|
|
к оглавлению
Введение
1. Актуальность темы диссертационного исследования
Чем крупнее цель, тем легче в нее попасть. Поэтому предмет науки требует обобщений - этой меры вещей. Зримым единством общего и част-ного является типология. Она реконструирует исследуемое множество объ-ектов, объединяя их с помощью методов. Опираясь на сходства и различия исследуемых объектов, типология добивается их идентификации, а в своей теоретически развитой форме отображает внутреннее строение системы, вы-являет ее закономерности, предсказывает возможность существования неиз-вестных дотоле объектов. Ни одна настоящая наука не обходится без типоло-гии. Юриспруденция по самой своей природе привержена систематизации, компиляции и кодификации - уже древнейшие римские законы были сведе-ны в XII таблиц, а Дигесты Юстиниана в систематическом порядке излагали 2 тысячи сочинений около 40 знаменитых юристов. Однако систематизация и интерпретация правового материала в целях практического использования, по-видимому, слишком часто отодвигала на второй план теоретическую ти-пологию, которая в юридической науке редко осознавалась как методологи-ческое средство познания сущности объекта и построения его системной теории. Не составляет исключения и наука о судопроизводстве, типологиче-ские представления в которой застыли на уровне отдельных юридических определений, отличаясь при этом пестротой, противоречивостью и отсутст-вием единой системы. Научная терминология оперирует "формами", "типа-ми", "историческими формами", "видами" и "моделями", среди которых фи-гурируют "состязательные", "розыскные", "обвинительные", "тяжебные", "инквизиционные", "следственные", "смешанные", "континентальные", "англосаксонские", "романо-германские", "охранительные" и "граждан-ские" и др. Все эти понятия рассматривают уголовный процесс в разных плоскостях, порой основываясь на достаточно произвольных критериях. Но главное состоит в том, что они не составляют единой системы, и в этих усло-виях крайне затруднительно выявление внутренних и внешних связей раз-личных типологических единиц - типов и видов процесса, выяснение степе-ни общности понятий и их иерархической подчиненности. Но каждая из ти-пологических единиц существует не сама по себе, а именно во взаимосвязях - генетических либо принадлежности - с другими единицами, и только в контексте такой взаимосвязи можно наиболее полно описать ее подлинную сущность: действительные цели, позволяющие единице адаптироваться к своему социальному окружению; движущие силы, обеспечивающие целепо-лагание; содержание и взаимоотношение ролевых статусов (процессуальных функций субъектов), за счет чего поддерживается внутренняя координация частей и внутреннее единство; характер соотношения прав и обязанностей, посредством которого обеспечивается состояние равновесия. Вне системного подхода невозможно установить пригодность той или иной разновидности судопроизводства к конкретным условиям более общей социальной системы, а значит, правильно оценивать и прогнозировать развитие процессуальных форм. Следует иметь в виду, что со второй половины XX века, и особенно, в последние два или три десятилетия, в мире чрезвычайно остро встал вопрос о реформировании уголовной юстиции, которая во многом перестала удовле-творять требованиям общества, перешагнувшего некий исторический рубеж, который многие называют переходом к новому - постиндустриальному, или информационному - типу цивилизации. В этой связи в целом ряде стран (особенно во Франции, Великобритании, Германии, Италии, Испании, Фин-ляндии, России и др.) идут интенсивные поиски, как на теоретическом, так и практическом уровнях, моделей уголовного судопроизводства, адекватных изменившимся условиям. При этом общим для всех этих стран является стремление усилить в области уголовной юстиции защиту основных прав и свобод человека, однако пути к этому нередко видятся по-разному, в зависи-мости от специфики представлений правоведов, политиков и законодателей той или иной страны о ее конкретных потребностях. Некоторые государства пытаются решить эту проблему путем заимствований чужих процессуальных форм, среди которых особой популярностью пользуется английский тип су-допроизводства, другие развивают в свете новых представлений собственные традиции, например, континентального права. Говорят также о формирова-нии конвергентной общеевропейской формы уголовного процесса. Однако научное решение этого вопроса требует знания закономерностей общециви-лизационного, а также национального или регионального развития судопро-изводства. Без учета таких сведений реформы могут себя дискредитировать и зайти в тупик, а возможно, даже будут отброшены назад. Решить эту пробле-му призвана типология, облегчающая выявление системных связей процессу-альных типов и форм по различным критериям и с учетом как социологиче-ских, так и исторических реалий. Можно сказать, что типология процесса есть обобщенное отражение перманентной объективной логики судебных преобразований, позволяющее сделать их прогноз на будущее. Это делает типологические исследования в этой области особенно актуальными.
2. Степень научной разработанности темы
Попытка системной юридической типологии с притязанием на построение универсальной теории была предпринята в свое время на основе марксистского учения (Н.Н. Полянский, М.А. Чельцов-Бебутов, М.С. Стро-гович, В.П. Нажимов). При этом объявлялись имеющими значение не столь-ко формы, сколько типы процессов как предельный уровень юридического обобщения, напрямую связанный с политэкономической категорией общест-венно-экономических формаций. Характеризуя сущность такого историко-материалистического подхода и его отличие от всех прочих, В.П. Нажимов пишет: "В буржуазной юридической литературе по уголовному процессу, как правило, не дается определения исторического типа уголовного процесса и даже не используется это понятие. Основное внимание уделяется историче-ским формам процесса: розыскной, обвинительной и смешанной. Вследствие этого указанные исторические формы уголовного процесса нередко рассмат-риваются и как типы, и как виды уголовного процесса. Такой формальный подход приводит к полному отрыву от исторической действительности, но зато помогает замаскировать классовую сущность уголовного процесса. Со-ветская юридическая наука наглядно и убедительно показала, что главным и решающим понятием является исторический тип уголовного процесса. Это понятие обнажает классовый механизм уголовного процесса, прикрываемый понятием формы".
