к оглавлению
ГЛАВА 3. МЕХАНИЗМ ВОЗМЕЩЕНИЯ
ИМУЩЕСТВЕННОГО ВРЕДА РЕАБИЛИТИРОВАННОМУ
И ПУТИ ЕГО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
§ 3. Критерии справедливого механизма возмещения
имущественного вреда реабилитированному
Анализ норм Конституции Российской Федерации, современного законодательства, общепризнанных принципов и норм международного права, правовых предписаний Конституционного Суда Российской Федерации, Европейского суда по правам человека, а также позиции Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации1 позволил нам выделить следующие критерии справедливого механизма возмещения имущественного вреда реабилитированным в уголовном судопроизводстве:
1. Равный (недискриминационный) доступ реабилитированных к реализации права на возмещение вреда.
Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал принцип юридического равенства, из которого применительно к реализации права на реабилитацию вытекает требование, в силу которого однородные по своей юридической природе отношения должны регулироваться одинаковым образом2.
Соблюдение конституционного принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие ограничения в правах лиц, принадлежащих к одной категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях)3; любая дифференциация, приводящая к различиям в правах граждан в той или иной сфере правового регулирования, должна отвечать требованиям Конституции Российской Федерации, в соответствии с которыми такие различия допустимы, если они объективно оправданы, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а для достижения этих целей используются соразмерные правовые средства4.
Однако, как верно отметила Л. Н. Масленникова: «мало провозгласить в Конституции справедливую идею. Необходимо воплотить ее в уголовно-процессуальный закон»5.
Уголовное преследование на досудебных стадиях по обусловливающим его природу ограничениям и последствиям для реабилитированного сопоставимо с обвинением на стадии судебного разбирательства и не обладает такими сущностными характеристиками, которые могли бы оправдать (при выявлении его необоснованности) применение различающихся компенсаторных механизмов. Из этого следует необходимость существования единого порядка реализации реабилитированными права на возмещение вреда независимо от того, на каком этапе уголовного судопроизводства дело было прекращено.
Именно данным правилом руководствовался Конституционный Суд Российской Федерации, установив, что реабилитированным на стадии досудебного производства по уголовному делу обеспечиваются процессуальные гарантии права на доступ к правосудию в процедуре ст. 399 УПК, аналогичные гарантиям, предоставляемым лицам, в отношении которых уголовное преследование было прекращено судом, включая право на получение судебного решения о производстве выплат в возмещение вреда, причинённого незаконным уголовным преследованием6.
В целях совершенствования действующего порядка возмещения вреда и установления соответствия его названному критерию Федеральным законом от 1 июля 2010 г. № 144-ФЗ были внесены изменения в ч. 2 ст. 135 УПК, которыми установлен единый – судебный – порядок реабилитации независимо от того, на какой стадии уголовного судопроизводства было прекращено уголовное дело.
2. Своевременность (разумный срок) возмещения вреда реабилитированным.
Одним из важных факторов, определяющих эффективность восстановления нарушенных прав, является своевременность защиты прав участвующих в деле лиц7. Это означает, что правосудие можно считать отвечающим требованиям справедливости, если рассмотрение и разрешение дела судом осуществляется в разумный срок8.
Данный принцип вытекает из ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., в соответствии с которой каждый имеет право на судебное разбирательство в разумные сроки.
Разъясняя данное положение, Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал, что «при исчислении указанных сроков по уголовным делам судебное разбирательство охватывает как процедуру предварительного следствия, так и непосредственно процедуру судебного разбирательства»9.
Безусловно, право на компенсацию вреда регулируется ст. 3 Протокола № 7 к Конвенции 1950 г. Однако это регулирование осуществлено на уровне принципа, устанавливая лишь право, но не определяя критерии механизма. Полагаем, что по смыслу ст. 6 Конвенции 1950 г. процесс возмещения вреда реабилитированному должен рассматриваться как составляющая «судебного разбирательства», поскольку в данном случае определяются его процессуальные права и обязанности. Поэтому при рассмотрении вопросов о возмещении имущественного вреда реабилитированному суды должны принимать во внимание необходимость соблюдения требований Конвенции об исполнении судебных решений в разумные сроки.
