|
|
К оглавлению
§ 2. Английская форма уголовного судопроизводства
Речь идет именно об исторической форме, а не о современных анг-лийской, американской или австралийской национальных системах судопро-изводства. Английский архетип послужил исходным образцом для всех этих легислативных форм, которые в деталях могут от него отличаться.
Английский тип судопроизводства считается наиболее близким к "чистой" состязательной модели. Исторически он сформировался в условиях английского общего права и в основе своей имеет юридический обычай и су-дебные прецеденты. Поэтому все попытки "пересадить" его целиком с анг-лийской судебной почвы на континентальную, где право развивается, глав-ным образом, законодательным путем, были обречены на провал. Англий-ская правовая доктрина - частно-исковая, то есть теоретически исходит из того, что публичные органы уголовного преследования пользуются в процес-се такими же процессуальными правами обвинителя, какие может иметь лю-бое частное лицо. Прокуратура при этом отсутствует, функцию обвинения от имени государства выполняет полиция (часто с помощью адвокатов) или ат-торнеи - адвокаты на службе у государства. Сохраняются также коронеры, которые по некоторым категориям дел (о смерти людей при необычных или подозрительных обстоятельствах, пожарах и т.д.) проводят расследование, после завершения которого могут передать дело в суд. Большое значение имеет процедура судебной проверки законности ареста, известная как habeas corpus. Предварительное следствие, или слушание (preliminary enquiry, hearing), производится состязательно, в судебном заседании под руково-дством особого следственного судьи - мирового, магистрата - при активном участии сторон. Главные задачи предварительного слушания - предъявле-ние первоначального обвинения (process a charge, presentment), решение во-просов о допустимости положенных в его основу доказательств и возможно-сти продолжения ареста обвиняемого, а также о предании суду (committal). По делам о преступлениях небольшой тяжести уже на этой стадии процесса с согласия обвиняемого может быть вынесен приговор (суммарная процедура). Мировые судьи (justice of the peace) и магистраты не имеют организационно-го отношения к судам, которые будут рассматривать дело по существу, и, та-ким образом, последние никак не связаны решениями мировых судей, санк-ционирующими обвинителя (о содержании под стражей, проведении обы-сков, других принудительных мер, дальнейшем продвижении обвинения). В свою очередь, независимость мировых судей гарантирована, в частности, тем, что свои обязанности они выполняют, как правило, на безвозмездной, почетной основе.
Элементом данной исторической формы является и так называемое Большое жюри (grand jury), которое по делам о тяжких преступлениях при-нимает решение о предании обвиняемого суду, а также может само провести свое расследование и составить обвинительный акт. Дальнейшее судебное разбирательство осуществляется в суде присяжных (trial jury, trial per pais), причем жюри присяжных (petty jury) решает вопрос о виновности обвиняе-мого самостоятельно и независимо от профессиональных судей (legal profession members, gownsmen), которые лишь применяют закон. Пересмотр судебных решений осуществляется только в апелляционной форме, но оп-равдательный приговор не может быть пересмотрен. Недостатком такого по-строения предварительного следствия нередко считают относительную пас-сивность суда, так как инициатива ведения дела принадлежит в основном сторонам и "самодеятельность следственной власти отсутствует". Это обыч-но связывают с частно-исковой формой английской состязательности.
Иногда этот тип процесса также именуют "англосаксонским". Это неточно, так как рассматриваемая историческая форма имеет мало общего с той разновидностью судопроизводства, которая существовала у англосаксов. До нормандского завоевания (1066 г.) в англосаксонском обществе использо-вались две характерные для всех германских племен древние формы судо-производства: упрощенная - при застижении преступника с поличным, ко-гда к задержанному сразу же, без какого-либо процесса доказывания, приме-няли наказание, и обвинительная, сопровождавшаяся соприсяжничеством, поручительством лорда (хлафорда), очистительной присягой и применением ордалий. Ничего подобного (за исключением, пожалуй, института личного поручительства), а тем более уникального современный процесс английского типа из англосаксонских судебных порядков не унаследовал.
