|
|
К оглавлению
§ 2. ДИСКУРСИВНО-СОСТЯЗАТЕЛЬНАЯ МОДЕЛЬ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
Разбирательство в суде первой инстанции.
В конце 80-ых - начале 90-ых гг. в формах судебного разбирательст-ва наметились некоторые перемены, ранее неизвестные классическим конти-нентальным моделям судопроизводства. Например, в Испании, Италии, Фин-ляндии, а также в России в суде первой инстанции появился подготовитель-ный этап - предварительное слушание, образцом для которого послужила, по-видимому, английская судебная процедура arraignment - привлечение к суду. Предварительное слушание предназначается для того, чтобы вызвать в судебное заседание стороны, заранее выяснить их позиции по делу, прове-рить допустимость представленных доказательств, сторонами могут заявить здесь ходатайства об исследовании в суде новых доказательств и т.д. Необ-ходимость в таком подготовительном заседании появляется, когда планиру-ется судебное разбирательство с участием присяжных заседателей, как это имеет место в Испании и Российской Федерации. Благодаря тому, что из дела здесь могут устраняться недопустимые доказательства, внутренне убеждение присяжных не подвергается в ходе судебного следствия губительному воз-действию этих "отравленных плодов." Кроме того, данный этап в некоторых случаях может превращаться в ускоренную форму судопроизводства, если с согласия прокурора обвиняемый ходатайствует о сокращенном рассмотрении дела, после чего судья предварительного слушания рассматривает дело на основе письменных материалов предварительного следствия и показаний об-виняемого (английский arraignment, giudizio abbreviato итальянского процес-са и т.п.). Однако, как уже говорилось в предыдущем параграфе, правомер-ность подобного ускоренного подхода вызывает серьезные сомнения. Уско-ренная процедура не должна превращаться в скоропалительную, а процессу-альная экономия не может заслонять задачу вынесения истинно правосудно-го решения. В неполноценных условиях предварительного слушания разного рода сделки: о признании вины, а тем более, целерантные соглашения, иску-шают обвиняемого на самооговор, покупая процессуальную экономию несо-размерно дорогой ценой. Потому предварительные слушания целесообразно применять в основном в тех делах, где предусматривается возможность суда присяжных, и - факультативно - для ознакомления с новыми материалами по делу, если стороны намерены представить их сразу в судебное разбиратель-ство, минуя предварительное следствие и предание суду. Это должно предо-хранить стороны от встречи в судебном следствии с такими доказательства-ми, с которыми они не знакомы и немедленное опровержение которых может быть квалифицировано для них как непосильное. Иное дело, когда, когда они заявляют о готовности перейти к медиационной процедуре по заключению мирового соглашения. Вопрос о ее открытии может решаться и на этапе предварительного слушания, после чего следует отложение рассмотрения де-ла для переговоров с участием сторон, предложенных сторонами медиацион-ных посредников и подготовки мирового соглашения. Проверка и утвержде-ние судом такого соглашения - задача особого судебного заседания.
И все же главной проблемой стадии судебного разбирательства в будущем останется вопрос о суде присяжных. Должен ли он уступить место суду профессионалов или судебным составам с участием шеффенов. Надо признать, что XX век явился свидетелем потери внимания к суду присяжных со стороны законодателей во многих странах. Начиная с 20-ых столетия до начала 90-ых годов суд присяжных постепенно сдавал свои позиции везде, за исключением англоязычных государств, хотя и там целесообразность его со-хранения порой ставилась под сомнение.
Во Франции и Германии суд присяжных признается номинально, однако "присяжные" участвуют в рассмотрении дела фактически как шеффе-ны. В Италии суды первой инстанции состоят из единоличного судьи-претора, а окружные суды - из трех профессиональных судей, в Япония так-же не предусматривается участие в составе суда народного элемента. Фин-ский уголовный суд состоит из юриста-председателя и трех заседателей-шеффенов, в объемных делах к рассмотрению дела может быть привлечен еще один юрист и один (четвертый) заседатель. На континенте суд присяж-ных продолжал существовать лишь в Австрии, где он состоит из двух раз-дельных коллегий - трех профессиональных судей и восьми присяжных за-седателей. При этом при рассмотрении дел по обвинению несовершеннолет-них предусмотрено специальное жюри, включающее лиц, работающих учи-телями, воспитателями и т.д. и не менее двух лиц одного пола с подсудимым. Однако судом присяжных в этой стране рассматривается всего около 1 % уголовных дел, в то время как с участием шеффенов - 27 %. Однако с 1993 г. в России и с 1995 г. в Испании суд присяжных, который был упразднен в этих странах соответственно в 1917 и 1939 г.г., был восстановлен. В отличие от российского суда, который состоит из жюри, включающего двенадцать присяжных, и одного профессионального судьи, испанский суд присяжных, наряду с одним коронным судьей ограничивается девятью присяжными.