Этого же требует ст. 6.1 УПК, согласно которой уголовное судопроизводство осуществляется в разумный срок.
Разумный срок – это оценочное понятие, которое отражает оценку срока с точки зрения его оправданности и соответствия достигаемым целям. Поэтому при определении того, насколько срок судебного разбирательства являлся разумным, во внимание принимается сложность дела, поведение заявителя (истца, ответчика, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого), поведение государства в лице соответствующих органов10.
Уголовно-процессуальный закон, конкретизировав данное положение, указал, что при определении разумного срока уголовного судопроизводства учитываются такие обстоятельства, как правовая и фактическая сложность уголовного дела, поведение участников уголовного судопроизводства, достаточность и эффективность действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, начальника подразделения дознания, органа дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела, и общая продолжительность уголовного судопроизводства (ч. 3 ст. 6.1 УПК). При этом обстоятельства, связанные с организацией работы органов дознания, следствия, прокуратуры и суда, а также рассмотрение уголовного дела различными инстанциями не может приниматься во внимание в качестве оснований для превышения разумных сроков осуществления уголовного судопроизводства (ч. 4 ст. 6.1 УПК).
Применительно к вопросу реализации реабилитированными права на возмещение имущественного вреда соблюдение разумного срока обеспечивается правовой определенностью и стабильностью в сфере уголовного судопроизводства и этим целям служат, согласно УПК, сроки совершения процессуальных действий, назначаемые судом или установленные федеральным законом. К числу последних относятся сроки обращения с требованием о возмещении имущественного вреда (три года – ч. 2 ст. 135 УПК, ст. 196 ГК), определения размера причинённого вреда и вынесения постановления о производстве соответствующих выплат (не позднее одного месяца со дня заявления требования – ч. 4 ст. 135 УПК). Сроки исполнения компетентным финансовым органом указанного решения установлены Бюджетным кодексом Российской Федерации и Федеральным законом «Об исполнительном производстве». Вместе с тем, критерию своевременности должны отвечать не только установленные законом сроки возмещения вреда имущественного реабилитированным, но и практика их применения и соблюдения. В противном случае рассматриваемый критерий останется всего лишь декларацией.
Поэтому реабилитированный вправе требовать компенсации и за отсутствие эффективных механизмов защиты своих прав, и за порожденное им нарушение разумных сроков разбирательства постольку, поскольку они не обусловлены отступлениями от законных процедур защиты со стороны заинтересованного лица. Обеспечить последнее призван также Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»11.
3. Полнота и адекватность возмещения вреда.
В соответствии с ч. 1 ст. 14 Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г., каждое Государство-участник обеспечивает в своей правовой системе, чтобы жертва пыток получала возмещение и имела подкрепляемое правовой санкцией право на справедливую и адекватную компенсацию, включая средства для возможно более полной реабилитации.
Иными словами, правоприменитель должен обладать всеми необходимыми правовыми и организационными возможностями для наиболее полного, т.е. учитывающего все возможные потери, возмещения вреда реабилитированному.
Для этого ч. 1 ст. 135 УПК предусматривает открытый перечень видов подлежащего возмещению вреда. Кроме того, как справедливо отметил Конституционный Суд Российской Федерации, органы предварительного расследования и суд в целях реализации вытекающего из Конституции Российской Федерации принципа максимально возможного возмещения вреда лицам, пострадавшим в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, должны руководствоваться как положениями ч. 1 ст. 135 УПК, предусматривающими виды выплат и имущества, подлежащих возврату, так и иными положениями законодательства, устанавливающими общие правила определения размера возмещения вреда12.
Цель института возмещения имущественного вреда – вернуть реабилитированного в положение, предшествующее его незаконному уголовному преследованию. При этом данный институт не может служить источником дохода или обогащения для кого бы то ни было. Поэтому термины «полнота» и «адекватность» вполне можно охарактеризовать как производное от понятий «необходимое» и «достаточное».