Впрочем, некоторые исследователи полагают, что в Уонтаджском кодексе (Wantadge Cоde), принятом при короле Этельреде II, в котором упоминалось о клятве двенадцати высших танов и судьи (reeve) в том, что они "не обвинят невиновного и не скроют виновного", отражен самостоятельно "созревший на англосаксонской почве" институт обвинительного жюри. Однако данный документ допускает различные толкования. Учитывая, что именно на крупных землевладельцев (хлафордов), к коим относились и англосаксонские дворяне-таны, возлагалось личное поручительство за задержание в течение 12 месяцев и явку на суд подозреваемых членов административной единицы - сотни (handred), их клятва не скрывать виновного и не преследовать невиновного может быть понята как обязательство поручителя, а не члена жюри. Кроме того, надо иметь в виду, что король англосаксов Этельред II (968-1016), кстати, прозванный современниками Неразумным, был данником норманнов-датчан, которые буквально наводнили его страну. В 1013 г. он даже вынужден был на один год уступить свой трон датскому королю Свену I. Мало того, в 1017 г. вся Англия вместе с женой незадачливого Этельреда Эммой достались сыну Свена I Кнуду, заслужившему, в отличие от своего предшественника, титул Великого. Известно, что правление последнего было отмечено крупными правовыми реформами. Логично предположить, что Уонтаджский кодекс вполне мог подвергнуться позднейшим переделкам в норманнском духе, так что, даже если приведенная выше фраза означает обвинительное жюри, оно вполне могло оказаться чисто скандинавским продуктом. В пользу этого свидетельствует и тот факт, что до самого нормандского завоевания в 1066 г. ни в одном документе об этом институте больше не упоминалось ни слова. Вполне возможно, что заморская затея сначала просто не прижилась у англосаксов и вернулась лишь через полвека из Франции с новой волной норманнов, которые к тому времени, правда, уже успели сделаться нормандцами. О том, что ассиза имеет скандинавское про-исхождение, прямо говорит датский хронист XII в. Датский хронист Саксон Грамматик, который писал, что еще в VII в. Рагнар Ладброк, король датский, первый учредил "думу двенадцати присяжных". Зато, при внимательном рассмотрении, в английских судебных процедурах обнаруживаются порази-тельные совпадения со средневековым французским уголовным процессом, язык которого был официально принят в судах Англии вплоть до XVII в. В конечном счете, знаменитый английский суд присяжных обязан своим про-исхождением завезенному из северной Франции и Нормандии обычаю рас-следования через местных людей (фр. du pays - англ. per pais), который на английской почве, с легкой руки короля Генриха II Плантагенета, стал асси-зой (assize), а затем, после утраты последней обвинительной функции, посте-пенно превратился в trial per pais, petty jury - суд присяжных, вердикт выно-сящих. Мало того, сама внутренняя структура современного процесса анг-лийского типа, особенно в той его части, которая была создана статутами, напоминает старофранцузский уголовный процесс XIV - XVI вв. Английское судопроизводство приобрело свою нынешнюю, преимущественно состяза-тельную, форму в основном только к концу XVII в. Именно тогда суд полу-чает независимость, чему способствовали следующие нововведения: при-сяжные перестали быть свидетелями по делу и привлекаться к ответственно-сти за вынесенный вердикт, что дало им право настаивать на своей точке зрения по вопросам факта (1670 г., решение судьи Вогана по делу Пенна и Мида в отношении присяжного Бушеля), Habeas Corpus Act 1679 г. укрепил полноту судебной власти, Билль о правах 1689 г. исключил создание чрезвы-чайных судов, а Акт о престолонаследии 1701 г. установил несменяемость судей. Предварительное следствие в английском процессе обязано своим возникновением статутам 1461, 1554 и 1555 гг., которыми на мировых судей была возложена обязанность проводить предварительное исследование (preliminary investigation) материалов обвинения, прежде чем оно будет выне-сено на рассмотрение Большого жюри.
Однако в сочинении французского автора ХIV в. Бутийе ("Somme rural", 1390 г.) обобщена практика процесса, уже существовавшего к тому моменту в северных провинциях Франции, Артуа, Пикардии, а также во Фландрии и во многом предвосхищавшего структуру английского судопро-изводства. Отраженные у Бутийе кутюмы получили развитие в 1498 г. в ор-донансе Людовика XII и особенно в эдикте Франциска I , то есть за несколь-ко десятилетий до аналогичных законодательных преобразований в англий-ском судопроизводстве. Классическому английскому типу уголовного про-цесса и старофранцузскому XIV- XVI вв. известны: этап негласного дозна-ния (information), а также предварительное судебное следствие (англ. enquiry - фр. inqueste), на котором происходит первоначальное предъявление обвинения или уведомление о преступлении, в совершении которого обвиняется лицо, выясняется, признает ли обвиняемый свою виновность, решается вопрос о возможности его освобождения под личное поручительство, проводится очная ставка. Признание виновности может повлечь за собой обвинительный приговор без дальнейшего исследования доказательств. Возможно даже участие защитника и толкование сомнений в пользу обвиняемого. Допускается участие обвинительного жюри. Конечно, современный английский тип судопроизводства насыщен состязательностью, в то время как в средневековом французском процессе отдельные состязательные кристаллы были экзотикой, смутным напоминанием о минувшей героической эпохе суда равных, легендарной, как Грааль. Те самые формы, которые в Англии к XVII в. приобрели живой характер adversary system - спора сторон, на французской почве надолго застыли мрачными фигурами инквизиции. Особенно явно это демонстрирует Большой уголовный ордонанс Людовика XIV, который был издан в том же знаменательном для судеб уголовного процесса 1670 г. (именно тогда в Англии окончательно испустил дух розыск). Тем не менее внешнее сходство и, как представляется, "генетическое" родство процессуальных форм налицо. Можно предположить, что еще до того момента, когда английский законодатель в XVI - XVII вв. миновал состязательно-розыскную развилку на историческом пути уголовного процесса, он в своем законотворчестве оглядывался на французского соседа, тогда более искушенного в тонкостях юриспруденции. Заимствованию процессуальных институтов способствовало близкое, хотя и не мирное, соприкосновение двух наций во времена Столетней войны (1338 - 1453 гг.), когда Англия захватила Нормандию и большую часть северной Франции, то есть как раз те земли, где существова-ли судебные формы, описанные Бутийе. К середине XVI в. право предвари-тельного расследования было законодательно передано мировым судьям, ко-торые вели его в форме, сильно напоминающей французский процесс по ор-донансу 1539 г. Франциска I.
О том, что речь идет именно о целенаправленном заимствовании, говорит, например, следующий факт. В сборнике кутюмов Нормандии - Grand Coutumier de Normandie содержится упоминание о применении мер принуждения с целью добиться согласия обвиняемого на процедуру расследования через жюри из местных людей. Кутюм предписывал содержать обвиняемого под стражей "на скудном питании и питье". В 1475 г. при Эдуарде IV жестокие меры (peine forte et dure), направленные на то, чтобы вырвать у обвиняемого согласие подвергнуться суду присяжных, внедряются и в Англии.
