Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Александров А. С., Фролов С. А.
Относимость уголовно-процессуальных доказательств:
Монография. – Нижний Новгород : Нижегородская правовая академия, 2011. – 176 с.

К оглавлению

Глава 3. Относимость пределов доказывания и расследования обстоятельств уголовного дела

§ 1. Процессуально-правовая (формальная) сторона свойства относимости уголовно-процессуальных доказательств

В данной главе мы рассмотрим пределы доказывания, которые обусловливаются той стороной относимости доказательств, которая вытекает не из УК РФ, а из уголовно-процессуального закона. Относимость доказательств имеет влияние и на пределы доказывания, и на пределы расследования. В параграфах данной главы будут рассмотрены различные проявления этого влияния.

Процессуально-правовой аспект относимости связан с проблемами глубины проверки доброкачественности самих доказательственных средств, используемых для установления главного факта, но также и иных доказательственных фактов, имеющих значение для дела. Иными словами, мы должны коснуться проблематики промежуточных фактов, но в еще большей степени – вспомогательных фактов, так сказать «доказательств доказательств». Определение пределов минимальной относимости последней группы доказательств с «предметом доказывания» представляет самую трудную задачу.

Немаловажное значение имеет рассматриваемый аспект относимости в свете использования косвенных доказательств и, соответственно, их использования для установления промежуточных, вспомогательных доказательственных фактов; допустимых объемов их привлечения к доказыванию.

Поэтому неотъемлемой составной частью данной главы стал параграф о пределах доказывания, где несколько под другим ракурсом будут рассматриваться проблемы полноты и качественности доказывания фактов, имеющих значение для правильного решения уголовного дела.

По поводу процессуально-правовой стороны проблемы относимости В. К. Случевский сформулировал правило о том, что судья должен по каждому доказательству совершать двойную операцию, а именно: не смешивая их вовсе, сначала установить связь доказательств с делом посредством доказываемого обстоятельства, т. е. по тому: а) имеет ли само обстоятельство связь с делом; и б) имеет ли доказательство какую-либо связь с обстоятельством, а следовательно, и с делом; затем определить критически, по допущении доказательства, достоверность его самого и доказательную силу1.

В. Д. Спасович исходил из того, что правила, касающиеся относимости, должны служить не усилению средств обвинения, допущению всяких способов изобличения подсудимого, но гарантировать права личности. Также эти правила должны способствовать не увеличению материала, из которого должно выработаться убеждение, но содействовать исключению из него всяких сомнительных данных, даже об исключении самого сознания подсудимого, данного на предварительном следствии. Он писал: «Ясно, что если есть какая-то возможность установить хотя бы теоретически, на разумных основаниях, предельную черту между тем, что допустимо и что недопустимо, то от этой работы в барыше будет только лицо пациента, только лицо подсудимого, выносящего на своих плечах уголовный процесс, может быть, и безвинно. Орган государства, председатель всегда склоннее, в пределах предоставленной ему произвольной власти, порадеть для государства; огромное большинство председателей из коронных судей везде, в целом мире, само того не сознавая, склонно расширять область исследования для обвинения, оставив защите только ей законом отведенное; такова уж натура вещей и необходимость положения коронного судьи; следовательно, если защите доставляется возможность посредством теории требовательно сказать: «тех сторон жизни и отношений не вскрывать, а те данные вы не можете запретить мне раскрывать и анатомировать», то я полагаю, что это одна из великих побед, которая будет одержана судейским умом и судейскими средствами, не прибегая к законодателю»2.

Стремление к истине, т. е. общественному благу, находит ограничение в стремлении оградить права человека. И здесь есть место для формирования требований к относимости доказательств. Расследование не может продолжаться в настолько широких масштабах, насколько это становится обузой для общества и становится угрозой для прав личности. Отсюда появляется необходимость в постановлении правил, предъявляющих более или менее конкретные требования к относимости представляемых доказательств.

Судебное доказывание необходимо ограничить, прежде всего, в интересах подсудимого и прочих лиц, причастных к делу. Раз так, значит, доказываемые обстоятельства должны стоять в тесной связи с обвинительными пунктами. Как пишет И. Б. Михайловская: «В судебных стадиях процесса критерием относимости доказательств являются фактические обстоятельства выдвинутого обвинения: относимыми являются все сведения, которые либо подтверждают, либо опровергают его3.

Главный факт – состав преступления, инкриминируемого обвиняемому, в процессуальном плане определяется обвинением, по которому обвиняемый был предан суду. Желательно, чтобы доказываемые факты стояли в тесной связи с обвинительными пунктами. При определении того, имеет ли данный факт или вопрос, направленные на его выяснение, прямое или косвенное отношение к делу или не имеет, главную роль играет председательствующий, но стороны вправе обосновывать свою точку зрения по поводу необходимости доказывания того или иного обстоятельства. Поэтому по решению суда в пределы судебного доказывания могут войти по требованию стороны те или иные факты – промежуточные, а для проверки доказательств могут приводиться вспомогательные факты и, соответственно, проводиться следственные действия, направленные на их выявление.

Л. Е. Владимиров писал: «Судебное следствие производится в пределах обвинительного акта. Обвинительный акт служит максимальною, если не минимальною программою рассмотрения и решения дела»4. «Пределы судебного следствия определяются предметом уголовного иска и допустимостью его фактических оснований, которые приводят стороны»5.

Само назначение уголовного иска, представляемого обвинительной властью власти судебной, состоит в том, чтобы указать пределы и границы судебного следствия, как таковые представляются с обвинительной стороны – в них состоит бремя доказывания. Таким образом, те обстоятельства, на предварительном расследовании исследованные, которые получили закрепление в обвинительном заключении (акте), не только имеют прямое отношение к делу, но более того, они-то и образуют само дело, в его возможных исследованиях вглубь и ширину. Логической связью всех других обстоятельств с обстоятельствами, отраженными в уголовном иске, и оценивается относимость первых к делу.

Процессуальные особенности расследования обстоятельств дела в суде присяжных делают особенно трудноразличимыми границы, в пределах которых допустимо предоставлять присяжным информацию.

Приведем пример, иллюстрирующий сказанное, из допроса подсудимого Дикина М. В. по уголовному делу № 2-04/06. Во время прямого допроса подсудимый М. В. Дикин несколько раз упоминал о том, что после покушения на Сорокина ему стало известно о том, что в отношении ряда его коллег и знакомых проводятся следственные действия, некоторые из них были арестованы.

Дикин М. В.: «…Мне на телефон позвонил Дикин А. В. и сообщил, что он узнал, что Новоселова А. В. держали сутки в милиции…»

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина М. В., так как он касается процессуальной стороны дела.

Дикин М. В.: «…Новоселов А. В. рассказал, что 8 апреля 2004 года его пригласили, а днем 9 апреля 2004 года его отпустили. С ним подробно беседовали, и постоянно произносилась наша фамилия, моя и Александра, и его настоятельно просили дать показания против меня и Александра…»

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина М. В., так как он касается процессуальной стороны дела.

Дикин М. В.: «…Новоселов А. В. сказал, что его заставляли говорить, что он ездил в поселок за машиной. Новоселов А. В. сказал, что якобы за какой-то «шестеркой»…»

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина М. В., так как он касается процессуальной стороны дела.

Дикин М. В.: «После этого на допросы вызывали разных людей, которые говорили потом мне, что их усиленно заставляли говорить о моей причастности и Дикина А. В. …»

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина М. В., так как он касается процессуальной стороны дела.

Дикин М. В.: «27–28 апреля 2004 года я узнал, что Новоселова А. В. неизвестные лица похитили и избили…».

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина М. В., так как данная фраза не относится к фактической стороне дела.

Дикин М. В.: «Во время этих событий Новоселова А. В. активно заставляли сказать…»

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина М. В.

Подсудимому Дикину М. В. предложено продолжить дать показания по фактической стороне дела.

Дикин М. В.: «Уголовное дело по ст. 119 УК РФ было возбуждено после моего задержания…»

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина А. В., так как он касается процессуальной стороны дела.

Каждый раз после перерыва показаний председательствующий обращал внимание коллегии присяжных заседателей на то, что они не должны учитывать при вынесении вердикта данную фразу подсудимого Дикина М. В., так как она не относится к фактической стороне дела.

Подсудимый Дикин сделал заявление: «Во время своих показаний я говорю о фактических событиях, которые происходили, и какое разрешение они получили. Я считаю, что это не является процессуальной стороной дела. Председательствующий прерывает меня, ограничивая меня дать показания по фактической стороне дела. Председательствующий нарушает мои права. Во время своих показаний я рассказывал о событиях, которые происходили в 2003–2004 годах, которые связаны с покушением на Сорокина О. В., не касаясь допустимости доказательств, а только того, что происходило. Председательствующий не дает возможности рассказать фактические события, что происходило. Считаю, что действия председательствующего незаконны». В ответ председательствующим разъяснено, что подсудимого Дикина М. В. никто не ограничивает в даче показаний. Подсудимый Дикин М. В. неоднократно в своих показаниях касается вопросов, которые не исследуются с участием коллегии присяжных заседателей. Подсудимый Дикин М. В. неоднократно в своих показаниях касается вопросов, которые выходят за пределы предъявленного обвинения, что также недопустимо. Закон не запрещает председательствующему реагировать на реплики и вопросы, которые не дозволены законом в присутствии коллегии присяжных заседателей.

В дальнейшем ситуация повторилась при допросе подсудимого Дикина А. В. Приведем один такой эпизод.