Способом достижения адекватности возмещения вреда, на наш взгляд, вполне может стать законодательное установление ограничений при определении его размеров. В данном случае можно привести примеры из опыта зарубежных стран. В Польше гражданин имеет право получить «вознаграждение за испытанную несправедливость», но по сложившейся практике оно должно быть умеренным, присуждаться с учетом финансового положения государства и не может составлять неосновательного обогащения. В Японии компенсация за незаконное нахождение под стражей, учитывающая в том числе и душевные страдания, должна исчисляться суммой не менее 200 иен и не более 400 иен за каждый день, проведенный под арестом. В Германии установлен жестко фиксированный размер компенсации – 10 марок за каждый день, проведенный в заключении. В соответствии же с законодательством Франции, каждый такой день должен оцениваться в размере не менее 0,25 франка13.
4. Независимость должностных лиц, принимающих решение о возмещении вреда.
Данное требование должно обеспечиваться, с одной стороны, финансовой независимостью должностного лица, принимающего решение о возмещении имущественного вреда реабилитированному, с другой – его непредвзятостью по отношению к реабилитированному14.
Так, согласно ст. 53 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на возмещение государством вреда, причинённого незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Из этого следует, что именно государство, а не сами должностные лица, несут обязанность по возмещению вреда от их незаконных действий. Данная обязанность также вытекает из положений, содержащихся в ч. 1 ст. 133 УПК и ч. 1 ст. 1070 ГК. Из последнего прямо следует, «вред, причинённый гражданину в результате незаконного осуждения…, возмещается за счёт казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счёт казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объёме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом».
Финансовая независимость в данном случае достигается отсутствием у государства права предъявлять регрессное требование к должностному лицу, допустившему такое нарушение15. Данное правило направлено на обеспечение стабильной работы государственных органов и должностных лиц, их материальной защищенности от последствий ошибок, объективно неизбежных при осуществлении служебной деятельности. Именно поэтому мы принципиально не согласны с предложениями некоторых авторов о введении персональной имущественной ответственности следователей и дознавателей за «ошибки», допущенные в ходе служебной деятельности при отсутствии с их стороны злого умысла или грубой неосторожности16.
Институт возмещения имущественного вреда реабилитированному в уголовном судопроизводстве носит диспозитивный характер, так как согласно ч. 2 ст. 135 УПК его процедура инициируется самим реабилитированным путем подачи соответствующего требования в суд.
Такой порядок обращения был введен Федеральным законом от 1 июля 2010 г. № 144-ФЗ. До этого времени УПК предусматривал иной порядок, когда реабилитированный должен был обращаться с требованием о возмещении имущественного вреда в тот орган, действиями которого ему фактически был причинён вред. Вместе с тем, анализ правоприменительной практики наглядно демонстрировал нежелание таких органов признавать свои ошибки, стремление завуалировать факт незаконного уголовного преследования, избежать процедуры возмещения вреда реабилитированным. Такая ситуация объясняется не только объективной необходимостью добиваться положительных показателей в работе следственных подразделений, но и субъективными моментами. Так, результаты опроса дознавателей и следователей свидетельствуют о том, что большинство из них не покидает внутренняя убежденность в виновности лиц, в отношении которых пришлось прекратить уголовное дело по реабилитирующим основаниям: 31 % опрошенных всегда убеждены; 58 % – убеждены только в случаях недоказанности причастности к совершению преступления. Можно ли было в таких условиях гарантировать реабилитированному полное и своевременное возмещение причинённого вреда? Полагаем, что нет.
Порядок, введенный Федеральным законом от 1 июля 2010 г., существенно исправил имевшуюся проблему, однако полностью ее не исключил. По-прежнему возможна ситуация, когда реабилитированный будет вынужден обращаться в суд, действиями которого его права были нарушены (в случае если уголовное дело прекращено или приговор изменен вышестоящим судом).
