|
|
К оглавлению.
ГЛАВА 1. ОБЩНОСТЬ И РАЗЛИЧИЯ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА СОВРЕМЕННЫХ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ
1.2. СИСТЕМНЫЕ И СТРУКТУРНЫЕ РАЗЛИЧИЯ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА РОМАНО-ГЕРМАНСКОГО И АНГЛО-АМЕРИКАНСКОГО ТИПА
Приступая к изложению, в качестве принципиального требования сразу же отметим, что для выявления различий в организации судопроизводства по континентальному либо по англо-американскому образцу, необходимо рассматривать уголовное судопроизводство как общеправовое явление, с точки зрения объективно наличествующих в любом обществе правоотношений по поводу совершенного (либо предполагаемого) противоправного деяния, независимо от того, охватываются ли такие правоотношения рамками уголовно-процессуального законодательства, так как только подобный подход позволяет выявить структурные особенности и системные отличия различных типов его построения.
Известно, что основные проблемы уголовно-процессуальной науки наиболее активно исследовались учеными стран континентального процесса, в частности, именно российскими и советскими процессуалистами, причем такое исследование, хотя и чрезмерно политизированное в советский период, носило, как правило, системный характер. Нас интересуют общие взгляды на уголовный процесс, в связи с чем следует обратиться к таким понятиям, как «уголовное судопроизводство», «уголовно-процессуальное право», «судоустройство».
М.С. Строгович под уголовным процессом понимал систему действий участников уголовного судопроизводства, их правоотношения друг с другом, регулируемые нормами уголовно-процессуального права, изменяющиеся и развивающиеся от стадии к стадии уголовного судопроизводства. Соответственно этому систему он подразделял на стадии, которые последовательно сменяют одна другую1. Аналогичные, либо похожие взгляды содержатся и в работах других процессуалистов2. Принципиально не изменились подходы и в настоящее время, считается, что уголовный процесс- соорганизованная, многоуровневая, совместная деятельность субъектов (участников) уголовного процесса, обладающих правовыми статусами и играющих (исполняющих) правовые роли, объединенная общими целями, принципами и функциями, выражающими отношения государства, общества и отдельных граждан к преступности и борьбе с ней3. Подобные взгляды можно встретить и в работах дореволюционных авторов, И.Я. Фойницкий, к примеру, указывал, что уголовное судопроизводство представляет собой «юридически определенный порядок производства уголовных дел в видах осуществления права наказания». Он же определял суд применительно к процессу правосудия в целом как «функцию государственной власти»4.
Мы, не оспаривая этих правильных, по сути, определений, попытаемся посмотреть на уголовное судопроизводство несколько шире.
Как известно, структура является неотъемлемым свойством большинства существующих объектов и систем, не являются исключениями и социальные системы. Под структурой понимается строение и внутренняя форма организации системы, выступающая как единство устойчивых взаимосвязей между ее элементами, а также законов данных взаимосвязей. В понятие «система» в праве традиционно включается объективное объединение по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования5.
Определение системы через структуру представляется правильным, структура характеризует явление с точки зрения его строения, статики, система же предполагает характеристику явления в его последовательном развитии, в динамике, во взаимодействии его составных частей.
Исследовать уголовное судопроизводство любого государства следует комплексно, лишь такой подход позволяет получить объективную целостную картину.
Действительно, уголовное судопроизводство имеет внешнее выражение в виде системы действий его субъектов, которые вступают в правоотношения друг с другом, как верно указывал М.С. Строгович. Правоотношения участников судопроизводства регулируются нормами уголовно-процессуального права, также имеющего свою систему и внутреннюю структуру. Сами субъекты уголовно-процессуальной деятельности, осуществляющие в уголовном процессе какую-либо функцию, направление деятельности ( или ряд функций и направлений), также организованы, имеют свои статусы и свою компетенцию. Производство по уголовному делу развивается, проходит ряд последовательно сменяющих этапов, в целом оно также характеризуется наличием структурных элементов- стадий, объединенных в систему.
Исходя из этих посылов, очевидно, что уголовно-процессуальное право, регулирующее деятельность участников уголовного судопроизводства и порядок судопроизводства, представляет совокупность согласованных между собой уголовно-процессуальных норм, структурно объединенных в различные правовые институты (субинституты, подотрасли и т.д.), которые также, в свою очередь, должны быть согласованы между собой и составлять стройную, сбалансированную, непротиворечивую систему.
Если рассматривать уголовное судопроизводство как процесс поступательного движения уголовного дела (данный термин в значительной мере условен), тогда его логично определять как систему взаимосвязанных и взаимообусловленных этапов, стадий, последовательно сменяющих одна другую, имеющих собственные задачи и обеспечивающих в совокупности вынесение справедливого, обоснованного решения суда.
С точки зрения субъектного состава судопроизводства уголовный процесс можно рассматривать как систему правоотношений его участников (субъектов), характеризующуюся взаимозависимостью и взаимообусловленностью их процессуальных прав и обязанностей.
Повторимся, что для целей исследования нас интересует и собственно уголовное судопроизводство, находящее свое выражение в деятельности его участников, и регулирующее данную деятельность уголовно-процессуальное право, и даже вопросы судоустройства. Да, данные понятия наполнены различным содержанием, в науке уголовного процесса они традиционно разделялись и исследовались по отдельности, однако для определения структурных и системных особенностей построения уголовного процесса того или иного типа его организации, следует рассматривать уголовное судопроизводство государства именно в комплексе, лишь так можно выявить и определить значимость тех или иных его особенностей и закономерностей. Мы не ставим амбициозной цели исчерпывающим образом исследовать столь сложное явление, как уголовное судопроизводство государства, вряд ли это возможно в рамках одной работы, нас интересуют самые общие, бросающиеся в глаза, однако вместе с тем и наиболее принципиальные отличия.
При использовании такой методологии сравнение систем уголовного судопроизводства в странах романо-германского и англо-американского типа судопроизводства позволяет выделить следующие очевидные различия:
Во-первых, отличие в построении уголовного судопроизводства, в этапах движения уголовного дела, обычно называемых в процессуальной литературе РФ стадиями.
Во-вторых, различие в конструкции процесса доказывания, как основной, стержневой подсистемы (подотрасли) любого уголовного процесса, в подходах к понятию и содержанию термина «доказательство», обуславливающее различие в формах и способах собирания доказательств.
В-третьих, различие в конструкции, в построении отдельных юридических институтов (сложных институтов, субинститутов)6.
Четвёртое отличие заключается в различной организации субъектов, осуществляющих в процессе ту или иную функцию, в их компетенции, структуре и задачах, в различном объеме прав и обязанностей, предоставляемых участникам уголовного судопроизводства, что обусловлено различиями в правоотношениях, в которые они вступают друг с другом и с судом на различных стадиях движения дела.
Очевидно, что выделенные нами различия могут рассматриваться и с позиций собственно уголовного судопроизводства, и с точки зрения уголовно-процессуального права и даже судоустройства, однако они представляют именно комплекс, они взаимосвязаны и взаимообусловлены. Образовались же они в результате различных условий исторического развития государств того или иного типа организации уголовного судопроизводства, что и вызывало различия в судоустройстве, в организации и построении тех или иных органов (субъектов), участвующих в процессе производства по уголовному делу, в конструкции институтов и норм уголовно-процессуального права.
Данные отличия принципиальные, межтиповые, можно выделить еще несколько, в частности, отличие заключается также в используемой юридической технике, в юридической лексике, в терминологии. Несомненно, что юридическая техника таких, к примеру, стран, как США, Англия, Уэльс, Австралия, Канада, Новая Зеландия, поскольку их процесс является фактически разновидностью классического английского уголовного процесса, близка, также как во многом родственна юридическая техника многих стран континента.
Рассмотрим различия уголовного судопроизводства стран романо-германской и англо-американской модели подробнее.