Вопрос: Почему на предварительном следствии в показаниях от 22 мая 2004 года вы говорите, что не помните событий 1 декабря 2003 года, а в суде вы дали более подробные показания?

Ответ: …Я изучил все сведения подробно и вспомнил все звонки по всем дням. Тем более что человеку предъявлено серьезное обвинение, находясь в стенах тюрьмы, я вспомнил.

Председательствующий останавливает подсудимого Дикина А. В. Председательствующий обращает внимание коллегии присяжных заседателей, что они не должны учитывать при вынесении вердикта данную фразу подсудимого Дикина А. В., так как она не относится к фактической стороне дела. Данной фразой подсудимый Дикин А. В. пытается оказать давление на коллегию присяжных заседателей.

Среди опрошенных нами судей не было выявлено единства по вопросу, вправе ли стороны в присутствии присяжных заседателей выяснять вспомогательные факты, в том числе касающиеся хода и результатов следственных действий. Большинство (65%) ответили отрицательно на этот вопрос, 13% – положительно, остальные воздержались от ответа. Притом что в целом судьи считают допустимым исследовать промежуточные, побочные факты (93% опрошенных).

Приведем пример из уголовного дела, иллюстрирующий ситуацию, когда защита пытается доказать альтернативную обвинительной версию события, ставшего предметом судебного спора6

Защитник-адвокат Черников В. Н. заявляет:

– Ваша Честь! Прошу приобщить к материалам дела запрос и ответ на запрос из фирмы «Эльф-91». В своих объяснениях господин Поникаров сказал о том, что обращался за разъяснениями в эту фирму о том, он ли ставил подпись, не он ли ставил подпись при получении документов Гусейнова из посольства США. Вообще, эта фирма не находится там, куда он обращался, и эта фирма не занималась той деятельностью, о которой говорил Поникаров.

Государственный обвинитель Сафина Ю. Р. заявляет:

– Ваша Честь! Мы возражаем против удовлетворения ходатайства защитника-адвоката Черникова В. Н. и еще раз хотим напомнить, что в судебном заседании в соответствии со ст. 338 УПК РФ в присутствии присяжных заседателей исследуются только фактические обстоятельства дела. Фактическими обстоятельствами дела в данном случае являются события 31.07.2002, а именно здесь рассматриваются обстоятельства, касающиеся действий Хаджикурбанова и Рягузова, и поэтому перед присяжными заседателями будут ставиться вопросы, касающиеся действий Хаджикурбанова и Рягузова. Все остальные документы, которые пытается представить сторона защиты, не имеют никакого отношения к фактическим обстоятельствам дела и выходят за пределы доказывания. Поэтому мы возражаем против их приобщения к материалам дела.

Защитник-адвокат Мусаев М. А. заявляет:

– Ваша Честь! Так мы поэтому две недели перед присяжными обсуждали Гайтукаева и обширный круг лиц по нашему эпизоду, которые имеют опосредованное отношение к подсудимым.

Председательствующий постановил:

– Ходатайство защитника-адвоката Черникова В. Н. о приобщении к материалам дела запроса и ответа на запрос из фирмы «Эльф-91» – принять к производству, разрешить его в ходе судебного разбирательства.

Мы полагаем, что подсудимые, как и другие участники предварительного расследования, могут давать показания о процессуальной стороне дела перед присяжными заседателями, если это составляет неотъемлемую часть освещения ими фактических обстоятельств дела7 и если при этом ими не ставится под сомнение допустимость, законность проводимых следственных, процессуальных действий или если присяжным уже были представлены в качестве доказательств результаты следственных действий, о ходе и результатах которых сообщается допрашиваемым.

В. Д. Спасович совершенно справедливо указал на то, что сверх состава преступления и обстановки, при которой оно было совершено, на судебном следствии приходится проверять и самые доказательства. Вопрос о виновности решает иной раз какое-нибудь доказательство, одно, например, свидетельское показание. Необходимо поэтому узнать, можно ли этому свидетелю верить, можно ли положиться на это доказательство. Возникает вслед за сим вопрос о пределах, в каких возможна эта проверка самих доказательств. Насколько подлежит выяснению во время судебного следствия личность свидетеля с ее нравственными свойствами, можно ли доказать недостоверность показания свидетеля ввиду того, что этот человек по своим нравственным качествам вообще не заслуживает доверия8.

Определив экстенсивно пределы исследования по содержанию исследуемого, прежде чем констатировать в этих пределах какой-нибудь факт, необходимо перед его установлением критически оценить устанавливающие его инструменты – доказательства. «Критике фактов должна предшествовать критика доказательств, определение интенсивно-доказательной силы их посредством доказательств этих же доказательств; каждое из доказательств допускается, если же оно оспаривается, в свою очередь, то исследование его совершается так же не иначе, как на основании новых доказательств. Таким образом, сверх исследования в ширину фактов идет одновременно проверка их вглубь, на неопределенную глубину, ad infinitum, и наш предмет распадается на две части: часть материального права, касающуюся определения по материальному уголовному праву состава исследуемого деяния как преступления, для установления второй посылки силлогизма, к той большой, которая дана в материальном законе (А. совершил деяние, законом запрещенное, в такой-то его клеточке), и часть процессуальную – определение доказательной силы каждого из фактов, входящих в исследование, посредством поверки его логических оснований, т. е. доказательств, – одним словом, исследование предмета по поверхности, в горизонтальном направлении, исследование надпочвенное и исследование его в вертикальном направлении, зондировании его, в каждом из его пунктов, по направлению к центру земли – подпочвенное»9.

Как далеко можно зайти в исследованиях интенсивной доказательной силы доказательств? В. Д. Спасович писал: «Я не сомневаюсь, что теоретически возможно определить и пределы, до которых должно простираться исследование характера подсудимого, и пределы оспаривания доказательной силы свидетельских показаний, не только предъявлением положительных доказательств, что они подкуплены, но и приводом других свидетелей, утверждающих то, что по образу действий и характеру эти первые свидетели не заслуживают доверия и т. д.»10

В английский правовой системе по этому поводу сформулировано несколько интересных правил. Эти правила выработаны в английском процессе по поводу так называемых res gestae, или сопутствующих поступков. ЭТИМ неопределенным именем обыкновенно обозначаются находящиеся в причинной связи с преступлением факты поведения обвиняемого или других лиц.

Судья Гринфилд писал: «Человеческие поступки настолько тесно сплетаются между собою, что их трудно бывает отделить друг от друга. Каждое действие порождается какою-либо предшествовавшею причиною и само, в cвою очередь, порождает другие действия. Однажды возникнув, оно обладает ему только одному присущими индивидуальными особенностями, определяющими его характера, и понимание этих особенностей необходимо для правильной его оценки. Такие сопутствующие обстоятельства входят в состав res gestae и всегда могут быть оглашаемы перед присяжными, наряду с основным фактом, коего спутниками они являются. Допустимость их определяется сообразно со степенью их близости к этому факту, по благоразумному усмотрению судьи. В высшей степени трудно и пожалуй даже невозможно установить какие-либо более определенные правила на этот счет. Необходимо только обращать особое внимание на то, чтобы оглашаемые поступки и слова совпадали по времени с тем основным фактом, к которому они относятся, и чтобы связь их с этим фактом содействовала разъяснению последнего»11. Так, например, по делу лорда Джорджа Гордона, обвинявшегося в вооруженном восстании, было дозволено доказывать, в качестве res gestаe, содержание криков толпы, сопровождавшей Гордона, ибо крики могли объяснить характер мятежа12.

По поводу свидетельства о чьих-либо словах необходимо заметить, что английская теория строго различает два вида показаний по слуху. Свидетель-очевидец показывает не только о том, что он видел, но и о том, что он слышал: например, угрозы преступника, просьбы жертвы, крики ее о помощи и т. п. Такое показание по слуху является непосредственным, первоначальным, самостоятельным и относится к разряду res gestae. Другой свидетель, ровно ничегo не знающий по делу, слышал только рассказ о преступлении от свидетеля-очевидца. Повторение такого рассказа на суде было бы, в сущности, пересказом чужого свидетельства, или показанием понаслышке (hearsay). Подобное несамостоятельное, производное свидетельство со второй руки строго исключается в английской практике.

Когда какой-либо поступок известного лица является основным фактом дела или фактом относящимся, то нижеследующие факты признаются имеющими отношение к делу, а именно:

– все последующее поведение этого лица, обусловленное его поступком, и все дальнейшие действия, бывшие результатом поступка и произведенные самим лицом или по его поручению;

– все сообщения, сопровождавшие и объясняющие этот поступок, как исходившие от лица, его совершившего, так и обращенные к этому лицу.

Равным образом относится к делу и поведение потерпевшего, в особенности тот факт, что немедленно после посягательства на него потерпевший заявил о том лицам, к которым ему всего естественнее было обратиться с жалобою. Однако само содержание жалобы обыкновенно признается не относящимся к делу.

Когда поведение известного лица составляет основу дела или имеет отношение к делу, то к нему имеют отношение также и те слова, произнесенные в присутствии этого лица, по выслушивании которых оно, по-видимому, изменило свое поведение.

Сказанное иллюстрируется следующими примерами.

1. Вопрос: действительно ли А убил В? Факты, что двадцать пять лет тому назад В по подстрекательству А убил третье лицо С и что около того времени А выражал ненависть к С, – имеют отношение к делу, так как указывают на мотив (опасение доноса), который мог побудить А убить В.

2. Вопрос: совершил ли А преступление?