Элементы французского уголовно-процессуального права были вос-приняты в Англии в розыскном варианте. Так, в XVI в. предварительное рас-следование, проводимое английскими мировыми судьями, больше напомина-ло розыскное дознание, чем состязательную процедуру: судьи были заняты письменным оформлением представленных им материалов обвинения, в то время как обвиняемый до середины XVI столетия вообще был не вправе вы-двигать своих свидетелей и пользоваться услугами защитника. Считалось, что "суд отчизны", состоявший из свидетелей-присяжных, сам есть лучший свидетель и защитник. По-видимому, в те времена полагали, что предостав-лять обвиняемому защитника - значит своими руками создавать ему соуча-стника. До конца XV в. жюри присяжных фактически являлось органом ро-зыска, пока обязанность предоставлять суду проект обвинительного акта не была возложена на частного обвинителя. Однако если английский средневе-ковый процесс когда-нибудь и был инквизицией, то это была "бархатная" инквизиция. Во французском процессе за спиной "суда отчизны" всегда мая-чила тень палача, а сравнительно гуманная enqueste du pays легко могла быть обращена в пыточно-застеночный розыск. Английский процесс пытки в пря-мом смысле слова почти не знал, а власти периодически пытались "очистить тюрьмы" от обвиняемых (приказ Gaol Delivery, потом процедура Habeas Corpus). Французский судья (бальи) был правительственным чиновником и считал своим долгом сам, ex officio приводить в известность все обстоятель-ства дела, в то время как институт английских мировых судей изначально был задуман как управа на местную исполнительную власть со стороны под-данных, то есть как элемент системы сдержек и противовесов, - потому-то они стремились предоставить выяснение истины самим сторонам, хотя при этом, как уже было сказано, предпочтение долгое время все же отдавалось ими обвинению. Если во французском предварительном следствии очная ставка была тогда, главным образом, средством устранения противоречий в материалах дела, то в английском суде - формой защиты обвиняемого. В Англии над мировыми судьями никогда не было никакого надсмотрщика, рядом с французским судьей находился прокурор - "государево око", даю-щий заключения по всем существенным вопросам дела. Наконец, в Англии совершенно не привилась формальная теория доказательств в той умозри-тельной форме, которую ей придал на континенте классический розыскной процесс и которая пустила глубокие корни в судебной практике средневеко-вой Франции и других континентальных европейских стран. Все это облег-чило развитие в английском процессе состязательности, однако, некоторые розыскные моменты все же остались. В основном они сосредоточены на ста-дии досудебной подготовки обвинения, однако и на судебных стадиях в об-щем состязательном хоре английского процесса отдельные партии явно ис-полняются в розыскном ключе. Признаки этого типа процесса в современной процедуре английского типа выражаются в следующем:
1. Непроцессуальное полицейское дознание: срок не определен, мо-жет быть начато ex officio, включает применение оперативно-розыскных мероприятий, собирание доказательств, арест обвиняемого или его вызов в суд по приказу судьи-магистрата; завершается заявлением об обвинении, именуемом information, которое направляется судье. 1. Тайное дознание, именуемое information, завершается вызовом обвиняемого к судье или аре-стом. 1. Тайное дознание - information, материалы которого представляются судье, который после получения заключения прокурора выносит постановле-ние о вызове или аресте обвиняемого (ст. 98). 1. Тайное дознание, обычно проводимое судебными сержантами, завершающееся арестом обвиняемого или вызовом его к судье.
2. Предварительное следствие в магистратском суде - preliminary enquiry, где обвиняемому с участием защитника разъясняют сущность обви-нения и спрашивают, признает ли он себя виновным. По делам о малозначи-тельных преступлениях в этой стадии может быть вынесен приговор. При этом признание обвиняемым своей виновности - достаточное основание для вынесения обвинительного приговора без рассмотрения доказательств. Во всех прочих случаях, если обвиняемый отрицает виновность, с участием об-винителя и обвиняемого непосредственно рассматриваются доказательства, представленные обвинением, и производится очная ставка со свидетелями обвинения. Проверяется допустимость представленных сторонами доказа-тельств. Обвиняемый может быть освобожден на поруки и под залог.При от-сутствии обвинителя дело прекращается. 2.Предварительное следствие - inqueste, проводимое судьей, где обвиняемого на суммарном этапе спраши-вают, признает ли он себя виновным в совершении преступления. Признание - достаточное основание для вынесения обвинительного приговора без рас-смотрения доказательств. 2. Предварительное следствие, проводимое судьей, где обвиняемого на суммарном этапе спрашивают, признает ли он себя виновным в совершении преступления, после чего материалы направ-ляются прокурору для дачи заключения (ст. 107). В случае сознания обви-няемого, с учетом письменных заключений прокурора и истца, а также воз-ражений на них обвиняемого, суд разрешает дело (ст. 108). При отсутствии признания и при условии выбора судьями ординарного порядка, стороны вы-слушиваются в открытом судебном заседании в отношении пунктов, по ко-торым необходимо произвести формальное расследование через жюри - enqueste du pays. На время исследования обвиняемый может быть освобож-ден на поруки (ст. 119). Возможно участие защитника. 2.Предварительное следствие, проводимое судьей, где обвиняемого на суммарном этапе спрашивают, признает ли он себя виновным в совершении преступления. На основе признания, с учетом письменных заключений про-курора и истца, а также возражений обвиняемого тут же может быть вынесен обвинительный приговор. Важное значение имеет очная ставка обвиняемого со свидетелями обвинения.