Термин «судопроизводство» в данной части работы для целей нашего исследования мы будем употреблять в широком значении, лишь такое понимание позволяет выявить структурные и системные закономерности организации того или иного типа процесса. Альтернативой ему является бытовавшее в советский период мнение, согласно которому «процессуальным» называется лишь то, что закреплено в уголовно-процессуальном законе, того же, чего в данном законе нет - действие, правоотношение и т.д., считается заведомо «непроцессуальным». Подобная точка зрения отражает скорее не подход к уголовному судопроизводству как к системному явлению, а вытекает из принципиального требования, предъявляемого к доказыванию, причем лишь применительно к процессу, построенному по континентальному типу, на чем мы подробно остановимся в дальнейшем.
Взгляд на любой уголовный процесс любого государства и типа как на общеправовое явление, органически присущее любому государственному образованию, показывает, что при любом типе государства и в любом государстве существуют определенные закономерности возникновения уголовно- процессуальных правоотношений.
Проиллюстрируем изложенное.
В научной литературе даже постсоветского периода считается, что коренным, системным отличием «состязательного» (англо-американского) от «смешанного» (континентального) типа процесса, является наличие в смешанном процессе особой стадии предварительного расследования, характеризующейся наличием «хозяина процесса»- государственного органа, производящего предварительное расследование и собирающего доказательства в рамках установленной законом процедуры. Утверждается, что российское уголовное судопроизводство «с давних пор признавалось исследователями смешанным, т.е. построенном на том, что предварительное расследование основано на началах публичности и носит розыскной (инквизиционный) характер, а судебное разбирательство осуществляется на последовательно состязательных началах»7. В качестве признаков стадии предварительного расследования также традиционно называется ее линейный, розыскной характер, наличие лишь элементов состязательности, отсутствие «треугольника», «триады» субъектов, осуществляющих в процессе три основные функции- обвинения, защиты и разрешения дела по существу8.
Все вышеизложенные рассуждения верны, но верны они применительно к частностям, к отдельным элементам, с точки зрения системного подхода подобные утверждения не несут в себе новшеств, а, скорее, напротив, способны натолкнуть неискушённого читателя на мысль, что где-то там, в «развитых» странах, существует «правильный», «состязательный» процесс, к которому следует стремиться.
По поводу «инквизиционного характера» досудебных стадий романо-германского типа процесса заметим, что инквизиция, как известно, исторически характеризовалась широким применением пыток и отсутствием процессуальных гарантий, а не особенностями структурного построения ее деятельности. В этом плане наихудшим проявлением инквизиции является применение к подследственным пыток в федеральной тюрьме на кубинской базе Гуантанамо, находящейся под юрисдикцией США, то есть государства с «состязательным» построением судопроизводства.
Утверждения о том, что судопроизводство в странах с англо-американской системой осуществляется на началах состязательности, что стороны- обвинение и защита- пользуются в таком процессе равными правами по собиранию доказательств, что суд в данной системе- лишь беспристрастный арбитр, «посредник между спорящими сторонами», и даже что само судопроизводство в странах «с состязательным типом процесса» возникает с предъявлением обвинения, с формулированием обвинительного тезиса, который доводится до обвиняемого перед лицом суда, после чего, при несогласии обвиняемого с данным тезисом, стороны приступают к собиранию доказательств, не совсем верно, на наш взгляд, отражают существующие реалии. Для их оспаривания имеются серьезные аргументы.
Основой, отправной точкой любого процесса, моментом начала любого судопроизводства (в том числе и уголовного), в широком его значении, является момент получения информации о совершенном преступлении. После ее получения (к примеру, после сообщения о преступлении, после обнаружения трупа, следов взлома хранилища и т.д.) орган государства, обладающий соответствующей компетенцией, приступает к сбору сведений о совершенном (либо несовершенном) деянии, то есть, говоря утрированно, к производству «дознания». Причём такой порядок един для любого политического образования граждан, то есть для любого государства. То, что в какой-либо стране или правовой системе возникновение собственно уголовного судопроизводства принято связывать с какими-либо иными моментами, как правило, с урегулированием деятельности по производству расследования нормами законодательных актов, никак не свидетельствует об отсутствии в государстве правоотношений по поводу совершенного деяния непосредственно после обнаружения его следов.
Известно, что континентальный уголовный процесс Франции, имевший собственные исторические корни и традиции, оформился как процесс государства, уважающего права личности, на основе воспринятых им принципов и постулатов классического английского состязательного процесса. При этом до рецепции французский процесс развивался и самостоятельно, во Франции, как и в Германии, России и иных странах континентальной Европы, имелась развитая система органов, осуществлявших те или иные государственные функции, а в обществе складывались свои воззрения на задачи и цели судопроизводства. Одно из основных отличий уголовно-процессуальных систем Англии и Франции заключается как раз в том, что во Франции исторически наличествовали централизованные органы, призванные защищать государственные интересы. Французскими реформаторами, заимствовавшими многие принципиальные положения английского судопроизводства, были учтены и исторические реалии своей страны, в частности, детально проработаны вопросы производства досудебного расследования, законодательно закреплено положение об органах, производящих такое расследование, выделено (разделено) дознание и предварительное следствие, а также определена компетенция органов, поддерживающих обвинение от лица государства в суде. Первоначально, согласно нормам Декрета от 16 сентября 1791 года, производство начиналось суммарным расследованием, которое производилось мировым судьей в качестве органа судебной полиции. Впоследствии по личному требованию Наполеона Бонапарта в уголовно-процессуальный кодекс Франции была внесена ст. 10, предоставившая префектам департаментов и префекту парижской полиции, то есть чинам административного ведомства, широкие полномочия по принятию всех необходимых мер для установления преступлений, проступков и полицейских нарушений и передачи лиц, их совершивших, в распоряжение судов. Судебная полиция каждого округа возглавлялась прокурором и следственным судьей, производившим расследование после передачи первоначально собранных материалов и лица, подозреваемого в совершении преступления, в его распоряжение9. В настоящее время, как известно, органами полиции Франции также производится полицейское дознание, а в случае установления признаков преступления прокурор направляет дело следственному судье для производства предварительного расследования.
Наличие сильных централизованных органов, исторически производивших собирание первоначального объема информации, предопределило и развитие доказательственного права. При рецепции было логично использовать имевшийся потенциал, вследствии чего процесс был сконструирован так, что собранные полицией, затем мировым, а впоследствии –следственным судьей, сведения, стали использоваться в качестве доказательств при рассмотрении уголовного дела в суде, постепенно сложились и требования, предъявляемые к органам расследования и такому собиранию, была разработана процедура, соблюдение которой в дальнейшем стало являться необходимым условием доброкачественности закрепленного на досудебных стадиях материала.
В Англии, где исторически традиционно сильно гражданское общество, длительное время вообще не было органа, в общественных целях собирающего информацию о преступлении непосредственно после его совершения, обвинение же исторически было частно-исковым. Соответственно в классическом английском процессе доказательствами считались и считаются по настоящее время лишь сведения, непосредственно изученные в судебном заседании, прошедшие проверку сторон, выдвигающих свои возражения и представляющих свои доказательства. Лишь в 1829 году был принят законопроект Р.Пиля об организации государственной полиции, в котором указывалось, что ночная стража и ночная полиция по причине малочисленности и неподготовленности неспособны предупреждать и раскрывать преступления. В законе указывалось и на неудобства, возникающие в связи с отсутствием органа публичного преследования, в частности, на недостаточную защищенность интересов общества, публичных интересов там, где этого требуют интересы всего населения10. Законопроекты по организации органа уголовного преследования неоднократно вносились в парламент Англии в 30-40 х. годах 19 века, однако они неизменно отклонялись со ссылкой на то, что введение такого органа может монополизировать право государства на такое преследование, и лишь 3 июля 1879 г. был принят закон об учреждении дирекции публичного преследования, которая стала возбуждать дела по преступлениям, за совершение которых могла быть назначена смертная казнь, а также по делам, затрагивающим общественный интерес в случаях, «когда нельзя ожидать достаточной энергии со стороны частных обвинителей». При этом собственно уголовное преследование на суде по таким делам осуществлялось приглашаемыми для этих целей публичными адвокатами- барристерами11. Роль государства в расследовании преступлений, представляющих общественную опасность, в Англии с течением времени и развитием потребности в этом постоянно усиливалась, в настоящее время, как известно, в странах Содружества на досудебной стадии также, как и в иных развитых странах, производится полицейское расследование, производимое полициями графств и национальной полицией12. В США же, чей уголовный процесс воспринял основные постулаты процесса Англии в силу того, что большинство населения США первоначально составляли именно выходцы из Великобритании, принесшие с собой и соответствующий менталитет, органы, осуществляющие расследование и уголовное преследование преступлений, сложились непосредственно сразу после образования государства. Первоначальное дознание в США осуществляли как выборные шерифы, чье появление было вызвано недостатком средств, так и образованные в штатах полиции, а обвинение поддерживала специально образованная атторнейская служба.
