|
|
Александров А. С., Фролов С. А.
Относимость уголовно-процессуальных доказательств:
Монография. – Нижний Новгород : Нижегородская правовая академия, 2011. – 176 с.
К оглавлению
Глава 1. Понятие и сущность свойства относимости уголовно-процессуальных доказательств (методологические основы)
§ 2. Относимость в системе иных свойств
уголовно-процессуального доказательства
Понятие доказательства и его признаки относимости
Вопросы исследования сущности и содержания понятия доказательств в отечественной науке уголовного процесса всегда были в центре внимания процессуалистов. Следует вспомнить наиболее значимые суждения о понятии доказательств и проанализировать свойство относимости в контексте различных трактовок доказательства.
Современное определение доказательства дается в ч. 1 ст. 74 УПК РФ: «Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела». Формулировка ч. 1 ст. 74 УПК РФ конкретизируется в ч. 2 этой же статьи, где перечисляются в качестве доказательств показания подозреваемого, обвиняемого; показания потерпевшего, свидетеля; заключение и показания эксперта; заключение и показания специалиста; вещественные доказательства; протоколы следственных и судебных действий; иные документы. Все это доказательства – и любые сведения, и их процессуальные источники. Очевидно, что сведения и их процессуальные источники в таком контексте, в отрыве друг от друга не могут служить средствами доказывания в уголовном процессе1.
Значит, доказательства – это сведения, получаемые из предусмотренного законом источника. Но являются ли понятия «сведение», «информация» или «фактическое данное» тем, что адекватно объясняет природу доказательства? Очевидно, что нет. Мы считаем, что понятие «доказательство» имеет, по крайней мере, два значения: 1) значение доказательственного факта, т. е. факта, пригодного для доказательства того или иного существенного для решения дела утверждения любой из сторон (но в первую очередь, естественно, речь идет об обвинении), и 2) значение источника, из которого черпаются сведения о доказательственных фактах (показание свидетеля, протоколы следственных действий и т. п.).
В том, что доказательство надо трактовать через понятие «факт», убеждают положения классической теории доказательств. Такое понимание доказательства позволяет выявить природу его важнейшего свойства – относимости. Мы разделяем позицию, согласно которой доказательство есть факт.
Трактовка доказательства как факта раскрывается в известных работах по теории доказательств и уголовного процесса. Так, И. Я. Фойницкий определял доказательство следующим образом: «Понятие доказательства… во-первых, означает средства, данные нам и служащие для того, чтобы при помощи их сделать заключение о неизвестном, искомом… Во-вторых, оно имеет значение самого умственного процесса, путем которого обстоятельство искомое ставится в связь с обстоятельством известным… Употребляя выражение «доказательство» в обширном смысле поставления в связь искомого с каким бы то ни было общим положением, термин этот применяют ко всем названным областям: говорят о доказательствах богословских, о доказательствах риторических, о доказательствах научных и практических. Но, строго говоря, вера не доказывает своих положений, а предполагает их и требует доверия к своим догматам; чувство и служащая для возбуждения его риторика достигают своей цели не доказательствами, а образами, возбуждающими инстинкты; и только в области знания обязательно согласие общего положения с наблюдениями и возможна проверка заключения, обеспечивающая достаточную точность и раздельность его»2.
Отечественные и зарубежные теоретики подчеркивали тождество судебных доказательств с обычными доказательствами, какими могут быть любые факты, события, явления, вещи. И. Бентам писал: «В самом обширном смысле под доказательствами понимают такой факт, по предположению истинный, который рассматривают как долженствующий служить мотивом для верования в существование или несуществование другого факта»3.
Французский процессуалист Боньер утверждал: «Слово «доказательство», понимаемое в самом широком смысле, обозначает всякое средство, прямое или косвенное, позволяющее прийти к познанию фактов, событий»4.
Согласно мнению Дж. Стифена под словом «факт» подразумевается:
1) все, что может быть воспринято с помощью внешних чувств.
2) всякое душевное состояние, сознаваемое испытывающим его лицом.
Д. Н. Стефановский иллюстрирует это положение следующим образом: то, что известные предметы расположены в известном месте и в известном порядке, – это есть факт. Что человек слышал или видел нечто есть факт. Что человек произнес известные слова есть факт. Что человек держится известного мнения, имеет известное намерение, действует добросовестно или мошеннически, что он употребляете некоторое слово в особенном смысле, что он сознает или в данное время сознавал определенное ощущение – все это суть факты5.
Каждая часть всякого факта сама составляет факт. Под выражением «основные факты» подразумеваются все факты, вслед за установлением которых будут, в силу закона, признаны или отвергнуты наличность, отсутствие, существо или пространство какого-либо права или обязанности. Если преступление – юридический факт, дающий основание для возникновения уголовно-правового отношения между государством и осужденным, то факты, обосновывающие данный юридический факт, есть судебные доказательства.
Мы понимаем под основными фактами те подлежащие установлению по данному делу факты, без которых оно не может быть правильно разрешено. В число основных фактов, на наш взгляд, безусловно, входят законодательно закрепленные в качестве предмета доказывания обстоятельства6.
Л. Е. Владимиров считал, что «уголовным доказательством называется всякий факт, имеющий назначением вызвать в судье убеждение в существовании или несуществовании какого-либо обстоятельства, составляющего предмет судебного исследования»7. Он отмечал: «Все, что наполняет мир вещественный, все, что может быть нами воспринято из мира духовного, может составлять уголовное доказательство»8.
Таким образом, старые мастера теории доказательств под фактом понимали индивидуальное событие. Фактом индивидуальным представляется преступление – это главный факт, на его выяснение и нацелен уголовный процесс. Он доказывается с помощью других фактов, ставших известными в ходе расследования из определенных законом источников. Итак, подобное доказывается подобным, факты основные (доказываемые) – доказательственными фактами.
Понятие о доказательствах как известных индивидуальных фактах разделяли многие советские процессуалисты. Прежде всего, здесь надо привести взгляды А. Я. Вышинского. Этот известный процессуалист писал: «Судебные доказательства различаются как: а) факты или обстоятельства, подлежащие доказыванию (установлению), т. е. факты, которые нужно доказать, – facta, или acta, или res probandae, и б) факты, являющиеся способом, средством доказывания, т. е. факты, которые используются для того, чтобы что-либо доказать, – facta, или acta, или probantes»9.
По мнению профессора П. И. Люблинского, под доказательствами разумеется все, могущее быть воспринятым внешними чувствами или опознанным интуитивно, т. е. путем внутреннего самонаблюдения10. Как правильно указывал профессор П. И. Люблинский, слово «доказательство» имеет двоякое значение. С одной стороны, под ним разумеется известное средство доказывания, укрепляющее нашу уверенность в истинности высказываемого суждения; с другой – тот источник, из которого мы черпаем факты, могущие служить доказательствами в первом смысле этого слова. С этой точки зрения мы говорим о вещественных доказательствах, о свидетельских показаниях как доказательстве и пр.11
Другой знаменитый советский процессуалист, М. А. Чельцов, писал: «Факты, из которых выводится существование доказываемого факта, носят название доказательственных фактов или доказательств… Доказательствами являются факты, обстоятельства»12.
Аналогичную позицию отстаивали в свое время С. А. Голунский, Р. С. Белкин, П. А. Лупинская, М. С. Строгович, А. И. Трусов, М. П. Шаламов и многие другие советские процессуалисты13.
Под доказательствами понимаются те средства познания, которые используются субъектами для восстановления картины произошедшего события. Те факты, фактические данные, которые в той или иной мере отражают исследуемые по делу события и обстоятельства, для следствия и суда могут служить средствами установления последних, средствами доказывания. При соблюдении определенных условий они становятся судебными доказательствами14.