Факт, что А добыл орудия, с помощью коих преступление было совершено, имеет отношение к делу.

3. А обвиняется в некотором преступлении. Относящимся к делу будет факт, что перед преступлением или во время его совершения, или впоследствии А создал искусственную обстановку, которая клонилась к видимо благоприятному для него истолкованию обстоятельств дела, или тот факт, что А уничтожил или скрыл некоторые вещи или бумаги, или что он предупредил приcyтствиe или устроил отсутствие людей, которые могли бы быть свидетелями преступления, или что он подговаривал свидетелей к даче ложного показания.

4. Вопрос: совершил ли А преступление?

Имеют отношение к делу факты, что по совершении приписываемого ему преступления А скрылся или что он обладал имуществом, добытым посредством пpecтупления, или извлек прибыль из этого имущества, или старался скрыть предметы, которые были или могли быть употреблены при совершении преступления; равным образом имеет отношение к делу и поведение А во время разговоров, касавшихся преступления и происходивших в его присутствии.

5. Виновен ли А в злостном банкротстве, скрывшись за границу, в намерении обмануть кредиторов?

Имеют отношение к делу письма, написанные им во время пребывания за границей, в которых содержится указание на подобное намерение с его стороны.

6. Вопрос о состоянии умственных способностей А. Факт, что он действовал под влиянием полученного им письма, имеет отношение к делу как факт поведения, составляющий часть предмета исследования. Содержаниe этого письма имеет отношение к делу как сообщение, сопровождавшее и объясняющее вышеуказанный факт поведения А.

7. Вопрос: была ли А изнасилована?

Факт, что вскоре после предполагаемого изнасилования она заявила жалобу, и обстоятельства, при которых она ее заявила, имеют отношение к делу; однако содержание самой жалобы обыкновенно признается не относящимся к делу. Факт, что А, не подавая жалобы, рассказывала о своем изнасиловании, не имеет отношения к делу.

Приводить на суде чужие слова дозволено только в том случае, когда слова эти сопровождали основной факт, когда они вместе с этим фактом исходили из одних и тех же побуждений и, следовательно, могут дать критерий для оценки поведения во всей его совокупности. Таковы, например, немедленные заявления потерпевшей о recenti facto, т. е. о совершенном в отношении ее посягательстве, или сообщения раненого врачу о состоянии, им испытываемом. Немедленное заявление особенно важно по делам об изнасиловании, где изобличение преступника почти всегда обусловлено своевременною подачею жалобы. Английская практика колеблется относительно того, следует ли на суде оглашать только факт подачи жалобы или можно сообщать присяжными и самое ее содержание.

Еще большие разногласия по этому вопросу существуют в случаях неявки потерпевшей, например вследствие смерти, или недопущения к свидетельству, например по причине крайнего малолетства. Одни судьи допускают доказывать только факт самого заявления жалобы, другие оглашают также и ее содержание, а третьи вовсе исключают ее из числа доказательств. Роско в виде общего правила рекомендует всегда оглашать только факт подачи жалобы, отнюдь не дозволяя доказывать ее содержание, пересказ коего был бы простым свидетельством понаслышке13.

Далее, к группе res gestаe относятся вce факты, свидетельствующие о мотиве и умысле. Понятно, что умысел есть факт, психически недоступный прямому наблюдению. Поэтому о наличности умысла возможно делать вывод только из слов или поступков, в которых он выражался. «Acta extcriora indicant interiora secreta» – один из старинных афоризмов судьи Кока14. «Доказание того, что тело человека совершило известный ряд движений, обыкновенно причиняемых известным состоянием сознания, рождает предположение о наличности этого сознания в данном случае. Всякое деяние состоит из душевных чувствований и телесных движений, причем последние служат доказательством первых. Если тело человека совершает движения, образующие процесс заряжания пистолета и стреляния прямо в сердце другого лица, то на стрелявшем лежит обязанность доказать, что он не хотел совершить убийства»15.

Во многих случаях, конечно, самые свойства деяния указывают на умысел: res ipsa in se dolum habet. Более затруднительны те дела, в которых свойство умысла приходится выяснять окольным путем. Английская практика, вообще строго исключающая все, что не стоит в ближайшей связи с делом, отнюдь не дозволяет доказывать coвepшeниe одного преступления ссылкою на другие преступления, учиненные тем же обвиняемым, или на вообще зловредные наклонности последнего. Но в том случае, когда идет вопрос не о самом событии, а только о свойстве или о наличности злого умысла, обыкновенно допускаются указания и на другие случаи проявления такого умысла.

В виде исключения английские правила позволяют ссылаться на проявления злого умысла, направленные даже против третьих лиц, – правила о res inter alios actse. Равным образом и при выяснении мотивов допускается более широкое пользование доказательствами, особенно в тех случаях, когда сам подсудимый утверждает, что для него не было цели и смысла совершать преступление.

Наконец, к группе res gestaе относятся все поступки обвиняемого, которые свидетельствуют о внутреннем сознании им своей вины и которыми он невольно сдает себя, по пословице: «на воре шапка горит». По словам Стифена, всегда дозволяется доказывать, что говорили другие лица вслух при подсудимом, но причина этого правила заключается в том, что все поведение подсудимого свидетельствует за него или против него и что суду важно знать все обстоятельства, его окружавшие. Например, А говорит, обращаясь к В, в присутствии С: «Я видел, как С обобрал ваш карман». Если в эту минуту С побежит, то это обстоятельство будет сильною уликою против него. Если же его не было на месте, то слова А не будут вовсе доказательством, то есть присяжным не придется услышать, что он говорил16. Даже народная молва, этот наихудший вид наслышки, и та, по замечанию Беста, может быть допущена на суде, коль скоро вопрос идет о том, что обвиняемый изменил свое поведение, после того как до него дошли известные слухи17.

По английскому праву в категорию res gestaе, однако, нe входит собственное признаниe обвиняемого, составляющее предмет совершенно особого отдела английского учения о доказательствах.

В обобщенном виде все вышесказанное можно формулировать в виде следующих положений.

1. Когда основным или относящимся фактом является намерение, знание, добросовестность, злоумышление или иное душевное состояние какого-либо лица или его телесное ощущение, или состояние его физического организма, то признаются имеющими отношение к делу все слова и поступки этого лица, показывающие и выражающие подобное душевное или телесное состояние, соответственное с особенностями данного случая. Хотя бы эти слова и поступки имели место и не по поводу основных фактов дела и не одновременно с ним. Сообщения, сделанные этому лицу, которые могли вызвать или предупредить появление таких душевных состояний, также имеют отношение к делу18.

2. Признаются имеющими отношение к делу факты, знание коих необходимо для того, чтобы объяснить или ввести какой-либо основной или относящийся факт; а также факты, которые подтверждают или опровергают какой-либо вывод, сделанный из основного или относящегося факта, или устанавливают тождество предмета или лица, если такой вопрос лежит в основе дела или имеет отношение к нему; а также факты, которые определяют место или время совершения основного или относящегося факта или доказывают подлинность или сомнительность какого-либо представленного документа, или объясняют отношения, бывшие между сторонами, среди коих произошел какой-либо основной или относящийся факт; а также факты, которые содействовали возникновению или выполнению одного из подобных фактов или которые необходимы для того, чтобы доказать, что другие факты имеют отношение к делу. Но все вышеуказанные факты признаются имеющими отношение к делу лишь настолько, насколько они действительно необходимы для описанных19.

Особую трудность вызывает определение относимости косвенных доказательств. Именно их связь с доказываемыми обстоятельствами часто выглядит наиболее проблематичной.

«Часто бывает в высшей степени затруднительно, – говорит У. Бест20, решить вопрос о том, следует ли допустить данный факт в качестве относящейся к делу косвенной улики или отвергнуть его в качестве простой догадки. Для правильной оценки такого сомнительного доказательства следует мысленно вообразить себе ряд других аналогичных доказательств равной с ним силы, а затем спросить себя, могут ли все они, взятые вместе, привести к полному убеждению в виновности. Действительные улики обладают тем особым свойством, что как бы слаба ни была каждая из них в отдельности, однако общая их совокупность обладает значительною, иногда подавляющею силою. Представим себе такой случай. Найден труп человека, зарезанного острым орудием. Очевидцев преступления нет. Против предполагаемого виновного собраны следующие улики: 1. Незадолго до события у него произошла ссора с покойным. 2. Свидетели слышали, как он угрожал отомстить покойному. 3. За нисколько дней до убийства обвиняемый купил широкий нож, оказавшийся затем около трупа. 4. Вскоре после убийства обвиняемого видели вблизи места преступления шедшим по направлению от этого места. 5. Около трупа оказались следы, cooтветствующиe подошвам обуви обвиняемого. 6. На обвиняемом вскоре после убийства были замечены пятна крови. 7. Немедленно после преступления обвиняемый скрылся. 8. При допросе он путался в объяснениях относительно того, где он находился в момент события. Слабость каждой из этих улик, взятой в отдельности, очевидна, но в общей своей совокупности они рождают сильное убеждение в виновности. Теперь, вместо описанной цепи улик, предположим, что доказательства будут следующие: 1. Обвиняемый обладал дурным xapaктером. 2. Он принадлежит к национальности, отличающейся презрением к чужой жизни и наклонностью к убийствам. 3. По одному прежнему делу он едва избегнул наказания за убийство другого лица. 4. Между народностями, к которыми принадлежали обвиняемый и убитый, существует национальная вражда. 5. Год тому назад на этом же месте был убит человек той же национальности и при тех же условиях. 6. Труп был ограблен убийцею, а обвиняемый известен своим корыстолюбием. 7. Удостоверено, что обвиняемый во время сна, в бреду произносил слова, указывающие на совершение им этого убийства. 8. Все соседние жители убеждены в его виновности, или, допустив, что дело обратило на себя общественное внимание, обе палаты парламента вотировали адресы королеве, в которых выразили свою уверенность в виновности обвиняемого. Эти и тому подобные улики, сколько их ни умножать, никогда не могут породить разумного убеждения, которое одно только и должно служить основою приговора, а следовательно, ни одна из этих улик и не будет допущена в качестве судебного доказательства»21.