3. Материалы предварительного следствия направляются в большое жюри, которое после голосования может составить обвинительный акт и на-править его в суд присяжных (малое жюри). 3. В случае непризнания ви-новности, с согласия обвиняемого в качестве ординарного порядка применя-ется дознание через жюри - enqueste du pays, т. е. формальное расследова-ние через местных людей, в ходе которого под запись в протокол и без уча-стия сторон судьей допрашиваются собранные свидетели, вопросы которым стороны, однако, ставят в открытом заседании. Обвиняемый получает право на формальную защиту. 3. При выборе судом ординарного порядка enqueste du pays члены жюри из местных людей поочередно допрашиваются по во-просу о виновности обвиняемого. 3. При выборе судом ординарного поряд-ка enqueste du pays члены жюри из местных людей поочередно допрашива-ются по вопросу о виновности обвиняемого.
4. Происходит публичное судебное заседание с участием сторон и непосредственным исследованием доказательств. Суд присяжных выносит вердикт; судьи - приговор. При этом показания с чужих слов - hearsay не допускаются, а все сомнения толкуются в по 4. Судья при ординарном по-рядке производства докладывает дело в присутствии сторон, а затем прини-мается судебное решение. 4. Ординарный процесс заканчивается публич-ным заседанием суда, в котором происходят прения сторон, после чего судом выносится приговор.
4. Возможен допрос обвиняемого перед полным со-ставом суда. Использование показаний с чужих слов запрещено. Если нет достаточных доказательств против обвиняемого, он должен быть оправдан.
Как видно из этой таблицы, классическому английскому типу уго-ловного процесса и старофранцузскому XIV- XVI вв. известны: этап не-гласного дознания (information), а также предварительное судебное следствие (англ. enquiry - фр. inqueste), на котором происходит первоначальное предъ-явление обвинения или уведомление о преступлении, в совершении которого обвиняется лицо, выясняется, признает ли обвиняемый свою виновность, решается вопрос о возможности его освобождения под личное поручительство, проводится очная ставка. Признание виновности может повлечь за собой обвинительный приговор без дальнейшего исследования доказательств. Возможно даже участие защитника и толкование сомнений в пользу обвиняемого. Допускается участие обвинительного жюри. Конечно, современный английский тип судопроизводства насыщен состязательностью, в то время как в средневековом французском процессе отдельные состязательные кристаллы были экзотикой, смутным напоминанием о минувшей героической эпохе суда равных, легендарной, как Грааль. Те самые формы, которые в Англии к XVII в. приобрели живой характер adversary system - спора сторон, на французской почве надолго застыли мрачными фигурами инквизиции. Особенно явно это демонстрирует Большой уголовный ордонанс Людовика XIV, который был издан в том же знаменательном для судеб уголовного процесса 1670 г. (именно тогда в Англии окончательно испустил дух розыск). Тем не менее внешнее сходство и, как представляется, "генетическое" родство процессуальных форм налицо. Можно предположить, что еще до того момента, когда английский законодатель в XVI - XVII вв. миновал состязательно-розыскную развилку на историческом пути уголовного процесса, он в своем законотворчестве оглядывался на французского соседа, тогда более искушенного в тонкостях юриспруденции. Заимствованию процессуальных институтов способствовало близкое, хотя и не мирное, соприкосновение двух наций во времена Столетней войны (1338 - 1453 гг.), когда Англия захватила Нормандию и большую часть северной Франции, то есть как раз те земли, где существовали судебные формы, описанные Бутийе. К середине XVI в. право предварительного расследования было законодательно передано мировым судьям, которые вели его в форме, сильно напоминающей французский про-цесс по ордонансу 1539 г. Франциска I.
О том, что речь идет именно о целенаправленном заимствовании, го-ворит, например, следующий факт. В сборнике кутюмов Нормандии - Grand Coutumier de Normandie содержится упоминание о применении мер принуж-дения с целью добиться согласия обвиняемого на процедуру расследования через жюри из местных людей. Кутюм предписывал содержать обвиняемого под стражей "на скудном питании и питье". В 1475 г. при Эдуарде IV жесто-кие меры (peine forte et dure), направленные на то, чтобы вырвать у обвиняе-мого согласие подвергнуться суду присяжных, внедряются и в Англии.
