Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Бозров В.М. Основы теории уголовно-процессуальных функций. Общая часть: Монография.
Екатеринбург: Издательский дом «Уральская государственная юридическая академия». 2012. - 96 с.

К оглавлению

Раздел 1. ТЕОРИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ФУНКЦИЙ: ИСТОКИ, СУДЬБА И ЗНАЧИМОСТЬ

Говорят, что судьба человека генетически предопределена. Если это действительно так, то, может быть, какие-то таинственные силы или еще неизвестные человечеству закономерности влияют на судьбу теоретических концепций, относящихся к среде гуманитарных наук. Конечно, меньше всего хотелось бы иметь дело с мистикой, чтобы воспринимать ее на довольно серьезном уровне, но ведь поразительно, что судьбы теоретических концепций очень напоминают людские. И вряд ли здесь можно довольствоваться рассуждениями, например, о том, что концепции вынашиваются людьми, а поэтому как бы срастаются с ними и разделяют их судьбу. Ведь не секрет, что одни концепции живут долго, если не вечно, постоянно находятся в центре внимания исследователей, их проблематика процветает, пополняясь с щедростью, достойной зависти, различными смысловыми гранями, аспектами, срезами и пластами, в то время как другие, не успев как следует проявиться, быстро гаснут, оставляя за собой промелькнувшие вялые споры.

Итак, у теоретических концепций, как и у людей, своя судьба. У одних она счастливая, у других - не очень, а у третьих вызывает лишь сожаление. Далеко не простая судьба выпала и на долю теории процессуальных функций, которая, как это не покажется парадоксальным, испытала и всеобщее признание, и неоправданное забвение, и огромный интерес ко всем ее компонентам, и равнодушное игнорирование последних.

Теория процессуальных функций в уголовном судопроизводстве - одна из старейших теорий, имеет давнюю историю. Она пришла в Россию во второй половине XIX столетия, в пору небывалого яркого, блестящего культурного расцвета. Наука того времени воплощала в себе наиболее передовые идеи, и надо, наверное, подчеркнуть, что в области юриспруденции для этого имелись самые благоприятные условия, в той или иной мере связанные с переходом к России мировой гегемонии. Бесспорно, отмена крепостного права (1861 г.) обусловила и проведение в 1864 г. судебной реформы. Думается, что именно эта реформа послужила правовой основой для зарождения и развития теории процессуальных функций. До 1864 г. в России не было базы для данной теории, поскольку в уголовном процессе отсутствовало такое свойство судопроизводства, как состязательное начало, которому вопреки здравому смыслу, но в угоду политическим пристрастиям законодательная власть не оставила даже права на формальное существование. Судебные уставы, принятые 20 ноября 1864 г., - это законы о судопроизводстве, уголовном, гражданском процессах, закрепившие переход к новому типу уголовного судопроизводства с такими его естественными свойствами (если ориентироваться на «природную» социальную значимость уголовного процесса), как гласность, честность, непосредственность и, конечно, состязательность. Именно состязательность стала главной причиной появления теории процессуальных функций. Пожалуй, вполне убедительно, что в ее основу (в первоначальном варианте) была положена концепция трех процессуальных функций. Эта концепция в тот период являлась не только ведущей, но и единственной. Согласно ей к процессуальным функциям были отнесены:

а) обвинение;

б) защита;

в) разрешение уголовного дела1.

Возникнув на основе положений, сформулированных в судебных уставах, теория процессуальных функций стала давать плоды. Своим названием она обязана термину «функция», пополнившему терминологический багаж науки уголовного процесса. Почему был выбран термин «функция»? Можно предположить, что в данном выборе не могли не сыграть роли следующие факторы.

1 Именно и только на эти три функции указывали представители науки уголовного судопроизводства, занимавшиеся проблематикой данной теории в конце XIX - начале XX в. См.: Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. СПб., 1910. С. 3-5; Фойнцкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства, СПб., 1912. Т. 1. С. 6-11, 71-91; Пг, 1915. Т. 2. С. 1-15, 54-94; Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1914. С. 8-9, 22-23.

Во-первых, не исключено, что данный термин был заимствован из текста законов или научных изысканий в странах Западной Европы. Например, во Франции следственно-обвинительный (или смешанный) процесс был введен в 1808 г., т. е. намного раньше, чем в России. Одной из особенностей французского уголовного процесса являлось то, что судебная функция была отделена от обвинительной, что в свою очередь предусматривало их выполнение строго определенными органами и лицами.