Мы считаем, что судебные доказательства – это обычные факты, те же совершающиеся в жизни явления, те же вещи, те же люди, те же действия людей. Специфика судебных доказательств состоит не в том, что в уголовном процессе термину «доказательство» придается какой-то совершенно особый смысл по сравнению с тем, какой в него вкладывают в обычной жизни. На самом деле его особенность заключается в том, что с помощью судебных доказательств доказываются не какие угодно факты и обстоятельства, но лишь те, которые требуется выяснить по уголовному делу для того, чтобы оно могло быть правильно расследовано и разрешено, то есть факты, имеющие уголовно-правовое значение, или же доказательственное значение. Судебными доказательствами обычные факты становятся постольку, поскольку они вступают в орбиту уголовного процесса, становятся средствами для установления интересующих суд и органы предварительного расследования обстоятельств, для решения вопросов, имеющих существенное значение для расследования и разрешения уголовного дела.
Полагаем, что к рассмотренной нами позиции примыкает точка зрения, согласно которой судебными доказательствами являются фактические данные, полученные из законных источников и взятые в совокупности с их источниками15. Так, профессор Гродзинский делает вывод, что факты, на основе которых разрешаются вопросы о событии преступления, о виновности обвиняемого, а также о наличии обстоятельств, отягчающих или смягчающих ответственность, являются фактами доказательственными, служат доказательствами в уголовном процессе; сведения же об этих фактах суд получает из показаний свидетелей и обвиняемого, из заключений экспертов, которые представляют собой источник доказательств16.
М. П. Шаламов писал: «Во-первых, под доказательством понимаются те факты, при помощи которых устанавливаются имеющие существенное значение по делу обстоятельства, то есть факты, дающие возможность установить истину по делу. Эти факты именуются доказательственными. Во-вторых, под доказательствами понимаются источники, из которых черпаются сведения о доказательственных фактах»17.
Доказательства, полагал М. С. Строгович, – это, во-первых, те факты, на основе которых устанавливается преступление или его отсутствие, виновность или невиновность того или иного лица в его совершении и иные обстоятельства дела, от которых зависит степень ответственности этого лица. Доказательствами являются, во-вторых, те предусмотренные законом источники, из которых следствие и суд получают сведения об имеющих для дела значение фактах и посредством которых эти факты устанавливаются18.
На наш взгляд, следует заключить, что доказательства – это факты, обладающие способностью выступать основанием для выведения достоверного суждения о существовании доказываемых «основных фактов» (предмета судебного спора), взятые в единстве с их источником. Мы считаем, что судебными доказательствами следует считать факты (фактические данные), полученные из установленных законом источников.
Известно, что данная позиция подвергалась критике. Согласно данной критике сведение доказательств по уголовному делу к фактам недопустимо, потому что в мышлении человека существуют, взаимодействуют, движутся не вещи, не предметы, а их образы, понятия, сведения о них. Эти данные о предметах, явлениях – фактические данные19.
Мы считаем, что эта критика является только отчасти справедливой. Как было показано Н. Н. Ковтуном, в указанных позициях нет существенных противоречий20. Общее же в вышеперечисленных точках зрениях состоит в том, что подтверждает объективный характер факта (фактического данного), который имеет глубинные взаимосвязи, взаимообусловленности с объектом уголовно-процессуального познания – преступлением – и в силу этого способен выступать средством установления объективной истины по делу.
Очередное утверждение, которое необходимо сделать по поводу доказательств, состоит в том, что доказательство, не обладающее познавательным содержанием, лишенное процессуальной формы, полученное с нарушением закона, – доказательством не является. Доказательства – это факты, находящиеся в естественной причинно-следственной связи с преступлением, так что из них можно с достоверностью заключать как о наличии самого события преступления, так и виновности лица, его совершившего.
Как писал М. М. Гродзинский: «Преступление, составляющее предмет судебного исследования, представляет собой факт прошлого по отношению к моменту судебного разбирательства, и, следовательно, непосредственное наблюдение судом данного события не может иметь места; поэтому для суда остается только один путь: это установление различных фактов, на основе которых может быть разрешено данное дело»21.
Факты (фактические данные) необходимы для установления истины по делу вследствие их способности (возникающей ввиду наличия у них и свойства относимости) воспроизводить, устанавливать факты, составляющие состав преступления, и другие обстоятельства, перечисленные в статье 73 и других статьях УПК РФ. Процессуальная форма доказательств (процессуальная форма бытия фактов) является гарантией достоверности получаемых заключений субъектов доказывания относительно предмета судебного спора.
Как уже было показано в параграфе первом, опорой для понимания сущностного свойства доказательств – его относимости – является рационалистическая, логическая традиция. Мы считаем правильной именно классическую трактовку доказательства как фактографического примера, который берется в качестве малой посылки при выведении доказываемого тезиса. В логических доказательствах различают определенную структуру, наличие которой позволяет их отделить от иных доказательств. Данная структура состоит в тезисе – предмете доказывания – и аргументах – суждениях, посредством которых устанавливается истинность или ложность тезиса. Доказательственный факт есть, несомненно, элемент цепи рассуждений, цепи доказательств, конечным звеном которой и является вывод-суждение субъекта доказывания о доказанности некоего юридического факта – обстоятельства, входящего в предмет доказывания.
Способность служить средством обоснования, доказывания какого-либо суждения (утверждения) будет у факта только тогда, когда он отвечает системе определенных требований. Допустимость к доказыванию (в широком смысле) в первую очередь обусловливается относимостью приводимого факта к доказываемому факту, выводимому суждению.
Английский юрист Рассел подчеркивал, что известный факт всегда требует одинакового доказательства, совершенно независимо от того, будет ли он иметь уголовно-правовые или гражданско-правовые последствия22. И. Бентам в своем знаменитом труде «Рациональная теория доказательств» утверждал, что тот или иной поступок обязательно входит в понятие всякого преступления. Вместе с этим поступком в понятие того же преступления включаются и известные обстоятельства. Последние входят в состав преступления, содействуют своим соединенным влиянием образованию его последствий и совместно с поступком выделяются под общим названием, присвоенным этому последнему, – криминативные обстоятельства (criminative circumstances). Затем к поступку и указанным обстоятельствам присоединяются еще другие обстоятельства и совместно производят дальнейшие последствия. Если эти добавочные последствия бывают благодетельного свойства, то, смотря по ценности их в этом смысле, они доставляют обстоятельствам, их породившим, название оправдывающих, или облегчающих (exculpative or extennative circumstances). Если они бывают вредного свойства, то они доставляют породившим их обстоятельствам название отягчающих (aggravative circumstances). Из этих различных категорий обстоятельств криминативные связаны с последствиями преступлений как причины последних. С самим поступком, а также и друг с другом криминативные обстоятельства связаны путем соединенного влияния. Последствия преступления связаны с этими обстоятельствами и с самим поступком – путем происхождения. Последствия видоизмененного преступления связаны с криминативными, облегчающими и отягчающими обстоятельствами – также путем происхождения. Названные категории обстоятельств связаны с последствиями видоизмененного преступления путем причины, а между собою и по отношению к этим последствиям – путем соединенного влияния23.
В сочинении «Введение в основания нравственности и законодательства» И. Бентам писал: «Известное обстоятельство может быть поставлено в причинную связь с каким-либо событием одним из следующих четырех способов:
1. Способом причины или произведения (In the way of causation or production).
2. Способом следствия или происхождения (In the way of derivation).
3. Способом боковой связи (In the way of collateral connexion).
4. Способом соединенного влияния (In the way of conjunct influence)»24.
Общий вывод И. Бентама таков: «Цепь причинностей есть в то же время и цепь доказательств. Каждое следствие служит доказательством своих причин, каждая причина свидетельствует о своих следствиях»25.
Обобщая сказанное, можно заключить, что о данном обстоятельстве можно судить, что оно связано с событием по способу причины – когда оно входит в число причин, содействующих появлению этого события; по способу следствия – когда оно входит в число результатов, созданных этим событием; по способу боковой связи – когда оба они (и обстоятельство, и событие) являются независимыми друг от друга результатами одной и той же общей причины; по способу соединенного влияния – когда оба они, совместно или независимо друг от друга, производят одно и то же общее последствие.