Конечно, и общие улики часто являются полезными при первоначальных розысках, во время дознания и предварительного следствия, ибо они приводят к открытию других, более близких и верных доказательств22. Однако при окончательном разрешении дела на суд должны допускаться лишь действительно относящиеся к делу улики, т. е. наиболее близкие по месту и времени к доказуемому факту, наиболее тесно с ним связанные, наиболее индивидуальные, резкие и характерные.

По этому поводу А. Жиряев писал, что общие, родовые улики никогда не будут вести к удостоверению в том, что преступное деяние существует In concreto, ибо в них содержится указание лишь на возможность известного преступления, на способность к нему подсудимого, но нет ничего, в чем бы обнаруживалось совершение его в данном случае»23. В примечании герцога де Брольи, приложенном к французскому изданию Бентама24, принцип этот изложен в следующих словах: «Весьма существенно требование; чтобы обвинитель, представляющий косвенные улики, обязан был связать все кольца в цепи таким образом, чтобы первое кольцо находилось в связи с основным фактом, а последнее бы связывалось без перерыва с первым. Иначе, у всякого человека можно потребовать отчета во всех обстоятельствах его жизни, потому что нет в мире такого действия, которое, при помощи более или менее рискованных умозаключений, не могло бы быть связано с каким угодно преступлением. Притом, это, скорее всего, может ввести присяжных в заблуждение. Им показывают человека и ряд совершенных им действий, из которых каждому произвольно приписывается преступный характер. Как обвиняемый ни уверяет, что все они невинны, против него выставляется сто доказательств вместо одного, и люди самые благоразумные впадают в такую же ошибку»25.

По словам Д. Н. Стефановского, нет ничего важнее этого замечания во всей судебной логике. Косвенные улики могут быть складываемы только тогда, когда они представляют в некотором роде тождественные величины, то есть когда они группируются непосредственно или посредством непрерывного сцепления вокруг основного факта, когда можно проследить умом связь, их соединяющую, не теряя ее из виду ни на одну минуту, когда все они вместе способствуют установлению не предполагаемой только, а несомненной реальности основного факта. Отсюда следует правило, по которому всякая сторона, ссылающаяся на косвенные улики, обязана связывать их непосредственно с основными фактом или сцеплять их между собою без перерыва. Там, где цепь разрывается, где одно кольцо ускользает, остальные кольца должны быть отброшены26.

Как уже указывалось в первом параграфе, все относимые факты должны быть связаны между собой отношениями причинного следования. Факты имеют отношение один к другому, коль скоро один из них является или вероятно может явиться, или мог явиться причиною другого или следствием другого, или следствием одной и той же причины, причиною одного и того же следствия, или же когда один из фактов указывает, что другой должен или может случиться, что другой вероятно существует, существовал или не существует, не существовал, или когда существование или несуществование одного факта, при обычном ходе вещей, бывает причиною или последствием другого факта.

Дж. Стифен в связи с этим дает такую общую формулу относимости: «Каждый факт имеет отношение ко всякому другому факту, коль скоро один из них каким-либо определенным образом обусловливает вероятность появления другого факта»27. Эта формула является центральным пунктом всего английского учения об относимости. Она обнимает собою все отдельные случаи, поскольку, по словами Стифена, способна разрешить любой вопрос о том, относится ли данный факт к делу или нет. Но такое определение слишком кратко и неясно, а потому и непригодно для практических целей, ибо в нем оставлен без разъяснения главный вопрос о том, как же именно обусловливается одним фактом вероятность появления другого. Изложенная здесь теория относимости является, по замечанию Стифена, лишь частным случаем общего логического процесса наведения, а в основе ее лежит закон причинной связи между явлениями.

Проблема относимости доказательств может иметь и такой аспект, как «сила доказательств». Проверка доказательственности, т. е. способности доказательства убеждать в существовании основных фактов судью, проводится с помощью различных следственных действий (прежде всего, нами имеется в виду перекрестный допрос28), но также путем приведения других доказательств, так сказать, введения новой информационной составляющей в предмет допроса.

По английскому доказательственному праву относимостью обладают не только доказательства, указывающие на новые факты, но и те, которые подтверждают факты, уже установленные другими доказательствами. Их собирают в целях проверки, усиления и подкрепления имеющейся совокупности доказательств29.

Поэтому являются относимыми доказательства:

– указывающие на наличие других доказательств, обеспечивающие поиск и расширение совокупности доказательств;

– характеризующие условия и порядок производства того или иного следственного действия и способствующие тем самым проверке ранее собранных доказательств (например, доказательства, подтверждающие способность видеть с того места, где находился свидетель, условия наблюдения, характер взаимоотношений с обвиняемым, соблюдение процедуры допроса и т. п.);

– устанавливающие факты, противоречащие исследуемой версии;

– опровергающие уже установленные обстоятельства;

– устанавливающие так называемые негативные, то есть отсутствующие, но естественные при обычном ходе события обстоятельства (например, отсутствие следов транспортного средства противоречит количеству похищенного);

– свидетельствующие об отсутствии смежного состава преступления (например, об отсутствии угрозы применения насилия при завладении имуществом) или отягчающих обстоятельств30.

Пример доказательства, устанавливающего факт, противоречащий версии обвинения, можно взять из уголовного дела об убийстве А. Политковской:

– Известен ли вам Севикян Ара Суренович?

– Да, Севикян А. С. – мой двоюродный брат.

– Обращался ли к вам весной 2007 года Севикян А. С. с просьбой об оказании помощи в ремонте автомобиля?

– Да. Он звонил мне насчет ремонта автомобиля.

– Откуда звонил вам Севикян?

– Из следственного изолятора.

– Что делал Севикян в следственном изоляторе?

– Сидел (том 51, с. 119).

Этот факт косвенно подтверждал версию защиты о том, что автомобиль, который якобы перевозил участников преступления, был в неисправном состоянии и не мог передвигаться.

По поводу возможности исследования обстоятельств того, как получались доказательства на предварительном следствии, надо сказать следующее. При рассмотрении судом дела в общем порядке эти обстоятельства могут исследоваться в широких пределах. В присутствии же присяжных судьи не дозволяют их исследовать вовсе.

Приведем пример из уголовного дела № 2-04/06. Здесь допрашивается свидетель защиты Калемагин Б. И. (тесть подсудимого).

Вопрос государственного обвинителя:

– Почему в показаниях вы ничего не сказали про 1 декабря 2003 года, про поминки?

Ответ:

– Я увидел в кабинете следователя человека, которому выбили ребра…

Председательствующий останавливает свидетеля и разъясняет присяжным заседателям, что реплики свидетеля не относятся к фактической стороне дела и не должны учитываться при вынесении вердикта, так как оно не относится к фактической стороне. Свидетелю Калемагину Б. И. предложено ответить на заданный вопрос.

Ответ:

– Тогда я не смогу объяснить без процессуальных моментов, когда на меня оказывалось моральное….

Председательствующий останавливает свидетеля Калемагина Б. И. и разъясняет присяжным заседателям, чтобы они не учитывали высказывание свидетеля при вынесении вердикта, так как оно относится к допустимости доказательств.

Вопрос государственного обвинителя:

– Чем вы объясните, что вспомнили подробно об иных обстоятельствах, о том, что дочь провожали на вокзале, а о 1.12.2003 вы следователю ничего не рассказали?

Ответ:

– Кроме той сцены с человеком, что на меня подействовало, я ничем не могу объяснить.

Аналогичный пример имел место в этом же деле при допросе свидетеля защиты Трояна А. Ю. (сослуживца подсудимого Дикина А. В.).

В.:

– Ранее вы так же все рассказывали, как сегодня?

О.:

– Да, примерно так же. Я точно не помню. Я находился под капельницей в больнице.

Председательствующий останавливает свидетеля Трояна А. Ю. Председательствующий обращается к присяжным заседателям и просит не учитывать последнюю реплику свидетеля Трояна А. Ю. при вынесении вердикта, так как он касается процессуальных вопросов, что недопустимо с участием присяжных заседателей.

Присяжные заседатели не входят в разрешение вопросов, касающихся допустимости доказательств. Однако в данном случае от свидетеля требовали объяснить причину противоречий в показаниях, а сделать это без освещения обстоятельств дачи показаний на предварительном следствии было достаточно трудно.

Процесс требует соблюдения логической связи между доказываемым предметом и средствами доказывания. Всякое доказательство, не имеющее более или менее близкого отношения к предмету уголовно-правового спора, не может быть признаваемо относимым. Следовательно, ужесточение требования к относимости доказательственных средств важно для обеспечения необходимой концентрации внимания присяжных на действительно важных обстоятельствах и фактах по делу. Председательствующий вправе и должен оградить присяжных от материала, представляемого сторонами (умышленно или по причине неумелости), который мешает им разобраться в существе главных вопросов и вынести правильное суждение по существу дела. Поэтому в тех случаях, когда судьею признано, что само доказываемое обстоятельство не имеет отношения к существу дела, это обстоятельство устраняется из пределов доказывания и доказывать его становится излишним. Подлежит «отсечению» излишний доказательственный материал, из которого могло бы быть установлено данное обстоятельство.