С точки зрения уголовного судопроизводства в широком его понимании и уголовный процесс Англии, и уголовный процесс Франции, как «классические» типы процесса, а вслед за ними и уголовные процессы иных государств, воспринявших тот или иной способ организации уголовного судопроизводства, достаточно близки и похожи.
Одно из различий заключается в конструкции, в построении системы уголовного процесса, в формировании и закреплении производств и стадий. Законодатели Англии и Франции пошли двумя разными путями, вектор развития уголовного процесса в каждом из государств был исторически определен наличием и развитием тех или иных общественных и государственных институтов. Очевидно, что при наличии централизованной, сильной административной власти и при сложившейся системе органов охраны правопорядка можно законодательно оформить и закрепить фактически складывающиеся правоотношения, «прописать» в уголовно-процессуальном законе полномочия органов дознания и предварительного расследования, как это и было сделано во Франции, Германии, России, а можно оставить эту деятельность за рамками уголовно-процессуальных норм, однако от этого она не исчезнет и будет продолжать существовать в объективной реальности. Основой для выбора того или иного пути являются экономические, политические процессы, происходящие в обществе, исторические, культурные традиции того или иного государственного образования, менталитет и развитость самосознания его народа. Пока, при наличии сильного гражданского общества в Англии, государство справлялось с вызовами времени, необходимости ни в полиции, ни в государственном органе, осуществляющем уголовное преследование (в организационном, конечно же, аспекте), не имелось, при обострении же ситуации с преступностью и нарушением публичного интереса, законодатель Англии предпринял ряд мер, чтобы обеспечить стабильность, устойчивость общественного развития. В США, Канаде и Австралии, исторически возникших как сообщества иммигрантов из разных национальных государств Европы, органы поддержания правопорядка насущно требовались с первых лет их существования, в связи с чем первоначально, при недостатке средств, к осуществлению полицейских функций и поддержанию обвинения привлекались частные, преимущественно выборные лица, при развитии же экономических отношений и усилении государственности и финансовой стабильности были созданы все необходимые для существования государства органы, в том числе и органы уголовного преследования и поддержания обвинения.
Следующий момент, с которым традиционно связывается стадийное строение уголовного судопроизводства - момент предъявления претензий к индивидууму, появление лица, подозреваемого в совершении преступления. Он также лишь опосредованно связан с формальным выдвижением обвинения. Как известно, в Российской Федерации, также как и в иных странах континентальной Европы, предъявление обвинения производится на стадии предварительного расследования, тогда как в странах с англо-американским построением процесса выдвижение обвинения знаменует начало собственно уголовного судопроизводства, начало уголовного процесса «в узком» смысле. Гласная ли это, открытая, публичная ли процедура - значения для целей работы не имеет, как неважно и то, кто конкретно предъявляет обвинение и присутствует при данной процедуре (прокурор, шеффены, представители «малого жюри» и т.д.), мы сознательно упрощаем реальную картину, существующую в различных государствах, для выявления общих закономерностей.
Очевидно также, что защита как отдельная функция появляется не только при выдвижении формального обвинения, но и в случае появления фигуры подозреваемого и в случае применения к такому лицу каких-либо мер принуждения. И вот лишь с этого момента можно ставить вопрос о равноправии сторон, в том числе и в собирании доказательств (информации, сведений), тогда как этап первоначального сбора информации о преступлении, всегда, в любой стране, независимо от типа ее правовой системы, носит линейный характер, никакого «треугольника процесса» до момента, когда будет собрана достаточная совокупность сведений о совершенном деянии и появится лицо, подозреваемое в его совершении, нет и быть не может в принципе. Орган либо должностное лицо государства (полицейский префект, судебный следователь, следственный судья и т.д.) во всех странах, собрав первоначальный объем информации, определяет судьбу дела, и виды решений могут быть различными. Даже полицейский в США, собрав первоначальный объем информации (то есть фактически произведя дознание), решает, что с ней дальше делать, полиция в лице ее руководителей либо передает сведения, носящие характер оперативно-розыскных, окружному прокурору для разрешения вопроса об уголовном преследовании, либо по тем или иным причинам не реализует ее. Аналогичным образом действуют, к примеру, и работники МВД РФ, производящие оперативно-розыскную деятельность.
В предыдущем параграфе упоминалось, что процессуальной наукой стран континентального типа уголовного процесса, как правило, не приветствуется и не разделяется теория разделения процессуальных функций на обвинение, защиту и разрешение дела применительно к досудебным стадиям. Во Французской Республике, к примеру, с момента рецепции основных положений английского процесса, господствует не «теория разделения процессуальных функций», а теория «отделения друг от друга различных государственных функций при осуществлении правосудия». Суть ее в том, что следует отделять друг от друга собственно уголовное преследование (осуществляется прокуратурой), следственные юрисдикции, в том числе и правомочие по принятию решения по расследуемому делу (осуществляются следственным судьей) и собственно судебные полномочия (осуществляются судами). Результатом этого служит то, что следственный судья или суд не вправе приступать к собиранию доказательств (расследованию) либо к рассмотрению дела без инициативы прокурора, сам же прокурор не вправе принимать решение о прекращении расследования либо прекращении производства по делу, ибо это прерогатива судебных органов. При этом во французском уголовном процессе незыблемым постулатом является положение, что функция защиты осуществляется не только обвиняемым (подозреваемым) и его защитником, УПК Франции традиционно, во всех редакциях все годы его существования еще со времен Наполеона Бонапарта требует, чтобы все государственные лица, будь-то прокурор, будь-то следственный либо иной судья, выявляли все, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого (подсудимого) обстоятельства (!). Участие защитника при этом традиционно рассматривается в качестве дополнительной необходимой гарантии прав личности, поскольку, в отличие от иных, государственных участников уголовного судопроизводства, других обязанностей, кроме осуществления защиты обвиняемого, у него нет13. Аналогичным образом решаются эти же вопросы в уголовно-процессуальных законах иных государств с континентальной организацией судопроизводства, в Германии, Австрии, Испании и др., именно так, без каких-либо изъятий смотрел на фигуры прокурора и следователя до недавнего времени и российский законодатель.
Представляется поэтому, что лишь в случае принятия решения о начале уголовного преследования конкретного лица, о применении к нему мер принуждения, о предъявлении ему обвинения, органы, производящие досудебное расследование обстоятельств дела и органы, предъявляющие обвинение, могут быть (да и то с определённой натяжкой) отнесены к стороне обвинения. Но и в этом случае ни один уголовно-процессуальный закон ни одной цивилизованной страны, будь-то страна с континентальным либо англо американским построением судопроизводства, не предписывает должностным лицам таких органов утаивать доказательственную информацию, свидетельствующую в пользу обвиняемого для того, чтобы любой ценой применить к нему меры уголовной репрессии, напротив, в странах, которые принято именовать демократическими, подобные действия считаются преступлениями перед правосудием, а их уголовные кодексы содержат нормы об уголовной ответственности должностных лиц за подобные действия. Вопрос решается именно так, поскольку расследование преступлений - государственная функция, осуществляемая в интересах всего общества. Кроме того, как известно, процессуальные нормы любого государства независимо от типа его процесса содержат также и правила о прекращении уголовного преследования и после выдвижения обвинения, на последующих стадиях, а также закрепляют право таких лиц на реабилитацию, на получение материального и морального возмещения в связи с необоснованным обвинением.