Обстоятельство сходное, но специально не связанное одним из вышеописанных способов с основными фактами дела, признается не имеющим отношения к этим фактам (о чем уже говорилось выше и будет говориться ниже).
Идя от противоположного, можно подойти к определению критерия относимости фактов через приведение неотносимых фактов, т. е. таких фактов, в отношении которых судебная практика выработала запрет на использование. Речь идет об английской судебной практике, но, полагаем, ее стоит иметь в виду и нам. По Дж. Стифену есть четыре категории фактов, не относящихся к делу:
1) факты сходные, но специально не связанные между собой причинною связью (res inter alios actae);
2) факт, что некоторое лицо, не вызванное в качестве свидетеля, подтверждает существование известного факта (свидетельство понаслышке – hearsay);
3) факт, что репутация известного лица такова, что она делает вероятным или невероятным приписываемое ему поведение (репутация – character);
4) факт, что некоторое лицо держится того мнения, что известный факт существует (мнение – opinion)26.
Вышеприведенные четыре категории фактов не допускаются по причине их неопределенности и недостоверности: «понаслышке не есть доказательство», «мнение свидетеля на суде не допускается». Иными словами, если не существует достаточной гарантии (проверенной практикой) действительности (в смысле высокой степени вероятности) существования связи между фактом и главным фактом, то свойство относимости не признается.
Значит, можно сделать еще и другое обобщение: относимость доказательств есть выражение объективной закономерности – естественной связи между явлениями причины и следствия. Если же характер этой связи неверифицируем, существует небольшая вероятность наличия этой связи, значит, данным отказывают в свойстве относимости – быть судебным доказательством.
В советской литературе эта проблематика нашла более высокий уровень разрешения, который позволила достигнуть диалектико-материалистическая теория познания. В соответствии с ней возможность познания события преступления как события прошлого и установление истины объясняется следующими положениями диалектико-материалистической теории познания: 1) вокруг нас, независимо от нас и наших ощущений, существует объективная реальность (окружающий нас мир); 2) этот мир обладает свойством отражения, т. е. запечатления в живой и неживой природе в виде материальных следов или идеальных следов-образов, существующих в сознании человека. Соответственно, нет таких событий в окружающем нас мире, которые бы минули бесследно; 3) следы-отражения можно найти, познать, зафиксировать (в той или иной форме) и донести до других субъектов познания27.
Отражение – это свойство, способность любого предмета или явления изменяться под воздействием других предметов или явлений и, в свою очередь, изменять их. Отражение проявляется и в мире материальном, и в идеальном – сознании человека, его мыслительной деятельности. В неживой природе отражение запечатлевается, прежде всего, в изменениях внешнего вида, количественных и качественных характеристиках. Воздействуя на сознание человека через его органы чувств, любые события, явления окружающей действительности оставляют следы-образы в памяти индивида. Предметы материального мира и сознание людей, хранящие следы-отражения события преступления, являются носителями – источниками информации о событии – факте преступления.
Для нас важно подчеркнуть, что при любом мировоззрении – и при материалистическом, и не очень – свойство относимости доказательств выводилось из сущности вещей и строилось на правильном образе размышления о них. Если относимость есть юридическое отражение логической связки между единичным фактом (свидетельским показанием) и основным фактом (и более того – естественного закона отражения события на объектах материального мира), то другие свойства, очевидно, не могут не происходить от него. Иначе и быть не может, потому что ничего более сущностного в понятии доказательства невозможно помыслить: нет факта удостоверяющего – не может быть и факта удостоверяемого.
Кстати, ввиду указанной неразрывной связи между правильным логическим рассуждением и естественной закономерностью природных явлений в законодательстве употребляются в качестве равнозначных термины «факты», «обстоятельство», «фактическое обстоятельство», «доказательство», «основания». На наш взгляд, субъекты доказывания могут оперировать только фактами как доказательствами, при обосновании своих утверждений. Использование же других терминов для обозначения «доказательства» никак не может повлиять на это.
Если характер связи между главным фактом и доказательственным фактом имеет природу связи между событием и его следом, значит можно говорить о наличии свойства относимости. Главный факт не единственное, что может подлежать доказыванию по уголовному делу. Мы уже говорили об основных фактах – обстоятельствах, подлежащих обязательному выяснению в силу требований уголовного, уголовно-процессуального закона. Но часто есть необходимость в установлении и иных обстоятельств, находящихся с предметом доказывания в косвенной связи и, тем не менее, относящихся к нему.
В теории доказательств проблематика о разнородности используемых в доказывании фактов также нашла свое разрешение через выделение различных групп доказываемых фактов.
Чтобы доказать совершение лицом преступления (главный факт), а также иные подлежащие обязательному доказыванию основные факты, часто бывает необходимо доказывать множество других фактов, которые принято называть промежуточными. Промежуточные факты в отличие от главного факта не имеют закрепления ни в уголовном, ни в уголовно-процессуальном законе и в этом смысле не являются юридически значимыми. Значение промежуточных фактов состоит в том, что они могут быть средством установления главного и иных основных фактов28. В английском учении о thesis probanda факты, подлежащие доказыванию, разделяются на две категории: 1) факты, составляющие предмет самого иска (facts in issue), и 2) факты, от существования которых могут быть сделаны заключения к спорным фактам (facts relevant to the issue).
Специфика промежуточных фактов состоит в том, что они: не имеют и не могут иметь нормативного закрепления, поскольку не являются ни общими, ни одинаковыми для всех уголовных дел, а специфичны для каждого отдельного преступления. Несмотря на это, промежуточные факты подлежат доказыванию, поскольку в силу своей связи с предметом доказывания (и в первую очередь с главным фактом) они выступают его доказательствами. «Сложность оценки относимости доказательств состоит в том, что промежуточные факты не предусмотрены законом и могут образовывать сложную иерархическую и разветвленную систему»29.
Кроме промежуточных, в теории выделяют вспомогательные факты, под которыми обычно понимают факты, служащие средством обнаружения и проверки других фактов. Они тоже имеют отношение к делу и, соответственно, сами должны быть доказаны.
Англичане говорят, что существуют доказательства, относящиеся к раскрытию преступления и обнаружению виновного, они называются доказательствами по существу дела (evidence in causa). Но основать на них решение возможно лишь при том условии, если они вполне достоверны и надежны. Для этого требуется поверка каждого из них с помощью других доказательств, которые называются вспомогательными, или поверочными фактами (evidence extra causam)30.
Круг вспомогательных фактов разнообразен. К ним относятся, например, такие обстоятельства, которые подтверждают присутствие на месте совершения преступления лица, свидетельствующего о наблюдаемых им обстоятельствах, ибо если свидетель не был на месте совершения преступления, то его показания вряд ли могут считаться достоверными. К ним относятся сведения, характеризующие свидетеля, его физические и личностные свойства, которые могут иметь значение для оценки достоверности его показаний. Ко вспомогательным фактам относят обстоятельства, характеризующие условия и порядок производства того или иного следственного действия и способствующие тем самым проверке ранее собранных доказательств (в частности, сюда относятся показания понятого, получаемые в суде на перекрестном допросе). Промежуточные факты могут указывать не только на факты, входящие в предмет доказывания, главный факт, но и на другие промежуточные факты31.
Зачастую по поводу доказательственного значения как вспомогательных, так и промежуточных фактов возникают споры в суде. Приведем несколько примеров из судебной практики
Пример из уголовного дела32:
На вопросы защитника-адвоката Черникова В. Н. потерпевший Поникаров Э. Ю. отвечает:
В.:
– За период времени с 2002 по 2007 г. сдавали ли вы свою квартиру в наем?
О:
– Давайте упростим задачу и будем исходить из того, что данное повреждение на стене квартиры не имеет никакого отношения к данному делу (т. 52, с. 91).