Понятие типа процесса сделалось, таким образом, неким "философ-ским камнем" марксистской процессуальной науки, с помощью которого ка-залось возможным обратить в "золото" истины неупорядоченный фактиче-ский материал. Результаты, однако, оказались значительно скромнее. Поня-тия "рабовладельческого, феодального, буржуазного и социалистического типов" явились на редкость бесплодными, и дальше констатации их классо-вой сущности дело не пошло. Более того, признание за ними главенствующей роли объективно содействовало ослаблению внимания к вопросам процессу-альной формы, а теория напрямую замкнулась на изучении позитивного за-конодательства и практики, сопровождаемого обязательной критикой "фор-мальных буржуазных гарантий". Благодаря такому подходу вопрос об отно-шении российского уголовного процесса к состязательному или розыскному типам был надолго "заморожен", а формы его изучались лишь в рамках ути-литарно-позитивистских толкований. В поздний советский период (конец 80-х годов) наметился отход от ортодоксальной позиции. Признавая в целом правомерность данной иерархии понятий типа и формы процесса, указыва-лось на самостоятельную ценность понятия процессуальной формы, которая "выступает инструментом развертывания типологической сущности процес-са". С 90-х годов состязательно-розыскная проблематика начинает обсуж-даться в литературе. Лейтмотивом дискуссий за редким исключением явля-лось убеждение в необходимости преодоления розыскных начал в россий-ском уголовном процессе и утверждении здесь состязательности. Однако от-сутствие достаточно четкой и полной разработки этих понятий порой приво-дило к предложениям, не вполне адекватным благим намерениям самих ав-торов.
Так, например, в качестве образца состязательной модели порой рас-сматривается французский тип уголовного процесса, в котором на самом де-ле все еще довольно сильны рудименты розыскного (следственного) порядка. Авторы "Концепции уголовно-процессуального законодательства Россий-ской Федерации", напротив, полагают ввести смешанное судопроизводство "охранительного типа", не делая различий между ним и "континентальным" процессом. При этом не учитываются внутренние различия и тенденции в континентальных системах, далеко не все из которых в настоящий момент могут быть определены как "охранительные", не говоря уже о том, что поня-тие "охранительный тип процесса" юридически недостаточно определенно. Наконец, сама Российская Конституция 1993 г., требуя осуществлять судо-производство на основе состязательности (ст. 123), одновременно называет среди субъектов судебной власти, перечисленных в главе VII, и прокурора (ст. 129) - основного носителя функции уголовного преследования, что со-вершенно несовместимо с состязательным началом.
История повторяется. Подобные недоразумения уже случались. На-пример, правительство Германии в период общественного подъема 1848 г. объявило в § 46 Основных законов, что в уголовных делах вводится состяза-тельность. Имея в виду реализацию данного обещания и принимая за эталон французский процесс, законодатель принял судебное Уложение, скопирован-ное с наполеоновского Кодекса уголовного следствия 1808 г., который, в свою очередь, во многом повторял следственно-розыскной Большой уголов-ный ордонанс Людовика XIV. Причина всегда была одна - отсутствие сис-темной теории процессуальных форм, основой которой может быть только их научная типология. До сих пор остается неопределенность даже относи-тельно признаков, отличающих состязательный процесс от розыскного, тем более что сами они отнюдь не являются застывшими категориями, постоянно развиваются и преобразуются. С тех пор как И. Планк в 1857 г. главной чер-той состязательности определил пассивность суда, а розыскное начало связал с собиранием самим судом доказательств для постановления приговора, то есть с его активностью, мало что изменилось. И сейчас нередко продолжают по традиции считать, что активная роль суда - исключительный атрибут инквизиционного процесса. Однако следует иметь в виду, что судебная ак-тивность практически во всех развитых демократических странах, в том чис-ле англосаксонских, где состязательность - почти религия, в XX в. возраста-ла, хотя, как правило, в специфических формах, характерных только для су-да. Так, по крайней мере, с 40-ых гг. XX века в Англии судья в уголовном процессе получил право сам вызывать свидетелей, которых не вызвала ни одна из сторон, проводить их допрос, с тем, чтобы устранить неясности или глубже вникнуть в суть вопроса, если с его точки зрения этого не было сде-лано сторонами. Единственным условием для этого является обнаружение в судебном заседании таких обстоятельств, которые обвинение или защита не могли предвидеть до окончания демонстрации ими своих доказательств (дела Дэя 1940 г., Оуэна 1952 г., Сендерсона 1953 г., Вильсона 1957 г.)
Следует иметь в виду, что активность, состоящая в возбуждении или ведении уголовного преследования, которая, действительно, противопо-казана всякому состязательному суду, - не одно и то же, что активность в поддержании равества сторон, защите конституционных прав граждан и со-действии в этих пределах установлению истины. В приверженности назван-ным целям для суда нет ничего предосудительного - более того, они для него совершенно естественны. Ведь само понятие правосудия этимологически оз-начает "прбвое" судопроизводство, то есть основанное на справедливости и истине. Другой вопрос, что методы достижения названных целей должны быть таковы, чтобы суд, сделавшись по-своему активным участником про-цесса, мог сохранить объективность, не становясь невольным агентом обви-нения или, напротив, адептом стороны защиты т.д. Примирение требований одновременной активности и объективности суда - весьма непростая задача, решение которой, по-видимому, еще долгое время будет одной из главных забот уголовно-процессуальной науки. Однако успехи конституционализма, обеспечение подлинного разделения властей делают подобную активность суда допустимой, укрепление же правового государства и усиление социаль-ной защищенности личности - необходимой. Это не ставит под сомнение со-стязательный тип процесса, напротив, свидетельствует о его дальнейшем и неизбежном развитии, ибо публичная состязательность постиндустриального общества конца XX - начала XXI века не может быть той же самой, что ча-стно-исковая состязательность XIX столетия.