Такое правило вполне можно было бы назвать справедливым, если бы не одна особенность: размер подлежащего возмещению вреда определяется этим же судом. Безусловно, реабилитированный в своём требовании вправе самостоятельно определить его размер, однако последнее слово все-таки за самим причинителем вреда. Конечно, реабилитированный вправе не согласиться с несправедливым решением и обжаловать его в порядке гл. 43 - 45 УПК, втягиваясь тем самым в ещё один судебный спор.
На наш взгляд, более правильным является исключение самой возможности небеспристрастной реабилитации со стороны суда. Для этого необходимо, чтобы вопросами реабилитации занимался суд, не принимавший ранее в ходе производства по уголовному делу процессуальных решений, ограничивающих права пострадавшего гражданина. В этой связи полагаем необходимым закрепить возможность реабилитированному обращаться в вышестоящий суд, прекративший уголовное дело или изменивший приговор.
5. Правовая определенность (стабильность) решения о возмещении имущественного вреда и реальность (недекларативность) его исполнения.
Как писал И.А. Покровский: «Право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком «праве» не может быть речи»17.
Актуальность правовой определенности подчеркивалась и в неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой позиции, согласно которой общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом, поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями18.
Данное требование в полной мере следует относить к вынесенным в соответствии с законом решениям компетентных органов государственной власти, так как без ясности и стабильности, содержащихся в них предписаний, невозможно говорить о какой бы то ни было успешной правоприменительной практике.
В этой связи следует вспомнить случай В. В. Тяна, уголовное дело в отношении которого пять раз прекращалось в связи с отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления, но каждый раз постановления о прекращении уголовного дела отменялись соответствующими прокурорами в связи с неполнотой расследования и производство по делу вновь возобновлялось. Тогда Конституционный Суд Российской Федерации указал на недопустимость сохранения для лица, в отношении которого дело было прекращено, постоянной угрозы уголовного преследования, а значит, и ограничения его прав и свобод. Это предполагает недопустимость многократного возобновления по одному и тому же основанию (в частности, по причине неполноты проведенного расследования) прекращенного уголовного дела. Гарантией защиты указанных прав является право на судебное обжалование постановления прокурора об отмене постановления о прекращении уголовного дела19.
Право на справедливое разбирательство, гарантированное Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ст. 6), провозглашает верховенство права, одним из основных аспектов которого является принцип правовой определенности. Данный принцип требует, среди прочего, чтобы если суды вынесли окончательное решение по вопросу, их решение не могло бы быть оспорено. Такая позиция зафиксирована в решении Европейского Суда по правам человека по делу «Брумареску против Румынии»20.
Правовая определенность предполагает уважение принципа res judicata, т.е. принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела. Принцип закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу21.
Анализ указанных решений Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека позволяет выделить следующие аспекты соответствия процедуры принятия решений о возмещении имущественного вреда реабилитированным принципу правовой определенности:
1) ясность и недвусмысленность содержания выносимого решения о возмещении вреда;
2) наличие установленных законом и неизменяемых процессуальных сроков на отмену вынесенного решения;
3) недопустимость многократной отмены выносимого решения по одному и тому же основанию;
4) отсутствие «привязки» процедуры обжалования к полномочиям отдельных должностных лиц.
Реальность (недекларативность) исполнения решений о возмещении вреда вытекает из п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., а также практики его применения Европейским Судом по правам человека. Последний неоднократно указывал, что исполнение решения, вынесенного любым судом, должно рассматриваться как неотъемлемая часть справедливого правосудия, - в противном случае, если в национальной правовой системе допускается, что окончательное, обязательное судебное решение может оставаться неисполненным, «право на суд» становится иллюзорным22.
Главную роль в решении данной проблемы, на наш взгляд, должны играть следующие меры:
* четкая и понятная правовая основа возмещения имущественного вреда реабилитированному;
* единообразие и оперативность принятия дознавателем, следователем и судом решений о реабилитации граждан;
* разъяснение Пленумом Верховного Суда Российской Федерации наиболее спорных вопросов о реабилитации граждан, выраженное в принятии специального постановления о практике применения главы 18 УПК;
* налаженное взаимодействие правоохранительных и финансовых органов государственной власти в вопросах возмещения имущественного вреда реабилитированным.