Во-вторых, термин «функция» имеет ряд смысловых значений, которые в той или иной мере приемлемы для обозначения обвинения, защиты и разрешения дела1. Отделение функций друг от друга, сосредоточенность каждой из них в руках только определенных органов и лиц при беспристрастном суде обусловили противостояние между носителями таких функций, как обвинение и защита. Это противостояние, воспринимаемое в противоборстве различных, порой диаметрально противоположных интересов, потребовало обратиться к помощи термина «сторона», который пришел к нам скорее всего из правовой литературы древнего греко-римского мира. В те далекие времена данное понятие, бесспорно, существовало, и в качестве свидетельства тому можно сослаться на следующее латинское юридическое изречение, которым пользовались не только в сфере юриспруденции, но и, наверное, в политических речах: audiatur et altera pars («пусть будет выслушана и другая сторона»). Это изречение указывает на то, что термин «сторона» употреблялся для обозначения носителей противоположных функций, каковыми в сфере уголовно-процессуальной деятельности, возможно, являлись обвинение и защита.

Если допустить, что стороны обвинения и защиты существуют лишь для того, чтобы их выслушали, то даже в таком случае они должны быть профессионально подготовлены, ибо их речью в той или иной мере определяется судьба уголовного дела, а следовательно, и лица, находящегося на скамье подсудимых.

1 Например, под функцией понимается: 1) в философии - явление, зависящее от другого явления и изменяющееся по мере изменения этого другого явления (аналогичная связь существует между защитой и обвинением); 2) в математике -переменная величина, меняющаяся в зависимости от изменения другой (защита соответствующим образом меняется в связи с изменением обвинения); 3) работа, производимая органом, организмом (обвинение, защиту и разрешение уголовного дела можно тоже воспринимать как работу соответствующих органов и лиц); 4) обязанность, круг деятельности, роль, значение чего-нибудь (и этот перечень подходит для того, чтобы обвинение, защиту и разрешение уголовного дела именовать термином «функция»). См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1973. С. 789.

С учетом того, что поддержание обвинения или осуществление защиты есть обязательное условие реализации состязательного начала, то надо признать как факт необходимость организации сторон. Без профессионального мастерства сторон и той организации, которая соответствует их назначению, состязательность может стать лишь пустой формальностью и занять место в среде декларативных лозунгов. Вот почему с провозглашением состязательности в уголовном процессе был введен знакомый для Запада, но совершенно новый для России институт, именуемый государственным обвинением, а в качестве противоположенной обвинению стороны была учреждена присяжная адвокатура. Прокуроры и адвокаты, участвовавшие в рассмотрении судом уголовного дела, стали официально именоваться стороной обвинения и стороной защиты соответственно.

Провозглашение состязательного начала, введение названных новых институтов не только обусловили появление теории процессуальных функций, но и поставили перед ней ряд настоятельных задач, нуждающихся в скором и правильном решении. Огромная заслуга в решении этих задач по праву принадлежит выдающемуся судебному деятелю того времени, незаурядному феномену-юристу и писателю-гуманисту А. Ф. Кони, которого без преувеличения можно назвать основоположником теории процессуальных функций. Действительно, если вспоминать основные идеи таких его работ, как «Приемы и задачи прокуратуры», «Судебная реформа и суд присяжных», «Заключительные прения сторон в уголовном судопроизводстве», то нельзя не заметить, что все они проникнуты заботой о развитии этих институтов, совершенствовании состязательности уголовно-процессуальной деятельности, повышении уровня профессионального мастерства обвинителя и защитника в судебном заседании. Так постепенно очерчивался предмет теории процессуальных функций, а проведенными исследованиями определялась ее проблематика.

Казалось, что перед теорией процессуальных функций раскрылись широкие возможности для развития. Юридическая наука и правоохранительная практика выдвинули целую плеяду известных личностей, для которых осуществление процессуальных функций стало профессиональной обязанностью, служебным долгом, научным интересом, что давало повод надеяться на уготовленную теории процессуальных функций счастливую судьбу. Однако наступил октябрь 1917 г., и прогнозы сменили свою тональность. Большевики взяли власть в свои руки и сразу же, без всяких промедлений, ликвидировали действовавший суд и прокуратуру, упразднили инстатут присяжной адвокатуры. С этого момента началось ожидание первой модификации советского уголовно-процессуального права, тянувшееся до начала 20-х гг. 25 мая 1922 г. был принят первый УПК РСФСР, но 31 октября того же года на IV сессии ВЦИК девятого созыва утвердили Положение о судоустройстве РСФСР, и в связи с этим 15 февраля 1923 г. была принята новая редакция УПК РСФСР.

