнейший рост преступности. Прагматизм и целесообразность - понятия родственные. И новый УПК РФ допустил особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением.
Жизнь поставила под сомнение многие привычные для отечественных процессуалистов постулаты. Если с ограничением коллегиальности, появлением единоличного правосудия и упрощением стадии предания суду нам еще предстоит смириться, то с идеей реформирования кассации путем отказа от ревизионного начала и ограничения принципа недопустимости поворота к худшему многие уже смирились. Действительно, целесообразно ли загружать кассационную коллегию проверкой приговора в целом, если он обжалуется (или опротестовывается) лишь в части; целесообразно ли возвращать из кассации дело на новое судебное рассмотрение, если при определенных условиях можно непосредственно проверить спорные доказательства и усилить ответственность осужденного по жалобе потерпевшего или протесту прокурора. Эти вопросы в литературе поднимались и ранее, они активно обсуждались при подготовке проектов УПК РФ и в принятом УПК нашли положительное решение.
Ряд важных положений в новом УПК РФ касается права прокурора отказаться от продолжения уголовного преследования. Тем самым законодатель учел высказывавшиеся многими авторами предложения о расширении элемента диспозитивности в уголовном процессе, в том числе в распоряжении государственным обвинением. В отличие от прежнего новый УПК предоставляет прокурору право прекратить уголовное преследование лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления не только небольшой, но и средней тяжести в случае, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред (ст. 25), а также в связи с деятельным раскаянием (ст. 28).3 Согласно ч. 1 ст. 141 УПК "по решению следователя при допросе обвиняемого, подозреваемого, свидетеля или потерпевшего может быть применена звукозапись". Формулируя нормы права с такой диспозицией, законодатель предоставляет следователю (дознавателю) свободу выбора в том, какие следственные действия или их комплекс проводить, в какой последовательности, что, в конечном счете, зависит от характера конкретного уголовного дела. Вместе с тем, в ряде случаев предусматривается обязательное производство определенных следственных действий. Например, для установления причин смерти и характера телесных повреждений, для определения психического состояния обвиняемого следователь обязан назначить проведение экспертизы (ст. 79 УПК), в случае задержания подозреваемого в порядке, предусмотренном ст. 122 УПК, он обязательно должен быть безотлагательно допрошен (ст. 123 УПК).
Особое место в этом аспекте диспозитивности занимает проблема возможности усмотрения правоприменителя. По этому поводу в литературе существуют диаметрально противоположные позиции. Так, ее противники считают, что усмотрение - следствие несовершенства законодательной техники, оно не соответствует исторической перспективе развития уголовно политики и принципу законности.4 Несколько половинчатую позицию в этом вопросе занимает В.М. Манохин, который полагает, что "поскольку усмотрение существует и действует как юридическое явление и останется в качестве такого впредь, оно должно получить в законодательстве и в правоприменительной деятельности право гражданства. Его нельзя прятать каучуковыми формулировками: при необходимости, в исключительных случаях, при целесообразности и т.п."5 В этой связи следует согласиться с позицией тех ученых, которые подчеркивают, что "нередко происходит замена оценочных понятий исчерпывающим регулированием в нормативных актах, но это только тенденция, так как полное устранение оценочных категорий невозможно, да и не всегда нужно".6