Исходя из всего вышеизложенного, очевидно, что государственные органы и должностные лица любого государства, производящие собирание доказательственного материала, начинающегося непосредственно после получения информации о преступлении, всегда, априори, имели и будут иметь в дальнейшем преимущество перед стороной защиты, чье присутствие в процессе и чья функция неразрывно связана с личностью, с моментом предъявления обвинения либо появления подозреваемого лица. Равенства прав сторон в собирании доказательств (доказательственной информации) на досудебных стадиях процесса, на предварительном расследовании, будь-то процессуально оформленная стадия континентального процесса, будь-то непроцессуальная деятельность полиции в англо-американском процессе, быть не может в силу именного этого момента. Кроме того, конечно же, равенства не может быть еще и вследствии невозможности осуществления отдельным индивидуумом и его защитником, деятельности, имеющей публичную направленность, находящейся в компетенции государства и, по сути являющейся выражением государственной функции расследования преступлений, предупреждения преступности и поддержании правопорядка в обществе, а также из-за невозможности предоставления гражданину права осуществлять действия, затрагивающие, умаляющие права иных граждан общества, правоотношения с которыми строятся «по горизонтали» и права которых не менее ценны, чем его.
Уголовный процесс как система стадий имеет закономерности в своем построении в любом государстве, в самом упрощенном виде, грубо, ее можно условно разделить на следующие составные части: после получения информации о преступлении следует этап дознания, сбора первоначального объема доказательственной информации. После собирания первоначальных данных при континентальной организации судопроизводства при установлении признаков преступления начинается (либо продолжается, если собирание доказательств производилось в форме предварительного расследования) этап предварительного расследования, которое ведет уполномоченное на производство следственных действий лицо (следователь). При англо-американском построении весь объем первоначальных данных собирается органом дознания (полицией и т.д.). Затем следует предъявление обвинения- при континентальном типе процесса после выдвижения обвинения происходит последующий сбор доказательств для суда, в англо-американском процессе с моментом предъявления обвинения, как правило, связывается начало выявления источников доказательств стороной защиты, хотя источники могут выявляться и ранее, к примеру, если адвокат был приглашен с момента применения к гражданину меры принуждения. Затем следует этап судебного разбирательства, на котором стороны предъявляют собранные доказательства (представляют их источники) суду, по окончании которого выносится приговор, а затем, после реализации прав на обжалование, его сменяет стадия исполнения приговора.14
Закономерности построения уголовного судопроизводства в широком смысле в любом государстве едины, как едины и принципы уголовного процесса - осуществление правосудия судом, состязательность судебного разбирательства, равноправие сторон перед судом и т.д. Отличие же в конструкции процесса, в регламентации процессуальной или непроцессуальной деятельности органов государства, осуществляющих предварительный сбор доказательственного материала, в регламентации деятельности по предъявлению индивидууму обвинения, заключающееся в вынесении момента предъявления обвинения либо на стадию предварительного расследования, либо на первую из судебных стадий. В этом смысле уголовный процесс любого типа и любого государства - своеобразный общественный договор, продукт, выражающий симбиоз культурных, социальных, исторических, законодательных традиций. Но, и это крайне принципиально: и англо-американский, и романо-германский тип процесса предполагают применение сугубо индивидуального для каждого типа набора средств, механизмов, необходимых для его эффективного функционирования, для достижения баланса разнонаправленных интересов его субъектов и участников, и, в конечном итоге- для обеспечения стабильности и развития того общества и государства, в котором применяется та или иная конструкция.
Важнейшим из таких средств является доказывание- основная подотрасль, фундамент уголовного судопроизводства любого типа.
Доказывание - сложная многоуровневая деятельность, пронизывающая весь уголовный процесс, оно может не прекращаться даже после вынесения приговора, не случайно процессуальное законодательство почти каждой страны содержит механизмы отмены вступившего в силу и даже исполненного приговора. Структура и цели работы не предполагают исчерпывающего исследования всех (или хотя бы основных) особенностей конструкции процесса доказывания в различных государствах, однако очевидно, что те структурные различия, которые наблюдаются в построении уголовного процесса в целом, в полной мере можно отнести и к стержню процесса, к уголовно-процессуальному доказыванию. Различия в конструкции процесса доказывания выражаются в средствах доказывания, в способах собирания (формирования) доказательств, используемых в судопроизводстве государств того или иного типа. В основе доказательственной деятельности находится основной элемент, «базовый кирпичик» этой сложной многогранной деятельности, именуемый «доказательством». При этом очевидно, что даже само понятие и содержание данного термина также отличается в зависимости от типа процесса.
Как и уголовное судопроизводство в целом, правоотношения по доказыванию в любом государстве возникают одновременно с появлением информации о совершении преступления и связываются с моментом начала собирания сведений о нем. С этой точки зрения субъектом уголовно-процессуального доказывания в широком понимании этого термина, как он и трактуется в странах англо-американского типа, может быть любой орган государства, а также обвиняемый, защитник и вообще любой участник судопроизводства.Уголовно-процессуальное доказывание в континентальном процессе рассматривается уже - это лишь деятельность его субъектов, урегулированная нормами уголовно-процессуального права. Однако корни доказывания, как и корни судопроизводства в целом, лежат в «допроцессуальном» периоде.
Обоснованность наших выводов мы проиллюстрируем ссылкой на работу проф. С.А. Шейфера, признанного исследователя теории доказывания в уголовном процессе РФ, опубликованную в № 10 журнала «Государство и право» еще в 2001 г. и называвшуюся «Проблемы допустимости доказательств требуют дальнейшей разработки»15.
Проанализировав действующее российское законодательство и сложившуюся практику, С.А. Шейфер указал, что имеются проблемы допустимости доказательственного материала, вводимого в уголовный процесс, собранного хотя и законными, например, в рамках административного судопроизводства, способами, но в рамках иной, не уголовно-процессуальной процедуры. Автор приводит пример, когда первоначальная информация о правонарушении была закреплена работником ОВД как доказательство для привлечения лица к административной ответственности, составлен протокол осмотра контрабандного товара в рамках КоАП РФ, товар осмотрен и упакован, однако затем выяснилось, что правонарушение носит характер уголовно-наказуемого деяния, так как имеется квалифицирующий признак контрабанды. Указав, что доказательственная информация в данном случае своего значения не утрачивает и может быть реализована в уголовном процессе в рамках установленных УПК процедур, автор сделал вывод, что необходимо совершенствовать вопросы допустимости16.
Соглашаясь с данной позицией, позволим себе уточнение - проблемы, проанализированные в указанной статье, системно вытекают из построения уголовного процесса континентального типа, из конструкции процесса доказывания, закрепленной в российском уголовно-процессуальном законодательстве. В Англии или Уэльсе, к примеру, ни один правовед и даже просто гражданин не усомнится в том, что полицейский, как должностное лицо, на которое возложены соответствующие обязанности, имеет право осмотреть и изъять любой предмет, имеющий отношение к преступлению. При этом никакого повторного его осмотра (уже в рамках другой процедуры) не потребуется, он просто будет доставлен в суд и осмотрен судом с участием сторон. (Добросовестность должностного лица государства при этом презюмируется на законодательном уровне, целостность конверта, в который упакован предмет или документ, будет предметом изучения лишь в каком-либо экстраординарном случае.) Что касается источника доказательств - физического лица - беседа с ним в досудебной стадии вообще не будет оформлена каким-либо протоколом, а доказательство, полученное из данного источника, будет только судебным, то есть полученным во время перекрестного допроса в суде.
Для уголовно-процессуального законодательства континентального типа именно вследствии того, что сведения, собранные органами предварительного расследования, в дальнейшем рассматриваются в качестве судебных, характерна более строгая регламентация процесса доказывания. Но даже и среди стран, воспринявших данный тип судопроизводства, Российская Федерация по степени нормативного урегулирования процесса доказывания и регламентации самой стадии предварительного расследования является одним из лидеров. В УПК ФРГ и Франции, например, подобной строгости нет, хотя и законодательства этих стран допускают признание сведений, собранные без детально регламентированной процедуры в качестве судебных лишь в исключительных случаях.