Законодатель, подготавливая новую редакцию УПК РСФСР, не отказался от термина «сторона» и провел идею о состязательности судебного разбирательства. Казалось, что при наличии такой правовой базы теория процессуальных функций достигнет качественно нового витка в своем развитии. К сожалению, этого не случилось по ряду причин.

1. Длительное время господствовал политический и методологический постулат, отрицающий преемственность советского права с досоциалистическими правовыми системами, и надежной охраной этого постулата служил высший ориентир в теоретических исследованиях - так называемый классовый подход.

2. В 30-х гг. началось широкое хождение идеи, занимавшей умы как ученых-юристов, так и практических работников правоохранительных органов, о целесообразности процессуального упрощения.

3. В это же время была выдвинута концепция А. Я. Вышинского о вредном для советского процесса положении о равноправии сторон, которая, несмотря на свою ошибочность, была весьма влиятельной и подавалась в виде аксиомы.

4. Наконец, произвол, который царил в годы культа личности Сталина, не давал ни малейшего шанса, чтобы этой теории аплодировали.

Эти факторы в совокупности с другими гасили интерес к теории процессуальных функций. Чтобы окончательно исключить ее из науки советского уголовного процесса и указать ей место на той свалке, где якобы должны находиться все буржуазные процессуальные институты, в 1958-1959 гг. появились научные статьи, в которых была сделана откровенная попытка сбросить с научного пьедестала данную теорию.

Авторами таких научных статей были известные ученые-юристы, чьи теоретические взгляды оценивались, как правило, весомо. Не только доводами, но и своим авторитетом в науке они, словно сговорившись, сделали серьезный выпад против процессуальных функций и самой теории1.

Можно ли считать, что такой выпад со стороны крупных ученых произвел впечатление, подобное грому среди ясного неба? Думается, что он не был настолько внезапным, и некоторые ученые могли даже предвидеть его.

Известно, что появление таких работ совпало по времени с новой кодификацией уголовно-процессуального права. Бесспорно и то, что принятию нового уголовно-процессуального закона предшествовала большая работа, в которой были задействованы значительные силы специалистов в области уголовного судопроизводства2. Естественно, что уже в ходе обсуждения проекта закона вырисовывались его характерные черты. Оставим в стороне его особенности и с учетом предмета нашего исследования подчеркнем, что во вновь принятом уголовно-процессуальном законе отсутствовало понятие «стороны». Не исключено, что такой шаг был сделан не без настояния ряда лиц, разрабатывающих проект закона.

Конечно, теперь только с определенной долей вероятности можно судить об обстоятельствах, побудивших законодателя отказаться от термина «стороны». Здесь нельзя не обратить внимания на то, что конец 50-х - начало 60 гг. - это, с одной стороны, время демократических преобразований, выразившихся в принятии законов, в которых наглядно прослеживалась тенденция к усилению прав (в том числе процессуальных) личности, а с другой - период ожесточенного до предела противостояния двух различных общественно-политических систем. Это противостояние не только оправдывало, но и поощряло далекую от объективности, а порой просто огульную критику взаимного плана.

1 Против процессуальных функций как института советского уголовного процесса выступали М. А. Чельцов, С. А. Галунский и Л. Н. Гусев. См.: Чельцов М. А.О недопустимости перенесения буржуазных конструкций в советскую уголовно-процессуальную теорию // Учен. зап. ВЮЗИ. М., 1958. Вып. VI. С. 85-87; Галунский С. А. Вопросы доказательственного права в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве Союза ССР. М., 1959; Гусев Л. Н. Процессуальное положение следователя в советском уголовном процессе // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве Союза ССР. С. 125-131, 314-316.

2 На это обстоятельство указывал М. С. Строгович. См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. I. С. 122-123.

Среди объектов такой критики с нашей стороны были, пожалуй, все демократические институты буржуазного правосудия, часть которых в настоящее время либо взяты нашим законодателем на вооружение (например, институт присяжных заседателей), либо получают дальнейшее совершенствование (например, принцип состязательности).