Таким образом, можно говорить о возрождении в континентальной Европе конца века определенного интереса к этому судебному институту. С чем это может быть связано? Скорее всего с тем, что суд присяжных рас-сматривается как важнейшая конституционная гарантия прав человека, в первую очередь, на доступ к справедливому правосудию, ибо он в макси-мальной степени обеспечивает чистоту состязательного типа процесса. Про-фессиональные судьи в силу принадлежности к государственному аппарату всегда останутся ближе к государственному обвинению, чем к гражданской защите, а потому коронный суд всегда (и не без основания) находится "под подозрением" в некоторой пристрастности и склонности к первоочередной защите именно государственных интересов. Напротив, жюри присяжных свободно от такого упрека, и условия для состязания сторон обеспечивается здесь более справедливым образом.
Так, в России в 1996 - 1997 г. г. судом с участием присяжных было вынесено соответственно 19,1% и 22,9 % оправдательных приговоров от об-щего число дел, рассмотренных в этой форме. В то же самое время всеми су-дами первой инстанции оправдано: в 1996 г. - 0,4%, а в 1997 г. - 0,43 % под-судимых. То есть в среднем жюри присяжных более, чем в 50 раз реже со-глашалось с требованиями государственного обвинения, чем обычные суды, особенно если учесть, что количество подсудимых больше, чем количество уголовных дел. Такое колоссальное расхождение не может быть объяснено ни "ошибками" присяжных, ни "проницательностью" профессионалов. Оно продиктовано различным восприятием правосудия присяжными и профес-сиональными судьями. Последние фактически более склонны отождествлять свои задачи с задачами правоохранительных органов (прокуратуры и предва-рительного расследования). Цифры оправданий присяжными кажутся более правдоподобными, принимая во внимание низкое качество нашего нынешне-го предварительного расследования. Интересно в этом плане сравнить пока-затели направления дел для дополнительного расследования обычными су-дами и судами, которые рассматривают дела с участием присяжных заседа-телей. В последнем случае взяты цифры направления дел на доследование со стадии предварительного слушания, то есть профессиональными судьями еще до формирования коллегии присяжных. Если в 1996 г. (первое полуго-дие) все суды направили на доследование дел в отношении 10 % подсуди-мых, а в 1997 г. - 11,2 %, то будущие председательствующие в суде присяж-ных делали это соответственно по 34,8 % и 26,7 % дел, то есть не менее, чем в 2 - 3 раза чаще. Это говорит о том, что профессиональные судьи становятся в несколько раз "проницательнее" в отношении качества предварительного расследования, как только дело должно поступить на контроль к присяжным. Если же взять ошибки, повлекшие затем отмену приговора, постановленного в суде присяжных, то по словам председателя Кассационной палаты Верхов-ного суда РФ А. Шурыгина они допускаются в основном не присяжными за-седателями, а профессиональными судьями, председательствующими по этим делам, органами предварительного следствия и прокуратуры. Все это означает, что присяжных нельзя упрекнуть в ни в пассивном отношении к делу, ни пристрастиях реабилитационного толка, а число оправдательных приговоров, принятых на основании их вердиктов, объективно отражает ре-альное положение дел.
Представляется, что пробуждение спроса на справедливый суд при-сяжных обусловлено новым подходом в современном мире к проблеме прав человека. Последние рассматриваются ныне как высшая ценность, приори-тетная даже в сравнении с интересами государства. Отсюда естественное стремление обеспечить эти права силами гражданского общества, доверив решение вопроса о виновности в совершении преступления самим гражда-нам. Другими словами, с помощью суда присяжных в области юстиции мо-жет быть реализована все возрастающая потребность современного общества в "разделении решений," что, как отмечалось, есть признак наступающей эры информационной цивилизации. Причем "разделение решений" в данном слу-чае не просто рационально-технический акт, а проявление государственно-правового и политического принципа разделения властей. Поскольку, как за-писано в большинстве конституций, именно народ является единственным источником власти и носителем суверенитета (ст. 1 Конституции Италии, 1947 г., ст. 3 Конституции России 1993 г., ст. 3 Конституции Франции 1958 г. и т.д.), то непосредственное осуществление им правосудия путем вынесения самими присяжными вердиктов можно рассматривать как такой же необхо-димый элемент правового государства, что и самостоятельность законода-тельной, исполнительной и судебной властей.
