| Главная | Публикации | Студентам | Библиотека | Гостевая | Форум | Ссылки | Законы | Почта | |
Шерстобитова Е.В., аспирантка кафедры уголовного права и процесса Оренбургского государственного аграрного университета
РОЛЬ ПОТЕРПЕВШЕГО В МОШЕННИЧЕСТВЕ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ КВАЛИФИКАЦИИ
Для квалификации многих преступлений, ответственность за которые предусмотрена Уголовным кодексом РФ, нет необходимости в выявлении и установлении потерпевшего, кроме того, потерпевший от преступления в учении о составе преступления отнесен к факультативным признакам. Однако в определенных случаях наличие потерпевшего обусловлено самим характером преступления (в частности, это касается преступлений против личности). Более того, ряд преступлений не только невозможен без потерпевшего, но и предполагает определенное его поведение. Одним из таких преступлений, ответственность за которое предусмотрена ст. 159 УК РФ, является мошенничество.
Указание в диспозиции ст. 159 УК РФ на способ совершения мошенничества - обман или злоупотребление доверием - является одновременно и указанием на наличие иной реальной личности, помимо субъекта преступления, - потерпевшего (когда преступление совершается в отношении имущества физического лица) либо представителя организации, учреждения, предприятия, которому причинен ущерб преступлением. Связано это с тем, что "обман - это информационное, интеллектуальное воздействие одного человека на сознание и волю другого"1, а "обманывать - лгать, словом или делом, вводить кого в заблуждение"2. Следовательно, сам обман может находить выражение только в определенном общении между людьми, один из которых (обманывающий) сознательно вводит в заблуждение другого (обманываемого). В процессе такого общения обманщик сообщает ложные сведения либо, наоборот, не сообщает правду; но сообщение сведений всегда означает наличие адресата - того, кому они сообщаются, а умолчание предполагает, что есть лицо, которое не получает соответствующую информацию. Возвращаясь к анализируемому нами преступлению, необходимо заметить, что для его окончания требуется не просто обман лица, но и результат такого обмана - совершение обманутым действий по передаче имущества или права на имущество обманщику. На основании этого можно выделить определенные "требования" как к личности самого обманываемого, так и к его поведению.
Основываясь на том, что обман может быть реализован лишь в рамках определенных отношений между физическими лицами, представляется невозможным признание обманом действий, не оказывающих воздействия на психику живого человека. Да и в русском языке глагол "обмануть, обманывать" всегда связан с одушевленным существительным - "обмануть кого-либо". Соответственно не может быть квалифицировано как мошенничество использование для получения денег через банкомат поддельных или украденных карточек, опускание в автоматы вместо монет различных металлических предметов и иные подобные действия. В данном случае следует согласиться с И. Клепицким, который указывает, что "компьютер, как и замок у сейфа нельзя обмануть, поскольку технические устройства лишены психики"3. В этой связи возможно принять рекомендации Модельного уголовного кодекса для государств - участников СНГ о включении в уголовное законодательство нормы о хищении, совершенном путем использования компьютерной техники либо иных технических устройств и именно так квалифицировать подобные действия. В отсутствие такой нормы незаконное получение денег и иного имущества указанными способами скорее образует состав кражи как тайного хищения имущества, нежели мошенничества как обманного хищения.
Обманом будет только сообщение ложной информации лицу, способному осознать и воспринять ее, которое отдает отчет в своих действиях и способно ими руководить. Психически неполноценное лицо не в состоянии определить истинность или ложность полученных сведений, не способно адекватно воспринимать действительность и не может действовать разумно. Соответственно, если лицо не осознает характер действий, совершаемых в отношении него и принадлежащего ему имущества, налицо тайное хищение имущества - кража, даже если имели место действия виновного, направленные на введение в заблуждение такого собственника или владельца имущества.
Обман должен влечь за собой заблуждение потерпевшего относительно каких-либо фактов, действий либо событий, которое и повлияло на принятие им решения о распоряжении имуществом в пользу виновного либо указанных им лиц. Заблуждение потерпевшего есть промежуточное звено в цепи причинной связи между действиями виновного и преступным результатом в виде утраты собственником или иным владельцем имущества или права на имущество. Такую цепь от начала и до момента окончания преступления схематично можно представить следующим образом: обман, совершаемый виновным - вызванное им заблуждение потерпевшего - основанные на подобном заблуждении действия потерпевшего по передаче имущества (права на имущество) либо невоспрепятствование виновному в изъятии имущества и обращении его в свою пользу или пользу третьих лиц - преступный результат в виде изъятия имущества и обращения его виновным в свою пользу или пользу третьих лиц. Выпадение одного звена в этой цепи влечет отсутствие причинной связи между деянием лица и последствиями, что означает ненаказуемость его действий.