Было бы ошибкой не коснуться набившего оскомину пресловутого классового подхода, которому в то время по вполне понятным причинам служили искренне и верно представители нашей науки, в том числе процессуальной. Классовый подход настолько упрям и прямолинеен, что не знает никаких компромиссов, а поэтому категорически не допускает существования, например, внеклассовых судов, внеклассовой справедливости, бесклассового права. В этом плане рассуждения были просты, как кипяченая вода, а именно: если суд функционирует на капиталистическом западе, значит, он по природе антинароден, так как защищает интересы господствующего класса и является надежным проводником эксплуататорской политики. В таком суде ничего хорошего быть не может, там провозглашенные демократические принципы правосудия - лицемерная декларация, лишенная всякой практической значимости. Критика с классовых позиций процессуальных институтов запада дошла до того, что обрушила свои стрелы даже на такой по характеру весьма привлекательный принцип, как презумпция невиновности, в котором ярко выражены гуманизм и справедливость. Явно необъективные и неприкрыто тенденциозные оценки презумпции невиновности давались и с депутатской трибуны, и в научных трудах1.

С этих же позиций оценивались процессуальные функции: они присущи буржуазному процессу, следовательно, для нашего уголовного судопроизводства чужды, совершенно ему несвойственны. Сущность «советского» принципа состязательности противопоставлялась сущности «буржуазного» принципа состязательности. В основе последнего лежит, по мнению его критиков, характерное для капитализма противостояние личности и государства как субъектов с антагонистическими интересами. Принцип состязательности, по их представлению, необходим при капитализме для защиты личности от карательной власти государства, тогда как социалистическое государство всегда стоит на службе интересов личности, а значит, противоречивость интересов личности и государства объективно немыслима.

1 Правда. 1958. 27 дек.\

В связи с этим советский принцип состязательности предназначен исключительно для обеспечения суду возможности установить объективную истину по делу с помощью сторон обвинения и защиты. Отсюда следует, что состязание сторон в советском суде - это не противостояние двух антагонистических сил, а единоборство во имя истины1.

Противопоставление «советского» и «буржуазного» принципов состязательности привело к идеологически ангажированному выводу, что совпадающие, одноименные принципы наполнены различным социальным содержанием2. Такой подход позволял делать выводы, которые так или иначе отразились в статьях, где процессуальные функции подвергались беспощадному остракизму и утверждалось, что в основе вновь принятого уголовно-процессуального закона лежит концепция о соединении в лице органов, ведущих процесс, различных по характеру функций3.

Согласно данной концепции органы уголовного судопроизводства вооружены единым процессуальным интересом - всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства уголовного дела, ибо все они в пределах своей компетенции обязаны бороться с преступностью, активно помогая друг другу. Поэтому у авторов указанных статей имелись основания для озабоченности в том, что теория процессуальных функций может искусственно и неоправданно ограничить активность суда, превратить его в пассивного арбитра, выносящего решение в пользу более удачливого представителя той или иной стороны.

Однако, несмотря на достаточно высокий научный авторитет авторов статей, использованный ими категорический тон и ничем не прикрытую сугубо политическую подоплеку, сделанные в работах выводы не достигли того резонанса, на который, очевидно, рассчитывалось. Большинство ученых-процессуалистов не только не торопились разделить их мнение, а, наоборот, так или иначе высказали свое несогласие с ним. Может быть, здесь сыграл свою роль синдром «неразвеянного недоумения», позволяющий гадать, почему и куда вдруг исчезли процессуальные функции.

2 Полянский Н. Н. К вопросу о юридической природе обвинения перед судом // Правоведение. 1960. № 1. С. 109; Строгович М. С. Общетеоретические проблемы социалистического правосудия // Сов. государство и право. 1969. № 1. С. 1 А; Добровольская Т. Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971. С. 138.

3 Мокичев К. А. Против ревизионистских извращений марксистско-ленинского учения о государстве и праве. М., 1959.

