Калиновский Константин Борисович, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Северо-Западного филиала Российской академии правосудия, кандидат юридических наук, доцент
«ПРАВО ПРЕЗУМПЦИЙ» - СТРАТЕГИЯ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНОГО И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
На протяжении многих лет мы наблюдаем достаточно интенсивные изменения законодательства, которые отражают все никак не завершающуюся реформу уголовного судопроизводства. В связи с этим возникает вопрос - есть ли какая-либо стратегия[1] в развития законодательства?
Анализ изменений УПК РФ показывает, что с 18 декабря 2001 года – момента принятия УПК РФ – по август 2007 г. (чуть менее 7 лет) было принято 27 законов, вносящих изменения и дополнения в текст УПК. Эти законы внести изменения в 406 статей УПК. За все время в УПК содержалось 480 статей. Таким образом, в процентном соотношений кодекс изменился на 85 %.
Большинство изменений УПК не подчинены какой либо стройной и единой концепции. Например, изначально Кодекс вводил дознание как ускоренную форму расследования (гл. 32 УПК), а последующие изменения превратили ее в подобие предварительного следствия; отменялась и опять вводилась конфискация имущества, обеспечиваемая наложением на него ареста (ст. 115 УПК); были введены, совершенствовались, а затем полностью отменены официальные бланки процессуальных документов (гл. 57 УПК); был введен и отменен вызывающий огромные сложности на практике новый институт возбуждения уголовного дела только с согласия прокурора (ст. 146 УПК); законодатель сначала предоставил, а затем отменил право государственного обвинителя ходатайствовать перед судом о заочном рассмотрении дела (ч. 1 ст. 221 УПК) и др.
Возникает впечатление некоторой произвольности изменения процессуального закона. Как будто законодателю неизвестно настоящее процессуальное право. Согласно современной юридической теории, закон как должное выражает право как сущее. В уголовном процессе всегда были и остаются устойчивые принципы, ценности, модели, а также реально существующая правоприменительная практика. Насколько существующее уголовное и уголовно-процессуальное законодательство это учитывают?
На наш взгляд, один из аспектов стратегического развития законодательства – учет многочисленных юридических и фактических презумпций в уголовно-правовой и уголовно-процессуальной сферах.
Следует отметить, что в юридической науке у целого ряда специалистов существует резко негативное отношение к презумпциям. Так, Владимир Данилович Спасович писал: "Юридические презумпции суть вообще зло, которого следует всячески избегать. Законоведение опирается на костыли, называемые предположениями, только тогда, когда оно не в состоянии разрешить вопрос прямо и естественно, а должно разрубить его наугад и искусственно».[2] Проф. Юрий Кузьмич Орлов назвал презумпции «методом принятия решений за неимением лучшего, когда просто нет другого выхода».[3]
Причина такого отношения к презумпциям, как представляется, - их роль в средневековой формальной системе доказательств, в которой презумпции, практически, заменяли собой оценку доказательств.[4]
В современном уголовном праве и процессе роль и значение презумпций изменились, как впрочем, изменились и сами презумпции. Представляется, что презумпции являются не только полезными, но и необходимыми в процессе доказывания. В связи с этим звучит вполне обоснованно тезис проф. А.С. Александрова о том, что сама «сущность доказывания состоит в пользовании презумпциями и знаками»[5]. В специальных исследованиях нормативного материала отмечается общая для всех отраслей права тенденция увеличения количества презумптивных норм в нормативных актах последних лет.[6]
В массовом юридическом сознании презумпции по-прежнему недооцениваются. Кроме презумпции невиновности многие првоприменители вряд ли смогут вспомнить какую-либо еще презумпцию. Вместе с тем любой практикующий юрист знает, что в процессе расследования и рассмотрения уголовных дел существуют некоторые «стандарты доказывания», общепринятые наборы доказательств и фактов, при которых то или иное решение считается обоснованным. В каких то случаях это вполне оправдано, а в других – это явно незаконные «разного рода упрощенческие стереотипы доказывания».[7]
Недостаточная разработка проблем презюмирования в уголовно-процессуальной науке еще не позволяет рационально использовать этот процесс для более эффективного достижения целей уголовного судопроизводства.
