|
|
К оглавлению
§ 6. Субъективная сторона преступления
П. А. ФЕЙЕРБАХ. Указ. соч.
«Преступление в разсуждении служащему ему основанием побуждению воли» может быть учинено двояким образом: во 1-х ПО ЗЛОМУ НАМЕРЕНИЮ (Dolus - лат. — умысел) по самому побуждению воли (силы желания) К НАРУШЕНИЮ ПРАВА КАК ЦЕЛИ ПРИ УВЕРЕНИИ В ПРОТИВОЗАКОННОСТИ ЖЕЛАНИЯ - или во 2-х по НЕОСМОТРИТЕЛЬНОСТИ (culpa - /лат/— неосторожность действующего, но решимость произвести оную рождается только при содействий причин, ослабляющих влияние разума на волю» С 45-46), по ПРОТИВОЗАКОННОМУ ПОБУЖДЕНИЮ ВОЛИ К ДЕЯНИЮ ИЛИ НЕИСПОЛНЕНИЮ, ИЗ КОТОРОГО ПО ЗАКОНАМ ПРИРОДЫ... БЕЗ НАМЕРЕНИЯ ВИНОВНИКА ПРОИСХОДИТ НАРУШЕНИЕ ПРАВА. С.52.
«Обязанность, нарушение коей рождает понятие неосмотрительности, состоит в необходимости производить или не производить все те деяния, из коих по законам природы может произойти нарушение права...». С. 52.
А КУНИЦЫН. Указ. соч. Книга первая. Часть I.
«§ 63. Обида причиняется двояким образом: 1) по желанию лица, действующего, которое нарушение права предполагало целью действия деяния; 2) без желания по одному только сцеплению действия с противузаконным последствием
I. Когда обида происходит по желанию лица действующего, то надлежит различать в полном ли употреблении разума оно было во время решимости нарушить чужое право, или влияние разума на волю ослабляемо было какими-либо посторонними причинами, вопреки сведению о противузаконности дела, склонили человека произвести оное. В первом случае причинение обиды зависит прямо и непосредственно от свободы человека. Во втором случае обида происходит хотя также по желанию лица».
«§ 65. Вменение действий, учиненных по желанию виновника, подлежит следующим правилам; 1. Если виновник деяния противузаконного предполагал оное как цель и не был к тому побуждаем посторонними причинами, то решимость его нарушить чужое право называется ЗЛЫМ УМЫСЛОМ и подлежит полному вменению». С. 46.
«§ 68. Если человек в полном употребления разума решился произвести такое действие, из которого произошло нарушение права без его намерения, то сие называется НЕОСМОТРИТЕЛЬНОСТЬЮ, а само нарушение права ВИНОЮ». Там же.
«§ 69... Но как виновник... (при неосмотрительности — сост.) не имеет при том целью нарушить право другого, то деяние, по причине оной произведенное менее виновно, нежели учиненное по злому умыслу». Там же.
«§ 70. Виды неосмотрительности суть невежество и заблуждение. НЕВЕЖЕСТВО есть недостаток сведений, а ЗАБЛУЖДЕНИЕ есть ложное сведение». Там же.
Г. СОЛНЦЕВ. Указ. соч.
«ЗЛОУМЫШЛЕНИЕ (doius) или злонамерение есть обдуманное злобное предположение и направление воли преступника к произведению какого-либо деяния уголовным законам противного и нарушение прав известного какого-либо рода в себе содержащего...». С. 72.
«Вина или неосмотрительность (culpa) есть упущение должной осторожности и предусмотрения по нерадению или разсеянности или торопливости в совершаемых каких-либо противозаконных деяниях». С. 81.
Л. ЦВЕТАЕВ. Указ. соч.
«... В том действии нет вины, в котором не было воли и разума, где был неведение, нечаянность, принуждение, насилие... Не должны почитаться виновными: дети, сумасшедшие, нечаянно преступившие или по неведеия (т. е. не закона, а лица) преступившие из повиновения к начальнику, исклю чая важнейшие законы». С. 13.
«Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет вины». Там же.
С. БАРШЕВ. Указ. соч.b Раздел I.
«Злой умысел есть самый предосудительный вид проявления преступной воли. Он существует тогда, когда совершая противозаконное действие, действующий именно желает того, что в нем есть преступного и запрещенном законами. — к необходимым условиям злого умысла принадлежит след (так у автора — сост.), во-первых, сознание о преступности предпринимаемого действия, и, во-вторых, желание несмотря на это совершить его». С. 100.
По мнению автора, вина неосторожная «... существует во всех тех случаях, когда преступление не содержится в намерении действующего, но возникает из действия против его воли, и заключается всегда не в самом действии но в его противозаконном последствии». С. 67.
В. Д. СПАСОВИЧ. Указ. соч.
«... Преступник имеет право требовать, чтобы его действие ценили по его сознанию и вине». С. 67.