Временный отход от суда присяжных, на первый взгляд, легко объясняется политическими обстоятельствами, в которой принимались соот-ветствующие законодательные решения. Сначала в России (1917 г.), затем в Германии (1924 г.), потом в Испании (1939 г.) и во Франции (1941 г.) наблю-дался переход к фактически шеффенскому либо чисто профессиональному принципу образования судейских коллегий. Сопоставление этих дат с исто-рическими событиями тех лет позволяет связать отрицательное отношение к идее суда присяжных с вызреванием и возникновением известных тотали-тарных режимов XX века. Такое суждение с внешней, событийно-исторической стороны правомерно, но в целом недостаточно, ибо не позво-ляет удовлетворительно объяснить, почему вот уже пятьдесят с лишним лет в послевоенной демократической Европе большинство государств все еще не спешат возвращаться к классическому жюри присяжных. Очевидно, не все можно списать на "пережитки тоталитаризма." На наш взгляд, проблему сле-дует ставить шире. С общесоциологической точки зрения именно к 20 - 40-ым гг. XX столетия индустриальный тип западной цивилизации достиг своей критической точки, что, в частности, нашло свое выражение и в острых со-циально-политических противоречиях, экономическом кризисе и взрыве то-талитаризма в первой половине столетия. Начиная с 50-ых гг. и до настояще-го времени наблюдается постепенный спад индустриальной "волны," на сме-ну которой идет новая, информационная эра, однако этот процесс еще не за-вершен. Индустриализму же свойственна бюроктически-рационалистическая парадигма мышления, в корне враждебная идее "разделения решений" и от-дающая предпочтение централизации и стандартизации. В области юстиции она проявляется в стремлении избежать элемента случайности при решении дел непосредственно представителями народа, поставив последних на всем протяжении судебного разбирательства под постоянный контроль состоящих на государственной службе профессионалов, а то и вовсе отказавшись от участия в уголовном процессе заседателей. По всей видимости, такой подход еще достаточно живуч, отчего возвращение суда присяжных вряд ли будет быстрым и гладким, не встречающим никаких возражений со стороны мно-гочисленного слоя управленцев, воспитанных на идеологии "второй" волны. Одним из главных возражений такого рода является напоминание о непро-фессионализме присяжных, результатом чего может быть их неспособность понять фактические обстоятельства и юридическую сторону многих слож-нейших дел, количество которых все увеличивается в современном высоко-коммуникативном и технологичном мире. Другой аргумент состоит в том, что "былая" независимость присяжных может быть поставлена под сомнение ввиду колоссального развития средств массовой информации и их решающе-го влияния на сознание населения. Стало большой проблемой найти канди-датов, которые не были бы наслышаны о громких уголовных делах, обычно являющихся предметом судебного рассмотрения в суде присяжных. Отбор же тех лиц, которые в силу своей индифферентности или отсутствия граж-данской позиции ничего не слышали о нашумевшем деле, превращает при-сяжных в суд людей, наименее подходящих к исполнению этой ответствен-ной роли. Эти соображения заслуживают внимания, однако "работают" они лишь в границах индустриальных реалий. Глобальная смена цивилизацион-ного типа, как это иногда случается в истории, меняет значение многих прежних институций, обращая минусы в плюсы и наоборот. Так, например, непрофессионализм присяжных не стоит переоценивать. Как отмечалось выше, уже сейчас они допускают меньше ошибок, создающих основания для пересмотра дел вышестоящим судом, нежели профессиональные судьи. В со-временном, стремительно развивающемся мире, где поток информации с на-чала 90-ых г.