Среди многих определений презумпций «классическим» можно признать такое: презумпция – это положение, устанавливающее наличность фактов или событий без полного доказательства их существования.[8] Без таких положений невозможно обойтись в условиях требований быстроты (срочности) уголовного процесса и ограниченности познавательных ресурсов правоприменительных органов.
Официальное признание и закрепление в законе известных в теории и еще пока не известных презумпций может иметь очень большое значение, которое можно рассматривать в юридической науке по восьми основным направлениям.
1. Презумпции дают определенность в правоприменении в условиях дефицита информации.[9] Поэтому вне зависимости от степени успешности собирания доказательств, всегда можно дать точный ответ об установленности или неустановленности искомого факта. Иными словами, презумпции – это вариант действий «по умолчанию».
2. Презумпции обеспечивают принцип срочности (быстроты) процесса (ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). В частности, при запрете обосновать оправдательный приговор предположением о невиновности расследование и судебное разбирательство дела могло бы продолжаться неопределенно долго, пока не были бы устранены все сомнения в виновности – невиновности.
3. Презумпции совершенствуют норму так, чтобы она реально могла применяться на практике. Например, конструкция всех формальных составов преступлений в уголовном праве исключает из предмета доказывания общественно-опасные последствия (законодатель по существу презюмирует наличие этих последствий при совершении самого деяния). В противном случае обвинитель просто не смог бы доказать последствия… Может быть «неправильная» формулировка норм уголовного права является одним из факторов существования многочисленных составов преступлений в УК РФ, которые практически никогда не применяются на практике? Например, в чем причина редкого возбуждения уголовных дел по фактам лжесвидетельства? В то время как по оценкам экспертов такие преступления чрезвычайно распространены. Может быть причина в том, что доказать заведомую ложность показаний очень трудно?
4. Презумпции (в широком смысле) служат обоснованием некоторых юридических норм. Так, в силу «презумпции неразумения» лицо, не достигшее определенного возраста, не способно осознавать характер своих действий и поэтому уголовное дело должно быть прекращено.
5. Презумпции (т.н. оценочные) определяют выполнение стандарта доказанности фактов, достаточности доказательств. Например, руководитель следственного органа, продляя срок предварительного следствия, ориентируется на некоторую повторяющуюся и устойчивую на практике совокупность оснований.
6. Презумпции позволяют достаточно тонко регулировать усмотрение правоприменителя. Законодатель более 10 раз использует в УПК РФ словосочетание «в исключительных случаях». Такая формулировка не способна ограничить усмотрение правоприменителя. Использование презумптивных норм позволяет сохранить перед правоприменителем выбор при принятии того или иного решения и одновременно задать его общее русло. Например, норма об ответственности нарушителя уголовно-процессуальных норм вне зависимости от его вины (ст. 117 УПК РФ) жестко устанавливает обязанность суда наложить денежное взыскание. Возможное введение в эту норму ссылки на «исключительные обстоятельства», «достаточные основания» неограниченно расширяет пределы судебного усмотрения. Использование же презумпции вины ограничивает судебное усмотрение совершенно определенным образом: «по умолчанию», в условиях информационной определенности суд налагает денежное взыскание, т.к. вина нарушителя презюмируется. Однако последний вправе представить доказательства своей невиновности (наличия уважительных причин), тогда суд не применяет денежное взыскание.
7. В узком процессуальном смысле презумпции распределяют бремя доказывания между различными участниками уголовного процесса. Они позволяют заинтересованному лицу доказать факт, существование или несуществование которого ему выгодно.