«... НЕОСТОРОЖНОСТЬ (culpa) есть переходная форма между виной невинностью, нечто посредствующее между тем и другим. Под понятие не осторожности подходят все случаи, когда преступник, хотя действовал произвольно, не желал и не предвидел вредных последствий своего поступка, хоть бы и мог их предвидеть, если бы действовал с должною в общежитии предусмотрительностью. Вина в подобном случае есть, но отрицательная, то есть деятель отвечает собственно не за то, что сделал, но за то, что сделать упустил (за необращение должного внимания на последствия своего поступка)». С. 150
«Умыслом называется то настроение воли преступной, когда субъект действовал намеренно, не только произвольно, но и с предвидением последствие иными словами, когда он решился на злое дело заведомо (зная — сост) о последствиях, причем все равно желал ли он этих последствий или нет... Пред видение последствий в умысле может быть более или менее ясное; в различной степени последствия преступления могут быть желаемы; эти различия знании и желании должны быть принимаемы в соображение при определении соответствующего преступлению наказания». С. 153.
А. Ф. БЕРНЕР. Указ. соч.
«В понятии деяния заключается и понятие ВМЕНЕНИЯ... Вменять
- значит относить совершившееся на счет известной воли, считать это свершившееся результатом деяния, доказывать причинную связь свершившегося волею». С 449.
"Для наказуемости умысла имеют значение: 1) степень ЯСНОСТИ СОЗНАНИЯ - 2) степень напряженности злой воли... Ясность сознания — сознание наказания. Затемнения сознания — опьянение, душевная слабость, состояние возбуждения уменьшают наказуемость.
Наказуемость неосмотрительности становится тем преступнее, чем легче
было избежать ошибку. Наказуемость же беспечности возрастает по мере ясности сознания возможности дурных последствий. Наказуемость неосторожности увеличивается главным образом в тех случаях, когда к соблюдению
осторожности, кроме общего долга, обязывали какие-нибудь особые обстоятельства». С.807.
« Наказание должно налагаться только за то, что обнаружено волею во внешнем мире». С. 316.
П. Р. Э. РОССИ. Указ. соч. Вып. I.
«Неведение или заблуждение вменяются субъекту или когда он сам поставил себя в состояние, могущее произвести расстройство его умственных способностей или когда он не позаботился приобрести необходимые познания для того, чтобы избежать вреда, виновником которого он сделался». С. 309.
«Неосторожное деяние» может иногда быть настолько же опасно по своим материальным последствиям, как и произвольное деяние, однако первое не так страшно». С. 310.
«Для того чтобы оценить степень небрежности, надо рассмотреть в каждом отдельном случае качества личности, время, место и существо деяния, бывшего непосредственною причиною преступления по небрежности». С. 322.
«... Оценка небрежности... является чисто индивидуальным вопросом, решение которого закон должен предоставить судьям и присяжным». С. 323.
А. Ф. КИСТЯКОВСКИЙ. Указ. соч. b
«Неосторожностью... называется то, что носит на себе характер неосмотрительности, небрежности и легкомыслия, и что вследствие того рождает такие правонарушения, которых хотя и не желает субъект, но которые, как вредные последствия его неосторожных действий, не могут быть ему извинены». С. 329.
«Умыслом называется намерение совершить противозаконное действие для осуществления противозаконных последствий, с тем чтобы достигнуть известной мысли. Поэтому умышленные преступления суть желаемые последствия сознательно совершенных для их осуществления противозаконных действий». С. 336.
Автор утверждает, что цель «... для которой совершается умышленное преступление,.. служит нередко таким обстоятельством, которое имеет влияние и даже решительное и сильное на увеличение или уменьшение степени виновности и наказуемости преступлений». С. 340.
Н. И. НЕКЛЮДОВ. Указ. соч.
" Умысел есть решимость на известное действие или бездействие заведомо (зная — сост.) об их преступности». С. 71.
«Под неосторожностью разумеются такого рода деяния, которые происходят от неосмотрительности лица». С. 75.
Г. КОЛОКОЛОВ. О соучастии в преступлении. Москва 1881.а «Признаемся, общераспространенное мнение, по которому умысел эвентуальный должен быть рассматриваем снисходительнее прямого, представляется нам совершенно ложным... если субъект нисколько не заинтересованный в результате, не имеет однако же ни малейшего желания, чтобы последствие было так или иначе избегнуто, относясь к его наступлению совершен но индифферентно — не указывает ли это на полное отсутствие в преступнике всяких моральных побуждений, на самую глубокую деморализацию». С. 88
Г. КОЛОКОЛОВ. Указ. соч. b
«Преступность намерения определяется исключительно противозаконной целью, которая преследуется субъектом, но вовсе не характером избранны) средств». С. 167.
Автор находит преступную самонадеянность тогда «... когда субъект сознает ВЕРОЯТНОСТЬ преступного результата и в то же время желает, чтобы какая-либо счастливая случайность его отклонила... Указанная форма неосторожности должна, по своей наказуемости, занимать среднее место между умыслом и luxuria (лат – самонадеянность). Ввиду существующего у преступника желания избегнуть результата, он, конечно, заслуживает более мягкого наказания, чем субъект действующий cum colo (лат. — иным образом). Но с другой стороны, наказуемость здесь должна быть все же значительно выше, чем при luxuria, так как в рассматриваемых случаях субъект же не может иметь РАСЧЕТА избежать последствия выражаясь языком теории вероятности, мы должны сказать, что у виновного существует здесь относительные отклонения результата, лишь надежда НРАВСТВЕННАЯ, но отнюдь не МАТЕМАТИЧЕСКАЯ». С. 216.