Точно так же плодотворная идея разделения трех функций - обви-нения, защиты и судебного разрешения дела - как основного признака со-стязательности, отличающего его от розыска, сегодня требует нового, угубленного осмысления, подкрепленного типологическим развитием самого объекта исследования. Время вносит в нее свои коррективы, которые, как нам представляется, заключаются в следующем. Дополнительное развитие получает судебная функция, которая не сводиться только к разрешению дела, но предстает как более широкая по своему объему функция правосудия, про-стирающая свое влияние не только на традиционные судебные стадии, но, в виде судебного контроля, и на предварительное расследование. В отличие от теории активности, теория разделения функций всегда подразумевала, что состязательность - не отдельный принцип, а форма или тип процесса. В этом смысле все принципы, действующие в рамках данной формы, состяза-тельны, точно так же, как все без исключения принципы противоположной формы - розыскные. Они составляют как бы две отдельные тотальные пи-рамиды. Но в практической жизни нет пирамид. Это означает, что может происходить смешение состязательного и розыскного начал, порождая сме-шанный процесс. Мало того, до сих пор в большинстве процессуальных сис-тем все еще происходит - однако если раньше смешение имело место в ос-новном на уровне функций, то ныне также и на уровне принципов. Напри-мер, производство, где уголовный преследователь совмещает выполнение обвинительных задач с полномочиями судебного характера, либо, где один и тот же судья производит не только судебное разбирательство, но и предвари-тельное расследование, согласно классическому учению о разделении функ-ций следовало бы однозначно считать розыскным, что, кстати, отражало ис-торические реалии XIX и, в известной степени, первой половины XX века. Но если в подобном процессе, несмотря на смешение функций, обеспечива-ется защита обвиняемого, действует презумпция невиновности, уважаются права личности, иными словами, функционируют определенные состязатель-ные принципы, вывод должен быть иным, и такое производство можно ква-лифицировать как смешанное. Авторитет состязательного типа теперь на-столько велик, а проникновение состязательных принципов и форм столь всеобъемлюще, что это способно сделать реальный процесс смешанным даже при внешне розыскном способе сочетания функций. Поэтому деления типов и форм судопроизводства на состязательные и розыскные в зависимости лишь от характера и соотношения процессуальных функций при всей его важности на сегодняшний день уже не вполне достаточно, ибо оно не всегда отражает реальной картины переплетения состязательных и розыскных начал и при практическом применении может давать большую погрешность. На-пример, преторское производство имевшее место в итальянском уголовном процессе, где судья-претор одновременно мог осуществлять предварительное расследование и разрешение дела, было бы опрометчиво объявлять розыск-ным, точно также как производство в порядке судебного приказа или инсти-тута "штрафа по соглашению" и т.п. В подобных случаях речь идет по сути о новой разновидности смешанного процесса, ибо обычно у обвиняемого со-храняется возможность воспользоваться квалифицированной юридической помошью, а также, как правило, заменить по своему усмотрению упрошен-ную процедуру полноценным состязательным производством. Причем "удельный вес" подобных процедур растет. Так, в современном германском уголовном процессе насчитывается 10 особых ускоренных форм. В английc-кой и американской литературе отмечается, что разрешение дел в стадии су-дебного разбирательства с применением развернутых состязательных проце-дур - это, скорее, исключение, чем правило, и решающее значение часто имеют отношения обвиняемого и полиции в самом начале процесса, что раз-решение дел в судах фактически выглядит не столько как процесс противо-борства сторон, сколько как сотрудничество, осуществляемое между ними в определенных пределах. В Нидерландах 50% всех дел не передается в суд, а рассматривается самой прокуратурой, которая может принимать окончатель-ные решения по делам о преступлениях, караемых лишением свободы на срок не более 6 лет.
Как ни парадоксально, причина всех этих изменений - рост мораль-ного и юридического значения именно состязательного правосознания, неук-лонно умаляющего реальную роль розыскных элементов в уголовном судо-производстве и незримо стоящего на страже интересов личности даже в слу-чае применения порой иных, смешанных процедур, готовых, однако, всякий раз склониться по воле сторон или суда перед чисто состязательной альтер-нативой. Итак, образно говоря, ветер перемен наполняет паруса именно со-стязательных кораблей, а когда-то грозным розыскным триерам суждено догнивать на берегу. Тем более актуальной задачей является изучение осо-бенностей современной состязательности и влияния ее на другие типы про-цесса.