г. ежегодно удваивается, по мере успехов образования их не-профессионализм становится все более относительным. При научно обосно-ванном подходе к количеству, порядку отбора и работы присяжных в составе жюри, последнее может оказаться в целом не менее подготовленным к рас-смотрению и квалифицированной оценке многообразных жизненных фактов, чем узкие специалисты в области права. Исследование американских ученых Калвена и Зейцеля, проведенное еще в 1966 г. и теперь считающееся в США классическим, показало, что профессиональные судьи были согласны с вер-диктами присяжных по уголовным делам в 78 % случаев, в 19 % случаев вместо оправдательного вердикта судья бы вынес обвинительный (что, кста-ти, практически совпадает с приведенными выше российскими данными о соотношении оправданий в суде присяжных и в обычных судах!), а в 3 % случаев вместо обвинительного вердикта присяжных судья вынес бы оправ-дательный приговор. Как видим, в подавляющем большинстве случаев (более 2/3) профессионалы поступили бы так же, как сделали "любители." Как пи-шет проф. Уильям Бернем, "при оценке способности суда присяжных выно-сить объективные решения, следует помнить о том, каких именно субъектов установления фактов мы сравниваем. Даже если имелись основания допус-тить, что средний судья превосходит среднего присяжного заседателя, срав-нивается не этот фактор. Сравнивается, с одной стороны, судья, и с другой, весь состав суда присяжных в целом в сочетании с содействием и контролем со стороны этого судьи." В результате писихологических исследований вы-яснилось, что групповые решения отличаются от единоличных большей ди-намикой, уравновешиванием некорректных эмоций разных членов группы, в результате чего принимаемые решения являются более точными.
Что же касается преждевременной осведомленности будущих при-сяжных об обстоятельствах дела, то здесь надо сказать следующее. Предва-рительная осведомленность страшна не сама по себе, но только в том случае, если входящая информация является односторонней или необъективной. Од-нако это вопрос не столько юридический, сколько технический, и с невидан-ным развитием в постиндустриальном обществе информационных техноло-гий (глобальные компьютерные информационные сети, всеобъемлющие те-лекоммуникации т.д.) предварительная, но объективная осведомленность граждан о деле может сделаться из отрицательного фактора положительным.
Мало того, позволив себе некоторую фантазию, можно вообразить в будущем "электронную версию" жюри присяжных, когда благодаря всеоб-щим компьютерным и телекоммуникациям можно будет расширить количе-ственный и качественный состав жюри практически до любых пределов, приближая вердикт такой "электронной гелиэи" по убедительности к рефе-рендуму, а по статистической обоснованности - к научному исследованию. Конечно, это мыслимо лишь при условии применения ряда контрольных процедур, технически вполне возможных уже сегодня, как то: предоставле-ние гражданам доступа в соответствующую компьютерную сеть, проверка подлинности волеизъявления с помощью электронных систем распознавания личности и т.п. Идея всеобщего электронного волеизъявления считается уме-стной в отношении голосования в будущих политических выборах (глав пра-вительств, президентов, парламентов), которые затрагивают интересы целых народов. Не менее вероятно использование результатов "электронной гели-эи" при разрешении дел отдельных индивидов, чьи судьбы достойны того, чтобы решать их не только ограниченным кругом случайно подобранных людей, а на основе всеобщего дискурса на рационально-демократических на-чалах. Первые прообразы будущих дискурсивных процедур уже появились - различного рода "электронные ратуши," телевизионные "суды присяжных," работающие в режиме прямого диалога с телеаудиторией и т.п. Однако мы не хотели бы быть понятыми в том смысле, что предлагаем отдать окончатель-ное решение участи подсудимого "телезрителям и пользователям Internet." Нельзя сбрасывать со счетов, что прямое волеизъявление граждан труднее поддается контролю, но легче - эмоциональным реакциям. Поэтому методы прямой демократии должны сочетаться с сохранением традиционного жюри присяжных, непосредственно присутствующего при судебном дискурсе и выполняющего в этом смысле роль своеобразного рационального фильтра и центра информационной "кристаллизации." Однако в случае разделения го-лосов присяжных при постановлении вердикта мнение общественности, за-фиксированное через компьютерную сеть, могло бы дать согласной с ним "партии" в составе жюри определенное преимущество в виде некоторого ко-личества голосов, предположим, в пределах от 1 до 3. Разумеется, что реали-зация этих предложений - дело не сегодняшнего дня, оно требует высокой информационно-технической интегрированности членов общества и роста общего уровня культуры и образования. Вместе с тем, оно открывает пер-спективу для тщательно выверенных экспериментов, позволяя вдохнуть но-вую жизнь в одно из древнейших и величайших изобретений человечества - суд присяжных.
