|
|
К оглавлению
Раздел III. Розыскной тип уголовного процесса
Глава 1. Понятие розыскного процесса и его юридические основания
Розыскной процесс это такой порядок производства, когда функции уголовного преследования, защиты и функция принятия решений по делу - судебная, или юстиции, - сливаются в деятельности одного государственного органа. Он сам возбуждает уголовное преследование, расследует обстоятель-ства дела, собирает доказательства, заботится о мерах по обеспечению за-конных интересов лиц, участвующих в производстве, и принимает решения по делу. Поэтому самостоятельные стороны обвинения и защиты здесь не нужны. Коль скоро нет обвинителя, то не существует, как такового, обвине-ния и обвиняемого. Вместо них имеется объект исследования - подследст-венный. Орган расследования не равен подследственному, который для него не субъект правоотношений, а лишь объект управления. Из-за отсутствия сторон не имеет юридического значения и спор о предмете дела - двигате-лем процесса является не он, а безличная воля, веления закона. Подобный порядок не содержит достаточных гарантий для защиты интересов подслед-ственного, так как эта задача возложена, по существу, на его процессуально-го противника - уголовного преследователя. Розыскной процесс есть приме-нение к производству по уголовным делам административного метода право-вого регулирования (метода власти - подчинения).
Глава 2. Виды розыскного процесса и их социально-политические основания
§1. Уголовная расправа
Уголовная расправа - первая и элементарная разновидность розыска. Судья здесь - не только орган уголовного преследования, но и орган госу-дарственного управления. Процессуальная деятельность не отделена от ад-министративной, судебная процедура неразвита. Большую роль играет ус-мотрение судей, формальная система доказательств отсутствует.
Расправа применяется там, где доказывание либо вообще излишне, либо потребность в нем невелика и оно вследствие этого находится в зача-точном состоянии. Из истории можно извлечь следующие его формы.
1. Общинное дознание
Чаще всего это форма суда в небольших, относительно замкнутых общинах с традиционной организацией. Типичным примером могут служить известные из истории раннеземледельческие общества, полисы-государства, непосредственно вырастающие из родоплеменного строя. Ранее такой судеб-ный порядок мы уже назвали общинным дознанием. Судом здесь обычно яв-ляется собрание всех или некоторых членов общины (народное собрание, коллегия старейшин, жрецов и т.д.) Заседание суда происходит открыто. Преследование начинается безо всякого формального обвинения - поводом для него служит молва, донос или просто усмотрение самих судей. Обвини-тель отсутствует, ибо все преступления внутри небольшого полиса практиче-ски очевидны. По той же причине, как правило, нет нужды и в доказательст-вах. Судопроизводство сводится к решению вопроса, какое наказание назна-чить виновному. Однако в спорных случаях применяются опрос подсудимого с целью получить от него признание, ордалии или показания под присягой. Характерной чертой является крайняя формальность всей процедуры, кото-рая тесно связана с сакральными представлениями: отправлением культа и колдовством, причем соблюдению процедуры часто придается большее зна-чение, чем самому правосудию. Формальность отличает общинное дознание от всех прочих видов уголовной расправы.
Известный пример подобного судилища - евангельский Синедрион. Этот верховный суд Иудеи состоял из священников, старейшин и книжников. Сам суд являлся обвинителем: "Первосвященники же и весь синедрион иска-ли (курсив мой. - А.С.) свидетельства на Иисуса, чтобы предать его смерти; и не находили", - говорится в Евангелии от Марка (14, 55). И хотя суд вы-слушивает ряд свидетелей, их показания не были найдены им достаточными без признания самого подсудимого. И только после того, как Иисус подтвер-ждает, что он Сын Божий, Синедрион выносит приговор: "Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство? ибо мы сами слышали из уст Его" (Евангелие от Луки, 22, 71). Интересно отметить, что многие из членов Си-недриона прежде являлись очевидцами проповедей Христа (Евангелие от Луки, 20, 1; 22, 1 и др.), так что весь процесс являлся для них не средством выяснения фактов, а лишь инструментом осуждения. Вся процедура в Си-недрионе имеет формально-сакральный характер. Так, допрос подсудимого первосвященником предваряется неким магическим ритуалом, призванным вызвать подсудимого на откровенность. "И первосвященник сказал Ему: за-клинаю тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий" (Еванге-лие от Матфея, 26, 63). Тем не менее суд Синедриона происходит гласно, что подтверждается свободным доступом на его заседание: "Петр же следовал за Ним (то есть арестованным Иисусом. - А.С.) издали, до двора первосвяще-никова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец" (Еванге-лие от Матфея, 26, 58).