3. Предмет и методы исследования
Как только мы погружаемся в понятие типа, естественно встает во-прос о типичном. Какие признаки достойны быть заключенными в типологи-ческую "пирамиду" и сделаться предметом исследования? При этом мы ис-ходим из того, что вычленение предмета всякого исследования неразрывно связано с его методологией. Это порождает прежде всего мысль о развитии - ведь далеко не все, что типично, к примеру, для состязательного процесса раннего средневековья является таковым и для состязательности постиндуст-риальной эпохи, а розыск при Понтии Пилате - совсем не то, что при Людо-вике XIV. Более того, архаические формы розыска, как мы увидим в даль-нейшем, могут быть не чужды гласности и свободной оценки доказательств, а первоначальная форма состязательности с применением ордалий, напротив, тяготеет к доказыванию формальному. Значит ли это, что все смешалось и никакая типология более невозможна? Конечно нет, если допустить элемент развития, который не может здесь быть ничем иным, как принципом исто-ризма. "История - это философия, поучающая фактами" (лорд Г. Болингб-рок. "Письма об изучении в пользу истории"). Именно "философия" исто-рии, а не история, как таковая, есть суть историзма. Применяя сравнительно-исторический метод для построения типологии, следует помнить, что исто-рия интересует нас постольку, поскольку прокладывает дорогу теории. По-этому наша работа не "по истории", хотя в ней представлен большой истори-ческий материал; это изучение в пользу теории. Сравнительно-исторический метод играет подчиненную роль по отношению к "большим" типологиям - идеальной и морфологической, но он позволяет развернуть каждую из них в целый ряд видов, будь то модификации состязательности и розыска либо английского, германского, французского или мусульманского (шариатского) типов процесса. Однако иерархия видов состязательности, розыска, а также этапов развития национальных систем, будучи сама по себе интересна, пред-ставляет ценность не только и не столько в историческом плане. Тенденция, закономерность развития - вот настоящая цель исследователя, вот что мож-но увидеть с вершин типологических пирамид! Теория, выводившая типоло-гию процесса из типов государства и права, а последние - из четырех обще-ственно-экономических формаций, намерена была решить именно эту задачу. Однако она так и не смогла удовлетворительно объяснить, почему одни и те же виды ("формы") процесса встречались в разных типологических нишах. Так, розыскной процесс известен и при рабовладельческом (inquisitio, de plano - лат.), и при феодальном (вотчинный, инквизиционный суд), и при со-циалистическом строе ("судебные тройки" ОГПУ, "особые совещания"), ча-стно-исковой процесс встречался поголовно при всех формациях и т.д. Но если экономический базис и надстройка поступательно развивались, то по-чему "кружился на месте" процесс? Ответ на это был довольно невнятным, он состоял в том, что "…одни и те же формы уголовного процесса, конечно, с известными различиями могут иметь место в разные исторические эпохи, но соответственно экономическим формациям их содержание представляется различным". Другими словами, формы процесса всегда были одни и те же, но вот только служили они разным хозяевам. Столь банальный вывод, кажет-ся, разочаровал даже самого автора, поскольку далее на протяжении восьми-сот страниц своей прекрасной работы он дает блистательный анализ не "классовых типов", а именно конкретных процессуальных форм всех времен и народов. А они-то как раз и свидетельствуют, отчего в том или ином исто-рическом контексте менялся процесс, почему оставался прежним или даже деградировал.
Этим внутренним критерием может служить, на наш взгляд, степень социальной и духовной свободы индивидов, пользующихся "услугами" су-допроизводства в том или ином обществе. Свобода связана, конечно, и с эко-номическим фактором, но видеть причину ее расширения лишь в развитии производственных отношений - примерно то же самое, что из всех оттенков светового спектра различать один желтый цвет. Степень свободы определя-ется целой гаммой естественных и культурных причин и условий (географи-ческих, политических, этнических, религиозных и др.), порою превратностя-ми судьбы, "зигзагами истории", которые не всегда поддаются строгому ло-гическому объяснению, а тем более предсказанию. Но именно их результи-рующий вектор составляет понятие цивилизации. Широкий цивилизацион-ный тип, свободный от какого бы то ни было монизма, позволяет понять, по-чему на мусульманском Востоке, несмотря на общую восходящую линию техногенного развития, презрев все "смены формаций", тысячу лет прекрас-но себя чувствует "правда древнего Востока" - шариат, а на Западе в самые разные эпохи неизменно пробуждается спрос на "писаный разум" универ-сального римского права. "Западный", или либеральный, тип цивилизации отпочковался от общего "восточного" ствола (универсальный "азиатский способ производства", по Марксу) в VI в. до н.э. Начавшись с "греческого чуда" - юридической революции Солона и Клисфена, умудренный ratio scripta римского права, оживленный "варварской" свободой и смирённый Христианством, он обеспечивает, в конечном счете, развитие духовной и по-литической свободы, периодическое расширение ее социальной базы и по-этому в целом комплиментарен состязательной идеологии. Впрочем, "запад-ный" путь знавал не только античность, Ренессанс и либерализм, он прошел также через костры инквизиции, "Молот ведьм", якобинские гильотины и нацистские концлагеря. Но приступы врожденной "азиатчины" случались все реже. Более того, он сумел и извечное "восточное" принуждение поста-вить себе на службу, перековав инквизиционность в публичность, а из "по-вальных обысков" сотворив суд присяжных.