Однако вопрос о составе суда, несмотря на всю его важность, - не единственный из тех, которые стоят перед реформаторами уголовного про-цесса. Одна из основных проблем судебного разбирательства - это соотно-шение активности сторон и активности суда. Общее правило, гарантирующее здесь состязательность, также как и на предварительном расследовании, та-ково: активность суда должна проявляться прежде всего в том, что он обес-печивает должный порядок процесса, а также создает сторонам надлежащие условия для представления и исследования доказательств, в том числе путем перекрестного допроса свидетелей и экспертов. Вместе с тем, для обеспече-ния справедливого состязания и равенства сторон суд в исключительных случаях может проявлять субсидиарную эгалитарную активность, заклю-чающуюся, как более подробно описано в предыдущем параграфе, в получе-нии и исследовании им по собственной инициативе доказательств, если для стороны это оказалось по тем или иным заслуживающим уважения причинам непосильной задачей. Суд обязан проявлять также субсидиарную легальную активность, если сторонами не был соблюден установленный законом обяза-тельный порядок представления или исследования доказательств. С учетом этих критериев должны решаться и конкретные вопросы, связанные с полно-мочиями сторон и суда.
Так, например, можно согласиться, что суд не должен по своему ус-мотрению устанавливать или изменять порядок исследования доказательств в судебном следствии. Ему также не следует первым, до того, как это сдела-ют стороны, либо произвольно, в любой момент судебного следствия ставить вопросы подсудимому, свидетелям, экспертам и т.д. Однако, если, например, подсудимый, дававший ранее признательные показания, сделал в судебном заседании заявление о самооговоре, а защитник не проявил активности в ис-следовании причин этого поступка, суд обязан проверить данное обстоятель-ство по собственной инициативе, ибо обвиняемому может оказаться не под силу сделать это в одиночку. Точно также следует поступить суду и в случае, когда по закону требуется обязательное назначение экспертизы для исследо-вания какого-либо требующего специальных познаний обстоятельства, от-крывшегося в судебном следствии, а ни одна из сторон, несмотря на разъяс-нение суда, не заявила ходатайства об этом и т.д. Тем не менее, при назначе-нии такой экспертизы суд должен предложить сторонам первым поставить вопросы экспертам.
Каждая из сторон должна иметь возможность представлять в суде те доказательства и в той их последовательности, как она считает нужным. Суд при этом обязан по общему правилу удовлетворять соответствующие хода-тайства сторон. Исключение могут составлять лишь случаи, когда сторона просит об исследовании обстоятельств, которые со всей очевидностью не имеют никакого отношения к данному делу, либо требует представления не-допустимых доказательств (например, вызова и допроса лица, оказывавшего конфиденциальное содействие оперативным службам, при отсутствии пись-менного согласия последнего и т.п.). Но и тогда, сторона должна иметь право принести частную жалобу на отказ суда в удовлетворении ее ходатайства.
Трудности нет, когда стороны обоюдно знакомы с содержанием до-казательств еще со стадий предварительного следствия и предания суду либо были уведомлены на предварительном слушании о намерении другой сторо-ны представить новые доказательства конкретного содержания. Вместе с тем, требует осторожного подхода вопрос о представлении стороной непосредст-венно в судебном следствии совершенно новых доказательств, то есть таких, с содержанием которых (хотя бы в общих чертах) не была предварительно ознакомлена другая сторона. Дело в том, что представлением и немедленным исследованием подобных доказательств может быть затруднено использова-ние состязательного права другой стороны на вызов и допрос свидетелей в ее пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против нее. Понятно, что у стороны, против которой неожиданно выставлены новые сви-детели, сообщающие ранее не известные сведения, может не быть возможно-сти тут же допросить свидетелей, которые могли бы опровергнуть новые данные, то есть допросить их "на тех же условиях." Это, на наш взгляд, отно-сится не только к свидетельским показаниям, но и к заключениям экспертов, представлению иных документов и вещественных доказательств. Так, если одна из сторон заявляет в судебном следствии требование о назначении экс-пертизы, другая сторона должна иметь право "на тех же условиях" пригла-сить своего эксперта для проведения альтернативной экспертизы.
|
|