Элементы французского уголовно-процессуального права были вос-приняты в Англии в розыскном варианте. Так, в XVI в. предварительное рас-следование, проводимое английскими мировыми судьями, больше напомина-ло розыскное дознание, чем состязательную процедуру: судьи были заняты письменным оформлением представленных им материалов обвинения, в то время как обвиняемый до середины XVI столетия вообще был не вправе вы-двигать своих свидетелей и пользоваться услугами защитника. Считалось, что "суд отчизны", состоявший из свидетелей-присяжных, сам есть лучший свидетель и защитник. По-видимому, в те времена полагали, что предостав-лять обвиняемому защитника - значит своими руками создавать ему соуча-стника. До конца XV в. жюри присяжных фактически являлось органом ро-зыска, пока обязанность предоставлять суду проект обвинительного акта не была возложена на частного обвинителя. Однако если английский средневе-ковый процесс когда-нибудь и был инквизицией, то это была "бархатная" инквизиция. Во французском процессе за спиной "суда отчизны" всегда мая-чила тень палача, а сравнительно гуманная enqueste du pays легко могла быть обращена в пыточно-застеночный розыск. Английский процесс пытки в пря-мом смысле слова почти не знал, а власти периодически пытались "очистить тюрьмы" от обвиняемых (приказ Gaol Delivery, потом процедура Habeas Corpus). Французский судья (бальи) был правительственным чиновником и считал своим долгом сам, ex officio приводить в известность все обстоятель-ства дела, в то время как институт английских мировых судей изначально был задуман как управа на местную исполнительную власть со стороны под-данных, то есть как элемент системы сдержек и противовесов, - потому-то они стремились предоставить выяснение истины самим сторонам, хотя при этом, как уже было сказано, предпочтение долгое время все же отдавалось ими обвинению. Если во французском предварительном следствии очная ставка была тогда, главным образом, средством устранения противоречий в материалах дела, то в английском суде - формой защиты обвиняемого. В Англии над мировыми судьями никогда не было никакого надсмотрщика, рядом с французским судьей находился прокурор - "государево око", даю-щий заключения по всем существенным вопросам дела. Наконец, в Англии совершенно не привилась формальная теория доказательств в той умозри-тельной форме, которую ей придал на континенте классический розыскной процесс и которая пустила глубокие корни в судебной практике средневеко-вой Франции и других континентальных европейских стран. Все это облег-чило развитие в английском процессе состязательности, однако, некоторые розыскные моменты все же остались, хотя и в скрытой, рецессивной форме. Признаки этого типа процесса в современной процедуре английского типа выражаются в следующем.
1. Традиционно предполагается, что собственно уголовный процесс начинается здесь только в суде, а вся предшествующая подготовка (investigation) это сфера непроцессуальных, административных правоотно-шений. На самом деле полиция и некоторые другие органы публичного пре-следования производят до суда не только оперативно-розыскные мероприя-тия, но и аресты, допросы, обыски, опознания и другие действия по собира-нию и проверке доказательств, руководствуясь при этом выработанными (в основном судебной практикой) процессуальными правилами. Досудебная подготовка, таким образом, фактически представляет собой часть уголовного процесса, хотя и наименее формализованную. По существу, здесь имеется самостоятельная стадия досудебной подготовки в виде полицейского дозна-ния, на которой полиция фактически пользуется широкими дискреционными полномочиями. Судья-магистрат не является на этом этапе арбитром между сторонами - он лишь выдает в порядке предшествующего судебного контро-ля ордер на обыск или арест на заключительном этапе дознания, непосредст-венно предшествующем началу судебного производства. Важно отметить, что во многих случаях арест и обыск могут совершаться полицией и без по-лучения предварительного разрешения суда. В последнее время в деятельно-сти английской полиции большое распространение получила такая мера воз-действия, как официальное предупреждение, применяемая к правонарушите-лям в возрасте до 18 лет. Оно учитывается судами в случае повторного реше-ния вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности как предыду-щая судимость и потому является не просто отказом от уголовного преследо-вания, а квази-судебным властным решением, затрагивающим права граж-дан. В общем и целом на досудебной стадии именно полицейский преследо-ватель - истинный хозяин уголовного дела. "Полицейские не просто приме-няют право, - пишут американские юристы Д. Смит и Дж. Клейн, - а явля-ются главными его интерпретаторами; решая применять или не применять в каждом конкретном случае, полицейские определяют пределы права в обществе." Все это говорит о том, что на этапе англо-американского полицейского расследования ведущую роль играют не состязательные трехсторонние отношения с участием суда, а "вертикальные" правоотношения власти-подчинения, применяется не арбитральный, а, по сути, административный метод правового регулирования, характерный при производстве по уголовным делам именно для розыскного типа деятельности.
Признание этого обстоятельства могло бы иметь непосредственную практическую ценность. Американские правоведы особо акцентируют вни-мание на том, что юристы, поддерживающие обвинение, должны быть неза-висимы от полиции, и следует всемерно стремиться к тому, чтобы функция расследования и ареста, с одной стороны, и функция "судебного преследова-ния" (обвинения) были разделены. Объяснить такое требование, с теоретиче-ской точки зрения, совершенно невозможно, если считать, что полиция и ат-торней-обвинитель выполняют одну и ту же состязательную функцию уго-ловного преследования. Разделять их деятельность тогда было бы бессмыс-ленно, ибо никакого смешения функций, недопустимого при состязательном построении процесса, в этом случае нет. Однако, все встает на свои места, если принять тезис о том, что полиция и юрист-обвинитель выполняют раз-ные процессуальные функции: полиция - функцию розыска (расследова-ния), а атторней - состязательную функцию обвинения.
2. Выдавая разрешения на аресты, обыски, принимая решения о пре-дании суду, судьи-магистраты берут на себя часть ответственности за уго-ловное преследование. "Издание ордера является процессуальным актом, формально означающим возбуждение уголовного преследования, а сам ордер на арест или обыск выступает первоначальным (а по менее серьезным преступлениям - единственным и окончательным) актом обвинения." Если бы это было не так, английская юстиция не стремилась бы столь старательно разделить две судебные системы - мировых и коронных судов - ведь только таким образом можно избежать влияния "арестных" полномочий на даль-нейший ход правосудия. "В действительности состязательная система гораз-до менее состязательна, чем думают многие люди… - имея в виду англо-американское судопроизводство, пишет Лоуренс Фридман. - Американские судьи не всегда являются безгласными свидетелями судебного процесса. Они управляют ходом судебного слушания как явными, так и определенными тонкими, скрытыми от непрофессионального взгляда действиями".