Так, в УПК РФ предусмотрена норма об ответственности поручителя в виде денежного взыскания в связи с ненадлежащим поведением обвиняемого, взятого на поруки (ч. 4 ст. 103). Если юридическим фактом считать одно ненадлежащее поведение обвиняемого (буквальный смысл данной нормы), то у поручителя нет возможности избежать наказания, если обвиняемый скрылся от следователя. Вместе с тем такое наказание будет явно несправедливым, когда поручитель предпринял все зависящие от него меры для соблюдения всех условий меры пресечения (заблаговременно заявил ходатайство следователю об отмене поручительства в связи с желанием обвиняемого скрыться). Поэтому кроме факта нарушения обвиняемым меры пресечения (последствий правонарушения) требуется доказать еще ряд элементов, составляющих юридический факт: вину и бездействие поручителя, недобросовестность исполнения им своих обязанностей. Однако на практике это доказать очень сложно, поскольку действия поручителя, обеспечивающие надлежащее поведение обвиняемого, имеют непроцессуальный характер, точно не предусмотрены законом. Проблема может быть решена с помощью презумпции виновности поручителя, который освобождается от ответственности, если докажет что добросовестно выполнял свои обязательства (хотя обвиняемый скрылся).
Презумпция вины поручителя (точнее – любого нарушителя уголовно-процессуальной нормы) действительно существует. Конституционный Суд РФ признает обязательным вину как элемент состава правонарушения и допускает различные варианты распределения бремени ее доказывания в разных отраслях права.[10]
Без этой презумпции будет либо ответственность без вины (объективное вменение), либо невозможность для обвинителя доказать вину, то есть безответственность.
В подавляющем большинстве случаев доказывание фактов, имеющих материальное (уголовно-правовое) значение подчинено презумпции невиновности. Бремя доказывания виновности возлагается на сторону обвинения, которая оказывается фактически более сильной, чем сторона защиты. Вместе с тем в некоторых случаях, публичный обвинитель сталкивается с задачей доказывания фактов, оказывающейся для него непосильной. Например, факты психического отношения обвиняемого к определенным юридическим или физическим признакам преступления и его предмета. В этих случаях можно говорить о наличии исключений из презумпции невиновности и возникновении отдельных проявлений презумпции виновности.
Например, общеизвестная презумпция знания закона (формула – незнание закона не освобождает от ответственности) устанавливает без доказательств факт осознания обвиняемым противоправности своих действий.
В судебной практике обвинитель обычно специально не доказывает факт осознания обвиняемым того, что имеющийся у него предмет является оружием или наркотическим средством. Этот факт презюмируется. Вместе с тем вопрос об отнесении того или иного предмета к определенному виду оружия обычно требует применения специальных знаний в форме производства судебной экспертизы.[11] Более того, иногда у самих экспертов возникают трудности при отнесении предметов к оружию.[12] В таких условиях обвинителю практически невозможно достоверно доказать факт, что уже в момент совершения преступления (то есть еще до проведения экспертизы) обвиняемый точно знал о том, что имеющийся у него предмет является оружием.
Любопытно, что суды часто используют презумпцию осознания факта принадлежности предмета к оружию и применительно к потерпевшему. Так, при совершении нападений с использованием пистолетов, потерпевшие не могут точно знать являются ли эти пистолеты огнестрельными или газовыми, или пневматическими. Если в процессе производства по делу выяснялось, что это были газовые или пневматические пистолеты, то суды квалифицировали такие факты по п. "г" ч. 2 ст. 162 УК как разбой, совершенный с применением предметов, используемых в качестве оружия. Если же применялись газовые пистолеты, переделанные в огнестрельные, суды квалифицирующим признаком признавали использование оружия.[13]
В литературе отмечают наличие на практике фактической презумпции обладания статусом сотрудника милиции. Если в результате судебного разбирательства будет доказано, что сотрудник милиции находился в форменной одежде, представился и предъявил служебное удостоверение, то факт знания гражданином о его принадлежности к милиции, считается установленным.[14]
По делам о хищении предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК РФ), факт осознания обвиняемым особой ценности похищенного также презюмируется.[15] Согласно пункту 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 (в ред. от 06.02.2007) "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое"[16] особая историческая, научная, художественная или культурная ценность похищенных предметов или документов определяется на основании экспертного заключения. В момент совершения преступления обвиняемый мог и не сознавать наличие особой ценности предметов, однако на практике ему вменяют этот признак в вину.[17]
Во всех указанных случаях за счет элементов фактической презумпции виновности происходит перераспределение бремени доказывания. Доказывание психического отношения обвиняемого для стороны обвинение является непосильным. Сторона защиты имеет реальную возможность доказать факты незнания обвиняемым закона, принадлежности предмета к оружию, особой ценности похищенного или основания полагать, что лицо в форме сотрудника милиции таковым не являлось.