В.:
– В т. 31, л. д. 87–88 изображена ваша дверь, но там нигде нет трубы. Как вы можете это объяснить?
Государственный обвинитель Сафина Ю. Р. заявляет:
– Ваша Честь! Прошу снять этот вопрос. Прошу задавать вопросы только по обстоятельствам дела.
Председательствующий снимает данный вопрос защитника-адвоката Литвина А. Н. к потерпевшему Поникарову Э. Ю. (т. 52, с. 93).
Другой пример из уголовного дела № 1/4-200933.
Государственный обвинитель Рыкунов заявляет ходатайство:
– В ходе предварительного следствия по уголовному делу истребованы и приобщены к его материалам ряд документов, свидетельствующих о материальном и имущественном состоянии подсудимых, а именно: о материальном положении Знахурко В. А.: т. 211, л. д.132–134, 138, 155, 156, т. 212, л. д. 9, 21, 40, 66, 148–153, 167–208, 269–292, 301–302, т. 213, л. д. 11–22, 34–47, 64–101, 117–163, 170–173, 175–184, 192–201, 219–229, т. 214, л. д. 42, 43–68, 76–84, 91–113, 139–149, 154–183; о материальном положении Романовой Т. С.: т. 2, л. д. 191–196, т. 10, л. д. 14–15, 111–130, т. 211 л. д. 1–5, 6–10, 14–16, 157–161, 164–169, 170–175, 176–182.
В вину подсудимым вменено совершение корыстного преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой в особо крупном размере). В соответствии со ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основании которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.
В обвинениях, предъявленных Знахурко В. А и Романовой Т. С., дословно указано: «Всего в период 1999–2005 гг. при вышеуказанных обстоятельствах Знахурко и Романова путем мошенничества похитили 93 689 894 руб., которыми распорядились по собственному усмотрению, в том числе на приобретение недвижимости и жилых помещений в г. Москве и в Московской области, а также многочисленных дорогостоящих транспортных средств».
Принимая во внимание, что перечисленные в настоящем ходатайстве документы содержат информацию, подтверждающую факт совершения ими указанных противоправных действий, данные документы имеют важное доказательственное значение для дела и непосредственно относятся к предмету доказывания вины подсудимых.
Кроме того, в ходе судебного рассмотрения настоящего уголовного дела в Главную военную прокуратуру от руководителя департамента военной контрразведки ФСБ РФ генерал-полковника Безверхнего А. Г. поступили материалы, свидетельствующие об оказании подсудимым Знахурко В. А. давления (воздействия) на свидетеля Елизарова Дмитрия Анатольевича.
Так, в период проведения судебного следствия, а именно 15 и 19 июня 2009 года, между Знахурко В. А. и Елизаровым Д. А. в помещении ресторана «Тануки», расположенного по адресу: г. Москва, ш. Энтузиастов, д. 50, состоялось две встречи, в ходе которых подсудимый предпринимал действия, направленные на склонение свидетеля к отказу от ранее данных изобличающих показаний и изменению их при допросе в суде в пользу Знахурко В. А. Сотрудниками ФСБ РФ данные разговоры между Знахурко В. А. и Елизаровым Д. А. были задокументированы, лазерные диски с их аудио- и видеозаписями, расшифровки данных аудиозаписей, а также донесение оперативного работника о поведении Знахурко В. А., предшествующего данным встречам, по ходатайству государственного обвинения приобщены к материалам уголовного дела. Они легли в основу принятого 16 июля 2009 г. судебного решения об изменении подсудимому Знахурко В. А. меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении на заключение под стражу.
Рассматриваемые действия Знахурко В. А., совершенные в нарушение обязательств, предусмотренных данной им подпиской, свидетельствуют об активном воспрепятствовании подсудимым установлению истины по настоящему уголовному делу, а самое главное, содержат информацию о преступных действиях Знахурко В. А. по хищению денежных средств, что является доказательством по уголовному делу.
В соответствии с требованиями ч. 5 ст. 246 УПК РФ государственному обвинителю вменено в обязанность представлять доказательства, участвовать в их исследовании, излагать суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного заседания.
В силу ч. 1 ст. 333 УПК РФ присяжные заседатели вправе участвовать в исследовании всех обстоятельств уголовного дела, участвовать в осмотре вещественных доказательств, документов и производстве иных следственных действий.
Таким образом, изложенные в настоящем ходатайстве документы имеют существенное значение для установления истины по уголовному делу и доказывания обстоятельств совершения подсудимыми Знахурко В. А. и Романовой Т. С. хищения денежных средств. Вследствие этого сторона государственного обвинения ходатайствует перед судом об исследовании в судебном заседании с участием коллегии присяжных заседателей перечисленных в ходатайстве документов в качестве доказательств стороны обвинения.
Председательствующий выясняет мнения участников судебного заседания по поводу заявленного государственным обвинителем Рыкуновым ходатайства.
Государственный обвинитель Титов заявляет, что он поддерживает заявленное государственным обвинителем Рыкуновым ходатайство.
Защитники-адвокаты Бушин и Минченко, каждый в отдельности, заявляют, что им необходимо время для формулирования своего мнения по поводу заявленного государственным обвинителем Рыкуновым ходатайства.
В 12 часов 00 минут председательствующий объявляет перерыв в судебном заседании до 13 часов 00 минут.
В 13 часов 00 минут председательствующий возвращается в зал судебного заседания и объявляет, что судебное заседание продолжается.
Председательствующий предлагает защитнику-адвокату Минченко выразить свое мнение по поводу заявленного государственным обвинителем Рыкуновым ходатайства.
Мнение защитника-адвоката Минченко:
– Считаю, что данное ходатайство является необоснованным и не подлежит удовлетворению. Ходатайство государственного обвинителя состоит из двух частей: в первой части он просит об оглашении документов, судебное решение по которым уже было принято. Данное судебное решение не было никем обжаловано и не было отменено. Поэтому данное ходатайство в этой части является юридически и фактически некорректным. Согласно ст. 81 УПК РФ деньги, ценности, имущество, приобретенные преступным путем, должны быть признаны доказательствами по уголовному делу. И только после этого данные предметы могут быть исследованы в судебном заседании, в том числе в присутствии присяжных заседателей. Ни один объект, который был оглашен государственным обвинителем, не был признан вещественным доказательством. В обвинении не указано, что в результате хищения моим подзащитным приобреталось имущество на средства, полученные преступным путем. Следовательно, данные сведения выходят за рамки обвинения и не подлежат оглашению в присутствии присяжных заседателей.
Что касается второй части ходатайства об оглашении материалов из ФСБ РФ, а именно негласной записи переговоров между моим подзащитным и одним из свидетелей, то они также не подлежат оглашению в присутствии присяжных заседателей. Согласно ст. 186 УПК РФ контроль и запись переговоров в рамках уголовного дела осуществляется на основании судебного решения. В данном случае такого решения получено не было. Следовательно, сам факт записи переговоров является незаконным.
Ввиду особой значимости проблемы относимости вспомогательных и промежуточных фактов ей будет уделено особое внимание в главах второй и особенно третьей настоящей монографии, пока же продолжим общую характеристику относимости в контексте понятия доказательства.
Свойство относимости характеризует отношения между доказательственными фактами и всеми доказываемыми фактами, образующими фактическое основание уголовного дела. Относимость показывает связь доказываемых фактов с доказательственными, но это же свойство должно отличать и связь вспомогательных фактов с теми фактами, которые ими проверяются. Промежуточные и вспомогательные факты не имеют непосредственной связи с главным и иными основными фактами, однако связанные между собой логическими нитями, они создали неопровержимую цепь улик, позволяющую исключить все версии, кроме одной, которая правильно объясняла событие преступления.