Неужели только в связи с исключением из закона понятия «стороны» вся теория процессуальных функций рухнула, словно карточный домик? При этом очень трудно представить уголовный процесс без процессуальных функций. Было известно, что процессуальные функции упорядочивают уголовно-процессуальную деятельность, а принять во внимание, что они вдруг исчезли, равносильно тому, что признать отсутствие у человека нервной системы. Если быть последовательным и стоять на позиции отсутствия процессуальных функций, то надо согласиться и с тем, что все органы уголовного судопроизводства сообща осуществляют и обвинение, и защиту в тех пределах, в которых они сочтут нужным в интересах уголовного дела, а деятельность защитника приобретает чисто формальный характер и не влияет на ход или исход производства по уголовному делу. Однако сама практика опровергает подобное. В связи с этим было бы наивным ожидать, что указанные статьи пусть не сразу, а постепенно, но все же наложат вето на процессуальные гарантии.

Тем не менее случилось то, что даже при мистическом даре предвидения трудно было предположить. В противовес утверждениям, изложенным в названных работах, к теории процессуальных функций вдруг обнаружился прямо-таки повальный интерес. Число научных работ, посвященных проблематике данной теории, стало расти с неимоверной быстротой. Пожалуй, в этом с ней не могла соперничать ни одна другая теория науки уголовного судопроизводства. Ряды сторонников теории процессуальных функций постоянно пополнялись. Увлеченные научной значимостью, практической полезностью теории процессуальных функций, под ее знамена становились даже те ученые, которые еще не так давно призывали к «крестовому походу» против функций1.

Термин «функция» становится одним из самых популярных терминов, используемых наукой уголовного судопроизводства. Он вдруг приобрел такую притягательную силу, что идеи и выводы, изложенные в статьях, опровергающих процессуальные функции, стали объектом критики2,

1 В 90-е гг. это воспринималось как одна из наиболее отрицательных черт советского уголовного процесса. См.: Концепция уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации // Государство и право. 1992. № 8. С. 47.

2 В данном случае речь идет о М. А. Чельцове, который сделал переоценку своих научных взглядов и отказался от идеи о «вредности» теории процессуальных функций, став ее сторонником. См.: Уголовный процесс / под ред. М. А. Чельцова. М., 1969. С. 11-14.

а если и раздавались единичные голоса в поддержку подобных идей и выводов, то они быстро глохли в общем хоре сторонников данной теории1.

Итак, теория процессуальных функций начала свое «триумфальное» шествие. Сведениям, составляющим предмет теории процессуальных функций, предоставили свои страницы учебные пособия и учебники2, юридические журналы и сборники научных трудов3, им посвящались отдельные монографические исследования4, о них упоминалось в научно-популярных изданиях5.

2 Периодически появлялись научные работы, в которых отвергалось состязательное начало в связи с отсутствием термина «стороны» либо функция обвинения как не принадлежащая прокурору, поскольку он осуществляет одну функцию - функцию надзора. См.: Скворцов К. Ф. Конституционные основы законодательства о прокуратуре СССР // Развитие теории и практики уголовного судопроизводства в свете нового законодательства о Верховном суде СССР, прокуратуре СССР и адвокатуре СССР. Воронеж, 1981. С. 30-36; Даев В. Г. К понятию обвинения в советском уголовном процессе // Правоведение. 1970. № 1. С. 85; Цыпкин А. Л. Сущность уголовно-процессуальной функции прокурора // Вопросы теории и практики прокурорского надзора. Саратов, 1974. С. 20.

3 Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1970. Т. 2. С. 188- 200: Уголовный процесс РСФСР / под ред. В. Е. Чугунова, Л. Д. Кокорева. Воронеж, 1948. С. 10-12; Уголовный процесс / под ред. М. А. Чельцова. С. 11-14; Советский уголовный процесс / под ред. Д. С. Карева. М., 1975. С. 17-19; Советский уголовный процесс. Книга первая / под ред. А. С. Кобликова. М., 1982. С. 68-77; Советский уголовный процесс: учеб. пособие / под ред. И. В. Тыричева. М., 1985. С. 10-11; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / под ред. А. Д. Бойкова, И. Н. Карпеца. М., 1989. С. 420^140; Уголовный процесс: учеб. пособие / под ред. Н. Я. Дюрягина, П. М. Давыдова. Екатеринбург, 1992. С. 10-11; Уголовный процесс / под ред. П. А. Лупинской. М., 1995. С. 46-50; Уголовный процесс: учеб. пособие / под ред. К. Ф. Гиценко. М., 1996. С. 19; Уголовный процесс. Общая часть / под ред. В. П. Божьева. М, 1997. С. 8 и др.