Вопрос о том, имеет ли определенное фактическое данное отношение к делу и может ли оно быть представлено на оценку присяжных, должен своевременно и правильно решаться судом, которому по закону принадлежит право оценки не только допустимости, но и относимости доказательств. Председательствующий, следовательно, может устранить то или иное данное от сведения присяжного, но если таковое фактическое данное допущено, то оценка его доказательной силы принадлежит уже не суду, но присяжным. Согласимся с суждением, проверенным вековой практикой, согласно которому о наличности доказательств (в том числе по признаку их относимости) решает судья, а об их убедительности судят присяжные.

Все, что не относится к делу, не может быть допущено председательствующим к исследованию. В тех случаях, когда судьею признано, что само доказываемое обстоятельство не имеет отношения к существу дела, это обстоятельство устраняется из пределов доказывания и доказывать его становится излишним.

Приведем выдержки из протокола судебного заседания по уголовному делу № 1/4-200931:

Защитник-адвокат Бушин заявляет ходатайство:

– В качестве дополнения к судебному следствию прошу огласить в

судебном заседании документы, находящиеся в т. 15, л. д. 187–200, 222–229, 214–220, 221, т. 16, л. д. 48, т. 22, л. д. 26–28, 42, т. 28, л. д. 74–167, т. 29, л. д. 197–257. Также я отказываюсь от своего ходатайства об оглашении т. 205, л. д. 2, 4. I

Председательствующий выясняет мнения участников судебного заседания по поводу заявленного защитником-адвокатом Бушиным ходатайства.

Защитник-адвокат Минченко, подсудимые, каждый в отдельности, заявляют, что они поддерживают заявленное защитником-адвокатом Бушиным ходатайство.

Мнение государственного обвинителя Рыкунова:

– Я возражаю против удовлетворения данного ходатайства, так как заявленные документы относятся к бронежилету, предложенному к разработке и не имеющему отношения к настоящему уголовному делу.

Государственный обвинитель Титов и представитель потерпевшего Балюкин, каждый в отдельности, заявляют, что они поддерживают мнение государственного обвинителя Рыкунова.

Защитник-адвокат Бушин поясняет:

– Государственный обвинитель несправедливо так скептически относится к научным разработкам ЗАО «Артесс». В обвинении говорится, что Романова воровала. Мы хотим показать, что она не воровала, а занималась наукой.

Председательствующий постановил:

– Ходатайство защитника-адвоката Бушина удовлетворить, огласить в судебном заседании заявленные в ходатайстве документы.

Государственный обвинитель Рыкунов заявляет:

– Прошу перед демонстрацией данных документов присяжным заседателям предъявлять их для ознакомления стороне обвинения.

В зал судебного заседания приглашаются присяжные заседатели. Присяжные заседатели заняли свои места на скамье присяжных заседателей…

Председательствующий предлагает защитнику-адвокату Бушину продолжить представление дополнений к судебному следствию.

Защитник-адвокат Бушин предъявляет для обозрения участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– Т. 199, л. д. 34–64 – заключение комиссии экспертов в/ч 44239 и Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова № 30 от 24.11.05 (л. д. 42).

С разрешения председательствующего защитник-адвокат Бушин задает вопрос подсудимой Романовой:

В.:

– Выпускало ли ЗАО «Артесс» бронежилеты 6Б11-3 партии 05-04.05?

О.:

– Нет, не выпускало и не поставляло в войска.

Защитник-адвокат Бушин оглашает, после чего предъявляет участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– Т. 199 л. д. 34–64 – заключение комиссии экспертов в/ч 44239 и Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова № 30 от 24.11.05 (л. д. 43).

С разрешения председательствующего защитник-адвокат Бушин задает вопросы подсудимой Романовой:

В.:

– Выпускало ли ЗАО «Артесс» бронежилеты 6Б11-3 партии 05-03.05?

О.:

– Нет, не выпускало и не поставляло в войска.

В.:

– Что означает номер партии?

О.:

– В данном номере партии цифра «05» означает, что это 5-я партия. «03» – месяц выпуска, «05» – год выпуска.

Других вопросов не последовало.

Защитник-адвокат Бушин оглашает, после чего предъявляет для обозрения участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– Т. 199, л. д. 34–64 – заключение комиссии экспертов в/ч 44239 и Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова № 30 от 24.11.05 (л. д. 47).

С разрешения председательствующего защитник-адвокат Бушин задает вопрос подсудимой Романовой:

В.:

– Выпускало ли ЗАО «Артесс» бронежилеты 6Б18-3 партии 01-03.05?

О.:

– Нет, не выпускало и не поставляло в войска.

Других вопросов не последовало.

Защитник-адвокат Бушин оглашает, после чего предъявляет для обозрения участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– Т. 200, л. д. 93–161 – заключение комиссии экспертов от 21.07.06 (л. д. 95–97).

С разрешения председательствующего защитник-адвокат Бушин задает вопрос подсудимой Романовой:

В.:

– Все ли названные бронежилеты выпускало ЗАО «Артесс»?

О.:

– Из всех перечисленных бронежилетов ЗАО «Артесс» не выпускало и не поставляло в войска: в 2000 году бронежилеты 6Б18 партии 8-1-07.00, в 2002 году – бронежилеты 6Б11-3 партии 01-02.02, в 2003 году – бронежилеты 6Б11-3 партий 01-01.03, 01-05.03, 6Б17 партии 03-07.03, в 2004 году – бронежилеты 6Б11-3 партии 07-05.04.

Других вопросов не последовало.

Защитник-адвокат Бушин оглашает, после чего предъявляет для обозрения участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– т. 200, л. д. 93–161 – заключение комиссии экспертов от 21.07.06 (л. д. 100, 124–128);

– т. 203, л. д. 173–244 – заключение экспертов от 18 января 2007 г. (л. д. 178).

С разрешения председательствующего защитник-адвокат Бушин задает вопрос подсудимой Романовой:

В.:

– Все ли названные бронежилеты выпускало ЗАО «Артесс»?

О.:

– Из всех перечисленных бронежилетов ЗАО «Артесс» не выпускало и не поставляло в войска: в 2000 году – бронежилеты 6Б18 партии 8-1-05.00, в 2002 году – бронежилеты 6Б11-3 партии 01-02.02.

Других вопросов не последовало.

Защитник-адвокат Бушин оглашает, после чего предъявляет для обозрения участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– т. 15, л. д. 187–191 – договор № 56А/2003 на аренду недвижимого имущества от 16.04.2003 (офис на Проспекте мира) с приложениями (л. д. 191, 787);

– т. 15, л. д. 195–202 – договор № 56А/2003 на аренду недвижимого имущества от 31.05.2004 (офис на Проспекте мира) с приложениями (л. д. 195, 199, 200);

– т. 15, л. д. 222–229 – заключение в/части 64176 по результатам государственных испытаний от 30.11.2003 (л. д. 222, 226, 227).

Государственный обвинитель Рыкунов заявляет:

– Я прошу не оглашать данный документ как не имеющий отношения к данному делу. Причем здесь модифицированный жилет?

Председательствующий обращается к присяжным заседателям:

– Я прошу не принимать во внимание данную реплику государственного обвинителя.

Защитник-адвокат Бушин оглашает, после чего предъявляет для обозрения участникам судебного заседания и присяжным заседателям:

– т. 15, л. д. 214–220 – тактико-техническое задание № ТК на ОКР шифр «Забрало-7» модернизации бронежилетов 6Б17, 6Б18, 6Б11-3 от 25.12.2002, т. 15, л. д. 221 – приказ № 214 от 05.12.2003 командира в/части 64176-Т, т. 15, л. д. 42–48 – ярлык № 6–12 о направлении на проведение испытаний (л. д. 48), т. 22, л. д. 26–28 – протокол совещания от 17.04.2003, т. 22, л. д. 42 – письмо исх. 14/16-77 от 23 августа 2002 г., т. 28, л. д. 75–83 – журнал регистрации Положений о подразделениях ЗАО «Артесс» (л. д. 75, 76), т. 28, л. д. 84–89 – положение № П.01.01 о научно-техническом совете (л. д. 84), т. 28, л. д. 90–95 – положение № П.01.05 группы оформления и подготовки кадров (л. д. 90), т. 28, л. д. 96–100 – положение № П.00.011 отдела л. д. 96), т. 28, л. д. 101–106 – положение № П.02.01 отдела научно-исследовательских работ (НИР) (л. д. 101), т. 28, л. д. 107–112 – положение № П.02.02 конструкторского бюро отдела НИР (л. д. 107), т. 28, л. д. 113–117 – положение № П.02.05 сектора исследований и разработок отдела НИР (л. д. 113), т. 28, л. д. 118–122 – положение № П.О3.01 производственного отдела (ПО) (л. д. 118), т. 28, л. д. 123–127 – положение № П.03.02. технологического сектора ПО (л. д. 123), т. 28, л. д. 128–132 – положение № П.03.03 опытного произ-водства в составе ПО (л. д. 128), т. 28, л. д. 133–139 – положение № П.03,04 группы материально-технического обеспечения (л. д. 133), т. 28, л. д. 140–144 – положение № П.03.05 склада материалов и готовой продукции (л. д. 140), т. 28, л. д. 151–156 – положение № П.05.01 отдела технического контроля (л. д. 151), т. 28, л. д. 157–161 – положение № П.06.01 отдела технической документации (л. д. 157), т. 28, л. д. 162–165 – положение № П.07.01 отдела управления качеством (л. д. 165), т. 29, л. д. 197 – лист с записью «Организационно-распорядительная докумен-тация по системе качества», т. 29, л. д. 198–240 – приказы ЗАО «Артесс» (л. д. 198–200).