Нормативной основой оценки относимости доказательств являются статьи уголовно-процессуального закона, определяющие предмет доказывания. Круг обстоятельств, связь с которыми придает доказательству свойство относимости, аккумулирован в ст. 73 УПК РФ, но не исчерпывается ими. Для признания доказательства относящимся к делу не имеет значения, с каким из подлежащих доказыванию обстоятельств оно связано. Этим свойством обладают все доказательства, которые так или иначе способны подтвердить или опровергнуть любой из элементов состава преступления, а также другие обстоятельства, необходимость доказывания которых может возникнуть по конкретному делу. Круг относимых доказательств чрезвычайно широк, поскольку именно из них формируется та необходимая и достаточная совокупность доказательств, которая обеспечивает надежное, полное и точное установление каждого обстоятельства, имеющего значение для дела34.
Особо в теории доказательственного права стоит вопрос о доказывании отрицательных фактов. Правило об отрицательных доказательствах формулируется в связи с так называемым onus probandi – обязанностью доказывать выставленное положение. Старое римское процессуальное правило по этому поводу гласит: «ei incumbit probation que dicit, non qui negat» (обязанность доказывать лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает).
Английское право отрицает возможность доказывания отрицательных фактов, например, ссылки обвиняемого на то, что он никогда не был в каком-то месте, что он никогда не носил такого-то платья, не видел такого-то человека и т. д. По-видимому, это правило имеет под собой известную почву. Доказывать такого рода обстоятельства крайне трудно, иногда вовсе невозможно. Тем не менее это правило неприемлемо, так как всякое отрицание может быть заменено положительным заявлением, отрицательный факт может быть заменен положительным фактом. Заявляя: «Я там никогда не был», говорящий не только отрицает, но и утверждает, что он был в других местах, кроме данного места, и в подтверждение этого он может представить различные доказательства. Кокцей (юрист XVIII века) дал разрешение этого противоречия, показав, что отрицательные обстоятельства не должны приниматься как доказательства не в силу своей отрицательной формы, а в силу своей неопределенности, что возможно и в отношении утвердительных фактов35.
Заявление обвиняемого, что он всегда носил пуховую шляпу, говорит Л. Е. Владимиров, иллюстрируя приведенное выше мнение Кокцея, также из-за его неопределенности невозможно доказать, хотя оно и выражено в положительной форме36. Таким образом, под отрицательной формой скрывается вполне определенное положительное утверждение. Не подлежит сомнению, что предметом доказывания могут быть в равной степени как положительные, так и отрицательные факты. Отрицание возможности доказывать отрицательные факты в ряде случаев может означать запрещение вообще доказывать в опровержение того или иного обвинительного тезиса. В ряде случаев это должно означать для обвиняемого невозможность защищаться против выдвинутых обвинений. Важно также иметь в виду, что доказыванием отрицательного факта не будет просто отрицание этого факта. Простое отрицание какого-либо факта, разумеется, лишено всякой доказательной силы. Но отрицательный факт можно доказывать, и доказывание этого факта может быть не менее убедительным, чем доказывание факта предпо-ложительного.
В. К. Случевский писал: «Не подлежит сомнению, что доказывать несуществование чего-либо может быть часто труднее, чем доказывать существование какого-либо факта, тем не менее нельзя отрицать возможности предъявления доказательств отрицательных положений»37.
Современное русское уголовно-процессуальное законодательство не делает различия между положительными и отрицательными фактами и не устанавливает для последних никаких ограничений по сравнению с первыми.
Таким образом, относимыми являются доказательства:
– устанавливающие главный факт – состав инкриминируемого обвиняемому преступления;
– устанавливающие основные факты, т. е. обстоятельства, входящие в указанные УПК РФ общий и специальные предметы доказывания;
– свидетельствующие о наличии иных подлежащих установлению, по мнению сторон и суда, обстоятельств – промежуточные факты,
– способствующие проверке достоверности самих доказательственных фактов – вспомогательные факты.
Доказательство является относимым, если оно указывает на факт, непосредственно входящий в предмет доказывания, а равно на промежуточные факты, из которых выводным путем устанавливается главный факт38. Как отмечает И. Б. Михайловская: «Относимость доказательства означает его пригодность устанавливать факты, являющиеся предметом доказывания, поскольку существует логическая связь между сведениями, которые составляют содержание доказательства, и тем, что нужно установить, чтобы правильно разрешить уголовно-правовой конфликт»39.
Являются относимыми любые сведения, которые имеют какое-либо значимое отношение к установлению истины, проверке, оценке всех доказываемых обстоятельств по делу.
Для целей нашего исследования важно подчеркнуть такой аспект вышеприведенной трактовки доказательства, который позволяет оценить свойство относимости в совокупности других свойств, присущих доказательству, и далее развить тезис об интегративном, системообразующем значении свойства относимости.
Связь относимости с другими свойствами доказательства
Понимание доказательства немыслимо без понимания совокупности его свойств, в которых воплощается природа этого правового явления. Эти свойства служат критериями оценки доказательства. Критерии оценки доказательств содержит ст. 88 УПК РФ.
Наличие данных критериев дает основание для постановки вопроса о пригодности тех или иных сведений для их использования в уголовном процессе. И в законе, и в теории доказательств имеются определения допустимости, достоверности, относимости и достаточности доказательств. Характеризуя разные стороны доказательства, относимость, допустимость, достоверность и достаточность тесно связаны между собой, взаимно обусловливают и дополняют друг друга.
Под относимостью доказательств принято понимать возможность их использования для установления фактов и обстоятельств, предмета доказывания, т. е. пригодность доказательства по содержанию. Доказательство считается относимым, если сведения, составляющие содержание доказательства, указывают на факты и обстоятельства предмета доказывания (ст. 73 УПК РФ) или на иные обстоятельства, имеющие отношение к делу или принимаемому решению (например, ч. 2 ст. 97 УПК РФ).
«Относимость доказательства – это его способность устанавливать обстоятельства, имеющие значение для дела. Такой способностью доказательство обладает в силу связи его информационного содержания с подлежащими доказыванию обстоятельствами»40. Когда такой связи нет, вопрос, направленный на получение подобного факта, снимается.
Пример неотносимого вопроса: «Умеете ли вы прыгать в наручниках с третьего этажа?».
Председательствующий снимает данный вопрос защитника-адвоката Литвина А. Н. к потерпевшему Поникарову Э. Ю. 41
По мнению большинства ученых-процессуалистов, требование относимости содержит нормы, определяющие предмет доказывания, и оно состоит из двух критериев: 1) значения для уголовного дела обстоятельств, устанавливаемых конкретными доказательствами; 2) значения этих доказательств для установления именно таких обстоятельств42. Практическое значение требования относимости доказательств состоит в том, чтобы, с одной стороны, обеспечить достаточно полное и всестороннее установление обстоятельств и фактов, имеющих существенное значение по делу, а с другой – не загромождать материалы дела данными, не имеющими отношения к предмету доказывания43.
Судебными доказательствами признаются не вообще фактические данные, но лишь те, с помощью которых устанавливаются обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела (наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и т. п.). Фактические данные, посредством которых устанавливаются или опровергаются обстоятельства или факты, имеющие значение для данного дела, считаются относящимися к делу. И, наоборот, те фактические данные, которыми не устанавливаются и не опровергаются какие-либо факты и обстоятельства, имеющие значение для дела, будут не относящимися к данному делу. Одна из задач следствия и суда состоит в том, чтобы обнаружить и исследовать доказательства, относящиеся к делу, и по возможности не загромождать дело теми материалами, теми данными, которые не имеют к нему отношения44.
Относимость сведений о тех фактах, которые имеют прямое материально-правовое значение, всегда очевидна. Остальные сведения, являющиеся доказательствами, по своему содержанию таковы, что наличие и характер их связи с исследуемыми обстоятельствами дела менее определенные. Определение относимости этих фактов требует от правоприменителя его суждения о том, входят ли обстоятельства и факты, для установления которых оно используется, в круг тех, которые имеют существенное значение для правильного рассмотрения и разрешения уголовного дела, и тех обстоятельств, которые указаны в ст. 73 УПК РФ. Именно эта относимость заложена в доказывании на основе косвенных доказательств, и не имеет значения, входят ли они в круг обстоятельств, перечисленных в ст. 73 УПК РФ, или нет.