6. Возможность участия реабилитированного и защитника в процессе разрешения вопроса о возмещении вреда.
Данное положение вытекает из состязательного характера уголовного процесса23 и предполагает достижение согласованной процедуры возмещения имущественного вреда реабилитированному. Для этого должны существовать механизмы для активного участия граждан в решении вопросов, связанных как с определением размера подлежащего возмещению вреда, так и принятием соответствующего решения компетентным органом и его исполнением.
В этой связи уголовно-процессуальный порядок возмещения вреда предусматривает следующие формы участия в нём реабилитированного:
1) предъявление требования о возмещении имущественного вреда в определенном размере (ч. 2 ст. 135 УПК).
Данная форма участия должна обеспечиваться правилом о том, что принимаемое компетентным должностным лицом решение по итогам рассмотрения заявленных реабилитированным требований, исходя из содержания ст. 7 УПК должно быть законным, обоснованным и мотивированным. Данное предписание означает отсутствие у должностного лица возможности игнорировать или произвольно отклонять доводы реабилитированного, не приводя фактические и правовые мотивы отказа в удовлетворении заявленных требований, поскольку мотивировка указанного решения, во всяком случае, должна основываться на рассмотрении конкретных обстоятельств, нашедших отражение в материалах дела и дополнительно представленных сторонами документах, а также на нормах материального и процессуального права, иначе, как верно отметил Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть обеспечено объективное и справедливое разрешение уголовного дела24;
2) участие в судебном заседании при разрешении требования о возмещении имущественного вреда в порядке, установленном ст. 399 УПК для разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора (ч. 5 ст. 135 УПК).
Согласно п. 50 ст. 5 УПК под судебным заседанием понимается процессуальная форма осуществления правосудия в ходе досудебного и судебного производства по уголовному делу. Она предполагает возможность активного отстаивания участниками уголовного судопроизводства своих прав и законных интересов перед органом правосудия – судом25.
Именно поэтому в УПК установлен единообразный судебный порядок разрешения требований о возмещении имущественного вреда в порядке, установленном ст. 399 УПК для разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора, независимо от того, на какой стадии уголовного судопроизводства дело было завершено с реабилитацией лица.
Это служит дополнительной гарантией от произвольного определения органами предварительного расследования размера подлежащего возмещению вреда, и позволяет как самому реабилитированному, так и органам, представляющим казну Российской Федерации, отстаивать свою позицию по данному вопросу;
3) возможность обжалования принятого решения о возмещении вреда, в прядке установленном главами 43 - 45 УПК (ст. 137 УПК).
Данная форма участия вытекает из конституционного права каждого на обжалование действий и решений органов государственной власти и их должностных лиц (ст. 46 Конституции Российской Федерации). Данное право предопределяет предоставление всем заинтересованным лицам возможности добиваться исправления допущенных ошибок и создание в этих целях процедур проверки законности и обоснованности принимаемых решений26.
Право каждого пользоваться помощью защитника служит гарантией осуществления конституционных прав: на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48 Конституции Российской Федерации), на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45), на судебную защиту (ст. 46), на разбирательство дела судом на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123).
Законодатель вправе конкретизировать содержание указанных прав и устанавливать правовые механизмы их осуществления, условия и порядок реализации, но при этом, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, не должен допускать искажения существа права и введения таких его ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями27.
Закон определяет начальный, но не конечный момент осуществления лицом права на помощь адвоката (защитника)28, поэтому оно должно обеспечиваться на всех стадиях уголовного процесса, в том числе при решении вопросов связанных возмещением имущественного вреда реабилитированному.
Право пользоваться помощью защитника в уголовном судопроизводстве для реабилитированного должно обеспечиваться возможностью в последующем требовать от государства возмещения понесённых в связи с этим расходов. В этой связи считаем справедливым возмещать реабилитированному все расходы, связанные с обращением за юридической помощью, в течение всего срока, когда это лицо предпринимало меры к защите своих прав и законных интересов, включая право на реабилитацию.