Защитник-адвокат Бушин и подсудимая Романова закончили дополнение судебного следствия.

В 12 часов 50 минут председательствующий объявляет перерыв для присяжных заседателей до 14 часов 00 минут, а остальных участников судебного разбирательства просит остаться в зале суда для рассмотрения процессуальных вопросов.

Присяжные заседатели покидают зал судебного заседания.

Председательствующий предлагает сторонам высказать имеющиеся у них вопросы и ходатайства, имеющие процессуальный характер.

Защитник-адвокат Минченко заявляет ходатайство:

– Прошу приобщить к материалам уголовного дела и исследовать в судебном заседании следующие документы: запрос адвоката Минченко от 31.08.2009, ответ на адвокатский запрос из Главного управления вооружения от 31.08.2009 на пяти листах, инженерную записку о методах статистического контроля надежности бронежилетов, утвержденную на-чальником ЦНИИ МО РФ В. И. Байдаком, от 18.04.2006 на восьми листах, ответ на адвокатский запрос начальника ЦНИИ МО РФ Байдака В. И. от 26.12.2006 на одном листе, документ, полученный из интернет-ресурсов «Петров С. И. Некоторые технические особенности использования оборудования для измерения скорости пули» от 04.09.2009, на шести листах.

Председательствующий выясняет мнения участников судебного заседания по поводу заявленного защитником-адвокатом Минченко ходатайства.

Государственный обвинитель Рыкунов заявляет, что ему необходимо время для формулирования своего мнения по поводу заявленного ходатайства.

В 12 часов 55 минут председательствующий объявляет перерыв в судебном заседании до 13 часов 45 минут.

В 13 часов 45 минут председательствующий возвращается в зал судебного заседания и объявляет судебное заседание продолженным.

Председательствующий предлагает государственному обвинителю Рыкунову выразить свое мнение по поводу заявленного защитником-адвокатом Минченко ходатайства.

Мнение государственного обвинителя Рыкунова:

– Я возражаю против приобщения к материалам уголовного дела и исследования в судебном заседании заявленных адвокатом Минченко документов по следующим основаниям. Что касается ответа на адвокатский запрос Главного управления вооружения, то в данном документе отсутствуют официальные реквизиты. В частности, на официальном документе Министерства обороны должна быть угловая печать и другие документы. Также непонятно, кем подписан данный документ. Что касается ответа на запрос начальника ЦНИИ МО РФ от 18.04.2006 и ответа на запрос начальника ЦНИИ МО РФ от 26.12.2006, то адвокатом не представлены адвокатские запросы к данным документам. Что касается документа, распечатанного из Интернета, то непонятно, откуда был распечатан данный документ. Также хочу обратить внимание на то, что данный документ выполнен разными шрифтами. У меня имеются серьезные сомнения в подлинности данного документа и отнесении интернет-ресурсов к источнику получения доказательств.

Государственный обвинитель Титов заявляет, что он поддерживает мнение государственного обвинителя Рыкунова.

Мнение представителя потерпевшего Балюкина:

– Я поддерживаю мнение государственного обвинителя Рыкунова. Хочу также отметить, что в Министерстве обороны принято все документы печатать на бланках с угловым штампом с реквизитами управления. Это требование приказа № 170 по делопроизводству в Вооруженных силах.

Председательствующий оглашает:

– Запрос адвоката Минченко от 31.08.2009, ответ на адвокатский запрос из Главного управления вооружения от 31.08.2009 на пяти листах, инженерную записку о методах статистического контроля надежности бронежилетов, утвержденную начальником ЦНИИ МО РФ В. И. Байдаком, от 18.04.2006 на восьми листах, ответ на адвокатский запрос начальника ЦНИИ МО РФ Байдака В. И. от 26.12.2006 на одном листе, документ, полученный из интернет-ресурсов «Петров С. И. Некоторые технические особенности использования оборудования для измерения скорости пули» от 04.09.2009, на шести листах.

Председательствующий задает вопрос защитнику-адвокату Минченко:

В.:

– Каким образом были получены данные документы?

О.:

– Мной был подготовлен адвокатский запрос, который был направлен в Управление начальника вооружения. Также состоялся телефонный разговор с Устинкиным, в котором он сказал, что будет ответ. Государственный обвинитель утверждает, что в 2005 году контракт с ЗАО «Артесс» был заключен без проведения конкурса и без разрешения. Ответ был получен нарочным. Мне сказали, что ответ будет в виде справки. Ответ был мной получен в Управлении. Но это реальный человек. Документ получен в таком виде за неимением времени. Если бы у меня было достаточно времени, я получил бы данный ответ в надлежащей форме. Почему данный документ не был надлежащим образом заверен, я не знаю.

Вопросов не последовало.

Государственный обвинитель Рыкунов поясняет:

– Справка и приложение к ней противоречат друг другу: в справке говорится о бронежилетах 6Б24 и 6Б18, а в приложении – только о бронежилетах 6Б18.

Защитник-адвокат Минченко поясняет:

– В 2005 году контракт на бронежилеты 6Б24 был заключен в соответствии с постановлением правительства, а на поставку бронежилетов 6Б18 – в соответствии с разрешением Минэкономразвития. Протокол подтверждает, что было заседание секции Минэкономразвития, на котором обсуждался вопрос о даче разрешения на заключение контракта.

Председательствующий оглашает:

– Инженерная записка о методах статистического контроля надежности бронежилетов, утвержденная начальником ЦНИИ МО РФ В. И. Байдаком, от 18.04.2006.

Председательствующий задает вопрос защитнику-адвокату Минченко:

В.:

– Принимали ли участие в данном деле Байдак, Жигалов, Зарайский?

О.:

– Нет, они не были допрошены.

Вопросов не последовало.

Председательствующий задает вопрос защитнику-адвокату Минченко:

В.:

– Какое отношение к делу имеет данный документ?

О.:

– В ходе проведения экспертизы, допросов экспертов они пояснили, что применили более эффективную методику, которая позволяет более эффективно оценивать качество бронежилетов. В связи с этим был направлен запрос о том, позволяет ли существующая методика установить объективную картину или она имеет недостатки и нуждается в совершенствовании.

Вопросов не последовало.

Председательствующий оглашает:

– Документ, полученный из интернет-ресурсов «Петров С. И. Некото-рые технические особенности использования оборудования для измерения скорости пули» от 04.09.2009.

Председательствующий задает вопрос защитнику-адвокату Минченко:

В.:

– Почему вы полагаете необходимым исследовать данный документ?

О.:

– Исследование данного документа необходимо в связи с показаниями эксперта Лунева, данными в судебном заседании, о том, что использовавшийся в ходе проведения экспертизы прибор РС-4 позволяет объективно контролировать скорость полета имитаторов осколка. Эксперт Лунев пояснил, что утверждение о том, что впереди имитатора осколков летят продукты сгорания пороха, является абсурдным.

В данной статье объективно сказано, что оптический прибор РС-4 допускает погрешность, так как реагирует на турбулентную волну, которая идет впереди заряда, и фиксирует скорость именно побочных элементов, а не пули. Там же сказано об индукционных приборах, о которых говорили эксперты Ржевского полигона. Там сказано, что эти приборы реагируют только на металл и не допускают погрешностей, связанных с побочными продуктами выстрела.

Вопросов не последовало.

Председательствующий предлагает защитнику-адвокату Бушину выразить свое мнение по поводу заявленного защитником-адвокатом Минченко ходатайства.

Мнение защитника-адвоката Бушина:

– Что касается документов, полученных в качестве ответа на запрос, то аргумент государственного обвинителя о том, что не прилагается сам запрос, не выдерживает никакой критики, потому что нигде не предусмотрено требование о том, что должен прилагаться запрос. Достаточно того, что есть ответ, в котором указано, что был запрос. Поэтому я считаю, что нет никаких оснований для того, чтобы не исследовать данные документы.

Что касается распечатки из Интернета, то в ней указано, из какого источника она была получена. Это научно-популярная статья. Свидетели Логаткин и Фаустов говорили определенные вещи, которые подтверждаются сведениями, изложенными в данной статье. Называть их слова «абсурдом» никому права не дано. Исходя из этого, полагаю, что нет оснований для отказа в удовлетворении данного ходатайства.

Подсудимые, каждый в отдельности, заявляют, что они поддерживают ходатайство защитника-адвоката Минченко.

Председательствующий постановил:

– Ходатайство защитника-адвоката Минченко удовлетворить частично. Приобщить к материалам уголовного дела и исследовать в судебном заседании: запрос адвоката Минченко исх. № 43 от 31.08.2009, справку заместителя начальника (планирования и организации развития и серийных заказов ВВТ) Главного управления вооружения ВС РФ от 31 августа 2009 г. на одном листе, протокол заседания секции по рассмотрению обращений о согласовании размещения заказов на поставки продукции по государственному оборонному заказу путем проведения закрытых конкурсов, а также у единственного источника (поставщика), содержащих сведения, отнесенные к государственной тайне, совета по государственным закупкам при Минэкономразвития России, от 27.01.2005 на четырех листах, ответ на адвокатский запрос начальника ЦНИИ МО РФ Байдака В. И. № 220/2/395 от 26.12.2006 на одном листе.