Г. Е. КОЛОКОЛОВ. Указ. соч.с
По мнению автора, «... умысел может быть трех видов: во-первых,., возникший в состоянии душевного волнения, которое, однако же, не должен достигать степени аффекта, потому что аффект исключает вменяемость... Во вторых, те случаи, когда преступная воля, хотя и складывается в совершенно спокойном состоянии духа, но приводится в исполнение немедленно по ее возникновению. Это внезапный, но хладнокровный умысел... В-третьих... это умысел заранее обдуманный или придуманный...». С. 249.
«Неосторожность есть такая форма виновности, при которой субъект, не имея преступной воли, направленной на результат, обнаруживает в своей деятельности непростительную небрежность или легкомысленное отношение к интересам других лиц, которым он причиняет вред». С. 256.
«... Отсутствие преступной воли отличает неосторожность от умысла не простительная небрежность или легкомыслие отграничивает неосторожный delictum от преступления случайного casus, при котором субъект причиняет другому вред без всякой вины, благодаря лишь случайному стечению внешних обстоятельств». С. 256-257.
Л Е. ВЛАДИМИРОВ. Указ. соч.а
«умыслом называется сознательное воление заведомо и объективно преступного деяния. Вследствии внутреннего побуждения (мотив, например, голод), ненависть, любовь, месть, человек направляет свою волю на преступление (умысел), выработав мыслью способ действования (намерение), для удовлетворения того побуждения (цель)». С. 87.
«Безмолвное преступление всегда внушает подозрение, что субъект преступления страдает душевной болезнью. В уголовном праве мотив имеет двоякое значение: если он законом не введен в самый состав преступления, как признак его, то он играет роль обстоятельства, увеличивающего или уменьшающего виновность». С. 88.
«Вводя мотив в состав преступления, законодатель создает особый подвид преступления, или же особо увеличивающее или особо уменьшающее вину обстоятельство». Там же.
«Умысел есть воля, направляемая на известное действие или преступное последствие, если это последнее требуется понятием преступления». С. 89.
«Намерение направляется на то действие или тот способ действия, которым осуществляется умысел. Намерение направляется вместе с тем на ПШШ и средства для выполнения умысла.
Цель есть осуществленный умысел, частное проявление его в действительности». Там же.
«Умысел голый, не воплотившийся в действие, не есть осуществление воли и не подлежит уголовному наказанию». С. 98.
И. Я. ФОЙНИЦКИЙ. Указ. соч.
Автор утверждает, что мотив преступления нельзя смешивать с умыслом, но «... он, однако, имеет при определении степени виновности и размере наказания огромную важность. Несомненно, что между действующими нравственным и безнравственным, социальным и антисоциальным лежит целая бездна, и хотя бы они нарушили один и тот же уголовный закон, их состояния преступности далеко не одинаковы». С. 95.
Ф. ЛИСТ. Преступление как социально-психологическое явление, СПб., 1903. d
«Виной называется ответственность за совершенное противоправное действие», с. 167.
«Умысел есть представление о последствии, сопровождающее осуществление воли». С. 181.
«Умысел есть... представление о всех признаках состава преступления. Или: Умышленное действование есть сознательное осуществление всех признаков преступления». С. 186.
«НЕОСТОРОЖНОСТЬ есть непредвидение доступного предвидению последсвтия при осуществлении воли. Последствие доступно предвидению, если действующее лицо должно было и могло его предвидеть.
55
В понятие неосторожности входит: 1. Недостаточная ОСТОРОЖН0СТЬ при осуществлении воли, т. е. несоблюдение заботливости, предписаной правопорядком и требуемой положением вещей. 2. К недостаточной осторожности должна привстуиить (так в тексте — сост.) НЕДОСТАТОЧНАЯ ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ, т. е. действующее лицо должно было иметь возможность предвидеть последствие как результат телесного движения, хоть бы лишь в общих чертах». С. 197-198.
М. ЧУБИНСКИЙ. Указ. соч.а
«Преступление является результатом известного психического процесса а в этом процессе мотив, то есть побуждение, отразившееся в сознании чело века и давшее ему толчок к совершению преступления, играет самую серьезную роль. Поэтому, игнорируя мотив, мы часто не сможем уяснить себе действительную природу данного преступления, не сможем понять его». С. 385
«... Для правильной постановки репрессивной системы необходимо отказаться от старого взгляда на мотив, как на второстепенный элемент, влияющий лишь на меру наказания, а, наоборот, следует признать, что от мотив должен находиться в зависимости самый род наказания, ибо только таким путем мы будем считаться при (применении — сост.) репрессии с истинной природой деяния, свойствами деяния и с правовыми воззрениями того самого общества, для интересов которого существует правосудие. Вводя и выдвигая оценку по мотивам, мы даем этико-социальный критерий, углубляющий существующие классификации преступлений и преступников, рядом с количественными масштабами ставим масштаб качественный». С. 387.