7. Упрощенность процедуры возмещения вреда.
В целях скорейшего возмещения вреда лицам, незаконно или необоснованно подвергнутым уголовному преследованию, избежания унизительных процедур доказывания причинённого им вреда, уголовно-процессуальный закон создает для реабилитированных упрощенный по сравнению с исковым порядком гражданского судопроизводства режим правовой защиты, освобождающий их от бремени доказывания оснований и размера возмещения вреда и одновременно предоставляющий им возможность участвовать в доказывании объёма компенсации, а также возможность обжалования принятых об этом решений в случае несогласия с ними.
Данный критерий вытекает из предписаний УПК и Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 марта 2010 г. № 5-П. В последнем указано, что предусматривая специальные механизмы восстановления нарушенных прав для реализации публично-правовой цели - реабилитации каждого, кто незаконно и (или) необоснованно подвергся уголовному преследованию, федеральный законодатель не должен возлагать на гражданина, как более слабую сторону в этом правоотношении, излишние обременения, связанные с произвольными решениями и действиями органов исполнительной власти, а, напротив, обязан создавать процедурные условия для скорейшего определения размера причинённого вреда и его возмещения.
Таким образом, критериями справедливого механизма возмещения имущественного вреда реабилитированным служат:
1. Равный (недискриминационный) доступ реабилитированных к реализации права на возмещение вреда.
2. Своевременность (разумный срок) возмещения вреда реабилитированным.
3. Полнота и адекватность возмещения вреда.
4. Независимость должностных лиц, принимающих решение о возмещении вреда.
5. Правовая определенность (стабильность) решения о возмещении имущественного вреда и реальность (недекларативность) его исполнения.
6. Возможность участия реабилитированного и его защитника в процессе разрешения вопроса о возмещении вреда.
7. Упрощенность процедуры возмещения вреда.
Соблюдение всех вышеназванных критериев, на наш взгляд, позволяет установить эффективный правовой механизм возмещения вреда каждому, кто незаконно или необоснованно подвергся уголовному преследованию. Поэтому справедливым институт реабилитации можно считать в том случае, когда реабилитированному в недискриминационном упрощенном порядке с соблюдением принципа состязательности и права на участие защитника, стабильным и исполнимым решением независимого должностного лица в разумный срок возмещается вред в полном и адекватном объёме.
Сноски и примечания
1 Васильев Н. В., Бажанов А. В. Установление справедливого механизма возмещения имущественного вреда реабилитированным в уголовном судопроизводстве // Вестник Московского университета МВД России. – 2010. – № 5. – С. 111-114; № 6. – С. 71-74.
2 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 марта 2008 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности ч. 3 ст. 21 АПК в связи с жалобами ЗАО «Товарищество застройщиков», ОАО «Нижнекамскнефтехим» и ОАО «ТНК-ВР Холдинг» // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2008. – 31 марта. – № 13, ст. 1352.
3 См.: Яковлев Н. М.Ограничение прав потерпевших на свободный доступ к правосудию // Журнал российского права. – 2005. – № 5.
4 См.: Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 24 мая 2001 г. № 8-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2001. – 28 мая. – № 22, ст.2276); от 3 июня 2004 г. № 11-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2004. – 14 июня. – № 24, ст. 2476); от 15 июня 2006 г. № 6-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2006. – 26 июня. – № 26, ст. 2876); от 5 апреля 2007 г. № 5-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2007. – 9 апреля. – № 15, ст. 1820); от 26 февраля 2010 г. № 4-П (Российская газета. – 2010. – 12 марта).
5 Масленникова Л. Н. Деятельность органов расследования по обеспечению доступа к правосудию потерпевшим от преступлений в России: Лекция. – М.: Академия МВД РФ, 1995. С. 23.
6 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 марта 2010 г. № 5-П.
7 См.: Ильютченко Н. В. Незаконный арест … С. 41-56.