3. Большое жюри, это наследие средневековой предъявительной ас-сизы, откровенно совмещает судебную и обвинительную функции, оно даже вправе провести собственное расследование и составить обвинительный акт, содержащий окончательное обвинение. Как правило, Большое жюри выслу-шивает доказательства только со стороны обвинения и притом в негласных условиях. Причем "всякая слабость и недостаточность доказательств защиты рассматриваются в пользу обвинения".
4. Коронерское расследование (inquest) ведется путем вызова и до-проса свидетелей судьей-коронером. Коронер не только проверяет доказа-тельства, но принимает меры к их розыску без ходатайства сторон и в отсут-ствие сторон. Представительство сторон адвокатами в коронерском рассле-довании и прекрестный допрос не не допускаются. "Этот процесс полностью инквизиционный, несмотря на то, что заинтересованные лица могут иметь представителей и вправе задавать вопросы свидетелям", - признает Рональд Уолкер. При этом судьи Отделения королевской скамьи Высокого суда в Англии "как наиболее высокопоставленные блюстители уголовного закона обладают всеми правами коронеров".
5. Предоставление свидетелю привилегии не давать показаний про-тив самого себя зависит в английском праве от усмотрения суда, что, вопреки состязательному началу, ставит суд у истоков возможного уголовного пре-следования данного лица. Законом об уголовном правосудии и публичном порядке от 3 ноября 1994 г. (разд. 34-38) право на молчание было еще более ограничено.
В то же время несправедливы подозрения английского процесса в тайной склонности к следственности ввиду сохранения им остатков своеобразной формальной системы доказывания. В самом деле, хотя английский тип процесса предоставляет судьям широкую свободу при решении вопроса о допустимости доказательств, что свидетельствует о его общем состязательном духе, тем не менее он содержит ряд положений, действительно напоминающих о формальной теории доказательств: так, ряду доказательств придается в нем заранее установленная сила (доктрина "наилучшего доказательства"), сохраняются отдельные формальные правила об исключении доказательств, есть многочисленные юридические фикции (например, презумпция добропорядочности официальных лиц и др.), решительное значение придается признанию виновности. Однако, как было принято нами ранее, формальные доказательства - первоначальный продукт не розыскного, а состязательного обвинительного судопроизводства: к юридическим фикциям более, чем "помешавшаяся" на истине инквизиционность, склонна частно-исковая разновидность, а признание обвиняемого - желанный исход не только для инквизиционного, но и для обвинительного и частно-искового процессов. Поэтому определенная формальность доказывания в процессе этого типа свидетельствует лишь о своеобразии данного исторического типа и об английской приверженности традициям, но не о каких-то особых розыскных наклонностях. Можно согласиться с Питером Арчером в том, что не в последнюю очередь суды "уберегли Англию от деспотизма и утвердили уважение к правопорядку".
Говоря о причинах и условиях формирования исторической формы процесса нельзя обходить вниманием особенности отношений идеального и морфологического. Идеальные типы в реальном историческом процессе вы-глядят как виды, понятие которых есть результат дополнения идеальной ти-пологии сравнительно-историческим подходом. Анализ условий существо-вания той или иной исторической формы процесса будет более полным, если это делать на двух взаимосвязанных уровнях - и с точки зрения идеальных видов, и с позиции морфологических процессуальных форм. В частности, для объяснения английского типа справедливы ранее высказанные нами сообра-жения об условиях и последовательности возникновения таких видов состя-зательного и розыскного процессов, как обвинительного (аккузаторного), ас-сизы, следственного, искового (акционарного). Особо актуальны акционар-ные - частно- и публично-исковые, процедуры, поскольку локомотив анг-лийского процесса, если не считать нескольких розыскных перегонов, про-шел уже больше половины пути между частно- и публично-исковыми стан-циями. В Англии частно-исковой вид судопроизводства господствовал при-близительно с конца XVII по XIX вв., имея подавляющее преимущество и над розыскными, и над обвинительными атавизмами. Впрочем, и до этого ча-стное начало было не чуждо здесь уголовно-процессуальным отношениям (непременное участие обвинителя и т.д.), хотя в целом оно служило тогда скорее "вассалом" следственно-розыскного "сюзерена", чем независимым "фригольдером". Но, как уже было отмечено выше, к концу XVII - началу XVIII столетия английский процесс в основном уже "переболел" розыском, не говоря уже об обвинительном синдроме. В Англии того времени наиболее полно, как больше нигде и никогда, проявились типологические предпосыл-ки для возникновения частно-искового процесса, а именно - относительное отставание внутренней духовной свободы от свободы экономической и поли-тической, когда публичные институты еще не заслужили полного доверия граждан, предпочитающих (но в то же время и фактически могущих!) пола-гаться в основном на самих себя. Примечательно, что переход к частной форме уголовного процесса точно совпадает во времени с началом "второй волны" - Промышленной революции XVII - XVIII вв., взорвавшей общест-во и заставившей его жить в новом, непривычном ритме. Эти "ножницы" между старым, субстанциальным состоянием внутренней духовности и но-выми внешними условиями породили уникальный английский индивидуа-лизм - знаменитое: "My house is my castle" (мой дом - моя крепость), для которого судопроизводство - лишь функция частного интереса. "Примире-ние" индивида со своей же собственной социальной природой в полной мере еще не состоялось, оборотной стороной чего явилась острая потребность в искусственных компенсаторах общественного "мира". В этой связи стано-вится понятным, почему ведущая частно-исковая система уголовного судо-производства Нового времени проявляла особую привязанность к институту conservatores pacis - "хранителям мира", или мировым судьям. Позднее мо-ду на них вслед за Британией пережили многие другие, в том числе и конти-нентальные страны. С другой стороны, дефицит доверия к публичным инсти-тутам обусловил относительную пассивность суда в английском процессе, способствовал успеху "общественного" суда присяжных и долгой невоспри-имчивости английского права к институтам государственного обвинения. Индивидуализм признает главным образом формальное равноправие тяжу-щихся сторон, которое дает одинаковые стартовые возможности для судеб-ного спора, а фактически - преимущество сильным; стремление же к факти-ческому равенству для него - беспочвенное благодушие. Такой подход дол-гое время (до 1898 г., когда был принят закон о доказательствах) препятство-вал возможности допроса в суде самого обвиняемого, на том основании, что он - сторона, а не свидетель. Это, в случае отсутствия у него необходимых средств на приглашение барристера и вызов свидетелей, было на руку только обвинителю. В силу тех же оснований каждой из сторон, в том числе и уго-ловному преследователю, интересны только те доказательства и те аргумен-ты, которые обещают им судебный успех. Здесь следует искать и причины обычая сторон скрывать друг от друга "свои" доказательства до самого суда.