Российские процессуалисты традиционно много времени и сил, особенно в советский период, уделяли доказыванию. При этом всем хорошо известны споры по поводу содержания самого понятия «доказательство», развернувшиеся еще в советский период и продолжающиеся до настоящего времени. Вызваны же они, как кажется, тем, что само понятие достаточно условно, говоря упрощённо, в данном случае мы также имеем дело с продуктом общественного договора на предмет того, как следует доказывать обстоятельства преступления, что должно являться доказательством, а что - нет. При этом очевидно, что данный договор, применяемый лишь в странах с континентальным построением уголовного судопроизводства, связан именно с обязанностями по собиранию доказательств, которые возложены на органы государства. Следует сказать, что данная конструкция объективна, она сложилась исторически, для Российской Федерации, с ее традиционно сильной централизацией власти и традиционно невысоким уровнем развития гражданских институтов, отнесение к доказательствам в уголовно-процессуальном смысле лишь сведений, «полученных в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законом» - единственно возможный путь, нерушимая заповедь, отход от которой способен привести к самым негативным последствиям. Вот почему вопросы, поднятые в статье проф. С.А Шейфера, актуальны до настоящего времени, всё, что собрано, следует вводить в процесс уголовно-процессуального доказывания лишь предусмотренными законом способами. При континентальном построении системы уголовного судопроизводства строгая регламентация деятельности органов уголовного преследования является действенной гарантией достоверности полученных сведений, а также средством придания собранным органами предварительного расследования сведениям свойства допустимости. Требование о строгом соблюдении порядка производства следственных и процессуальных действий, помимо прочего, позволяет ограничить усмотрение органа предварительного расследования, а также является важнейшим средством соблюдения прав участников уголовного судопроизводства, не имеющих властно-распорядительных полномочий.
Вместе с тем то, что является достоинством, может нести в себе и определенные проблемы. «Без чёрного не было бы и белого, без Бога не было бы и дьявола»,- гласит одна из английских поговорок.
Известен так до конца и не решённый в советской, а затем и российской процессуальной науке, вопрос о существенности либо несущественности нарушений этой самой процессуальной формы. Категорический подход к данной проблеме, заключающийся в предложениях признавать недопустимыми любые доказательства, полученные с любыми нарушениями процессуального закона, в данном случае вряд ли применим в силу того, что правосудием в узком значении этого термина в любой уголовно-процессуальной семье являются лишь судебные стадии, то есть те, на которых действуют равноправные стороны, стадия же первоначального собирания доказательственного материала, во всех системах права и государствах, и там, где она процессуально оформлена, и там, где она находится за рамками собственно уголовно-процессуального законодательства, является подготовительной, хотя на ней, как справедливо указывал С.А. Шейфер применительно к судопроизводству России, и производится собирание основного объема доказательственного материала. (А в странах с англо-американской системой построения процесса - собирание основного объема сведений, выявление основного объема источников доказательств.) Не случайно также в уголовно-процессуальной литературе России, в ее досоветский период, всегда выделялись доказательства, добытые на предварительном расследовании, и доказательства судебные17, а процессуальная наука всех основных развитых государств традиционно в качестве доказательств в полном значении этого термина признает лишь то, что прошло проверку в ходе судебного следствия. Если при собирании доказательств на стадии предварительного расследования, к примеру, допрос свидетеля либо осмотр предмета будут произведены с нарушениями и если даже протоколы таких следственных действий будут признаны недопустимыми доказательствами, при условии того, что предмет имеется в наличии, а свидетель жив, здоров и готов давать показания в суде, подобные нарушения устранимы в ходе судебного разбирательства. А.Ф.Кони, как известно, писал, что в противоположность предварительному следствию, имеющему исключительной задачей собирание доказательств, на судебном следствии происходит «поверка доказательств» и все входящее в предварительное следствие заменяется непосредственным восприятием судей, что влечет изменение и переработку многого, собранного предварительным следствием. Такое положение автор считал оправданным, поскольку судебное рассмотрение, по мнению А.Ф.Кони, производится на ином качественном уровне, одну из задач судебного следствия автор видел именно в «судебной поверке и рассмотрении доказательств»18.
Нам, хотя и очень редко, случалось удовлетворять гражданские иски, предъявляемые в рамках гражданского судопроизводства к лицам, в отношении которых вынесен оправдательный приговор уголовным судом. К примеру, лицо, причинившее ущерб, было оправдано в связи с тем, что все доказательства обвинения, собранные органами предварительного расследования, были признаны недопустимыми, в частности, допрос производился в ночное время, обыск был проведён без участия понятых и т.д. Вместе с тем для вынесения решения об удовлетворении гражданского иска, предъявляемого потерпевшим к лицу, оправданному в совершении деяния, в рамках положений Гражданского процессуального кодекса РФ, доказательств было в избытке. Объясняется это тем, что Гражданский кодекс РФ, регулирующий вопросы возмещения ущерба, содержит нормы, предусматривающие ответственность за причинение имущественного вреда уже в случае установления факта ущерба и наличия вины причинителя (к примеру, ст. 1064 ГК РФ), а Гражданский процессуальный кодекс РФ содержит широкий перечень средств доказывания, не ограничиваемый требованиями строгого соблюдения формы и не рассматривающий оправдательный приговор как основание для отказа в удовлетворении иска.
Хотя исследование вопросов, связанных с нарушением процессуальной формы, не является целью работы, выскажем свое мнение по вопросу ее соблюдения органами предварительного расследования. Мы не усматриваем оснований, в случаях установления нарушений порядка производства следственных действий, отказывать в удовлетворении ходатайств гособвинителей в принятии мер к получению доброкачественных сведений иным либо тем же средством доказывания. К примеру, обвинитель, участвующий в судебном заседании, может ходатайствовать о произведении повторного осмотра предмета либо документа, имеющегося в наличии, данные, зафиксированные при осмотре места происшествия, проведенного с нарушением УПК, можно попытаться восполнить показаниями очевидцев и т.д.. В любом случае основным моментом является возможность либо невозможность устранения нарушения и восполнения пробела. Конечно, если было установлено, к примеру, что обыск в квартире обвиняемого, при производстве которого были обнаружены наркотики, осуществлен без участия понятых, подсудимого, естественно, при отсутствии иных доказательств его вины, необходимо оправдывать.
В уголовно-процессуальной теории доказательств стран с англо-американским построением процесса подобной проблемы просто не существует, поэтому полицейские чины, собирающие первоначальную информацию оперативно-розыскными способами, к примеру, в США, Канаде, Англии, пишут отчеты, а не составляют протоколы. Главное здесь - выявить источники информации и ее носителей. Обвинитель, получив данные, затем обеспечивает представление свидетелей и вещественных доказательств, обнаруженных органом дознания, суду, который их исследует (при активном участии сторон, конечно), получая информацию не из протокола, а непосредственно из источника. При этом непроцессуальной деятельность полиции назвать можно также с некоторой натяжкой. Полиция (и другие органы публичного преследования) производят до суда не только оперативно-розыскные мероприятия, но и чисто уголовно-процессуальные действия- аресты, обыски, опознания и другие действия по собиранию и проверке сведений, руководствуясь при этом, помимо своих ведомственных наставлений, выработанными судебной практикой процессуальными правилами. Правила эти, в свою очередь, формулируются и доводятся до всех заинтересованных лиц высшими судебными инстанциями, широко, к примеру, известны правила, имеющиеся в США- правило о запрещении продолжать обыск по нахождении искомого, «правило Миранды», требующее, что подозреваемый должен быть предупрежден о своих правах и обязанностях, важнейшим из которых является право хранить молчание. Этим правилам следуют все должностные чины, производящие такую «непроцессуальную деятельность», поскольку их несоблюдение влечет недопустимость собранной этими органами информации и она не может быть в дальнейшем использована в суде прокурором19. Заметим, что правила, вырабатываемые практикой и находящие закрепление в прецедентах и разъяснениях Верховных судов, направлены в основном (хотя и не только) на соблюдение гарантий прав личности, которые мы ранее определили как процессуальные гарантии, присущие любому типу процесса, они даются в основном в развитие конституционных норм либо толкуют положения, регулирующие основные, неотъемлемые права граждан - право на тайну частной жизни, на свободу личности и т.д., то есть их основой являются, как правило, конституционные положения. Бесспорно также, что в процессе полицейского дознания могут быть установлены обстоятельства, именуемые в российском процессе «отсутствием события или состава преступления», либо установлены признаки, к примеру, не преступления, а проступка, как уголовного, так и не относящегося к таковым, влекущего, к примеру, наложение штрафа. В этом случае, естественно, собранная информация не будет в дальнейшем реализовываться, то есть собственно уголовного судопроизводства может и не возникнуть.
