|
|
Калиновский К.Б. Презумпция недопустимости доказательства, полученного с нарушением уголовно-процессуального закона.
// Актуальные проблемы права и судебной власти в современном российском обществе. Материалы конференции. Северо-Кавказский филиал Российской академии правосудия 11 апреля 2008 года. Краснодар, 2009. С. 34-37.
Презумпция недопустимости доказательства, полученного с нарушением уголовно-процессуального закона
В судебной практике довольно часто суд, рассматривая в ходе предварительного слушания ходатайство стороны защиты об исключении доказательств из числа допустимых, откладывает решение вопроса о признании доказательств недопустимыми или допустимыми на стадию судебного разбирательства. Так, Новосибирский областной суд в постановлении о назначении судебного заседания отклонил ходатайство защитника подсудимого П. о признании доказательств недопустимыми, указав, что оно является преждевременным, безусловных оснований для исключения доказательств не усматривается и окончательное решение по этому вопросу можно принять лишь в ходе судебного разбирательства.1
По существу, в такой ситуации суд констатирует наличие сомнений в допустимости или недопустимости доказательств и недоказанность оснований для их исключения. Правило о том, как разрешать сомнения в такой ситуации и против какого участника уголовного процесса толковать последствия недоказанности, на наш взгляд, представляют собой презумпцию.2
Складывающаяся судебная практика отложения вопроса о признании доказательств недопустимыми основана на презумпции допустимости доказательств. Представляется, что применение данной презумпции не соответствует требованиям ни уголовно-процессуального закона, ни Конституции Российской Федерации.
Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих постановлениях от 8 декабря 2003 г. N 18-П, от 14 июля 2005 г. N 8-П, от 17 ноября 2005 г. N 11-П, право на судебную защиту относится к основным неотчуждаемым правам и свободам человека и одновременно выступает гарантией всех других прав и свобод (статья 46, части первая и вторая); право на судебную защиту предполагает использование при осуществлении правосудия только тех доказательств, которые получены с соблюдением требований закона (статья 50, часть вторая). Расположение статьи 50 в главе 2 Конституции Российской Федерации «Права и свободы человека и гражданина» означает, что исключение из судопроизводства доказательств, полученных с нарушением закона, является конституционным правом человека, которое как составная часть более общего конституционного права на судебную защиту в соответствии с частью третьей статьи 56 Конституции Российской Федерации ограничено быть не может.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает механизм обеспечения данного конституционного на различных этапах досудебного и судебного производства (статьи 75, 88, 235 ч. 5 ст. 335 УПК РФ). Предостерегая правосудие от использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона, законодатель специально предусмотрел процедуру исключения доказательств до начала судебного разбирательства – в ходе предварительного слушания дела, первым основанием для проведения которого является наличие ходатайства стороны об исключении доказательств (пункт 1 части второй статьи 229 УПК РФ). Регламентируя процедуру рассмотрения ходатайства об исключении доказательств в ходе предварительного слушания, закон указывает средства проверки допустимости доказательств (допросы свидетелей, исследование документов – часть восьмая статьи 234 и часть третья статьи 235 УПК РФ), возлагает бремя опровержения доводов стороны защиты о нарушении процессуальных норм при получении доказательства на прокурора – часть четвертая статьи 235 УПК РФ, а также закрепляет возможность на следующей стадии повторно рассмотреть вопрос о признании ранее исключенного доказательства допустимым – часть седьмая статьи 235 УПК РФ.
Это свидетельствует о том, что при разрешении данного ходатайства суд обязан руководствоваться презумпцией недопустимости доказательства, полученного с нарушением федерального закона. Данная презумпция является проявлением более общей презумпции невиновности и также обязывает суд толковать сомнения в допустимости доказательств в пользу обвиняемого. Если прокурор как государственный обвинитель не выполнил возложенное на него законом бремя опровержения доводов стороны защиты о том, что обвинительные доказательства получены с существенным нарушением закона, то решение по этому вопросу принимается не в пользу стороны обвинения – эти доказательства признаются недопустимыми.
Использование презумпции недопустимости доказательства, полученного с нарушением федерального закона, обязывает суд в ходе предварительного слушания рассмотреть ходатайство об исключении доказательства по существу, а не откладывать его разрешение на стадию судебного разбирательства.
Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в своем определении от 25.01.2005 N 42-О, отказ от рассмотрения и оценки обоснованности доводов защиты, изложенных в ее обращении к осуществляющим уголовное судопроизводство органам, создает преимущества для стороны обвинения, искажает содержание ее обязанности по доказыванию обвинения и опровержению сомнений в виновности лица, позволяя игнорировать подтверждающие эти сомнения данные, что способно нарушить взаимосвязанные конституционные принципы состязательности, равноправия сторон в судопроизводстве и презумпции невиновности.