Свобода дается нелегко, но, постепенно прибывая, она (согласно фе-номенологии Гегеля) минует свою низшую природно-чувственную, "суб-станциальную" ступень, на которой законы представляются индивиду как чисто внешние запреты и заповеди, не связанные с его внутренним миро-ощущением и совестью, а место истины занимает палладиум (Юнг) - симво-лы, формальные обряды и правила. Затем она достигает уровня "свободной субъективности" и "примирения" с природно-чувственным, где уже есть ме-сто внутреннему убеждению и признанию роли истины, а за другими - рав-ных прав, хотя на первом месте остается все же собственный частный инте-рес. Наконец, наступает фаза "примирения" индивида не только с природно-чувственным, но и со своей социальной сущностью, со своей социальной ис-тиной, когда общественные потребности больше не воспринимаются подав-ляющей частью людей как помеха их частным интересам. Индивидуальность прорастает через индивидуализм. Каждой из этих эгалитарных ступеней, как будет показано в дальнейшем, отвечает свой вид состязательного процесса: обвинительный, акционарный (исковой) и т.д. На высшей фазе, совпадающей с "третьей", постиндустриальной (информационной) волной развития циви-лизации (Э. Тоффлер), судебный процесс постепенно приобретает новую ка-чественную определенность, дискурсивно-состязательный вид, в котором не-зависимость суда и равенство сторон дополняются активным потенциалом всех участников процесса и его социальной открытостью, которая, на наш взгляд, должна составить новое, дискурсивное содержание начала публично-сти. Следует, однако, особо оговориться, что формирование этого вида еще только началось, поэтому признаки его, часто извлекаемые нами индуктивно из национальных форм, не могут претендовать в данной работе на исчерпы-вающую полноту. Не все свойства этой новой модели можно провидеть через толщу десятилетий, и жизнь неизбежно внесет в нее свои коррективы. Одна-ко основные конструктивные особенности ее построения уже видны - они связаны с дальнейшим развитием состязательности в направлении углубле-ния гарантий соблюдения индивидуальной справедливости, обеспечения продуктивных интересов личности в судопроизводстве.
Неудовлетворенность прежней парадигмой научного мышления, по-рождаемая ощущением глубинных социальных изменений, спорадический поиск новых научных подходов дали такое направление исследований типов уголовного процесса, которое в целом можно охарактеризовать как не столь-ко юридическое, сколько социологическое, в том смысле, что оно исходит не из внутреннего юридического анализа тенденций судопроизводства, а непо-средственно из представлений авторов о неких социальных потребностях. Это направление в свою очередь распадается на ряд течений, в числе кото-рых можно выделить технократические, естественно-научные политические и иные. Они получили развитие главным образом в западной юридической литературе.
Так, американским ученым Г. Пэккером традиционной английской юридической модели должной правовой процедуры (due-process) противо-поставлена модель, основанная на идеях контроля над преступностью (crime-control model). Если первая модель сугубо состязательна, то crime-control model являет ей полную противоположность. Судебная процедура заменяется административной, а процессуальные формы непроцессуальными. Решающее значение придается неформальным способам установления фактов, не сдер-живаемых никакими правилами об исключении доказательств. Репрессивные меры рассматриваются как функция уголовного судопроизводства, а весь процессуальный механизм - как способ быстрейшего прохождения дел. Дру-гим американцем, М. Кингом в 1981 г. была предложена "медицинская мо-дель" (medical model). Она базируется на представлениях о социальной функции перевоспитания. Преступность трактуется как симптом, требующий вмешательства. Соответственно цель уголовного процесса видится в воздей-ствии на правонарушителя, которое "излечивает" его от криминальных реци-дивов. Процедура рассмотрения дела становится подобной комплексу меди-цинских действий: диагноз, прогноз, лечение и т.д. Функция полиции и суда состоит в сборе информации, необходимой для избрания надлежащего вида "лечения" преступника и потому может выражаться в непроцессуальных формах. Бюрократическая модель (bureaucratic model) превыше всего ставит быстроту и эффективность процедуры, поощряет сотрудничество с ситемой правосудия и, напротив, предполагает наказание за необоснованное затяги-вание процесса. Модель изменения социального статуса (status-passage model) рассматривает уголовный процесс как совокупность приемов, при-званных опозорить, заклеймить виновного, изменить его общественное по-ложение. Наконец, возможна классовая, или властная модель процесса (power-model), согласно которой суды и агенты уголовной юстиции пред-ставляются как часть государственного аппарата, деятельность которого подчинена интересам господствующего класса.
- Тем, кто замышляет реформы и предлагает изменения в сфере правосудия, знание моделей уголовного судопроизводства предоставляет шанс более ясно определить приоритеты, которым отдается преимущество в системе уголовной юстиции, - говорит об этих моделях исследователь дан-ного вопроса англичанин Робин С.А.Уайт.
- Если предпочтение отдается due-process модели, - продолжает он, - неизбежно введение новых ограничений для обвинения, исключение дока-зателтьств, добытых незаконным путем и т.д., когда же избирается модель crime-control, процесс доказывания виновности облегчается за счет использо-вания любых обвинительных материалов и т.д.
Следует, однако, заметить, что реальное содержание перечисленных моделей судопроизводства по существу исчерпывается их целями (в том ви-де, как их понимают авторы). Но определить цели - еще не значит создать процессуальные типы, то есть идеальные конструкции, воплощающие суще-ственные юридические связи. Кроме того, сам выбор целей не произволен, он, в конечном счете, детерминирован цивилизационными факторами. Типо-логия судопроизводства не "клумба", а "корабельная роща" - судебные сис-темы не насаждаются по вкусу отдельных законодателей, а прорастает в те-чение многих лет, порой веками. Тем не менее, Уайт прав в том, что социо-логический подход при исследовании уголовного процесса и его типов необ-ходим, однако он приобретает настоящую ценность лишь в том случае, если представляет собой социологию процессуальных форм, то есть синтез юри-дического анализа и социологического казуального объяснения социального действия.