Таким образом, в странах, где воспринят англо- американский тип процесса, упрощенно процесс доказывания выглядит следующим образом: после получения сообщения о преступлении орган расследования приступает к сбору первоначальных сведений путем производства дознания. Собрав информацию, он направляет материалы обвинителю, тот сам (либо иной орган) предъявляет (выдвигает) обвинение, как правило, гласно, публично, в судебном заседании, после чего стороны продолжают собирать доказательственный материал для суда (при этом очевидно, что прокурор и подчиненные ему органы дознания «продолжают», а защита «начинает» собирать доказательства), стороны при этом не «формируют» доказательства в процессуальном смысле, а только выявляют их источники, чтобы затем представить лиц, предметы и сведения в судебное заседание, где сведения, полученные из этих источников, будут исследованы сторонами и судом. Принцип непосредственности при этом в полной мере реализуется в судебном заседании.
В странах континентального типа процесса, как продемонстрировано выше, доказывание построено иным образом. При получении информации о преступлении уполномоченный орган приступает к проведению доследственной проверки, дознания, при обнаружении признаков преступления нормами процессуального закона предусмотрено привлечение к такой проверке лица, наделенного правом производства предварительного расследования, формирования и закрепления процессуальных доказательств и принятия решения по делу. Данным лицом с соблюдением установленной процессуальной формы предъявляется обвинение (как вариант, может предъявляться и в суде), защитник на данной стадии может влиять на процесс процессуально регламентированного собирания доказательств следователем путем заявления ходатайств и обжалования действий, а также вправе, как и в англо-американском судопроизводстве, и самостоятельно выявлять источники доказательств, для того, чтобы сформировать доказательство в судебной стадии. По окончании предварительного расследования уголовное дело направляется в суд, на судебной стадии защита наделена правом представления суду доказательств, аналогичным праву защиты в англо-американском процессе.
При этом собственно «правосудие», чего не оспаривают ни процессуалисты ни той, ни другой модели, осуществляется только судом, в узком смысле к правосудию относится только то, что происходит в судебном заседании, где сторонам предоставлен максимальный объем прав по отстаиванию своих позиций.
Подводя промежуточный итог, сделаем выводы. С точки зрения конструкции судопроизводства в целом и построения процесса доказывания, в частности, в процессе романо-германского типа можно выделить следующие, системно присущие ему особенности:
1) Строгое определение момента возникновения уголовно-процессуальных правоотношений, связываемого с моментом начала предварительного расследования, к которому, в ряде случаев, как например, в РФ и постсоветских государствах, фактически приравнено дознание.
2) Досудебное расследование, производимое уполномоченными государством органами, выделено в самостоятельную стадию (либо ряд стадий) и регламентировано нормами уголовно-процессуального законодательства.
3) Собирание доказательственного материала на предварительном расследовании производится с соблюдением установленных процедур-процессуальной формы, поскольку собранные уполномоченными органами государства сведения используются при установлении их доброкачественности в качестве самостоятельных судебных доказательств при разрешении дела по существу.
Англо-американскому уголовному процессу системно присущи следующие черты:
1) Момент возникновения уголовно-процессуальных правоотношений формально не определен, отсутствует и процессуально оформленная досудебная стадия предварительного расследования.
2) Момент начала собирания на досудебной стадии доказательственного материала, производимого в форме выявления источников доказательств, также формально не определен. Началом собственно уголовного судопроизводства считается обычно момент выдвижения государством в лице его органов обвинения индивидууму, однако очевидно, что собирание сведений о совершенном преступлении (выявление их источников) осуществляется органами дознания (полицией) и до данного момента. Для стороны обвинения моментом начала сбора сведений обычно является момент получения информации о преступлении, с которого начинается полицейское дознание, материалами которого впоследствии оперирует прокурор, для защитника – момент предъявления обвинения либо применения принуждения к подозреваемому.
3) Доказательствами в данном типе процесса являются лишь судебные доказательства, то есть сведения, извлеченные в судебном заседании сторонами и судом из источников, выявленных в досудебной стадии сторонами - полицейским дознанием и прокурором, с одной стороны, защитой- с другой, представленные ими в судебное заседание.
Естественно, каждое построение процесса предопределяет и совокупность механизмов и средств, необходимых для обеспечении стабильности такой конструкции, свою систему «сдержек и противовесов», эффективность же уголовного судопроизводства государства в целом определяется тем, достигаются ли преследуемые обществом и государством цели- поддержание правопорядка, обеспечение стабильности в обществе, соблюдение прав граждан. Для этого каждым государством не только разных типов организации уголовного судопроизводства, но и разными странами одной правовой семьи применяется свой, индивидуальный набор средств, в частности, субъектам уголовно-процессуальной деятельности предоставляется определенный объем прав и обязанностей, составляющих их правовой статус, причем эти права и обязанности носят взаимообусловленный, взаимозависимый характер. Государство, образно говоря, мерами уголовного процесса пытается обеспечить равновесие, сбалансировать различные составные части процесса, прежде всего, конечно же, процесс доказывания, вырабатывая свой набор процессуальных средств, правил, включающий в себя презумпции, фикции, гарантии, правила о распределении бремени доказывания тех или иных фактов и т.д. К примеру, правило благоприятствования защите (favor defensionis) в различных государствах различных типов построения уголовного судопроизводства реализуется с помощью различных средств и методов20.
Уголовное судопроизводство любого государства регулируется правовыми нормами, носящими уголовно-процессуальный характер. В странах континентального типа организации уголовного судопроизводства уголовно-процессуальные нормы сведены в кодифицированные акты- кодексы и законы, их может быть и несколько. К примеру, в Германии нормы уголовно-процессуального права содержатся в УПК (в ред. от 7
апреля 1987 г. с изм.), в Законе о судоустройстве (в ред. от 9 мая 1975
г. с изм.), в УК, в Законе о суде по делам несовершеннолетних. В странах англо-американского построения процесса, как правило, строгой кодификации уголовно-процессуального законодательства нет, нормы и правила уголовного судопроизводства содержатся в различных актах, принятых зачастую, как указывалось ранее, даже и в разные исторические эпохи, и регламентирующих, помимо уголовно-процессуальных, и иные вопросы деятельности государства. Велика, как известно, в данных странах и роль прецедентного права, применяемого, помимо прочего, и в сфере уголовного процесса. В то же время важнейшие вопросы доказывания и судоустройства, как правило, также сведены в кодифицированные акты, к примеру, в США действуют Федеральные правила о доказательствах, Федеральные правила уголовного процесса в окружных судах, о которых упоминалось ранее, а также правила для судов различных юрисдикций, выработанные в отдельных штатах. В связи с вышеизложенным очевидно, что при употреблении термина «уголовно-процессуальное законодательство» применительно к стране романо-германской организации уголовного процесса, в виду имеется обычно уголовно- процессуальный закон, как кодифицированный законодательный акт (или несколько актов) государства, применительно же к странам с англо-американской моделью судопроизводства значение данного термина гораздо шире.