«Чтобы уяснить социальный или антисоциальный характер раздражения как мотива, мы должны рассмотреть его в соотношении как с тем толчком, благодаря которому процесс мотивации принял именно такой вид, так и в соотношении с тем деянием, которым разрешилось состояние раздражения». С. 399.
«... Когда мы имеем перед собой деяние, учиненное по страсти, мы должны уяснить себе, как возникла и развилась эта страсть, какова она по своим свойствам и т. п. Скупость и алчность могут принимать характер страсти, злоба и ненависть — также; если подобного рода страсть не дошла до той степени при которой она исключает вменяемость, то ее наличность не только не создает плюса на стороне виновника преступного деяния, но даже, несмотря на свою интенсивность, может быть принята во внимание как элемент явно антисоциальный, а потому вести к усилению, а не смягчению наказания» Там же.
М. ЧУБИНСКИЙ. Указ. соч.
Автор утверждает, что намерение — это «... Желание или соизволение результата». С. 18.
«... Намерение знаменует собой уже сложившийся волевой акт, тогда как мотив начинает собою этот акт». С. 19.
«Для уголовного права мотив есть внутренняя сила, которая, порождая воле вой процесс, движет индивидом в его сознательной деятельности и приводит при содействии всей его психики к совершению преступного деяния». С. 37.
".. Каждое сознательное человеческое действие, а в том числе и преступление, неизбежно бывает связано с мотивом». С. 43.
"Нужно строго различать с одной стороны ФАКТОРЫ ПРЕСТУПНОСТИ а с другой — МОТИВЫ отдельных преступлений. Фактор — это родовая причина группы явлений, рассматриваемых в массе и притом причина внешняя тогда как мотив — это причина индивидуальная и внутренняя отдельно рассматриваемого деяния». С. 52.
« Признать зависимость действия от мотива фатальной — нет никаких оснований... Чем сильнее объективно известное побуждение, тем скорее оно станет мотивом, то есть и субъективно сильнейшим побуждением, но это правило допускает очень много исключений, а потому никаких формальных, безусловных утверждений доказать не может». С. 57.
«... Нельзя дать полной этической оценки деяния, основываясь ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на изучении его мотива; для достижения такой оценки мы должны считаться со свойствами самого деяния». С. 74.
«... Мотив дает указания для важнейшей части задачи: правильно осветить деяние, определив его нравственные корни». Там же.
«Нет оснований говорить о невозможности находить мотив в конкретном случае. Часто эта задача является трудной, но эту трудность необходимо преодолеть, ибо без выяснения мотива нельзя признать вполне выясненным разбираемое в каждом конкретном случае преступление». С. 135.
«... Мотив... рассматриваемый в связи с другими обстоятельствами, может создать правомерность деяния, но все такого ряда случаи должны быть точно исчислены в законе, ибо правомерность деяния может быть создана только законом, а отнюдь не судейским приговором». С. 280.
С. П. МОКРИНСКИЙ. Указ. соч.
«При умысле непрямом результат мыслится лежащим ЗА, ПОЗАДИ цели как одно из последствий ея достижения...
Учение о непрямом умысле даже и там, где оно получило санкцию положительного закона никогда не пользовалось популярностью у судебных практиков ввиду хронического отсутствия доказательств, что субъект предвидел и допускал вредное последствие, суды или вовсе оправдывают обвиняемых, или признают их виновными в неосторожном причинении». С. 299.
«Характерная особенность намеренной деятельности заключается в том, что она становится опасной ранее, чем субъект успевает закончить комплекс предпринятых телодвижений. Ибо, раз существует намерение, — есть основание ожидать, что субъект не остановится на выполненном или первоначальном телодвижении, но совершит и все последующие, причем шансы осуществления деликта должны расти по мере развития деятельности». С. 398. «Преступный успех тем более здесь вероятен, что субъект, действующий с определенным намерением, соображает свой образ действий с характером остановки и встречающихся на пути препятствий, что он может использовать выгоды первой, обойти или устранить вторые...». С. 398-399. «Виновник (субъект преступления — сост.) должен действовать не только виновным образом, но и с тем намерением, с той целью или по тем мотивам, которые сообщают преступный характер им содеянному». С. 524.
Н. С. ТАГАНЦЕВ. Указ. соч.
«... Так как мотив деятельности, по общему правилу, не признается существенным условием преступности, то и ошибочность мотива или несуществование предполагаемых оснований деятельности далеко не всегда уничтожает умышленность вины, если только преступный путь деятельности был выбран сознательно». С. 586.
«... Ошибочный мотив деятельности может быть основанием смягчения ответственности в тех случаях, когда предполагаемое основание деятельности, если бы предположение оказалось верным, послужило основанием смягчения наказания, или когда оно, несмотря на его ошибочность, вызвало аффектированное состояние действующего». С. 587.