4 См.: Якуб М. Л. О понятии процессуальной функции в советском уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1973. № 5; Шимановский В. В. К вопросу о процессуальных функциях следователя в советском уголовном процессе // Правоведение. 1965. № 2; Нажимов В. П. Об уголовно-процессуальных функциях // Правоведение. 1973. № 5; Выдря М. М. Расследование уголовного дела - функция уголовного процесса // Сов. государство и право. 1980. № 9; Зинатуллин 3. 3. К вопросу об уголовно-процессуальных функциях // Уголовная ответственность: основание и порядок реализации. Самара, 1990; Зинатуллин 3. 3. Уголовно-процессуальные функции: понятие, виды, социальное назначение // Вести Удмурт, ун-та. Ижевск, 1992. № 2 и др.

5 См.: Элъкинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 45-56; Савицкий В. М. Государственное обвинение в суде. М., 1971; Стецовский Ю. И., Ларин А. М. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. М., 1988. С. 105-222; Зинатуллин 3. 3. Уголовно-процессуальные функции. Ижевск, 1994. и др.

Многочисленные исследования в области теории процессуальных функций, бесспорно, свидетельствуют о том, что она занимает центральное место в науке уголовного процесса, и это место она по праву заслуживает. Если данную теорию охарактеризовать в самых общих чертах, то прежде всего следует подчеркнуть ее универсальность. Она проявляется в том, что темы, связанные с теорией процессуальных функций, как правило, сквозного характера, ибо их границы охватывают не одну, а несколько стадий процесса.

Проблемы теории напрямую связаны с достаточно широким кругом субъектов уголовно-процессуальной деятельности, они многочисленны, затрагивают вопросы не только сугубо процессуального плана, но и профессиональной специализации, а также касаются психологических и этических сторон деятельности этих субъектов. Не боясь преувеличения, можно сказать, что теория процессуальных функций в связи с изложенными характеристиками играет в определенной мере методологическую роль. С помощью ее положений можно проникать в еще существующие тайны такого сложного и загадочного явления, как уголовный процесс. Хотелось напомнить о мудрой мысли, которую в свое время высказал А. Ф. Кони. Суть ее сводится к тому, что именно уголовный процесс особенно близко соприкасается с жизнью1. Уместно к этому добавить, что уголовное судопроизводство - это частица нашей жизни, причем частица далеко безрадостная, где мы встречаемся с добром и злом, а зло здесь порой проявляется в самых жутких и мрачных картинах, краски для которых черпаются и из процессуальных функций.

Непосвященный в проблематику теории процессуальных функций читатель может заметить, что большое число работ (которое нельзя считать полным, и с учетом исследований современных авторов в действительности этих работ еще больше), посвященных процессуальным функциям, наверно, позволило исследовать эти функции настолько подробно и всесторонне, что автору этой монографии осталось довольствоваться либо экскурсом в историю теории, либо прогнозом на ее будущее.

Спешу сразу заверить такого читателя, что, несмотря на изобилие работ и известность ученых-процессуалистов, внесших лепту в разработку данной теории, все ее основные компоненты (что такое процессуальные функции, сколько их в сфере уголовно-процессуальной деятельности, как они называются и кем осуществляются) до сих пор вызывают горячие споры с учетом положений, содержащихся в новом УПК РФ. В них сталкиваются различные точки зрения, иногда подающиеся как вероятностные суждения с сопровождением аргументационного материала, а в некоторых случаях - в виде аксиом без пояснения. Причем разночтения здесь не просто разительные, степень этих разночтений настолько углублена, настолько парадоксальна, что трудно поддается объяснению. Об этом свидетельствует хотя бы следующий факт: ряд ученых сошлись в едином мнении о понятии процессуальных функций и абсолютно одинаково, даже в текстуальном виде, объясняют их сущность, однако тут же расходятся в суждениях, когда речь заходит о количестве функций, а следовательно, об их наименованиях. Одни настаивают на трех функциях, другие - на четырех, а третьи говорят о большем их числе1. В итоге критическая масса по этим компонентам достигла такой концентрации, что имеющиеся суждения не столько проливают свет на основные вопросы, сколько делают всю систему проблем похожей на лабиринт.

Чтобы нащупать путеводную нить, требуется критический анализ всех основных точек зрения, связанных с проблематикой теории процессуальных функций. Необходимо выявить их сильные стороны и уязвимые места, определиться с доводами представителей различных позиций и понять научную и практическую значимость существующих концепций. Именно такому анализу посвящается следующий раздел.