То же самое можно сказать и о правовом институте, и о правовой норме, и даже о самой конструкции правовых норм и институтов. Как известно, к любой правовой норме, входящей в определенный институт, предъявляется требование - соответствовать остальным нормам. Любой правовой институт также должен соответствовать модели уголовного процесса в целом, соотноситься с иными его частями.
Очевидно, что правовые институты, регламентирующие проведение экспертных исследований, порядок выдвижения и предъявления обвинения, институты, регулирующие применение мер принуждения и т.д. в таких, к примеру, странах, как Англия и Россия, хотя и построены на сходных принципах, прежде всего, на требовании уважать права личности, признаваемого всеми правовыми государствами, имеют различное содержание. При этом применительно к России и иным странам континентальной модели под институтом права понимается совокупность законодательных норм, регулирующих ту или иную часть судопроизводства, закрепленных в уголовно-процессуальном законе, в Англии же и иных государствах англо-американского типа это именно правовой институт, то есть совокупность норм в широком смысле. Отметим, что и институциональное образование страны континентального типа должно быть «правовым», то есть отражать, помимо воли государства, еще и «дух» закона, и представление общества о справедливости. Как подразличие, можно выделить также полноту регламентации того или иного института, к примеру, известно, что наиболее регламентирована процедура применения мер принуждения именно в странах англо-американского процесса, где данный институт берет свое начало от знаменитого «habeas corpus». Некоторых институтов и правовых конструкций, присущих процессуальному праву какой-либо страны даже одного типа судопроизводства, в других государствах нет вообще. Известно, к примеру, что в континентальных процессуальных кодексах иных стран (за исключением Греции и Испании, а также стран, возникших на постсоветском пространстве, воспринявших положения прежних уголовно-процессуальных кодексов своих республик в составе СССР), в отличие от уголовного процесса России отсутствует совокупность норм, регулирующих порядок возбуждения уголовного дела. Это ни в коей мере не означает, как указано выше, что не имеется правоотношений по поводу преступления, законодателями даже стран англо-американского типа начало процесса ( в широком трактовании этого термина) связывается, как и в процессе России, с получением информации о преступлении и проведением полицейского предарестного расследования (проверки данных о совершенном или предполагаемом преступлении), для чего имеется урегулированная соответствующими инструкциями и правилами процедура21.
Различие в построении органов, осуществляющих в процессе ту или иную функцию, в их компетенции, структуре и задачах на различных этапах уголовного процесса – наиболее очевидное и особых пояснений не требующее, однако при рассмотрении данного аспекта проблемы необходимо остановиться на нескольких особенно важных моментах.
Принципиально с точки зрения теории уголовного процесса не то, как называется какой-либо орган государства, его должностное лицо, а также защитник обвиняемого и представитель потерпевшего, принципиально то, какие функции он выполняет. Принципиально также и то, что уголовно-процессуальные отношения по своему содержанию гораздо шире, чем их закрепление в уголовно-процессуальных законах тех или иных государств. Это следует четко видеть, можно, к примеру, говорить, что защитник в уголовном судопроизводстве англо-американской модели равноправен и имеет право собирать доказательства на досудебных стадиях, однако при правильном взгляде на проблему очевидно, что и в странах с континентальным, и в государствах с англо-американским построением судопроизводства защита лишь выявляет источники доказательств, правом же самостоятельного формирования доказательств она не наделена. Подобный же подход необходим и к органам, осуществляющим сбор сведений на досудебных стадиях. По УПК Франции, к примеру, следственный судья осуществляет практически те же действия, что и следователь по УПК РСФСР 1961 года и судебный следователь по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г., причем делает это под руководством прокурора, который может по своему усмотрению требовать от него выполнения конкретных следственных действий, которые считает полезными и необходимыми (ч. 1 ст. 82 УПК Франции), дает заключения о необходимости применения или отмены мер пресечения (ст.ст. 140, 146, 148 УПК). Прокурор контролирует производство предварительного следствия, имея право присутствовать при производстве следственных действий (ст. 119 УПК), истребовать от следственного судьи все материалы дела, которые должны быть ему предоставлены в 24-часовой срок (ч. 2 ст. 82 УПК Франции), а также в ряде исключительных случаев вмешиваться в досудебное следствие и брать на себя исполнение следственных функций. То, что следователь по УПК Франции назван «следственным судьей», а также то, что он наделен правом «разрешения дела» не меняет природы осуществляемых им действий. Неважно, как назвать лицо, производящее первоначальный, досудебный сбор доказательственной информации. Пусть это будет следователь (дознаватель), как по УПК РСФСР 1961 г. и УПК РФ, либо «судебный следователь», «следственный судья», «шеффен» и т.д., как в иных государствах; лицо, выполняющее от имени государства государственную функцию расследования преступления, всегда, в любой правовой системе по сути его деятельности останется следователем. Очевидно также, что функция разрешения дела, также являющаяся прерогативой государства, в данном случае производна, принять решение субъект процесса, осуществляющий её, может лишь на основе того материала, который собрал сам ( как предусмотрено УПК РФ), либо получил от следователя (дознавателя) (как предусмотрено во Франции, США, Англии и др. ) и не ранее момента завершения такого собирания.
Еще одно важнейшее положение заключается в следующем. Сам по себе уголовный процесс, уголовное судопроизводство, не являются изолированной системой, «вещью в себе». Судья, прокурор, следователь, защитник - представители различных профессий, с этой точки зрения их деятельность регулируется не только уголовно-процессуальным законодательством, но и иными нормами, могущими к тому же носить не только правовой характер. К примеру, деятельность прокуроров регламентируется в РФ законом « О прокуратуре Российской Федерации», а также различными инструкциями, деятельность адвокатов-защитников - законом « Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и т.д., обязательны для лиц, причастных к судопроизводству, и этические нормы, нормы морали и нравственности. Требования, предъявляемые к подготовке следственных, прокурорских кадров, судейского корпуса, а также и сама их практическая реализация также оказывают влияние на уголовный процесс того или иного государства, в том числе и на степень достижения задач и целей уголовного судопроизводства в целом. Очевидно, что без всесторонне подготовленных следователей нет качественного предварительного расследования, без грамотного и нравственного судейского корпуса нет эффективного правосудия и т.д.
Помимо механизмов, которые создаются законодателями различных государств, принадлежащих к разным правовым системам, для обеспечения сбалансированности уголовного судопроизводства своей страны, государствами определяются также и приоритеты защиты того или иного общественного интереса, приоритетные задачи, которые в тот или иной период ставятся перед обществом. Различие в степени защиты какого-либо приоритета, в варьировании способов и средств такой защиты в зависимости от политической и общественной ситуации в государстве-носителе того или иного типа - в наибольшей степени характеризует построение уголовного процесса как механизма политического, государственного. Это различие наименьшим образом обусловлено историческими, культурными, социальными традициями, но это никак не означает, что при выборе приоритетов эти традиции и сам тип уголовного процесса допустимо игнорировать.
Бесспорно, что общество первично по отношению к государству, также как норма права первична по отношению к норме закона. Марксистское определение государства как политической организации общества верно, но с существенным дополнением - государство тем стабильнее, чем большее количество членов общества считает его своей политической организацией, чем полнее оно отражает интересы общества. Из этого следует, что законодатель, создавая юридические конструкции- законы, принимая нормы, должно исходить из реально существующих проблем и потребностей общества в целом, а не отражать в нормах законодательства интересы лишь отдельных социальных групп, а то и вовсе не выражать ничего вразумительного. В полной мере это относится к такой важнейшей сфере законодательства, как уголовный процесс. Задача государства, как политического образования - улавливать тенденции и реагировать на объективно существующие явления, на изменения, происходящие в общественном развитии. Ясно, что изменения, совершенствования должны вызываться необходимостью, а не стремлением достичь какие-либо сиюминутные задачи и выгоды. Как выразитель общественных интересов, посредством изменения, дополнения законодательства, государство призвано обеспечивать стабильность общества, его развитие. Исторические периоды развития различных стран знали временные промежутки, образно называемые «оттепелью», «реакцией», «охотой на ведьм». Применительно к России, например, хорошо известно, что изъятие отдельных категорий дел из ведения суда присяжных, являвшегося в то время прогрессивной формой судопроизводства, производимое путём изменения положений Устава уголовного судопроизводства 1864 г, происходило в период нестабильности, неустойчивости политической системы, в период социальных потрясений конца 19-начала 20 века. Напротив, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1961 года был принят в период, называемый «оттепелью», обществу, уставшему от репрессий, необходимо было реальное повышение и закрепление гарантий прав личности, вот почему «на ура» были восприняты и требование неукоснительного соблюдения процессуальной формы по отношению к доказательствам, и требование достижения объективного, истинного знания. В настоящее время, в связи с угрозой терроризма и событиями 11 сентября 2001 г., в уголовно-процессуальном законодательстве большинства стран наблюдается обратная тенденция, однако это не значит, что следует произвольно уменьшать процессуальные гарантии прав личности в уголовном процессе, это значит лишь одно- таковые изменения, если уж без них не обойтись, нужно «дозировать», соизмеряя эффект, который предполагается достигнуть, с негативными последствиями для общества.