В удовлетворении остальной части ходатайства отказать, так как представленные защитником материалы, а именно инженерная записка о методах статистического контроля надежности бронежилетов, утвержденная начальником ЦНИИ МО РФ В. И. Байдаком, от 18.04.2006, документ, полученный из интернет-ресурсов «Петров С. И. Некоторые технические особенности использования оборудования для измерения скорости пули» от 04.09.2009, являются мнением специалистов, которые не были привлечены к участию в данном уголовном деле надлежащим образом. Их мнения касаются специальных методик, использовавшихся в ходе проведения экспертизы. То есть они, по сути, оспаривают доказательство – заключение эксперта от 21 июля 2007 года, находящееся в томе 200.

…..

Председательствующий предлагает защитнику-адвокату Минченко представить дополнения к судебному следствию.

Защитник-адвокат Минченко оглашает:

– Запрос адвоката Минченко исх. № 43 от 31.08.2009 г.,

– справка заместителя начальника (планирования и организации развития и серийных заказов ВВТ) Главного управления вооружения ВС РФ от 31 августа 2009 г.,

– протокол заседания секции по рассмотрению обращений о согласовании размещения заказов на поставки продукции по государственному оборонному заказу путем проведения закрытых конкурсов, а также у единственного источника (поставщика), содержащих сведения, отнесенные к государственной тайне, совета по государственным закупкам при Минэкономразвития России, от 27.01.2005,

– ответ на адвокатский запрос начальника ЦНИИ МО РФ Байдака В. И. № 220/2/395 от 26.12.2006.

К сожалению, на практике в трактовке статьи 252 УПК РФ при определении относимости доказательств или вопросов к предмету обвинения иногда применяются, так сказать, двойные стандарты: положения данной статьи ограничительно толкуют при оценке действий защиты и расширительно – когда инициатива в представлении данных исходит от стороны обвинения.

Приведем пример обратного рода – из уголовного дела № 2-04/0632. Государственный обвинитель заявила ходатайство об оглашении документов, подтверждающих, когда Дикин М. В. находился в отпуске. Подсудимый Дикин А. В. возражал, т. к., по его мнению, факт нахождения Дикина М. В. в отпуске не имеет отношения к предъявленному обвинению. Общее мнение защиты подсудимого Дикина А. В. высказывает адвокат Мальцев Ю. В.: «У нас такое же мнение. Время нахождения в отпуске Дикина М. В. никакого отношения к делу не имеет». Государственный обвинитель аргументировала свою позицию следующим образом: «Защита забыла, что в апреле 2004 года вменяется целый эпизод событий угроз в адрес Новоселова и Шишкина. Апрельские события имеют отношение к фабуле обвинения. Свидетель дала конкретные ответы, где кто находился. Ее ответы должны быть проверены. Для постановки вопросов свидетелю мы и ставим эти вопросы». Председательствующий удовлетворил ходатайство государственных обвинителей – предоставил возможность огласить документы.

Как уже было выяснено нами в главе первой природа свойства относимости, с одной стороны, объективно детерминирована законами логики (индуктивного «наведения»), а с другой стороны, формируется законодателем «искусственно», исходя из соображений охраны интересов личности и общества, т. е. определяется строем процессуального права и, если брать шире – государственно-правового устройства в целом.

Объясняя значение понятия относимости обстоятельств, профессор Розин писал: «Все, что стоит за пределами намеченной логико-юридической связи или стоит лишь в отдаленной связи с делом, не может и не должно быть предметом исследования, так как привело бы только к ненужному загромождению процесса доказывания»33. По мнению А. Я. Вышинского, в этом рассуждении все неправильно. Неправильна, прежде всего, ссылка на пределы «намеченной логико-юридической связи», так как заранее наметить в уголовном процессе пределы такой связи, как правило, совершенно невозможно. Эти пределы определяются не предположениями следователя, а фактическими обстоятельствами дела, условиями, обстановкой совершения преступления. Нередко эти «пределы» далеко выходят за рамки самого преступления, уводя следователя в стадию приготовления к совершению преступления, к фактам, предшествовавшим осуществлению преступного намерения или плана. Вопрос подготовки к преступлению, приобретения орудий преступления, преследования своей жертвы, подготовки на случай «провала» своего alibi, т. е. ссылки на присутствие в другом месте, подготовки возможности скрыться от преследования, скрыть следы совершенного преступления – вот широчайшие «пределы» «логико-юридической связи», замыкаться в которых в силу заранее принятой «наметки» совершенно невозможно и вредно для дела расследования преступления34.

Ошибочны также указания на «отдаленную связь», якобы исключающую необходимость для следствия интересоваться фактами этого рода. Следствие и суд сами должны, в зависимости от конкретных условий и обстоятельств, определить пределы расследования, сами должны решать в каждом конкретном случае, что важно, что полезно, что необходимо включить в поле своего внимания, сделать предметом исследования. Все попытки заранее определить, какие обстоятельства могут иметь значение для дела и какие не могут, обречены на неудачу, особенно в уголовных делах, где все сложно и запутанно.

Суд должен придерживаться не принципа исключения доказательств, а принципа их заподозрения. Не следует устранять от проверки ложные доказательства и стесняться незначительною силою представляемого доказательства. Всякое допущенное доказательство, в свою очередь, может подлежать проверке в суде.

Следовательно, суд не должен помешать положительному расширению пределов исследования обстоятельств дела за счет включения в него промежуточных и вспомогательных фактов. Таким образом, следствие и суд, разбираясь, например, в деле об убийстве, должны интересоваться фактами, относящимися к данному преступлению, и ко всем тем обстоятельствам, которые, будучи так или иначе связаны с этими фактами, могут способствовать выяснению всего дела.

Но с другой стороны, если одна из сторон попытается расширить круг доказательств, включая в их число факты, действия, отношения, не касающиеся спорных вопросов, суд без труда может ограничить эти поползновения, может установить «пределы» доказывания, снимая вопросы сторон, уводящие от проверки существа дела, отказывая в удовлетворении ходатайств, направленных на приобщение малозначительных, посторонних делу материалов.

Роль председательствующего судьи подпадает, таким образом, под классическое описание Л. Толстым полководца Кутузова, имеющее общую основу с дзен-буддистской философией недеяния: ничего вредного не допустить, ничему полезному не помешать.

При определении того, имеет ли данный факт прямое отношение к делу или не имеет, власть председательствующего является дискреционной и контролю не подлежит. Если суд признает, что предлагаемые к вызову в судебное заседание свидетели не могут показать о существенных обстоятельствах дела, он вправе отказать стороне в удовлетворении ходатайства о вызове нового свидетеля. Сторона, заявившая ходатайство о вызове нового свидетеля, должна, во-первых, заранее объяснить, какого рода обстоятельства она собирается доказывать с помощью этого свидетеля, а во-вторых, объяснить, почему ранее, т. е. в досудебном производстве, данное лицо не было допрошено.

Ограничение пределов исследования доказательственного материала необходимо, прежде всего, в интересах обвиняемого, а также ввиду соображений целесообразности и экономии сил правосудия. Не секрет, что подчас в пылу процессуальной борьбы стороны стремятся выйти далеко за пределы, очерченные предъявленным обвинением, ставят вопросы, связанные с личностью допрашиваемых или направленные на исследование таких фактов, которые не имеют прямого отношения к предмету доказывания.

Приведем пример из уголовного дела № 2-04/0635, иллюстрирующий ситуацию, когда суд признал относимыми к делу факты, касающиеся личности подсудимого, а именно его должностных обязанностей и процедуры их соблюдения. Это было признано важным для выяснения правдоподобности его показаний. Государственный обвинитель в связи с данными показаниями Дикина М. В. для того, чтобы объективно исследовать его показания о количестве общественных помощников, о продолжительности отпусков, об оплате помощников, попросила предоставить ей возможность огласить в т. 20, л. д. 222 – выдержку из ст. 35 Закона «О статусе депутата». Для того чтобы присяжным был понятен смысл показаний Дикина М. В. Имеются документы из Законодательного Собрания и Госдумы, где также указано, сколько помощников у депутата. В предмете доказывания это имеет важное значение по делу. Руководствуясь ст. 15, 251 УПК РФ, государственный обвинитель просил разрешить исследовать документы именно на этой стадии, именно в связи с прозвучавшими показаниями Дикина М. В. И ряд документов просил огласить и приобщить к материалам дела. Государственный обвинитель прокурор Белов С. Д. в дополнение к обоснованию ходатайства обратил внимание на определенное несоответствие в показаниях Дикина: сумма оплаты помощников не 10 тысяч рублей, а 16 тысяч, их не два, а больше, четыре оплачиваемые должности. По мнению государственного обвинителя, предъявляемые документы соответствуют требованиям ст. 84 УПК РФ. Общее мнение потерпевшего Новоселова и его представителя высказывает адвокат Кузьмин В. Ю.: «На мой взгляд, ряд документов, что касается по отпускам, нет смысла приобщать к материалам, их оглашали, документы из Гордумы также нет смысла приобщать к материалам, поскольку в судебном заседании речь идет только об ОЗС. Что касается оглашения ст. 35 Закона «О статусе депутата», возможно, это будет введением в заблуждение присяжных заседателей. Общественные приемные согласно закону обязаны быть. Не подтверждено документально, вообще ли была приемная. Обвинение этих доказательств не представило, они только ссылаются на ст. 35. Я бы не возражал против оглашения, если бы это было подтверждено документально. Просим отказать». Подсудимый Дикин М. В. также возражал: «…Ст. 35 Закона «О статусе депутата» была оглашена Сорокиным. Как суд определил ранее, нельзя оглашать повторные документы. Депутатская деятельность Дикина М. В. не является предметом доказывания, мне не вменяется, что я был плохим депутатом. Все остальное находится за рамками доказывания, когда я был в отпусках. Это не относится к предмету доказывания. Тот период времени, который указан в документах, относится к маю, июню, сентябрю, октябрю, который не относится к делу… В заявленном ходатайстве предлагается огласить документы, какое количество у меня было помощников, поскольку это не относится к делу. Те, которые работали на постоянной основе, – это одно, те, которые на общественных началах, – не является предметом доказывания. 2001–2002 годы не имеют никакого отношения к судебному разбирательству. Обвинение пытается опорочить меня; то, что зарплата была не 10 тысяч, а 16 тысяч, – это также выходит за рамки предмета доказывания».