Значит, для оценки относимости доказательства требуется положительный ответ на два вопроса: 1) подлежит ли доказыванию то обстоятельство, которое подтверждается данным доказательством; 2) имеется ли связь между доказательством и обстоятельством. Если на первый вопрос ответ надо искать в законодательстве – уголовном, уголовно-процессуальном, но также и в другом (при доказывании гражданского иска, например), то ответ на второй вопрос кроется во внутреннем убеждении субъекта доказывания.
Допустимость есть пригодность доказательства с точки зрения законности источника, метода и приема, с помощью которых они были получены, т. е. его процессуальной формы45. Соблюдение процессуальной формы доказательств является одной из гарантий соблюдения прав и интересов личности в уголовном судопроизводстве, а также достоверности закрепленной информации. Доказательство считается допустимым, если оно отвечает следующим критериям: а) сведения получены из предусмотренного законом источника (ч. 2 ст. 74 УПК РФ дает перечень источников, из которых могут быть извлечены сведения); б) сведения получены и зафиксированы в установленной законом процессуальной форме. Это означает, что: доказательства могут быть получены только в результате проведения следственных, судебных и иных процессуальных действий, исчерпывающий перечень которых указан в УПК РФ; результаты проведенных действий должны быть зафиксированы надлежащим образом – путем протоколирования, приобщения к делу, в том числе и в качестве вещественных доказательств; в) сведения получены надлежащим субъектом доказывания46.
Заметим, что круг доказательственных фактов, которые могут быть предметом рассмотрения в деле, определяется их относимостью к делу. Как говорил Н. Н. Полянский: «Относимость к делу доказательств в этом смысле определяет их допустимость»47. Иными словами, относимость выступает как обратная сторона допустимости.
А. Я. Вышинский писал: «Основное правило в этой области (т. е. в вопросе об относимости доказательств) заключается в том, что в качестве доказательств допускаются (выделено нами – А. Александров, С. Фролов) обстоятельства, имеющие значение для дела, имеющие отношение к фактам, подлежащим установлению в суде»48.
Прав П. И. Люблинский, говоря, что свойства относимости и допустимости, каждое со своей стороны ограничивают понятие судебного доказательства как средства доказывания, доказательственного факта (quid probandum). Благодаря правилам относимости и допустимости термин «судебное доказательство» в некоторых случаях уже, в некоторых – шире, чем термин «доказательство» вообще. Таким образом, легальное понятие, созданное для практических целей доказывания, отличается от доказательства, применяемого в других областях49.
Значит, между допустимостью и относимостью есть важное сходство. Как юридические требования к формальной стороне доказывания и доказательства они, каждое по-своему, вносят ограничения в объем доказательств, сужают доказывание. С помощью относимости и допустимости законодатель отсекает факты, которые не способны гарантировать быстрое и правильное установление «доказываемого факта». Понятие «относимость» имеет в своем объеме элемент, относящийся к естественному началу, но также имеет и искусственный элемент – специально вводимый законодателем для нужд правосудия. Этот искусственный элемент и объединяет относимость с допустимостью, чья природа совершенно искусственна, т. е. имеет характер добровольно принимаемого на себя самоограничения (не связанного с необходимостью установления истины).
Достоверность как элемент оценки доказательств означает оценку соответствия имеющихся сведений фактам объективной реальности. Она лишена формальных критериев, и здесь полностью действует принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению следователя, прокурора и суда50.
Профессору П. И. Люблинскому принадлежит следующее интересное высказывание: «Самая деятельность, направленная на установление и представление доказательств, называется доказыванием, а то убеждение, которое получается у нас об истинности или неверности чего-либо в результате процесса доказывания, мы называем достоверностью. Доказывание имеет своей целью заменить неопределенное и колеблющееся наше суждение относительно истинности чего-либо суждением, основанным на достоверности и исключающим сомнения и неопределенность, – состоянием разъясненности или убеждением»51.
Известно, что сила дедуктивного вывода зависит от достоверности общего положения, составляющего большую посылку в силлогизме. И при индукции выведение правильного заключения о существовании неизвестного факта возможно лишь при достоверности факта известного. Единственная причина правильных дедуктивных и индуктивных умозаключений состоит в достоверности посылок. Это и объясняет характер отношения между свойствами относимости и достоверности доказательств-фактов. Относимость намечает возможность взаимосвязи отправного суждения и заключения. Достоверность делает эту взаимосвязь реальной – действительной. Без относимости элементы доказывания существуют в разобранном виде: между ними субъекты доказывания не усматривают связи. Судья решает: это данное к делу не относится, и сразу отпадает вопрос, достоверно ли это данное. И даже более того, само данное утрачивает статус факта. Ведь логически правильное рассуждение дает гарантию истинности выводимого тезиса, только если были верны (достоверны) исходные данные.
Относимость – это способность к соединяемости элементов системы доказательства: только обладающие относимостью (сцепляемостью) звенья могут образовать цепь доказательств. Относимость – это то, чем субъекты доказывания «привязывают», «прикрепляют» данные к предмету доказывания или, наоборот, отбрасывают эти данные как заведомо не пригодные для выяснения доказываемых обстоятельств. Достоверность, с одной стороны, наполняет силой, питает систему доказательств; превращает сцепку, цепь доказательств в доводы, обладающие силой воздействия на внутренние убеждения судьи или иного органа, уполномоченного принимать процессуальное решение по делу, а с другой стороны, достоверность, очевидно, первична по отношению к любому из свойств доказательства. Если сведение ложное, оно не может в принципе служить доказательством чего бы то ни было. Отпадают, таким образом, требования к относимости: нет строительного материала – нечего и строить. То же самое касается допустимости: правильная процессуальная обертка не может заменить отравленной начинки.
Формально относимое к предмету доказывания сведение не может считаться фактом-доказательством, если является ложным. Просто достоверное сообщение свидетеля, не имеющее отношения к делу, не способно встроиться в систему доказательств, выпадает из нее просто потому, что люди будут считать не пригодным их для доказывания. Так же как и свойство допустимости, относимость обслуживает формальную правильность доказывания. Однако если правила допустимости являются полностью искусственными, они выводятся людьми не из опыта правильного рассуждения, а из опыта правильного правосудия, которое, как известно, наряду с истиной имеет целью и справедливость, моральную достоверность, то правила относимости построены совершенно из рационализированного, логического опыта. Требование относимости – это требование, предъявляемое к правильному оперированию готовыми (предположительно истинными) данными.
Достоверность доказательства лежит, таким образом, несколько в иной плоскости, чем его свойства относимости и допустимости. Первое отвечает за связь фактического данного с реальной действительность, вторые два – за использование данных в: а) рациональном познании, б) протекающем в судебной (уголовно-процессуальной) форме.
Действительно, когда мы имеем в виду достоверность фактического данного, то подразумеваем, что участники уголовного судопроизводства оценивают, не сфальсифицированы ли сведения, которые должны быть объективированы как доказательства, по отношению к тем или иным действительным фактам и обстоятельствам дела. Уголовный кодекс РФ запрещает под угрозой уголовной ответственности давать ложные показания и заключения, а также отказываться от дачи показаний, давать неправильный перевод. При этом изучается лицо, располагающее сведениями с точки зрения его способности давать правдивое и полное показание или заключение, изучается характер и условия обнаружения вещественного носителя информации и анализируется содержание полученных сведений. Вывод о достоверности или недостоверности оцениваемого доказательства достигается путем его сопоставления с другими доказательствами по делу и установления его первоисточника. Оценка достоверности доказательства включает анализ всего процесса его формирования52.