Английский уголовный процесс - это легенда. Она состоит в том, что он чисто состязательный и к тому же частно-исковой. Иногда его имену-ют даже обвинительным. О присутствии в английском судопроизводстве эле-ментов розыска речь уже шла. Послушаем теперь, какую характеристику дает ему глубокий знаток английского права Джеймс Ф. Стифен: "Уголов-ный суд английский есть общественный розыск, производимый с целью рас-крыть истину , но для вернейшего достижения этой цели облекающийся в форму состязания между обвинителем и подсудимым". Думается, что Сти-фен использовал здесь, казалось бы, не вполне подходящий, "инквизицион-ный" термин "розыск" не случайно - этот литературный прием позволяет эффектно подчеркнуть мысль о публичном характере английского процесса. Попробуем обосновать этот тезис применительно к английскому типу про-цесса более подробно.
Обычно главный частно-исковой признак усматривают в том, что обвинение может предъявляться и поддерживаться частными лицами. В анг-лийском процессе любое, в том числе частное, лицо может подать в суд не обвинительный акт, а лишь проект обвинительного акта, который сам по себе не имеет юридической силы. Он становится законным документом только после подписания его судебным чиновником, который прежде должен убе-диться, что обвиняемый уже предан суду магистратом после предваритель-ного слушания дела, либо соблюдена процедура предъявления так называе-мого "стихийного билля", либо что проект подается по указанию Апелляци-онного суда. "Стихийный" проект обвинительного акта может миновать ста-дию предварительного слушания, и тогда дело будет рассматриваться по су-ществу, но при условии, если на это будет получено разрешение судьи Высо-кого суда. Таким образом, право самостоятельного обвинения в английском процессе может быть реализовано лицом лишь при согласии на это государ-ственных судебных органов и под их контролем. В таком случае слова о "ве-ликом конституционном праве англичанина собственной властью привести в действие уголовный закон" нельзя понимать слишком буквально. Точнее бы-ло бы говорить о праве государственной власти привести в действие уголов-ный закон и судебную процедуру по требованию и при активном участии граждан-обвинителей. Но это, собственно, и означает, что мы имеем дело не с частно-, а публично-исковым подходом к процессу. Не так было, например, в античном частно-исковом судопроизводстве, где инициация и ведение дел целиком зависели от усмотрения граждан и "народное" обвинение обслужи-вало публичные задачи в рамках частно-исковой формы. Немаловажно и то, что обвинения, предъявляемые отдельными гражданами на практике доволь-но редки, значительно чаще к праву "народного" обвинения прибегают раз-личные неполицейские агентства, объединения и корпорации. По существу, это плюралистическая форма выражения того же публичного интереса в уго-ловном судопроизводстве. Наконец, по большинству обвинений, выдвигае-мых частными лицами, в дело вступают полиция и Королевская служба об-винения. Итак, наличие в английском процессе "народного" обвинения сви-детельствует не о частной, а о публичной его природе. Публичность видна и в других признаках. Прежде всего это презумпция невиновности и преиму-щество защиты, обеспечивающие функциональное равенство сторон в усло-виях, когда обвинение обычно поддерживается государственными обвините-лями либо с их участием. В английском процессе вплоть до XVII в. не было презумпции невиновности, что вполне закономерно для частно-исковой фор-мы, но нетерпимо для публичной. Публичный процесс нацелен на установ-ление истины по делу. Как можно видеть из приведенной выше цитаты, Сти-фен считал эту цель самой сутью "общественного" английского процесса. Здесь опять необходимо учитывать исторические условия формирования данного процессуального типа. В то время как континентальное судопроиз-водство к XVIII в. окончательно запуталось в казуистике формальных дока-зательств, английский процесс с их свободной оценкой по рациональному внутреннему убеждению представлялся современникам чуть ли не "ковчегом откровения", который сумел сохранить скрижали истины, разбитые на кон-тиненте "Молотом ведьм". "Европейскому обществу, - писал Ю.В. Мещеря-ков, - утомленному постоянством опасений перед увеличивающимися по-дозрительными элементами, которым формальная теория розыскного про-цесса была бессильна противопоставить неотвратимость репрессии, свобод-ная оценка доказательств представлялась необходимым условием регулярно-сти открытия истины". Можно сказать, что английский процесс предпочел пусть не вполне совершенную, но живую материальную истину истине "со-вершенной", но формальной.