По мнению адвоката Гузева А. Ю., оглашение данных документов преследует одну цель – опорочить перед присяжными Дикина М. В.: то ли сумму назвал не ту, то ли количество помощников. Это не имеет отношения к делу. Подсудимый Дикин А. В. также отметил, что эти документы – неотносимые к уголовному делу доказательства. Отпуск, который Михаил отгуливал в середине 2004 года, или о тех помощниках, которые у него были, – это неотносимые документы. В вину не вменяется депутатская деятельность. Председательствующий, руководствуясь ст. 15, 252, 256, 271 УПК РФ, удовлетворил ходатайство прокуроров.

Приведем еще пример – из уголовного дела № 2-42/05 по обвинению Авраменко А. В. по п. «в» ч. 4 ст. 290 УК РФ36. Сторона обвинения заявила ходатайство огласить в присутствии присяжных заседателей протокол задержания Авраменко. Защита возражала, аргументируя это тем, что к предмету доказывания факт задержания подозреваемого не относится. Однако суд принял решение удовлетворить ходатайство обвинителя, указав, что как в ходе судебного разбирательства, так и на предварительном следствии были проверены доводы подсудимого Авраменко о том, что в момент задержания он не был ознакомлен с его правами и не расписывался в протоколе. Эти обстоятельства проверялись на предварительном следствии и не нашли своего подтверждения, в материалах дела имеется протокол с росписью Авраменко, эти же обстоятельства подтверждают и свидетели. Доводы подсудимого и защиты о том, что деньги не изымались, руки Авраменко светились, являются основным предметом рассмотрения и находятся не в компетенции суда, а в компетенции присяжных заседателей.

Именно в таких случаях и возникает проблема допустимых пределов вмешательства председательствующего в определение границ исследования обстоятельств дела и приводимых сторонами доказательств. Об этом и будет говориться более подробно в следующем параграфе.

Выводы.

Пределы судебного доказывания, расследования необходимо ограничить, прежде всего, в непосредственном интересе подсудимого и прочих лиц, причастных к делу. Раз так, значит, доказываемые обстоятельства должны стоять в тесной связи с обвинительными пунктами.

Когда какой-либо поступок какого-либо лица признается судом относящимся к предмету доказывания по данному уголовному делу, тогда нижеследующие факты также должны быть признаны относящими к делу, а именно:

а) все последующее поведение этого лица, обусловленное его поступком, и все дальнейшие действия, бывшие результатом поступка и произведенные самим лицом, или по его поручению;

б) все сообщения, сопровождавшие и объясняющие этот поступок, как исходящие от лица, его совершившего, так и обращенные к этому лицу.

Когда основным или относящимся фактом является намерение, знание, добросовестность, злоумышление или иное душевное состояние какого-либо лица или его телесное ощущение, или состояние его физического организма, то должны признаваться имеющими отношение к делу все слова и поступки этого лица, показывающие и выражающие подобное душевное или телесное состояние, соответственное с особенностями данного случая. Хотя бы эти слова и поступки имели место и не по поводу основных фактов дела и не одновременно с ним. Сообщения, сделанные этому лицу, которые могли вызвать или предупредить появление таких душевных состояний, также имеют отношение к делу.

Должны признаваться имеющими отношение к делу факты, знание коих необходимо для того, чтобы объяснить или ввести какой-либо основной или относящийся факт; кроме того, факты, которые подтверждают или опровергают какой-либо вывод, сделанный из основного или относящегося факта, или устанавливают тождество предмета или лица, если такой вопрос лежит в основе дела или имеет отношение к нему; а также факты, которые определяют место или время совершения основного или относящегося факта или доказывают подлинность или сомнительность какого-либо представленного документа, или объясняют отношения, бывшие между сторонами, среди коих произошел какой-либо основной или относящийся факт; плюс факты, которые содействовали возникновению или выполнению одного из подобных фактов или которые необходимы для того, чтобы доказать, что другие факты имеют отношение к делу. Но все вышеуказанные факты признаются имеющими отношение к делу лишь настолько, насколько они действительно необходимы для установления основных фактов.

Недопустимо произвольное ограничение пределов проверки представляемых сторонами доказательств, особенно – стороны защиты. Ригористически толкуемая судьей и прокурором связь доказательственных фактов с главным доказываемым фактом плюс активность суда, проявляющаяся в снятии вопросов, ведет к ликвидации перекрестного допроса на практике, т. е. нарушает право на защиту. Неопределенность в критериях относимости доказательств чревата превышением власти со стороны председательствующего, который принимает решение об исключении доказательств или лишает стороны возможности в получении фактов в их пользу.

Относимость есть один из критериев оценки силы доказательства. Чем более сведение способно прояснить истину по обстоятельствам, входящим в предмет доказывания, тем более оно значимо. Проблема относимости доказательств имеет выход и на проведение конкретных следственных действий, в частности, постановку вопросов, их форму, содержание, уместность постановки в ходе прямого или перекрестного допросов.

Степень относимости доказательств определяется степенью связи доказательственных фактов с доказываемыми.

Требование относимости доказательственных средств важно для обеспечения необходимой концентрации внимания присяжных на действительно важных обстоятельствах и фактах по делу.

Когда какой-либо поступок какого-либо лица признается судом относящимся к предмету доказывания по данному уголовному делу, тогда факты, относящиеся к репутации этого лица, его поведению (как предшествовавшие преступлению, так последовавшие после него), также должны быть признаны относящими к делу. Так, относятся к делу факты, связанные с поведением потерпевшего. В частности, тот факт, что потерпевший немедленно после посягательства на него сделал заявление в компетентные государственные органы или обратился к другим лицам, к которым ему всего естественнее было обратиться.

1 См.: Случевский В. К. О пределах власти суда при устранении из дела во время судебного следствия обстоятельств, к делу не относящихся. – С. 80.

2 Прения по реферату В. К. Случевского / Протоколы заседаний отделений Санкт-Петербургского юридического общества // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Книга 5. – С. 16.

3 Михайловская И. Б. Указ. соч. – С. 102.

4 Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. – С. 164.

5 Александров А. С. Указ. соч. – С. 167.

6 Уголовное дело по обвинению Хаджикурбанова С. Г. в совершении преступлений, предусмотренных п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 222, п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в редакции ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Рягузова П. А. в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в редакции ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Махмудова Д. Р. и Махмудова И. Р. обоих в совершении преступления, предусмотренного п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ (т. 52, л. д. 113) // Канцелярия по уголовным делам Московского военного окружного суда.

7 То есть объясняет мотивы их поступков, показаний и прочих обстоятельств, которые могут иметь значение для оценки доказательств присяжными.

8 См.: Прения по реферату В. К. Случевского / Протоколы заседаний отделений Санкт-Петербургского юридического общества // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Книга 1. – С. 109.

9 Прения по реферату В. К. Случевского / Протоколы заседаний отделений Санкт-Петербургского юридического общества // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Книга 5. – С. 17–18.

10 Прения по реферату В. К. Случевского. – Книга 5. – С. 25.

11 Цит. по: Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 60.

См. об этом также: Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. – С. 219.

12 См. там же.

13 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 27.

14 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 27, 28.

15 Стифен Д. Ф. Уголовное право Англии в кратком очертании / перевод с англ. и предисл. В. Спасовича. – СПб.: Ковалевский, 1865. – С. 390.

16 Стифен Д. Указ. соч. – С. 407.

17 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 75.

18 Цит. по: Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 77.

19 См. Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 60.

20 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 119–120.

21 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 66–67.

22 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 121.

23 См.: Жиряев А. Теория улик. – Дерпт, 1855. – С. 175.

24 Цит. по: Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 122.

25 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 68.

26 Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 69.

27 Цит. по: Стефановский Д. Н. Указ. соч. – С. 70.

28 Об этом будет говориться в следующем параграфе.

29 Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 118.

30 Лазарева В. А. Указ. соч. – С. 118–119.

31 Уголовное дело по обвинению Знахурко В. А. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159 и ч. 3 ст. 285 УК РФ и Романовой Т. С. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ (т. 242, л. д. 206–213) // Архив Московского военного окружного суда.

32 Уголовное дело № 2-04/06 // Архив Нижегородского областного суда.

33 Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. – М., 1916. – С. 391.

34 Вышинский А. Я. Указ. соч. – С. 236.

35 Уголовное дело № 2-04/06 // Архив Нижегородского областного суда.

36 Архив Ростовского областного суда.