Современный аналог общинного дознания можно обнаружить при дисциплинарном производстве о проступках внутри корпораций (вынесение администрацией вопроса о проступке на комиссию по трудовым спорам или профсоюзный комитет и т. д.).
2. Вотчинный суд
Это суд землевладельца, пользующегося правом судебного иммуни-тета, над лично зависимым населением. Было бы не вполне точно отождеств-лять его с сеньориальным судом. Суд сеньора в феодальной Европе мог быть и "судом равных", где применялись состязательные обвинительные процеду-ры. Вотчинный суд производился не над вассалами, а над несвободными и полусвободными лицами, подвластными землевладельцу. Обвинитель отсут-ствовал, а процесс начинался по доносу или усмотрению судьи. Однако вот-чинный суд, несмотря на отдельные эксцессы, не всегда являлся устрашаю-щей, пыточной процедурой, как обычно полагают. По крайней мере, в Запад-ной Европе он был неотъемлемой частью феодальной системы, где отноше-ния сословий имели патримониальную форму, связанную с понятиями "дара - отдара", "долга", "верности", отеческо-сыновней фразеологией. Европей-ский феодализм возник из отношений всеобщей зависимости, и поэтому у всех субъектов феодальных отношений, включая крепостных, были не только обязанности, но и права. Регулятором их был обычай, и нарушение его как крепостным, так и феодалом рассматривалось в качестве преступления и по-вода для отказа в повиновении. Вотчинный процесс также не был совершен-но произвольной процедурой, а следовал обычаю. Вместе с тем не следует отождествлять вотчинный процесс только с европейским феодальным судом. Система условных земельных пожалований с предоставлением их держателю судебных прерогатив в отношении податного населения была известна и на средневековом Востоке (авалаган у раджпутов в Индии, прония в Византии, хассы и зеаметы в Османской империи и т.д.). Однако восточный "вотчин-ный" суд лишен налета патримониальности. Все права находились здесь у держателя лена, а обязанности лежали на зависимом податном населении. Он приближается к следующей разновидности розыскного судопроизводства - уголовно-административной расправе, производной формой от которой, по сути, является восточный "вотчинный" суд. Вместе с тем следует иметь в виду, что в мусульманских странах и Южной Азии, там, где господствовало религиозное право, судебные функции зачастую находились в руках профес-сиональных судей - кади и общинных органов - панчаятов. В них произ-водство велось по состязательному обвинительному сценарию либо в форме общинного дознания.
3. Уголовно-административная расправа
В отличие от сакрального общинного дознания и патримониального вотчинного суда, уголовно-административная расправа основана, как прави-ло, на административном методе управления, предполагающем непосредст-венное усмотрение правоприменителя. Осуществляется в отношении всего населения гражданской или военной администрацией либо специальным по-лицейским органом. Типична для централизованных деспотических госу-дарств, жестких оккупационных режимов, может использоваться также в ка-честве средства революционного террора. Процедура произвольна и скоро-течна. Доказывание обычно ограничивается допросом подсудимого и свиде-телей. Таков, например, суд наместников (praesidio) римских провинций. На-местник Иудеи Понтий Пилат вершит суд на каменном помосте, именуемом Лифостротон, чем, собственно, и исчерпывается здесь вся процедурная часть. Ничем иным, как формой уголовно-административной расправы, являлся в советской России суд Всероссийской чрезвычайная комиссии (ВЧК), "судеб-ные тройки" и "особые совещания" 30-х годов. Несколько нетипичным при-мером данной разновидности розыска может служить компетенция римских народных трибунов, которые в случае неподчинения могли привлечь к ответ-ственности любого гражданина, в том числе даже консула, подвергнув его аресту, и тут же с участием двух эдилов приговорить к наказанию, вплоть до смертной казни. Особенностью этой формы уголовно-административной расправы являлось то, что трибуны действовали на основе так называемых leges sacratae (лат.) - священных законов, - предусматривающих смертную казнь для тех, кто их нарушит, но и связывающих самих трибунов. По выра-жению Цицерона, трибуны были "закованы в цепи священных законов".