«Как возбуждающий момент нашей деятельности, желание, получившее воленаправленную силу, является стимулом, мотивом, а как полагаемый нашим сознанием предел, достижением коего должна завершиться наша деятельность, оно составляет цель действия... ощущение голода рождает в нас желание его удовлетворения, если для его удовлетворения мы предпринимаем что-либо, то это желание удовлетворения, как отправной пункт деятельности, будет мотивом, а как предел ее заканчивающий, — целью. Но эта соотносительность мотива и цели не предполагает их безусловной тождественности, а допускает различие в объеме, в степени специализирования.... мотив улучшения материального положения воплощается в цели овладения определенными материальными предметами, ценностями...
Далее, как мотив, так и цель могут быть простыми, когда, например, удовлетворение желания иметь карманные часы может быть исключительно и мотивом и целые деятельности, или же сложными. Сложная цель, кроме того, как предел деятельности, может быть расчленяема во времени; тогда мы говорим о целях близких и отдаленных, конкретных и отвлеченных...». С. 593
«Этот выбор пути, эту наметку дороги (к цели — сост.) мы будем называть созданием намерения, а самый путь намерением...
Таким образом, хотение, как элемент умышленной вины, предполагает возбуждение к деятельности или мотив, постановку цели, выбор намерения и обрисовку плана». С. 594.
«... Установление мотива и цели действия не дает еще нам достаточных данных для определения юридического значения совершенного действия, выходящие из одного и того же побуждения, стремящиеся к одной и той же цели, могут быть или преступными, или безнравственными, или же не только безразличными, но и похвальными». С. 596.
«Мало того, мотив и цель не только не могут отделять преступное от непреступного, неправду уголовную от гражданской, но даже не могут по общему правилу служить для классификации преступных деяний, так как, например, корыстная цель одинаково может быть достигнута кражей, разбоем, лишением свободы или убийством, а мотив отмщения, ревности может быть осуществлен обидой, изнасилованием, увечьем. Оттого смешение цели которую хотел достигнуть виновный, и намерения, то есть выбранного им пути, направления деятельности, при характеристике внутренней стороны отдельных преступных деяний, может привести к совершенно неверным выводам». С. 597. ,
" Для обшей характеристики аффектированного умысла... безразлично, обрушился ли аффект на того. кто был его прямою или косвенной причиною или на то же нa лицо, нисколько к раздражению не причастное... также безразлично и свойство причины, вызвавшей аффект, так как признак этого вида умысла заключается в наличности аффекта, а не в свойствах повода; поэтому умысел остается аффектированным и тогда, когда повод был настолько значителен, что вывел бы из себя и самого хладнокровного человека, а равно и тогда, когда раздражение объяснялось крайне вспыльчивою натурою виновного и теми обстоятельствами, при коих произошло возбудившее его событие, но, конечно, все эти условия, не изменяя существа аффектированного умысла, влияют на размер наказуемости». С. 606-607. «…Большая обдуманность, всестороннее обсуждение плана, указывая на большую энергию воли, на большую ЕЯ опасность, могут сделать предумышление обстоятельством, усиливающим вину; но признание обдуманного умысла всегда и безусловно более тяжкой формой виновности может привести к несправедливости. Мы можем представить себе случаи, когда лицо, долго обдумывавшее преступление, заслуживает снисхождения, в котором приходится отказать человеку, действующему под влиянием внезапного порыва». С. 607.
«... Источником неосторожной вины могут быть характер и личные свойства действующего, его легкомыслие, отсутствие привычки сосредоточивать внимание на своих поступках, неловкость и неповоротливость в действиях, леность, мешавшая ему приобрести сведения, необходимые для правомерной деятельности в данном случае, излишняя самоуверенность, самомнение и т. д.; или источник неосторожности может лежать во временных условиях действия, требовавшего быстрого решения в аффектированном состоянии, в запальчивости и раздражении, или, наоборот, в притуплении психической деятельности, в апатии, лени думать и т. п., или же, наконец, в действиях третьих лиц, сделавшихся притом источником такой ошибки бессознательно или сознательно...». С. 616-617.
«... Основою ответственности при неосторожной вине является не сам факт незнания и непредвидения, а то поведение лица, та его деятельность, которою обусловливается вредное последствие этого незнания и непредвидения, его неблагоразумия; поэтому человек, обращающийся неосторожно с заряженным ружьем, думая, что оно не заряжено, и причиняющий вред, отвечает не за то, что он не знал, что ружье заряжено, а за то, что он Действовал без надлежащей внимательности, благодаря чему у него не оказалось необходимых в данном случае сведений. В силу этого, большая степень знаний, даже их специальность, не всегда уменьшает, а иногда даже увеличивает их, расширяя круг предъявляемых действующему требований». С. 318.
«Различие беспечности и самонадеянности имеет несомненное значение для выяснения понятия элементов виновности, но не представляет особенно существенного значения для наказуемости, так как легко себе представить случаи беспечности, невнимательности, в которых заключается большая опасность и виновность, чем в преувеличенной надежде на свою силу и ловкость». С. 624.
Г. ФЕЛЬДШТЕЙН. Указ. соч.