Заблуждение является "продолжением искажения истины виновным уже в сфере интеллектуальной и волевой деятельности обманываемого"4. Заблуждение должно непременно быть следствием поведения виновного лица, при этом виновный может как совершать какие-либо действия, чтобы вызвать или поддержать возникшее ранее заблуждение потерпевшего, так и не совершать никаких действий, тем самым не разрушая уже создавшегося у потерпевшего неправильного, искаженного представления о действительности. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением о том, что при "полном" молчании обман невозможен, поскольку отсутствует воздействие одного лица на психику другого с целью ввести его в заблуждение5. В частности, при совершении гражданско-правовых сделок предполагается определенное поведение контрагента по предоставлению информации, которая может повлиять на принятие решения по распоряжению имуществом второй стороны; в случае, когда у собственника или иного владельца имущества уже имеется неправильное представление об обстоятельствах совершения сделки, несообщение об ошибочности таких его представлений контрагентом оказывает воздействие на психику потерпевшего, укрепляя его заблуждение.
Следует отметить, что заблуждение потерпевшего не обязательно должно быть однозначным и безоговорочным, возможна и ситуация, когда его одолевают сомнения относительно истинности полученной информации. Если в конечном итоге решение о передаче имущества или права на имущество основывается именно на такой информации, то это означает, что потерпевший воспринял ее как соответствующую действительности и был введен в заблуждение.
Следующей особенностью поведения потерпевшего при мошенничестве является то, что он своими действиями способствует переходу имущества или права на имущество к виновному. Вызванное обманом заблуждение становится основой для внешне добровольной передачи или распоряжения о передаче имущества или права на него. Конечно, такая "добровольность" является сфальсифицированной, поскольку вызвана искаженным представлением потерпевшего о реально существующих фактах, и в случае обладания им истинной информацией принятое решение было бы иным. Тем не менее воля потерпевшего именно фальсифицируется, а не подавляется, как при хищениях с применением насилия либо при вымогательстве. Это означает, что сам потерпевший расценивает свои действия по передаче имущества как собственное свободное волеизъявление, не осознавая, что решение им принимается под психическим воздействием со стороны виновного. В тех же случаях, когда для проникновения в квартиру потерпевшего используется обман (например, форменная одежда либо ложные уверения в знакомстве с потерпевшим или его близкими), а после проникновения применяется насилие либо угрозы для завладения имуществом, состав мошенничества отсутствует. Подобные действия следует квалифицировать как разбой, грабеж или вымогательство в зависимости от характера угроз и насилия. Аналогичная ситуация возникает, когда после проникновения в квартиру (иное помещение) путем обмана, виновный незаметно для присутствующих похищает какое-либо имущество - деяние следует квалифицировать как кражу, несмотря на то, что для облегчения доступа к имуществу был использован обман. В.Н. Литовченко отмечает, что судебной практике известны так называемые "мошеннические" кражи, когда виновный для достижения условий тайности использует обман либо злоупотребление доверием6.
Следует согласиться с Б.С. Никифоровым, который отмечает, что понятием мошенничества не охватываются и случаи завладения имуществом "при таком "согласии" потерпевшего, которое имеет лишь видимость добровольности (например, выманивание имущества у лица, находящегося в состоянии сильного опьянения, болезненном состоянии и др.). В таком "согласии" потерпевшего, по сути дела, отсутствует его волеизъявление, воля потерпевшего не участвует в переходе имущества в пользу другого лица"7. Таким образом, для мошенничества характерна лишь такая передача имущества или права на имущество потерпевшим, которая им самим осознавалась и воспринималась как свободное волеизъявление, а реально была обусловлена фальсификацией его воли виновным посредством обмана.