Вместе с тем процессуальный закон предусматривает возможность исключения недопустимых доказательств и в стадии судебного разбирательства. Согласно части пятой статьи 335 УПК РФ, судья по собственной инициативе, а также по ходатайству сторон исключает из уголовного дела доказательства, недопустимость которых выявилась в ходе судебного разбирательства. Данная норма является дополнительной гарантией вынесения правосудного решения и реализации конституционного права человека и гражданина на исключение доказательств, полученных с нарушением закона, и не может рассматриваться как позволяющая откладывать решение об исключении доказательства на стадии предварительного слушания.
В этой связи представляются неправомерными доводы судьи Новосибирского областного суда, сделанные в ходе предварительного слушания по уголовному делу в отношении П., о том, что окончательное решение о допустимости или недопустимости ряда доказательств следует принять после непосредственного исследования последних в судебном заседании и выяснении всех обстоятельств производства следственных действий. Такая ошибка, как представляется, вызвана смешением различных понятий допустимости доказательств, означающей законность их получения, и их достоверности, означающей соответствие их объективной действительности. Проверка достоверности доказательств действительно требует сопоставления их с другими материалами дела, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство.
Суд не учел, что допустимость доказательств является не только гарантией их достоверности, но и обеспечивает соблюдение прав участников судопроизводства в ходе проведения следственных действий, в том числе права обвиняемого на защиту от обвинения. Проверка законности получения доказательств не требует исследования всей совокупности материалов дела и по этой причине процессуальный закон предписывает проводить ее именно в ходе предварительного слушания дела. Предварительное слушание дела как и судебное разбирательство проводится в судебном заседании и является формой осуществления правосудия (пункт 50 статьи 5 УПК Российской Федерации), отказ в отправлении которого на том лишь основании, что это требует проверки и оценки доказательств является необоснованным.3
Рассматривая вопрос о процедуре исключения доказательств, Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 23 мая 2006 г. № 154-О по делу И.С. Дружинина указал, что Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не исключает возможность переноса решения вопроса о допустимости доказательств на более поздний этап судопроизводства в тех случаях, когда несоответствие доказательства требованиям закона не является очевидным и требует проверки с помощью других доказательств, что вовсе не равнозначно разрешению использования в процессе недопустимых доказательств, под которым понимается обоснование этими доказательствами решений или действий по уголовному делу.
В другом определении по этому вопросу Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что нормы УПК Российской Федерации не освобождают суд от обязанности исследовать доводы участников судебного разбирательства о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств – отвергнуть их в соответствии с требованиями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (Определение от 12 июля 2005 г. № 323-О по делу В.И. Шейченко).
Указанные позиции Конституционного Суда Российской Федерации указывают на запрет произвольного отложения принятия решения по заявленному стороной защиты ходатайству, и подчеркивают, что нормы УПК Российской Федерации в их системе не допускают использование недопустимых доказательств, поэтому не только в ходе предварительного слушания, но и в стадии судебного разбирательства такие доказательства должны быть исключены.
Представляется, что признание в теории судопроизводства и применение на практике презумпции недопустимости доказательства, полученного с нарушением федерального закона, позволит более полно реализовать требования части второй статьи 50 Конституции Российской Федерации.
Сноски и примечания
1 Эта же проблема отмечается и в юридической литературе. См.: Васяев А.А. Немотивированный отказ суда и судьи удовлетворить заявленное участниками процесса ходатайство - нарушение принципа законности в уголовном судопроизводстве. // Российский судья. 2007. N 8; Карпенко В.М. Субъекты оценки доказательств в уголовном процессе России. // Российский следователь. 2008. № 1; Максимова Т.Ю. Некоторые вопросы признания доказательств недопустимыми на предварительном слушании. // Российский судья. 2007. № 4.
2 В данном случае под правовой презумпцией мы понимаем способ установления юридических фактов, при котором юридический факт предполагается существующим на основании какого-либо явления объективной действительности. Об этом см.: Калиновский К.Б. Отграничение правовых презумпций от обоснования юридических норм. // Философия и право: Материалы Международной научно-практической конференции, 28 февраля 2006 года. СПб.: Издательство СПбГУП, 2006. С. 60-62.
3 См.: Смирнов А.В. Комментарий к статье 75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. / Под ред. А.В. Смирнова. М.: Кнорус, 2007.
|
|