«... Каждое преступление, как бы ни была различна природа его, должна в субъективном отношении вызывать в действующем некоторую деятельность психического свойства, ставить на очередь вопрос о том, каким условиям должна удовлетворять эта деятельность в к чему должен сводиться в своих конечных элементах тот процесс, который на разговорном языке обозначается термином воля. Но этого мало. Понятие преступления разумеет известное отношение действующего к совершаемому в том смысле, что одни и те же действия получают различное значение в зависимости от того, сознавал ли действующий последствия совершаемого, его запрещенность и проч.». С. 26-27.
«По учению господствующей школы уголовного права, по общепризнанным принципам СПРАВЕДЛИВОСТИ и по общепринятым в законодательствах современных культурных народов НАЧАЛАМ, для возможности применения наказания к нарушителю правопорядка должна, в ряду прочих условий необходимых для этого, существовать и субъективная связь между деятелем и тем действием, запрещенным законом, которое ставится ему в вину». С. 29
«... Признак умысла и неосторожности всегда будет выступать как фактор, оказывающий могучее влияние на объем вменения». С. 34.
«Большого значения нельзя придавать в деле уголовного вменения и тем МОТИВАМ, которыми руководствовалось то или другое лицо при совершении преступления. Мотивы недостаточно характеризуют личность и возможны однородные мотивы у личностей, неодинаково опасных для общества, у личностей, которые далеко несходно будут реагировать на ту или другую меру наказания». С. 35.
По мнению автора, «новая теория» утверждает, что «... то обстоятельство, руководился ли нарушитель честными или бесчестными, нравственными или безнравственными мотивами, должно оказывать на размер и род наказания известное влияние, а сама классификация отдельных мотивов, по их социально-нравственному и частью юридическому значению, может иметь для уголовного вменения относительно большое значение.
Мотив… ни в коем случае не есть причина преступления». С. 36.
Мотив «... является только одним условием последнего (преступления -сост.), а между тем, единственно целесообразно воздействовать на причину, то есть на совокупность всех условий, другими словами, на всю личность преступника. Легко может статься, что совершенно один и тот же мотив наблюдается в совершенно различных личностей и что данным мотивом личность очень мало характеризуется. Может далее случиться, что мотив сам по себе не является антисоциальным и совершенно безобиден, но только путь, на который вступило данное лицо для осуществления своей цели, выступает с противоположным характером. Если хотят придать мотиву действительное значение в деле уголовного вменения, то это может иметь место на тот конец, когда мотив будут понимать в смысле всего психического существа преступника. Последнее же понятие рав незначаще идентифицированию понятия «мотив» со всей психофизической личностью преступника, то есть с тем, что только в известной степенью точнос ти может быть выражено словами «характер деятеля». Там же.
По мнению автора, «... Для признания наличности умысла у того или иного субъекта достаточно ограничиться констатированием предвидения этим субъектом наказуемого деяния, осуществляемого и невоспрепятствуемого им при помощи реализации воли». С. 68.
« Следует констатировать, что возможны случаи, когда по соображениям целесообразности придется лицо, действующее с неосторожностью наказывать тяжелее, чем лицо, действующее с умыслом». С. 117.
« В тех случаях непредвидения преступного результата, когда данное лицо вообще способно предвидеть данный результат, но, по особым обстоятельствам, его не предвидело, может иметь место или полная ненаказуемость, или наказуемость минимальная. В этих комбинациях, кроме того, может иногда конкурировать с наказанием и так называемое delictum commune (лат. – противообщественный проступок) — взыскание за нарушение специальной обязанности». С 123-124.
«Понятие мотива относительно в том смысле, что мотив приобретает значение, как таковой только постольку, поскольку он получает благоприятную почву для своего действия в особенностях духовного и физического мира того или другого субъекта. Вид одного и того предмета может, в зависимости от нашего настроения, сделать известные жертвы для того, чтобы приобрести его, и напротив, при других обстоятельствах удержать нас от этого.
Неправильно поэтому рассматривать мотив, как причину того или другого поступка, им вызванного.
Мотив только одно из условий, содействующих и предшествующих наступлению результата. Воля наша неизменно определяется и действует, таким образом, не в соответствии с мотивами, но с определенными причинами, которыми являются вся совокупность пассивных и активных усилий, за которыми следует результат, а вместе с тем воля определяется и всей вообще природой личности, — ее актуальным и латентным, находящимся ниже порога сознания, потенциальным содержанием психической жизни». С. 163.
Л. С. БЕЛОГРИЦ-КОТЛЯРЕВСКИЙ. Указ. соч.
«... Удовлетворение возникшего желания и есть мотив нашей деятельности.., мотив есть возбуждающий, подстрекающий момент нашей деятельности, ея стимул; цель же — осуществленный мотив последней или заключительный ея момент. Мотив и цель суть только крайние моменты одного и того же желания, получившего активный характер...». С. 145.
«Намерение в уголовном праве имеет столь важное значение, что им определяется понятие, природа не только умысла, но и преступления вообще и классификация отдельных преступных деяний; мотив же, цель и план определяют понятие преступления и классификацию преступных деяний только в исключительных случаях». С. 146.