Очевидно, к примеру, что «сделка с правосудием», применяемая в США, как упрощенный порядок судопроизводства, несёт в себе много отрицательных моментов, чему посвящены следующие части нашей работы, однако подобный способ разрешения конфликтов активно ( и достаточно эффективно) применяются в данном государстве уже около века. О чем это говорит? Полагаем, в первую очередь - о прагматичности, рациональности и вариативности американского законодателя и правоприменителя. Как только применение упрощенных форм начинает вызывать социальную напряжённость, угрожать стабильности и правопорядку в обществе - следует период сокращения подобных процедур в штатах, где система судопроизводства не справляется с вызовами времени.
Ещё одно различие между уголовно-процессуальными системами различных государств заключается в используемой законодателем, а также процессуальной наукой этих стран юридической технике, в юридической лексике и даже в терминологии. Как правило, наиболее близки по данному компоненту процессуальные системы родственных стран, однако конкретное наполнение юридических понятий и терминов даже в них имеет существенные различия. Объясняется это все той же разницей в менталитете народов, в общественных, экономических, культурных традициях. К примеру, одним из самых распространенных терминов в уголовно- процессуальном законодательстве США является – «privaсy» (прайвеси), он типичен именно для американского процесса и включает в себя все, что относится к частной жизни гражданина. В России данный термин аналога не имеет, вероятно, потому, что осознание необходимости защиты собственности, недопустимость вторжения в какие-то личные сферы жизни гражданина были возрождены и получили свое отражение в современном законодательстве (и науке) РФ сравнительно недавно, ранее же долгое время господствовали иные воззрения. В то же время даже хорошо известные в РФ термины «допустимость» и «относимость», в том их понимании, в котором они обусловлены конструкцией континентального типа процесса, имеют в различных странах даже этого типа свои особенности, в результате чего многие проблемы доброкачественного доказательственного материала решаются хотя и в рамках одного типа процесса, но по –разному.
Подводя итог данному разделу работы, отметим, что беглый анализ сходства и различий уголовно-процессуальных систем разных типов и государств произведен нами в сугубо утилитарных целях. Для того, чтобы выяснить, как и что нужно (и нужно ли) менять, реформировать в какой – либо социальной системе, следует прежде всего выявить закономерности ее построения и функционирования, определить, чем вызваны отличия в ее конструкции в разных исторических условиях и политических образованиях, что мы и попытались осуществить.
1 Строгович М.С. Курс уголовного судопроизводства.Т. 1. С.66 и др.
2 См., напр.: Уголовный процесс/ под ред. проф.Гуценко К.Ф. М.:Зерцало.1997.С.7.; А.М.Ларин, Э.Б. Мельникова, В.М.Савицкий. Уголовный процесс России. Лекции-очерки / под ред. проф.В.М.Савицкого.М.: БЕК.1997. С.114 и др.
3 См., напр.: Стойко Н.Г.,Указ.соч., С.15
4 Фойницкий И.Я., Указ соч., Т.1, С.4, 8
5 См., напр.: Керимов Д.А. Философские проблемы права.М.:Мысль.1972. С.278
6 О понятии и содержании указанных терминов см.:Алексеев С.С. Структура советского права. М.:Юрид.лит.1975.С.119-149; Якушев В.С. О понятии правового института./ Правоведение.1970. № 6. С.64-65. Для краткости изложения мы будем применять лишь термин « правовой институт»
7 Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным дела: проблемы теории и правового регулирования.М.:Норма.2008.С.214
8 См., напр.: Давлетов А., Юсупова Л. Правомочия защитника по собиранию доказательств в современной модели уголовного процесса России. // Уголовное право. № 3. 2009.С.69; Шейфер С.А.Указ.соч., и др.
9 Чельцов-Бебутов М.А., Указ. соч., С.461-482
10 Кенни К. Основы уголовного права. С. 498-499
11 Уилшир А. Уголовный процесс. М.: Иностр. Литература.1947.С.45-47
12 См.подр.: Уголовный процесс современных зарубежных государств: Учебное пособие / К.Б. Калиновский. Петрозаводск: Изд-во Петр.ГУ. 2000. С.27-31
13 См., напр.: Bergoignan-Esper С.La separation des fonctions de justice repressive. Paris. 1973; Pradel J. Procedure penale. Paris.Cujas.1997.P.24-29
14 Отметим еще раз, что мы для целей работы сознательно упрощаем истинную картину построения процесса, в действительности система и структура процесса конкретного государства значительно сложнее. К примеру, представители Томской научной школы традиционно рассматривают уголовный процесс РФ как систему стадий и производств. Предложены критерии дифференциации, так, по направленности производства, его задачам, материально-правовым отношениям, лежащим в его основе, выделяются основные, дополнительные и особые производства. К основным, в частности, относятся производства, предметом которых является вопрос о наличии или отсутствии уголовно-правового отношения и о его содержании, они направлены на разрешение дела по существу. По степени соотношения публичных и диспозитивных начал выделяются производства, связанные с различной степенью свободы участвующих в деле лиц (потерпевших и обвиняемых) по распоряжению предметом процесса. По степени сложности уголовно-процессуальной формы в рамках как основных, так и дополнительных или особых производств выделяются обычные производства, производства с более сложными процессуальными формами комплексные, упрощенные производства. См.: Якимович Ю.К. Структура советского уголовного процесса: система стадий и система производств. Основные и дополнительные производства. Томск:Изд-во ТГУ, 1991. С.С.3-9, 11-17; Якимович Ю.К. Дополнительные и особые производства в уголовном процессе России. Томск : Изд-во ТГУ. 1994. - 104 c. Якимович, Ю.К. Дифференциация уголовного процесса / Ю.К. Якимович, А.В. Ленский, Т.В. Трубникова; под ред. М.С. Свиридова. Томск : Изд-во ТГУ, 2001. С. 119-120; Трубникова Т.В.Теоретические основы упрощенных судебных производств. Томск:Изд-во ТГУ.1999. - 132 c.
15 Шейфер С.А.Проблемы допустимости доказательств требуют дальнейшей разработки./Государство и право.2001.№ 10.С.47-54
16 Шейфер С.А., Указ. соч.,С.54
17 См., напр.: Кони А.Ф. Собрание сочинений.М.:Юрид.лит.,1967.Т.4.С. 365-366; Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса.М.,1913. С.193 и др.
18 Кони А.Ф., Указ соч.,Т.4.С. 365-366
19 См.: Пешков М.А. Арест и обыск в уголовном процессе США.М.:Спарк. 1998.С.12-18
20 Данный вопрос будет подробно рассмотрен в следующей части работы
21 См., напр.: W.LaFave, J.Israel. Criminal Procedure and the constitution, leading supreme court cases and introductory text. / West Publishing co., St.Paul, Minn, 1985. P.4-11
|
Монография предоставлена автором.
Пиюк Алексей Валерьевич -
кандидат юридических наук,
судья Нижневартовского городского суда
Тюменской области.
Свои замечания и предложения можно направить автору по электронной почте: avaleks2@yandex.ru
|