8 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2005 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 260 ГПК в связи с жалобой гражданина Е. Г. Одиянкова» // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2006. – 16 января. – № 3, ст. 337.
9 Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2003. – № 12.
10 См.: Башкатов Л. Н., Боровский М. В., Ветрова Г. Н. и др. Указ. соч.
11 Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2010. – 3 мая. – № 18, ст. 2144.
12 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 марта 2010 г. № 5-П.
13 См.: Москалькова Т. Н. Честь и достоинство: как их защитить (уголовно-процессуальный аспект). М., 1992. С. 126-127; Бойцова В. В., Бойцова Л. В. Указ. соч. С. 97-98.
14 См.: Михайловская И. Б. Суды и судьи: независимость и управляемость. - М: «Проспект», 2010.
15 Законом делается исключение лишь в случае, если вина должностных лиц установлена приговором суда, вступившим в законную силу (ч. 3 ст. 1081 ГК).
16 См.: Мнение Е. Липцер / Никитинский Л. Спасибо, что не посадили // Российская газета. – 2007. – № 57 (4320). – 21 марта; Чурилов Ю. Ю. Актуальные проблемы постановления оправдательного приговора в российском уголовном судопроизводстве (под ред. З.Ф. Ковриги). – М.: «Волтерс Клувер», 2010.
17 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Изд. 3-е, стереотип. М.: «Статут», 2001.
18 См.: Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 г. № 3-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1995. – 1 мая. – № 18, ст. 1708); от 15 июля 1999 г. № 11-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1999. – 26 июля. – № 30, ст. 3988); от 11 ноября 2003 г. № 16-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2003. – 17 ноября. – № 46, ч. 2, ст. 4509).
19 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 300-О «По делу о проверке конституционности отдельных положений ст.ст. 116, 211, 218, 219 и 220 УПК РСФСР в связи с запросом Президиума Верховного Суда Российской Федерации и жалобами ряда граждан» // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2003. – 20 января. – № 3, ст. 267.
20 Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 октября 1999 г. Дело «Брумареску (Brumarescu) против Румынии» (жалоба № 28342/95) // Сборник «Европейский Суд по правам человека: Избранные постановления 1999-2001 гг. и комментарии». Под ред. Ю. Ю. Берестнева и А. О. Ковтуна. – М.: Юрид. лит., 2002.
21 Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 г. Дело «Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации» (жалоба № 52854/99) // Журнал российского права. – 2004. – № 5.
22 Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 марта 1997 г. Дело «Хорнсби (Hornsby) против Греции» // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. – М.: Издательство НОРМА, 2000; Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 г.
23 См.: Курохтин Ю. А. Актуальные проблемы реализации конституционного принципа состязательности в уголовном процессе // Рос. юстиция. – 2006. – № 3.
24 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 июля 2004 г. № 237-О «По жалобе гражданина Н. М. Воскресова на нарушение его конституционных прав ч. 1 ст. 388 и ч. 3 ст. 408 УПК» // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2004. – 18 октября. – № 42, ст. 4168.
25 См.: Рыжаков А. П. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (6-е изд., перераб.). – Система ГАРАНТ, 2009; Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный (под общ. ред. А. В. Смирнова). 4-е издание, дополненное и переработанное. – Система ГАРАНТ, 2007.
26 См.: Сауляк О. П. Проблемы обеспечения состязательности уголовного процесса в современной России // Адвокат. – 2009. – № 10.
27 См.: Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 марта 1996 г. № 8-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1996. – 8 апреля. – № 15, ст. 1768); от 25 октября 2001 г. № 14-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2001. – 26 ноября. – № 48, ст. 4551); от 26 декабря 2003 г. № 20-П (Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2004. – 12 января. – № 2, ст. 160).
28 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 февраля 2007 г. № 251-О-П «По жалобе гражданина Н. Н. Московца на нарушение его конституционных прав ч. 3 ст. 51 и ч. 4 ст. 376 УПК» // Конституционное правосудие в странах СНГ и Балтии. – 2007. – № 12.
|