Необходимо подчеркнуть, что "добровольная" передача имущества или права на него должна носить юридически значимый характер, то есть такая передача должна влечь за собой постоянную или временную утрату прав на это имущество со стороны потерпевшего и предоставлять права виновному либо указанным им лицам, когда они приобретают фактическое господство над вещью. В связи с этим представляется, что передача потерпевшим имущества для узкотехнических целей (примерить, подержать, понести, присмотреть за сохранностью и так далее) не предоставляет виновному никаких прав в отношении этого имущества и, соответственно, хищение его виновным, воспользовавшимся ситуацией, является кражей, а не мошенничеством. Трудно согласиться с Г.Н. Борзенковым, который пишет: "Мошенник может прямо предложить потерпевшему поднести, подержать, покараулить вещи последнего, но может также путем различных ухищрений поставить его в такие условия, когда потерпевший сам просит его об этой услуге. В том и в другом случае обман находится в причинной связи с завладением имуществом. Использование обмана в качестве средства для получения имущества и передача имущества самим потерпевшим исключают возможность считать действия виновного кражей"8. Позволим себе не согласиться с предложением квалифицировать все деяния с использованием обмана как мошенничество и добавим к указанным Г.Н. Борзенковым признакам (использование обмана в качестве средства для получения имущества и передача имущества самим потерпевшим) еще один - осознание потерпевшим характера своих действий в виде передачи прав (собственности, владения, пользования либо распоряжения) на это имущество. При отсутствии этого признака действия виновного следует квалифицировать именно как кражу, поскольку потерпевший осознает факт утраты им имущества уже после того, как имущество перешло к виновному, тогда как для мошенничества требуется осознание факта перехода прав до и в момент самой передачи вещи.
Если для квалификации действий виновного по ст. 159 УК РФ потерпевший должен передать имущество и наделить виновного либо указанных им лиц определенными правами на это имущество, то можно вывести еще один характерный для потерпевшего признак - он сам должен обладать правами на это имущество и иметь возможность распорядиться им по своему усмотрению.
Ряд авторов, обращая внимание на потерпевшего и значение его роли для квалификации деяния виновного как мошенничества, опираясь на данные виктимологии, выделяет два типа жертв мошенничества: инициативных и пассивных. Первые становятся жертвами мошенников из-за желания удовлетворить свои потребности любым способом, даже незаконным, вторые проявляют чрезмерную доверчивость, в результате чего также становятся потерпевшими от рассматриваемого преступления9. Характерным примером для первой группы являются лица, передающие мнимому посреднику денежные суммы или иные ценности для дачи взятки либо для коммерческого подкупа, когда "посредник" уже в момент получения этих ценностей не намеревался передавать их взяткополучателю, а имел намерение присвоить. В подобных случаях встает вопрос, может ли лицо, покушающееся на совершение преступления, стать потерпевшим от другого преступления. Так, В.В. Векленко, считает, что "закон лишь пресекает неправомерное завладение имуществом со стороны ложного посредника в виде дачи взятки и не берет под охрану интересы собственника"10. С таким подходом трудно согласиться, поскольку совершение преступления (либо покушение на совершение преступления) лицом не лишает его уголовно-правовой охраны его прав от преступных посягательств иных лиц. Аналогичным образом вопрос решается и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" (п. 21)11. При этом взяткодатель также должен быть привлечен к уголовной ответственности за покушение на дачу взятки, однако этот факт не исключает преступность действий мнимого посредника по незаконному хищению чужого имущества путем обмана. Так, Раменским городским судом Московской области 10 апреля 2000 г. К. осужден по п.п. "в, г" ч. 2 ст. 159, ч. 4 ст. 33, ч. 2 ст. 291 УК РФ, поскольку он, получив от потерпевшей деньги в качестве посредника для передачи взятки должностному лицу, присвоил их. Однако постановлением Московского областного суда от 18 января 2001 г. признано, что действия К. в отношении потерпевшей следует квалифицировать как состав оконченного преступления - мошенничества - по пп. "в, г" ч. 2 ст. 159 УК РФ. Осуждение же К. по ч. 4 ст. 33, ч. 2 ст. 291 УК РФ было исключено как излишне вмененное. Данное решение обосновывалось тем, что если лицо получает от кого-либо деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки и, не намереваясь этого делать, присваивает их, содеянное следует квалифицировать как мошенничество12.
Вторая группа - пассивный тип - лица, чрезмерная доверчивость, наивность которых, неспособность распознать даже грубый обман облегчают виновному совершение преступления. Тем не менее ни степень легкости, с которой виновный смог ввести в заблуждение потерпевшего, ни степень изощренности примененного обмана, не имеют значения для определения преступности или непреступности действий виновного - при наличии всех необходимых признаков виновный должен быть привлечен к уголовной ответственности за мошенничество.
Подводя итог вышеизложенному, еще раз подчеркнем, что только при внешне добровольной передаче имущества либо права на имущество потерпевшим, основанной на заблуждении, вызванном обманом со стороны виновного, и только когда потерпевший может руководить своими действиями, осознает факт перехода имущества или права на него и имеет право распоряжаться этим имуществом, действия виновного лица можно квалифицировать как мошенничество. При этом ни степень доверчивости, ни преступные намерения потерпевшего не влияют на признание деяния виновного мошенничеством.
Литература и примечания