Потому-то одной из основных задач данной работы явилось иссле-дование состязательности во всех ее типологических проявлениях, как чисто юридических, так и социологических, а также определение сущности и видов розыска с целью конкретизации его роли в историческом процессе и реаль-ного места в процессе юридическом. Связующим звеном между социальным и юридическим является понятие метода правового регулирования. Трехсто-ронний арбитральный метод, как представляется, лежит в основе состяза-тельного производства, играя в нем определяющую роль. Естественной соци-альной средой для него является свобода и автономия индивидов. Розыскной же процесс происходит от метода власти - подчинения (административного, или императивного), как бы одолженного судопроизводством у сферы управ-ления. Его употребление в уголовном процессе обычно связано с авторитар-ными социально-политическими тенденциями. Впрочем вектор самой авто-ритарности (Юлий Цезарь, Петр I, Наполеон Бонапарт, де Голль и т.п.), как показывает история, не всегда может быть оценен однозначно. Так, со вре-менем правления названных исторических деятелей в той или иной мере бы-ли связаны известные отступления от состязательности (imperium gladii рим-ских преторов с I в. до н.э., Краткое изображение процессов 1715 г., Кодекс уголовного следствия 1808 г., чрезвычайные акты 1958 г. во Франции и т.д.), которые, однако, как свидетельствует опыт, были в свое время исторически оправданы, работая в конечном итоге на общий поток цивилизационного развития. Это не апология "инквизиционного" начала, но История, кажется, не знает не только сослагательного, но и неопределенного наклонения. Розы-скной процесс в качестве ведущей модели появился тогда, когда это было необходимо и сошел с главной сцены, когда у общества отпала в нем нужда. Но и по сей день розыскной элемент, хотя и фрагментарно, все еще явно или скрыто присутствует практически в любом из существующих морфологиче-ских типов. Следует ли ставить вопрос о его немедленном изгнании, или во-прос должен решаться более тонко - путем перерождения бывших розыск-ных элементов в смешанные процедуры, совместимые с состязательностью. Для начала розыскному наследию требуется "не анатомия, а автономия", то есть задача состоит в том, чтобы на основе научных представлений найти ро-зыскному элементу место, адекватное современному значению администра-тивного метода регулирования, например, на периферии уголовного процесса в некоторых альтернативных, подконтрольных состязательности смешанных формах упрощенного и ускоренного производства по делам об уголовных деликтах, тесно соприкасающихся с административными правонарушениями. Правда, в этих случаях можно говорить о том, что розыскной принцип стре-мительно теряет свою индивидуальность, качественную определенность, одиозную репутацию, закрепившуюся за ним в течении веков, а администра-тивный метод правового регулирования обретает какую-то новую, открытую и либеральную форму, которую уже невозможно называть в полном смысле этого слова розыскной. По всей видимости, объяснение этому факту кроется в том, что из розыска в реальном процессе "выхолащиваются" традиционно розыскные принципы, такие как письменность, тайна и др., замещаясь на противоположные состязательные, а одного только соединения задач уголов-ного преследования и правосудия в компетенции единого органа уже не вполне достаточно для того, чтобы говорить о сохранении розыскного типа. В этом же направлении ориентирует и опыт ряда развитых стран (Англии, США, Австралии, Японии и др.) в сфере так называемого альтернативного разрешения споров (alternative dispute resolution - англ., викай, шотей - япон.) ). Сущность альтернативных уголовной или гражданской юстиции методов решения дел заключается в отказе от ведения судебного состязания, взамен которого с разрешения и с участием государственного органа (судебного или уголовного преследования), используются различные неконфликтные и при-мирительные процедуры. Наиболее яркой формой альтернативы служит ме-диация (mediation), у истоков которой в "сфере влияния" уголовного процес-са стоят норвежец Н. Кристи и англичанин М. Райт. Нарушитель уголовного закона и потерпевший с разрешения органа уголовного преследования или суда пытаются разрешить конфликт в рамках медиационного соглашения, прибегая к посредничеству третьих лиц. Необходимым условием применения медиации является наличие убедительных доказательств виновности, ее при-знание правонарушителем, а главное, готовность обеих сторон к примири-тельной процедуре. На основе примирительного соглашения при соблюдении ряда условий (тяжесть преступления, наличие публичного интереса в уго-ловном преследовании и др.) может быть вынесено решение о прекращении уголовного дела. Даже в случае, если окончательное решение по делу при-нимается самим органом уголовного преследования, такую процедуру никак нельзя назвать розыскной. Интересную попытку типологического осмысле-ния подобной практики с позиций библейских ценностей предпринял проф. Г. Бианки (Амстердамский свободный университет). Согласно предложенной им концепции законодательный способ регулирования разрешения конфлик-тов, основанный на априорном представлении о том, что государственные нормы полностью соответствуют интересам всех членов общества, на деле не обеспечивает подлинной справедливости, ибо не учитывает индивидуальных различий. Результатом является отчуждение граждан, недоверие к закону и государственному правосудию, то есть аномия ("отсутствие закона") и не-способность права выполнять свои функции. Ей должна быть противопос-тавлена эйномия, то есть система, при которой индивиды, при минимальном вмешательстве государства, могут сами создавать право и разрешать свои конфликты. Конфликты при эйномическом типе правосудия могут решаться через посредников, мировых и третейских судей, то есть медиативным спо-собом. Конечная цель - не "уничтожение" правонарушителя, а оптимальное разрешение конфликтной ситуации на основе дискурса, в котором могут принять участие все желающие, примирение сторон и возмещение ущерба. Вместе с тем для успешного контроля за действием эйномической системы должна сохраняться возможность применения государственных репрессив-ных мер, что означает сохранение двойной, аномически-эйномической сис-темы юстиции.
Все это подтверждает вывод о том, что уголовная юстиция нуж-дается в новой философии и стратегии борьбы с преступностью. Становле-нию "эйномической" модели должны отвечать и встречные изменения госу-дарственной юстиции в духе максимального стимулирования продуктивных индивидуальных интересов. Путь к этому лежит через развитие состязатель-ных идей в соответствии с новыми требованиями времени. Было бы также неправильно видеть в предлагаемой нами в данной работе дискурсивно-состязательной модели, символ одряхления либеральной демократии, либо ослабления борьбы с преступностью. Напротив, она может стать воплощени-ем эффективного социально-правового контроля, но контроля истинно пуб-личного, не пытающегося в бурном водовороте общей борьбы с криминалом заодно ловить и "рыбку" своекорыстных интересов политэкономических элит.