4. Военно-полевой суд
Это чрезвычайная судебная процедура в действующей армии, нахо-дящейся в походно-боевых условиях, когда предварительное расследование и собирание доказательств не проводятся из-за нехватки времени и опасности со стороны противника. Ее необходимо отличать от военного судопроизвод-ства вообще, которое может иметь другие, в том числе состязательные, фор-мы. Разбирательство в военно-полевом суде проводится судьями, часто на-значаемыми ad hoc из числа офицеров, в отсутствие прокурора и защитника. Виновность подсудимого практически не доказывается. Вместо доказа-тельств используется фактическая презумпция, связывающая виновность с некоторыми особыми обстоятельствами, такими, например, как задержание подозреваемого в тылу, отсутствие при нем оружия и даже проявление в бою малодушия другими членами того же воинского подразделения (при децима-ции, то есть казни одного из десяти человек проштрафившегося подразделе-ния в римской и некоторых других армиях). Все доказывание сводится в лучшем случае к формальному допросу подсудимого, после чего следует вы-несение решения и немедленное исполнение наказания, чаще всего смертной казни. Подобный вид расправы создает наибольшую угрозу правам человека, ибо суд интересует не истина, а устрашение малодушных или подавление беспорядков. Великолепной иллюстрацией этого может служить сцена воен-но-полевого суда времен Первой мировой войны, описанная Эрнестом Хе-мингуэем в романе "Прощай оружие!"
"Четверо офицеров стояли рядом, и перед ними, между двумя кара-бинерами, какой-то человек. Немного дальше группа людей под охраной ка-рабинеров ожидала допроса. Еще четыре карабинера стояли возле допраши-вающих офицеров, опершись на свои карабины… Двое, которые меня приве-ли, подтолкнули меня к группе, ожидавшей допроса. Я посмотрел на челове-ка, которого допрашивали. Это был маленький толстый седой подполковник, взятый в колонне. Офицеры вели допрос со всей деловитостью, холодностью и самообладанием итальянцев, которые стреляют, не опасаясь ответных вы-стрелов.
- Какой бригады?
Он сказал.
- Какого полка?
Он сказал.
- Вам известно, что офицер всегда должен находиться при своей части?
Ему было известно.
Больше вопросов не было. Заговорил другой офицер.
- Из-за вас и подобных вам варвары вторглись в священные преде-лы отечества.
- Позвольте, - сказал подполковник.
- Предательство, подобное вашему, отняло у нас плоды победы.
- Вам когда-нибудь случалось отступать? - спросил подполков-ник.
- Итальянцы не должны отступать…
- Если вы намерены расстрелять меня, - сказал подполковник, - прошу вас, расстреляйте сразу, без дальнейшего допроса. Этот допрос нелеп. - Он перекрестился. Офицеры заговорили между собой. Один написал что-то на листке блокнота.
- Бросил свою часть, подлежит расстрелу, - сказал он.
Два карабинера повели подполковника к берегу… Я не смотрел, как его расстреливали, но я слышал залп. Они уже допрашивали следующего. Это тоже был офицер, отбившийся от своей части. Ему не разрешили дать объяснения. Он плакал, когда читали приговор, написанный на листке из блокнота, и они уже допрашивали следующего, когда его расстреливали. Они все время спешили заняться допросом следующего, пока только что допро-шенного расстреливали у реки. Таким образом, было совершенно ясно, что они тут уже ничего не могут поделать… Это все были молодые люди, и они спасали родину".
Как видим, военное управление, уголовное преследование, суд со-единены здесь воедино, все это замешано на страхе и брошено в кипящий ко-тел войны. Более гремучую смесь нельзя и вообразить. Полевой суд даже не может считаться правосудием, ибо, как известно, silent leges inter arma (лат.) - законы молчат среди оружия. Он еще может быть как-то оправдан в каче-стве формы проявления крайней необходимости в критических военных ус-ловиях. Но абсолютно недопустимо и особенно опасно применение военно-полевого судилища в отношении гражданского населения. Так, например, в Положении о военно-полевых судах от 19 августа 1906 г., принятом в России в период первой русской революции, говорилось: "В тех случаях, когда учи-нение лицом гражданского ведомства преступного деяния является настоль-ко очевидным, что нет надобности в его расследовании, предавать обвиняе-мого военно-полевому суду, с применением в подлежащих случаях наказания по законам военного времени". За первые же восемь месяцев действия воен-но-полевые суды приговорили к смертной казни 1102 человек. Хорошо из-вестно, какие семена посеяла первая русская революция, и не в последнюю очередь благодаря пагубному увлечению правительства военно-полевыми судами, применение которых в отношении гражданского населения в даль-нейшем не раз дало повод припомнить режиму "столыпинский галстук".
|
|