Индустриальное общество, взяв старт в конце XIX - начале XX в., поставило под сомнение знаменитый английский индивидуализм, "прими-рив" людей с необходимостью синхронно (и в то же время каждому в преде-лах своей узкой специализации) двигаться по "стандартной жизненной тра-ектории" под контролем корпораций, государства и других общественных институтов. Этому в области судопроизводства соответствуют повышение роли развитой статутной регламентации, возникновение полицейского доз-нания и государственного обвинения, усиление письменного начала. Все это приметы публичного уклада судопроизводства.
Возникает вопрос, почему именно английскому суду "посчастливи-лось" пройти последовательно и полно все логические фазы развития состя-зательной идеи: обвинительную, частно-исковую и публично-исковую? Ведь на европейском континенте частно-состязательная форма уголовного про-цесса не доминировала ни в средние века, ни в Новое, ни в Новейшее время. Ответ очевиден - в Англии в силу ряда уникальных исторических условий общественное развитие значительно раньше, чем в других странах, пошло по пути гражданских вольностей и либерализма.
Этот либерализм, понимаемый как признание гражданских, политических и экономических свобод, есть закономерный итог того перманентного компромисса, который называется историей Англии. Сначала компромисс был вынужденным, этнополитическим, поскольку после нормандского завоевания XI в. на весьма ограниченной территории острова должны были мирно сосуществовать две разные группы - немногочисленная франко-нормандская элита и прежнее англо-саксонское население. Их соприкосновение сделало жизненно актуальной такую важнейшую форму управления, как судопроизводство, через разъездных королевских (нормандских) судей и местное (англосаксонское) предъявительное жюри, постепенно вытеснившую манориальную (вотчинную) юстицию и давшее впоследствии суд присяжных. Именно этими судьями была создана система общего для всей страны "судейского" права (common law) , определившего неповторимое своеобразие английской юстиции. В дальнейшем компромисс приобрел чисто политические формы. Бурный и неконтролируемый рост королевской власти на "закваске" нормандского завоевания был скоро и юридически грамотно приостановлен баронами ("Великая хартия Вольностей" 1215 г.), что положило начало ограничению власти монарха и формированию в XIII-XIV вв. сложной формы управления, согласующей права короля с правами "общин", члены которых привыкли ставить во главу угла свои права, подкрепленные обы-чаем, законом и судом. В этих условиях частно-исковой характер процесса являлся гарантией прав и вольностей подданных. Этот компромисс также способствовал дальнейшему становлению суда присяжных как суда "рав-ных", отделению его от большого жюри, которое охраняло права членов об-щин, контролируя вопрос о предании их суду. Был введен институт не опла-чиваемых государством (а значит, ничем ему и не обязанных) мировых су-дей, назначавшихся из представителей мелкопоместного дворянства - gentry и т.д. В Новое время компромисс земельной аристократии и буржуазии спо-собствовал дальнейшему распространению социальной базы гражданских свобод, результатом чего в судебной сфере стала процедура Нabeas corpus (1679). Благодаря ей, по словам Уильяма Блэкстона, было установлено "над-лежащее равновесие между свободой и прерогативой". В дальнейшем, осо-бенно после реформ Викторианской эпохи (1837-1901), либерализм, пере-ступив узкие рамки фритредерства, стал, наконец, практической идеологией свободы личности. Именно ей английское судопроизводство обязано пре-зумпцией невиновности, правом обвиняемого не отвечать на вопросы (1827), допуском по всем уголовным делам защитника (1836), институтом освобож-дения под залог и личное поручительство, упорядочением процедуры произ-водства ареста (1849), правилами об исключении доказательств (hearsay и т.п.), возможностью апелляционного пересмотра обвинительных приговоров (1907). С другой стороны, медаль, присвоенная английскому судопроизвод-ству "за либерализм", имеет и оборотную сторону. Либеральная состязатель-ность в суде, предоставленная сама себе, никогда не смогла бы обеспечить в современных условиях эффективную борьбу с преступностью, поэтому про-тивовесом ей служит неформализованное и потому максимально свободное полицейское дознание. Для английских условий можно сформулировать мак-симу: чем состязательнее суд, тем свободней полиция. Однако при этом надо учитывать, что "свобода полиции" сама должна быть гарантирована полити-чески - иначе есть опасность, что баланс между правами человека и безо-пасностью общества будет нарушен в пользу авторитаризма. Поэтому непро-цессуальное полицейское дознание может быть допущено только там, где есть сильное гражданское общество, опирающееся на исторические тради-ции, которые стали частью национального менталитета. Там же, где назван-ных условий нет или они недостаточны, не обойтись без формализованного предварительного расследования, детально регламентированного уголовно-процессуальным законом.
Именно названные неповторимые исторические особенности послу-жили факторами, определившими индивидуальное лицо английского судо-производства. Некоторые из его институтов были успешно заимствованы другими легислативными системами, однако перенять английский тип судо-производства в целом не удалось никому, за исключением стран общего пра-ва с англо-саксонским, по своим этническим корням, населением. Этот поря-док судопроизводства уникален, а рецепция его невозможна, так же как не-возможно заново прожить английскую историю.
|
|