В английской теории доказательств бытует представление о том, что оценка силы доказательств предоставляется внутреннему убеждению присяжных. Вместе с тем для правильного исхода дела необходимо, чтобы при его рассмотрении присяжные пользовались только вполне достоверным материалом. Вопрос о том, имеет ли известный факт отношение к делу и может ли быть допущено известное доказательство, решается судом, которому по закону принадлежит право оценки допустимости доказательств и их относимости. Каждое доказательство, не имеющее вполне близкого отношения к делу, заранее исключается и не может повлиять на присяжных. Все, что не относится к делу, не может быть допущено. В тех случаях, когда судьею признано, что само доказываемое обстоятельство не имеет отношения к существу дела – «fact irrelevant to the issue» – это обстоятельство окончательно устраняется из области исследования и доказывать его излишне. Суд, следовательно, может устранить любой факт от сведения присяжных, но коль скоро этот факт допущен, то оценка его доказательственной силы принадлежит уже не суду, но присяжным. По этому поводу судья Буллер писал: «О наличности доказательств решает судья, а об их убедительности судят присяжные»53.
Значит, при установлении, что доказательство не имеет свойства достоверности, оно не имеет также свойства относимости, поэтому подлежит обязательному исключению как недопустимое. В то же время несоответствие доказательства критериям допустимости, или относимости, не отменяет их (возможной) достоверности.
И еще, получается, что относимость с точки зрения действия объективных закономерностей, не подвластных воле человека, может считаться чем-то средним между допустимостью и достоверностью. Допустимость – совершенно искусственное построение, не вытекающее из закономерностей познания субъектом объективного мира. Введение допустимости в судебное доказывание оправдано опасениями перед несовершенством человеческого гуманитарного знания. По сути, это система самоограничений, которую накладывает на себя, но также и на других участников процесса, суд при исследовании обстоятельств дела. С относимостью дело обстоит несколько по-другому. С одной стороны, относимость с вполне объективной силой определяет ходы мысли, операции по построению доказательств. И эти ходы объективно обусловлены устройством рационального мышления. Доказательство просто не состоится как таковое, потому что не будет связки между исходным положением и доказываемым тезисом. Но с другой стороны, люди могут своей волей законодательным путем устанавливать предмет доказывания – доказываемый тезис (грубо говоря – «состав преступления составляется законодателем как мишень, чтобы ее поразил прокурор»). Это искусственный продукт, он производится, меняется законодателем. Поэтому отчасти можно говорить о том, что относимость находится в сфере, создаваемой человеком. И изменения уголовной политики также влияют на относимость доказательств, как изменения уголовно-процессуальной политики – на их допустимость.
Наверное, надо сказать еще и то, что достоверность является интегративным показателем доброкачественности доказательства как элемента, части системы, некоего целого, т. е. это обобщающий, системный показатель доброкачественности доказательства.
Относимость показывает соотнесенность одного с другим: доказываемого с доказывающим, того, что доказывают, со средством доказывания. Взятое изолированно, вне системы, без предполагаемой в нем способности устанавливать нечто (связываться с ним), фактическое данное «глупо», «беспомощно». Относимость также системное свойство доказательства – в системе с доказываемым фактом и другими доказательствами. Все доказывается друг через друга, но только тогда, когда между доказываемыми элементами есть относимость. Эта системность роднит свойство относимости с другим свойством доказательств – достаточностью.
Понятие достаточности доказательств учеными трактуется неоднозначно. Одни понимают под достаточностью возможность провести логическую обработку информации в соответствии с законами мышления54. Другие – убеждение о том, что осуществлено полное, всестороннее и объективное исследование обстоятельств дела55. Третьи – совокупность относимых, допустимых, достоверных доказательств, необходимых для установления обстоятельств преступления в соответствии с действительностью и вынесения обоснованных решений в процессе расследования и рассмотрения уголовного дела56. Некоторые процессуалисты полагают: достаточность доказательств тождественна пределам доказывания и полноте доказательств57.
Достаточность – это количественный показатель надежности достигнутых в ходе доказывания результатов. Достаточная совокупность доказательств имеет две стороны – количественную и качественную. «Понятие достаточной совокупности доказательств характеризует полноту и глубину исследования каждого подлежащего доказыванию факта (главного, промежуточного, вспомогательного) и обеспечивает надежность вывода о доказанности каждого факта»58.
Достаточность выражает и качественную характеристику имеющейся системы доказательств с позиций ее пригодности для обоснования того или иного вывода или процессуального решения. Несомненно, критерии достаточности объективно различны для различных процессуальных решений и выводов. Для одних решений достаточно той или иной степени вероятности вывода, для других – объективно необходима достоверность итоговых выводов. Поэтому критерий достаточности относится к сфере внутреннего убеждения органов, ведущих производство по уголовному делу. Данное убеждение формируется в процессе исследования доказательств по делу.
Оценка достаточности совокупности доказательств предполагает предварительную оценку каждого доказательства с точки зрения относимости, допустимости и достоверности. Доказательства, не отвечающие этим критериям, не могут использоваться для обоснования каких-либо выводов, следовательно, не учитываются при оценке совокупности доказательств в целом59.
Доказывание может быть признано достигшим своей цели, когда органом расследования произведен тот объем работы, то есть следственных и иных процессуальных действий, который позволяет сформировать необходимую и достаточную совокупность доказательств. Это означает, что следователем были выдвинуты и проверены все объективно возможные версии. В результате этой деятельности в уголовном деле образуется фактический объем доказательств, превышающий критерий необходимости и достаточности.
Выводы будут такими. Относимость характеризует ту степень связи доказательственных фактов с доказываемыми фактами, которая действительна (разумна) с точки зрения здравого смысла и требований закона для выстраивания уголовного дела как целостного представления о событии, ставшем предметом предварительного расследования и судебного спора. Каждый факт имеет отношение ко всякому другому факту, коль скоро один из них каким-либо определенным образом обусловливает вероятность появления другого факта.
Факты, как основные, так и не основные (вспомогательные, промежуточные), имеют отношение один к другому, если один из них является или вероятно может явиться, или мог явиться: а) причиною другого; б) следствием другого; в) следствием одной и той же причины; г) причиною одного и того же следствия; д) когда один из фактов указывает, что другой должен или может случиться, что другой вероятно существует, существовал или не существует (не существовал); е) когда существование или несуществование одного факта, при обычном ходе вещей, бывает причиною или последствием другого факта.
Свойство относимости имеет системный характер. С ним связаны все остальные качества доказательства (факта). Относимость есть обратная сторона допустимости, они сходны в том, что позволяют оценивать правильность приводимых фактов без их референциальной проверки. В свою очередь, достаточность – это количественный показатель относимых фактов. Достоверность же является интегративным показателем доброкачественности доказательства (совокупности доказательств), которое(ые) имеет(ют) все признаки формальной правильности, с точки зрения его(их) соответствия объективной реальности.
В каждом деле можно представлять доказательство существования или несуществования всякого основного факта и всякого факта, имеющего отношение к основному, но отнюдь не других фактов. Судья может устранить доказательство таких фактов, которые хотя и имеют отношение к основным, но признаны судьею настолько отдаленными, что не представляют значения для дела.
Все требования к доказательствам: допустимость, достоверность, достаточность – предполагают первичное удовлетворение требования об относимости доказательства к доказывываему положению. Понятие уголовно-процессуального доказательства, с одной стороны, определяется правилами об относимости, а с другой – правилами о допустимости. Допустимость к доказыванию (в широком смысле) в первую очередь обусловливается относимостью приводимого факта к доказываемому факту, выводимому суждению. Относимость к делу доказательств в этом смысле определяет их допустимость. Допустимость и относимость как юридические требования к формальной стороне доказывания (каждое по-своему) вносят ограничения в объем доказательств, сужают доказывание на суде. С помощью относимости и допустимости законодатель отсекает факты, которые не способны гарантировать быстрое и правильное установление «доказываемого факта». Понятие «относимость» несет в себе элемент, происходящий от естественного начала (природы вещей), но также имеет и искусственный элемент (специально вводимый законодателем для нужд правосудия). Этот искусственный (технический) элемент и объединяет относимость с допустимостью, чья природа совершенно искусственна, т. е. имеет характер добровольно прини-маемого на себя самоограничения государства (не связанного собственно с необходимостью установления истины).