8. Презумпции, распределяя бремя доказывания, являются средством достижения индивидуальной справедливости, и именно в этом видится их стратегическое юридическое значение.
Индивидуальная справедливость пропорционально учитывает особенности личности, качество товара, специфику ситуации и т.д. в каждом конкретном случае правоприменения. Она достигается в процессе обмена (например, товарообмена между участниками рынка) и воздаяния (правосудие, благотворительность, социальное обеспечение, награды).[18] Поэтому обычная норма права (в отличие от презумптивной) является выражением уравнивающей справедливости, не учитывающей особенностей индивида, а исходящей лишь из антропологического равенства всех людей. Такая справедливость востребована во время стихийных бедствий, войн, вообще в экстремальных для тех или иных групп людей ситуациях. В современном информационном обществе возрастает роль индивидуальной справедливости. В связи с этим дальнейшее развитие права предполагает все большее использование в нем презумпций.
Сноски и примечания
[1] Стратегия (греч. ?????????, «главное командование, руководство военными действиями») — наиболее общий механизм действий, определяющий пути достижения комплексной цели.
[2] Спасович В. Обзор решений гражданского кассационного департамента правительствующего Сената, по вопросам гражданского и торгового права // Журнал гражданского и уголовного права. 1873. кн.- 2 март. С. 177.
[3] Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2000. С. 97.
[4] Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 25. С. 52-53. Фойницкий. 177.
[5] Александров, А. С. "Похвала" теории формальных доказательств // Правоведение. 2002. № 4 (243). С. 34 – 47.
[6] Каранина Н.С. Правовые презумпции в теории права и российском законодательстве. Дисс. канд. … юрид. наук. М., 2006. С. 105; Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве. СПб., 2004. С. 106.
[7] Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. Тольятти, 1997. // http://www.ssu.samara.ru/~process/gl3.html
[8] Энциклопедический словарь / Под ред. И.Е. Андреевского, К.К. Арсеньева, О.О. Петрушевского. СПб., 1898. Т. 49. С. 52. В узком смысле, правовая презумпция – это способ установления юридических фактов, при котором юридический факт признается существующим на основании какого-либо явления объективной действительности. Подробнее о понятии презумпции см.: Калиновский К.Б. Отграничение правовых презумпций от обоснования юридических норм. // Философия и право. СПб., 2006. С. 60-62.
[9] См.: Горшенев В.М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. 1978. № З. С. 116.
[10] Постановление Конституционного Суда РФ от 27.04.2001 N 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации …» // Российская газета. 2001. 06 июня.
[11] См.: пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12.03.2002 N 5 (ред. от 06.02.2007) "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" // Российская газета. 2002. 19 марта.
[12] См.: Караханов А.Н.Уголовная ответственность за незаконные действия с холодным оружием (ч. 4 ст. 222, ч. 4 ст. 223 УК РФ. // Российский следователь. 2002. N 10
[13] Корецкий Д., Золотых В. Преступления с использованием нетрадиционных видов оружия (криминологическая и уголовно - правовая характеристика). // Российская юстиция. 2002. N 4.
[14] Каранина С. 83. Пеков А.А. Доказательства и доказывание по делам об административных правонарушениях: Дисс. канд. юрид. наук. - Волгоград, 2000. С. 184.
[15] Эта презумпция впервые обнаружена А.В. Смирновым и описана в еще не опубликованной на данный момент работе.
[16] В ред. Постановления Пленума Верховного суда РФ от 06.02.2007 N 7 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 5.
[17] См.: Определение Верховного Суда РФ от 20.08.1998 про делу Скромнова // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 5.
[18] Смирнов А.В. Государство, общество, справедливость:
энергетический подход. // Философия и право. Материалы Международной научно-практической конференции. 28 февраля 2006 г. СПб.: Издательство СПбГУП, 2006. С. 108-110.
|