По мнению автора, «... Можно различать умысел прямой или определенный от непрямого или неопределенного... В первом случае субъект, предпринимая известное деяние, определяет по своей воле те последствия, которые от него Должны произойти, или, говоря иначе, их именно желает,., во втором - он их не определяет в своей воле, не желает их прямо, хотя предвидя возможность их наступления, допускает, соизволяет». С. 150.
«... Недостаток обдуманности, или что то же невнимательность, небрежность, косность, составляющие характерную черту неосторожности, входя в сферу уголовного права... Как элемент деятельности, причиняющий вред С. 152.
«... Большая степень знания, большая способность лица разуметь совершаемое и предвидеть его вредные последствия признается обыкновенно не как основание уменьшения ответственности за неосторожную вину, а как причина ее отягчения». С. 154.
С. В. ПОЗНЫШЕВ. Указ. соч. b
«Цель деяния может послужить основанием меньшей наказуемости при известных условиях — даже обстоятельством, извиняющим субъекта, но он не может устранить противоправности деяния». С. 151.
«Под виной в уголовном праве следует разуметь: проявленное субъектом такое настроение, при котором он действует преступным образом, сознавая или по крайней мере, имея возможность сознавать преступный характер своего поведения и находясь в таких обстоятельствах, что мог бы отданного по ведения удержаться, если у него не были недоразвиты противодействующие последнему чувствования и представления». С. 206.
«Вина тем более, чем резче и сильнее проявились у человека черты, способные возбуждать и поддерживать стремление к преступлению и чем менее то противодействие, которое встретило себе в его душе это стремление... Наказание должно быть целесообразным воздействием на все те свойства личности, которые нашли себе выражение в данной конкретной вине и делаю! более или менее вероятной повторную преступную деятельность... Иными словами, наказание должно соразмеряться, во-первых, с тем, каково отношение между виной, как отдельным, конкретным настроением, я тем духовным обликом человека, который носит название его нравственной личности, то есть с тем, к какой категории преступников принадлежит данный субъект. Для «опасного состояния», как какого-то особого критерия, места не остается». С. 258.
«Уголовный кодекс должен содержать в себе одно общее определение об умысле, которое в возможно сжатой форме давало бы и определение эвентуального умысла». С. 284.
«... Устанавливать в законе другие подразделения — указывать на умысел заранее обдуманный, внезапный, хладнокровный и возникший в волнении и т. д. и т. п. нет никаких оснований. Указанное выше общее постановление об умысле нужно, так как им определяются пределы умысла, с которыми связывается и большая, по сравнению с неосторожностью, наказуемость. С эти ми же делениями никаких постоянных различий в наказуемости связывать нельзя». С. 284.
«Все зависит от тех жизненных условий, при которых сложился и обдумывался умысел, от мотивов, лицом, руководивших и т.д... Таким образом законодатель не должен связывать с указанными видами умысла... большей или меньшей ответственности; разнообразное значение всех этих обстоятельств может оценивать лишь судья, а, следовательно, законодателю и не надобности упоминать об этих видах». С. 285. 62
"Условия при которых совершено деяние, могут быть различны и нельзя утверждать, чтобы в конкретных случаях luxuria заслуживала ВСЕГДА большей ответственности; но ПРИ ПРОЧИХ РАВНЫХ УСЛОВИЯХ эта форма как показывающая особое легкомыслие и неосмотрительность, требует более энергичного карательного воздействия». С. 294.
«В общей части уголовного кодекса должно быть одно общее определение неосторожности, охватывающее оба ее вида. Затем, кодекс должен отметить IPABO суда назначить большее наказание в тех случаях, когда на субъекте лежали обязанности, в силу которых он должен был быть особенно осмотрителен, а также, когда он действовал «cum luxuria» С. 295.
«Мотив... есть то чувствование, которое является движущей пружиной воли». С. 306.
«Все мотивы можно разделить на три группы: 1) чувствования, побуждающие служить другим людям, коллективным единицам человечества или человечеству в его целом, говоря короче, ЧУВСТВОВАНИЯ АЛЬТРУИСТИЧЕСКИЕ; 2) чувствования ЭГОИСТИЧЕСКИЕ, побуждающие человека стремиться к чему-либо для себя, но не подсказывающие ему как-либо вредить другим лицам, и 3) чувствования АНТИАЛЬТРУИСТИЧЕСКИЕ, побуждающие вредить другим людям (гнев, месть, злоба и т. п.)». С. 307.
«Мотив есть весьма важная составная часть того настроения субъекта, которое носят название вины; с изменением его характера существенно изменяется и значение обнаруженного субъектом настроения. Законодатель должен представить судье право в известных пределах считаться с значением мотива при определении размеров ответственности». С. 309.
Г ЕЛЛИНЕК. Указ. соч.
«С субъективной стороны неправда (то есть преступление — сост.) всегда производится волей... Такая воля в отношении общества анормальна, больна». С. 68.