Напротив, сторонники усмотрения в процессе правоприменения обосновывают его необходимость и реальность. В этой связи В.В. Лазарев пишет, что закон всеобщ, а применение закона - творческая деятельность. Поэтому остаются относительно широкие возможности для привнесения направленности субъектов правоприменения по делу и, в особенности, в процессе его рассмотрения.7 Подобной позиции придерживается и В.А. Дубривный, по мнению которого, "обязательное выполнение закона не лишает следователя свободы в выборе действий и решений, однозначно в любом случае они должны согласовываться с целями расследования и не нарушать права и законные интересы участников предварительного следствия".8 Совершенно прав А.Э. Жалинский, считающий, что в действии права проявляется определенный разрыв между целями законодателя, его волей и их выражением в форме закона, в языковых средствах. По его мнению, признание и необходимость оценочных признаков уголовно-правовой нормы неизбежно приводят к возможности нескольких ее толкований; если бы можно было бы добиться единодушия в решениях правоприменителей, т.е. однозначной практики, то следовало бы формализовать оценочный критерий.9
Существуют и проблемы расширения диспозитивности в уголовном судопроизводстве. В частности, под ее предлогом из УПК убраны все нормы, дававшие суду возможность оказывать участникам процесса помощь в реализации их прав, в защите их законных интересов. Так, исключена норма старого УПК о том, что суд при постановлении приговора вправе по собственной инициативе разрешить вопрос о возмещении причиненного преступлением материального ущерба, если потерпевшим гражданский иск не предъявлен. Исключены нормы о праве суда по собственной инициативе принимать меры обеспечения гражданского иска и его рассмотрения в судебном заседании. Суд освобожден от обязанности принимать меры по поводу новых преступлений, выявленных в ходе судебного разбирательства, оставляя потерпевшего наедине со своими проблемами. Все это свидетельствует о том, что забота о защите интересов потерпевшего процессуальными средствами не распространялась авторами последней редакции проекта УПК далее поддержания всем известных и давно сформулированных в литературе положений. Игнорирован ими и принцип недопустимости отступления от ранее достигнутого уровня гарантий прав личности.
В качестве недостатка действующего законодательства в области диспозитивности, следует отметить и установленное в УПК процессуальное неравенство двух должностных лиц, ведущих уголовный процесс - следователя и дознавателя. Последний, формулируя обвинение в рамках расследования по уголовному делу не только обязан сам внутренне быть убежден в правильности квалификации преступления и объеме предъявляемого обвинения, но и убедить в этом начальника органа дознания. В противном случае он безоговорочно подчиняется указаниям последнего. Кроме того, в отличие от следователя на органы дознания не распространяются правила, установленные в ч.2 ст.127 УПК. При несогласии с указаниями прокурора орган дознания вправе обжаловать их вышестоящему прокурору, однако это обжалование не приостанавливает выполнение указаний прокурора (п.3 ч.2 ст.120 УПК). По мнению Т.Н. Москальковой, и с этим следует согласиться, такое процессуальное неравенство вряд ли можно признать обоснованным и справедливым. Поэтому в УПК РФ необходимо поднять правовой статус дознавателя и расширить его процессуальную самостоятельность.10
Литература и примечания
1. См., например: Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном
праве. - СПб, 2002. 2.
Бойков А.Д. Третья власть в России. Книга вторая. Продолжение реформ. - М., 2002.
3. См. об этом: Алексеев С.Н. Функции прокурора по новому УПК РФ //Государство и право. 2002. №5. С.99-102.
4. Коренев А.П. Нормы административного права и их применение. - М., 1978. С.73-74.
5. Комиссарова К.И. Судебное усмотрение в советском гражданском процессе //Советское Государство и право. 1969. №4. С.50.
6. Бохан В.Ф. Формирование убеждения суда. - Минск, 1973. С.94.
7. Сахаров А.Б. Планирование уголовной политики и перспективы уголовного законодательства //Планирование мер борьбы с преступностью. - М., 1982. С.9-10.
8. Манохин В.М. Правовое государство и проблема управления по усмотрению //Советское государство и право. 1990. №1. С.29.
9. Жалинский А.Э. Профессиональная деятельность юриста. Введение в специальность. - М., 1997. С.158-160.
10.
См. об этом: Кондратьев П.Е. О пределах усмотрения правоприменителя в процессе
принятия уголовно-правовых решений //Актуальные проблемы уголовного законодательства
в деятельности органов внутренних дел. С.28-29; Дерягин И.Я. Право и управление.
- М., 198
1. С.5.
|
|