Подводя итог, можно сказать, что главным предметом настоящего диссертационного исследования является типологическая закономерность изменений процессуальных форм в связи с поступательным социальным раз-витием. Этим определяется и методология исследования, которая включает применение не только догматического юридического метода, но также срав-нительно-исторического, сравнительно-правового методов, а также философ-ских и социологических подходов, основанный на идеях Гегеля, Вебера, Парсонса, Хабермаса и Тоффлера (метода идеальных типов, системного, ци-вилизационного, феноменологического).
4. Цель и задачи исследования
Целью диссертационного исследования является создание научной типологии, охватывающей основные разновидности уголовного процесса, выявляющей их существенные взаимосвязи, характер зависимости от соци-альных факторов и позволяющей на этой основе установить тенденции раз-вития процессуальных типов и форм, а также прогнозировать их дальнейшие изменения. В рамках названной цели диссертант ставит перед собой сле-дующие задачи:
1. Обосновать критерии (идеальные и морфологические) типологи-зации уголовного процесса.
2. Раскрыть понятия состязательности и розыска в уголовном про-цессе, их юридические и социально-политические основания.
3. Выделить виды состязательного и розыскного процессов, их существенные признаки, условия возникновения и генетические взаимосвязи.
4. Охарактеризовать основные реально существующие историче-ские формы (морфологические типы) уголовного процесса с точки зрения соотношения в них состязательных и розыскных начал.
5. Выявить тенденции типологических изменений уголовного про-цесса в связи с цивилизационным развитием общества.
6. Дать анализ и оценку важнейших путей реформирования уголов-ного процесса в современном мире, имея в виду прежде всего опыт европей-ского, в том числе российского, судопроизводства.
7. На этой основе наметить контуры синтезирующей теоретической модели состязательного уголовного процесса, отвечающей формирующимся условиям постиндустриального (информационного) этапа развития цивили-зации.
5. Научная новизна и теоретическая значимость исследования
В диссертации впервые предпринята попытка создания системной теории процессуальных форм, классифицирующей и описывающей по раз-ным критериям основные мировые типы уголовного судопроизводства. При этом типологические единицы представлены в ней во взаимосвязи как иерар-хическая система, усложняющаяся и раскрывающаяся по мере развития ис-торического процесса. Определены социально-исторические условия, кото-рым соответствует каждая типологическая разновидность. В русле фунда-ментальных тенденций социального и цивилизационного развития и на осно-ве сравнительно-правового анализа судебных реформ XX в. дан прогноз ти-пологических изменений уголовного процесса, разработана новая, синтези-рующая модель дискурсивно-состязательного судопроизводства, адекватная эпохе информационного (постиндустриального) общества.
6. Положения, выносимые на защиту
Для публичной защиты автором выдвигается следующая совокуп-ность положений.
1. Понятия состязательного и розыскного процессов суть "чистые" идеальные типы судопроизводства, служащие средством выявления наиболее существенных и абстрактных связей процессуальной реальности. Каждый из этих типов образует разветвленную систему подчиненных генетических ти-пов, или видов судопроизводства, локализованных во времени и пространст-ве. Выделена также система морфологических типов, к которой отнесены со-временные морфологические архетипы, или исторические формы процесса. От этих форм-архетипов производны конкретные режимы судопроизводства, существующие в отдельных странах - легислативные формы процесса. Сме-шанный процесс рассматривается как принадлежность не идеальной, а мор-фологической типологии. Смешение розыскных и состязательных элементов может происходить не только на уровне функций, но и на уровне принципов.
2. В юридическом отношении определяющим для состязательности является арбитральный метод правового регулирования, имплицитно включающий диспозитивный и императивный методы, но не сводимый лишь к ним. Розыскной тип процесса есть результат применения к сфере судопроизводства исключительно императивного (административного) метода регулирования, заимствованного из сферы государственного управления.
3. С точки зрения социальных условий состязательный процесс про-является там, где существует личная свобода и автономия индивидов. В ос-нове развития состязательных генетических типов лежит исторически обу-словленный прогресс социальной и духовной свободы личности, этапам ко-торого соответствуют определенные виды состязательности - аккузационный (обвинительный), частно- и публично-акционарные (исковые), а также пуб-личный дискурсивно-состязательный. Розыскной процесс не исключен из данной теоретической схемы, ибо в философском смысле может рассматри-ваться в качестве консервативной стороны противоречия, как диалектическая противоположность состязательности. В цивилизационном плане он - исто-рически закономерный этап развития судопроизводства, в рамках которого в форме принципа официальности возникают и созревают предпосылки буду-щего публичного начала, полностью обретающие новую качественную опре-деленность лишь в публичных разновидностях состязательного типа процес-са.
4. Итогом всего предшествующего пути развития уголовного про-цесса должен стать новый генетический тип состязательности - дискурсивно-состязательное судопроизводство, связанное с коммуникативным типом со-циального действия. В основу дискурсивной модели положены такие начала, как функциональное равенство сторон, нонкомбатантность обвинения, су-дебное участие на всех стадиях процесса, активность сторон, включая их дискреционные полномочия по возбуждению обвинения, собиранию доказа-тельств и проведению альтернативного расследования; субсидиарная (эгали-тарная и легальная) активность суда, принцип целесообразности публичного обвинения и возможность заключения в уголовном процессе медиационных мировых соглашений. При этом сохраняются и очищаются от розыскных на-слоений все прочие, традиционные состязательные принципы: публичность, независимость суда, разделение процессуальных функций, право на защиту, презумпция невиновности, непосредственность исследования доказательств, устность, гласность, уважение прав и законных интересов личности и т.д.