«Болезнь воли состоит в ненормальном отношении индивидуальной воли к социальным требованиям; она, следовательно, болезнь социальная». С. 80.
Э. ФЕРРИ. Указ. соч. Часть II.
«... Нововведение, внесенное мною в понятие определяющих мотивов, заключается, главным образом в том, что КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ критерий, которым оперировала классическая школа при определении взаимоотношений между страстями и преступлением, я заменил КАЧЕСТВЕННЫМ критерием противообщественности или противоправности определяющих мотивов». С. 209.
«... Только в общественном или противообщественном КАЧЕСТВЕ определяющих мотивов следует искать критерия для применения социальной санкции к каждому отдельному случаю, подобно тому, как в КАЧЕСТВЕ определяющих мотивов следует искать основной критерий для отличия атавистической преступности от преступности эволютивной». Там же. "Если установлено, что степень противообщественных мотивов чрезвычайно высока (месть, корыстолюбие и т. д.) и что убийца — преступник прирожденный и неисправимый, то всякое рассуждение о его нравственной виновности и ответственности — излишне и бесполезно; остается лишь одно прибегнуть к мерам исключения его из общества. Если же мотивы оказались менее противообщественными (неосторожность, оскорбленная честь, ocкорбленное чувство любви и т.д.), а убийца является лишь опасным, рассеянным человеком, случайным преступником или преступником по страсти -тогда остается только установить... характер деяния и действующего лица ограничиться лишь одними мерами вознаграждения... либо мерами вознаграждения плюс меры репрессивные». С. 218.
Н. Д. СЕРГЕЕВСКИЙ. Указ. соч.
«Область вменения образуется совокупностью всех тех деяний, при совершении которых лицо, обладающее вообще способностью к вменению действительно понимало свойства совершаемого, действительно предусматривало или предвидело последствия, действительно сознавало запрещения закона и действительно имело возможность принять это запрещение в руководство своей деятельности (так у автора — сост.). Совокупность этих условий носит название субъективной виновности». С. 251.
«Признавая предвидение необходимым условиям вменения человеку по следствий его деятельности, как преступных деяний, мы можем и должны требовать предвидения всех ТЕХ черт или сторон явления, которые входят в состав преступного деяния». С. 253.
«... С точки зрения положительного права понятие умысла исчерпывается сознанием совершаемого и предвидением его последствий, а затем, совершенно безразлично, сознавал или не сознавал действующий противозаконность своего поступка». С. 255.
По мнению автора, «... Неосторожность — culpa... такое настроен» субъекта, в котором он хотя и не сознавал, но мог и должен был сознавая свойства и значение совершаемого и предвидеть его последствия (culpa в тес ном смысле или небрежность), а равным образом и такое настроение, когда он хотя и предвидел последствия, но надеялся их избежать, то есть, собственно говоря, в данном конкретном случае тоже не предвидел (luxuria или преступная самонадеянность)». С. 260.
Э. Я. НЕМИРОВСКИЙ. Указ. соч.
«Преступный умысел можно определить как такое проявление настроения действующего субъекта, при котором он или желает осуществления состава какого-либо преступления, направляя свою волю на последнее, как на цель, или же, хотя стремится к другой цели, но готов достигнуть ее на худой конец ценою преступления. Вина субъекта при умысле заключается в том, что представление о запрещенности результата, предоставление, которое должно отклонить от предпринимаемого деяния, не производит этого эффекта, ожидаемого законодателем, не служит противодействующим мотивом или даже, напротив, оказывается побудительным мотивом деяния». С. 271.
«Преступное настроение субъекта при умысле предполагает...
1) знание субъектом фактических обстоятельств, соответствующих при знакам, из которых слагается объективный состав преступления... 64
2) предвидение последствия или результата деяния. Степень достоверности наступления результата безразлична... Достаточно, если результат представляется возможным...
3) представление о способе наступления последствия, как будет развиваться причинная связь между действием, как психофизическим актом, и результатом, не требуется точности этого представления... 4) сознание противоправности деяния, или запрещенности его или его последствия правовыми нормами». С. 271-272.
«...Современное законодательство и судебная практика... считают признаком неосторожности возможность предвидения запрещенного результата. Этим собственно намечается граница между тем видом неосторожности, который носит название небрежности, и случаем; отличие от последнего другого вида ея — luxuria, самонадеянности, легкомыслия — не вызывает затруднений: при luxuria у действующего субъекта — есть предвидение результата, т. е. представление о его возможности, при negligentia (лат. – преступная небрежность) нет». С. 338.
При сознательной неосторожности, по мнению автора, «... Субъект представляет себе результат, но надеется, что он не наступит, это представление должно побудить субъекта ближе оценить вероятность вреда и отказаться от деяния». С. 339.
«... Вины нет, если и при всем напряжении духовных сил человек не мог бы дойти до такой степени предусмотрительности или внимательности, при которой можно было предвидеть вредный результат;... эта степень надлежащей ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТИ... указывается опытом, правилами профессия, различными нормами полицейского характера, инструкциями и т. п., вообще гражданским оборотом; это предусмотрительность среднего гражданина...». С. 340-341.
|
|