Единственная причина правильности дедуктивных и индуктивных умозаключений состоит в достоверности посылок. Это и объясняет характер отношения между свойствами относимости и достоверности доказательств-фактов. Относимость намечает возможность взаимосвязи отправного суждения и заключения. Достоверность делает эту взаимосвязь референциальной – относящейся к действительности. Без первичного определения относимости данного его фактичность не будет удостоверяться. Судья решает, относится ли это данное к делу, достоверно ли это данное оценивает присяжный. Достоверность доказательства лежит несколько в иной плоскости, чем его свойства относимости и допустимости. Первое отвечает за связь фактического данного с реальной действительность, вторые два – за использование данных в: а) рациональном познании, б) протекающем в судебной (уголовно-процессуальной) форме. Достаточность – это количественный показатель надежности относящихся к делу доказательств. Достаточность характеризует полноту и глубину исследования каждого подлежащего доказыванию факта (главного, промежуточного, вспомогательного) и обеспечивает надежность вывода о доказанности каждого факта.
1 См.: Громов Н. А., Гущин А. Н., Луговец Н. В., Лямин М. В. Доказательства, доказывание и использование результатов ОРД: учебное пособие. – М., 2005. – С. 65.
2См.: Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства: 2 т. – СПб., 1912. – Т. 2. – С. 162–163.
3 Бентам И. О судебных доказательствах. – С. 8.
4 Цит. по: Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. – М., 1950. – С. 223.
5 Стефановский Д. Н. О пределах исследования в уголовном процессе. Очерк теории относимости доказательств. – С. 51.
6 Рассмотрение вопроса о предмете доказательства осуществляется в главе второй исследования.
7 См.: Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. – Тула, 2000. – С. 133.
8 Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. – С. 100.
9 Вышинский А. Я. Указ. соч. – С. 223.
10 См.: Люблинский П. И. Практический комментарий к УПК РСФСР. – 2-е изд.,, испр. и доп. – М.: Изд-во «Право и жизнь», 1924. – С. 3.
11 См.: Люблинский П. И. Указ. соч. – С. 3.
12 См.: Чельцов М. А. Советский уголовный процесс. – М., 1951. – С. 134–136.
13 См.: Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. – С. 223; Голунский С. А. Вопросы доказательственного права в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве СССР. – М., 1959. – С. 145–147; Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. Сущность и методы. – М., 1966. – С. 10; Лупинская П. А. О понятии судебных доказательств // Учен. зап. ВЮЗИ. – М., 1968. – Вып. 71. – С. 104.
14 Трусов А. И. Основы теории судебных доказательств. – М., 1960. – С. 32.
15 См.: Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Элькинд П. С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. – Воронеж, 1978. – С. 95–102; Фаткуллин Ф. Н. Общие проблемы процессуального доказывания. – Казань, 1976. – С. 65, 99.
16 Гродзинский М. М. Улики в советском уголовном процессе // Ученые труды ВИЮН. – М., 1944. – Вып. 7. – С. 116–117.
17 Шаламов М. П. Теория улик. – М., 1960. – С. 9.
18 См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. – М., 1968. – Т. 1. – С. 288–289.
19 См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н. В. Жогин. – М., 1973. – С. 207.
20 См.: Ковтун Н. Н. Уголовный процесс России: учебник / под науч. ред. В. Т. Томина. – М., 2003. – С. 192.
21 Гродзинский М. М. Улики в советском уголовном процессе // Ученые труды. Выпуск VII. – М.: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1944. – С. 3.
22 Цит. по: Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 4.
23 Бентам И. О судебных доказательствах. – С. 73, 75.
24 См. там же.
25 Бентам И. Указ. соч. – С. 75.
26 Стифен Дж. Очерк доказательственного права / перевод с 8-го англ. издания, с вступительными статьями П. И. Люблинского. – СПб., 1910.
27 См.: Ковтун Н. Н. Уголовный процесс России: учебник / под ред. В. Т. Томина. – М., 2003. – С. 179.
28 Речь идет об установлении «предмета доказывания».
См. об этом в главе второй настоящей работы.
29 Лазарева В. А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. – С. 118.
30 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 107.
31 См.: Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 98.
32 Уголовное дело по обвинению Хаджикурбанова С. Г. в совершении преступлений, предусмотренных п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 222, п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в редакции ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Рягузова П. А. в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в редакции ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Махмудова Д. Р. и Махмудова И. Р. обоих в совершении преступления, предусмотренного п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
33 Уголовное дело по обвинению Знахурко В. А. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159 и ч. 3 ст. 285 УК РФ, и Романовой Т. С. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ (т. 242, л. д. 199–202) // Архив Московского военного окружного суда.
34 Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 117.
35 См.: Вышинский А. Я. Указ. соч. – С. 239.
36 См.: Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. – С. 120.
37 Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Часть 2: Судопроизводство. – СПб., 1892. – С. 151.
38 Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 118.
39 Михайловская И. Б. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном процессе. – С. 101.
40 Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 117.
41 Уголовное дело по обвинению Хаджикурбанова С. Г. в совершении преступлений, предусмотренных п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 222, п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в редакции ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Рягузова П. А. в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в редакции ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Махмудова Д. Р. и Махмудова И. Р. обоих в совершении преступления, предусмотренного п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ (т. 52, л. д. 38).
42 См.: Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 117, 118.
43 См.: Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Элькинд П. С. Проблемы доказывания в советском уголовном процессе. – С. 103–104.
44 Трусов А. И. Основы теории судебных доказательств. – М., 1960. – С. 34–35.
45 См. об этом: Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Элькинд П. С. Указ. соч. – С. 107; Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. – М., 1968. – Т. 1. – С. 393; Фаткуллин Ф. Н. Общие проблемы процессуального доказывания. – Казань, 1973. – С. 127.
46 Данная позиция подтверждена в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31 октября 1995 года № 8, в котором обращалось внимание судов на то, что «доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом, либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1996. – № 7. – С. 3–4.
47 Полянский Н. Н. Доказательства в иностранном уголовном процессе. – М.: Юридическое издательство Мин-ва юстиции СССР, 1946. – С. 31.
48 Вышинский А. Я. Указ. соч. – С. 153.
49 Стифен Дж. Очерк доказательственного права. – С. LXI.
50 См. об этом: Егоров К. Оценка доказательств как завершающий этап доказывания // Российская юстиция. – 2000. – № 12. – С. 32.
51 См.: Люблинский П. И. Практический комментарий к УПК РСФСР. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Изд-во «Право и жизнь», 1924. – С. 3.
52 Подробнее об этом: Резник Г. М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. – М., 1977. – С. 10–11.
53 Цит. по: Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 7.
54 См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. – М., 1966. – С. 353; Эйсман А. А. Логика доказывания. – М., 1971. – С. 7–8; Фаткуллин Ф. Н. Общие проблемы процессуального доказывания. – С. 193.
55 См.: Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. – М., 1966. – С. 85.
56 См.: Кудин Ф. М., Костенко Р. В. Достаточность доказательств в уголовном процессе. – Краснодар, 2000. – С. 43; Ульянова Л. Т. О достаточности доказательств // Вестник МГУ. – Серия: Право. – 1974. – № 6. – С. 30.
57 См.: Давлетов А. А. Основы уголовно-процессуального познания. – Свердловск, 1991. – С. 105; Карнеева Л. М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. – М., 1971. – С. 104–105; и др.
58 Лазарева В. А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. – С. 113.
59 Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 114.
|
|