5. Потерпевший в публичном состязательном процессе должен все-гда наделяться правом на субсидиарное (замещающее) обвинение. "Народ-ное" же обвинение должно быть только добавочным.
6. Предложена плюралистическая концепция беспробельного судеб-ного контроля за актами предварительного расследования, основанная на распределении полномочий между различными органами и инстанциями, включая следственного судью, апелляционную судебную инстанцию, миро-вых судей и некоторых других субъектов. При этом должны учитываться особенности объектов судебного контроля и в каждом случае устанавливать-ся адекватное соотношение объекта и субъекта.
7. Критерием признания контролирующей судебной инстанцией не-действительными (аннулирования) следственных и иных процессуальных действий, проведенных с нарушением закона является существенность до-пущенных процессуальных нарушений в совокупности с их невосполнимо-стью. Существенными предложено считать нарушения, посягающие на "не-сущие конструкции" всякого состязательного процесса - принципы равенст-ва сторон и независимости суда. Невосполнимыми - такие существенные на-рушения, после совершения которых сохранение равенства сторон и незави-симости суда при производстве по данному делу не может быть констатиро-вано с полной несомненностью.
8. Начало судебного разбирательства дела должно удовлетворять требованию срочности, под которым понимается разумность, умеренность и приемлемость сроков, истекших с момента ареста или возбуждения обвине-ния против конкретного лица. Обосновывается тезис о том, что эти требова-ния связаны прежде всего с максимальными сроками возможного ареста, ес-тественный предел которых должен, однако, устанавливаться не произволь-но, а по нижней границе санкций уголовного закона, предусматривающих наказание в виде лишения свободы. С этими сроками должны коррелировать и сроки предварительного расследования в отношении арестованных обви-няемых до момента предания суду или начала судебного разбирательства, которые (с учетом международного опыта) можно ограничить законодатель-но.
9. Правило non bis in idem имеет не только материально-правовой, но также процессуальный характер и происхождение. Положение о запрещении повторного преследования защищает не только от многократных наказаний за одно и то же правонарушение, но и от повторного преследования за одно и то же преступление после оправдания. Оно защищает также от повторного преследования за одно и то же преступление после осуждения. Применение правила non bis in idem в совокупности с правилом о распределении бремени доказывания в уголовном процессе использовано в работе для выработки предложений по реформированию стадий пересмотра судебных решений в духе строгого соблюдения состязательных требований.
10. Дана характеристика английской, французской, германской и шариатской исторических (морфологических) форм уголовного процесса, ко-торые рассматриваются по этапам их исторического развития и в генетиче-ской взаимосвязи. Предлагаются тезисы о норманно-романском происхожде-нии английского уголовного процесса и норманнском элементе в древнерус-ском судопроизводстве, которое рассматривается как часть общеевропейско-го потока правового развития. Также выдвинута гипотеза о влиянии шариат-ской системы доказательств на формирование легальной системы доказа-тельств в европейском инквизиционном процессе.
11. Российский уголовный процесс развивался в собственных обви-нительных и частно-исковых, розыскных и смешанных следственно-состязательных формах, которые в разное время испытывали на себе влияние норманнских, германских, французских и, отчасти, английских исторических типов. В советский период в нем наметились признаки самостоятельного ("социалистического") исторического типа, многие из которых продолжают существовать и по сей день.
12. Теоретически возможным и практически целесообразным на-правлением реформирования российского уголовного процесса в XXI столе-тии является преобразование его в дискурсивно-состязательный тип судо-производства.
7. Практическая значимость диссертационного исследования
Практическая значимость данного исследования состоит в возмож-ности применения его результатов при разработке теоретической модели ев-ропейского уголовного процесса, в том числе, в целях реформирования рос-сийского судопроизводства.
8. Апробация и внедрение результатов исследования
Диссертация подготовлена на кафедре правоохранительной деятель-ности Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, на которой осуществлялось ее обсуждение и предварительная экспертиза. Ряд положений диссертационного исследования излагались в докладах и сооб-щениях, представленных на научно-практических конференциях и симпо-зиумах: "Международное сотрудничество в борьбе с организованной пре-ступностью" (Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Департамент юстиции США, 27 - 29 мая 1997 г.), "Организованная преступность - угроза культуре и державности России" (Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов, 24 октября 1997 г.), Всемирный Конгресс "Итоги тысячелетия" ( Администра-ция Санкт-Петербурга, 20 - 24 ноября 2000 г.), Проблемы уголовного про-цесса России XXI века, Санкт-Петербургский государственный университет, Ассоциация юристов Санкт-Петербурга, 28 марта 2001 г.).
Непосредственно по теме диссертации автором опубликованы три монографические
работы: "Эволюция уголовного процесса: типы и формы" (ЛГУ, 1989, деп. ИНИОН
АН СССР № 40783 от 12.01.90 г.), "Модели уголовного процесса" (СПб: Наука, 2000),
"Состязательный процесс" (СПб.:Альфа, 2001). Многие ее положения содержатся
также в трех учебных пособиях, комментариях и научных статьях. Материалы диссертации
исполь-зуются автором при чтении лекций и разработанных им спецкурсов: "Миро-вые
модели судопроизводства"и "Актуальные проблемы судебно-правовой реформы" на
юридическом факультете Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов
и факультете социальных наук Российского Государственного педагогического университета
им. А.И. Герцена.
|
|
