|
|
Долгих Т.Н., Конин В.В.
Институт предварительного слушания по УПК РФ и институт предания суду по УПК РСФСР: сравнительный анализ
// Сибирский юридический вестник. Иркутск. 2004. № 1. С. 40-42.
Конин В.В. кандидат
юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин КПИ ФСБ РФ
Долгих Т.Н. помощник председателя суда Центрального района
г. Калининграда
Одним из институтов уголовно-процессуального права, подвергшегося существенному
реформированию в связи с проводимой судебной реформой, и принятием УПК РФ,
является институт предания обвиняемого суду. Представляется, что главной задачей
реформирования данной стадии было стремление законодателя избавить суд от несвойственной
для него обвинительной функции. Так, П. Серков указывает следующее: «То обстоятельство,
что по большинству дел прокурор не присутствует в зале судебного заседания –
ни для кого ни секрет. Ладно когда еще дело несложное, необъемное, по преступлениям
средней тяжести. Но ведь и по тяжким преступлениям прокурор присутствует не
всегда, и это несмотря на то, что в постановлении судьи указано: «Рассмотреть
дело с участием прокурора».[1] Отсутствие
государственного обвинителя вынуждало суд принимать на себя бремя поддержания
обвинения, и в этой ситуации суд просто не мог быть независимым арбитром в споре
стороны защиты и обвинения, поскольку он возлагал на себя помимо обязанности
осуществления правосудия еще и обязанность поддержания обвинения.
В связи с этим, рассматриваемые судом уголовные дела в этой
стадии по УПК РСФСР решались в своей совокупности как вопросы о возможности
рассмотрения дела в суде, так и вопросы, связанные с необходимостью подготовки
дела к судебному разбирательству. При этом стадии предания суду отводилась роль
своеобразного «фильтра», задача которого - выявлять существенные нарушения,
допущенные при производстве предварительного следствия[2].
Это, в первую очередь, проявлялось в обязанности суда в соответствии со ст.
222 УПК РСФСР при предании суду выяснять: содержит ли деяние состав
преступления, собраны ли достаточные для рассмотрения дела доказательства,
правильно ли применен к деяниям уголовный закон, соблюдены ли при производстве
дознания или предварительного следствия требования уголовно-процессуального
законодательства, приняты ли меры, обеспечивающие возмещение материального
ущерба, причиненного преступлением, и возможную конфискацию имущества.
Разрабатывая новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ, законодатель абсолютно
обоснованно исключил эти вопросы, составляющие суть института предания обвиняемого
суду, так как в них проявлялась функция обвинения в деятельности суда, что
противоречило как основной идее судебной реформы, проводимой в России, так и
Конституции Российской Федерации. В соответствии с требованиями ч. 3 ст. 123
Конституции Российской Федерации, судопроизводство осуществляется на основе
равноправия состязательности и равноправия сторон. До принятия нового УПК РФ
это конституционное положение носило в значительной мере декларативный характер.
Статья 15 УПК РФ уточнила, что уголовное
судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон, стороны обвинения
и защиты равноправны перед судом. При этом подчеркнуто, что суд не является
органом уголовного преследования и не выступает на стороне обвинения или стороне
защиты. Хочется отметить, что о таком положении мечтали многие известные юристы.
Так, В.П. Нажимов писал: «Состязательность и право на защиту приобретают особое
значение в свете свободного судейского убеждения в решении дел»[3]. Авторы концепции судебной реформы
придерживались того, что документом предания суду должен стать обвинительный
акт прокурора, а, получив уголовное дело, судья изучает его только с точки зрения
правильности составления обвинительного акта и наличия в деле необходимых материалов,
не вдаваясь в содержание документов.[4] Достаточно долгое время в уголовно-процессуальной
теории одним из наиболее острых дискуссионных вопросов был вопрос о том, кто
же должен осуществлять функцию предания обвиняемого суду: суд или прокурор.
Полагаем, что в соответствии с концепцией судебной реформы наиболее правильным
было возложение данной функции на прокурора. Прокурор, утверждая обвинительное
заключение, составленное следователем в ходе предварительного следствия, формулирует
окончательное обвинение, которое и будет являться предметом рассмотрения в судебном
заседании. Утверждая обвинительное заключение, прокурор, по логике закона, должен
выявлять допущенные на стадии предварительного следствия нарушения, т.е. именно
на него теперь возложена роль своеобразного «фильтра», призванного отсеивать
брак, допущенный следователем при производстве по уголовному делу, чем раньше
занимался суд на стадии предания суду. После утверждения обвинительного заключения,
прокурор направляет уголовное дело в суд, о чем уведомляет участников уголовного
судопроизводства, как со стороны защиты, так и стороны обвинения. Тем самым,
прокурор предает обвиняемого суду.
В литературе можно встретить предложения, представляющие
авторитетных ученых-процессуалистов, обоснованных ссылкой на опыт государств,
имеющих схожее с российским уголовно-процессуальное законодательство, о
целесообразности отказаться как от порядка утверждения обвинительного
заключения прокурором, так и вообще от его составления следователем,
дознавателем, о необходимости составления прокурором своего обвинительного акта
на основе постановления следователя, дознавателя, в каждом случае если
направляется дело в суд[5].
Представляется, что такие предложения должны быть внимательно изучены
законодателем. Вместе с тем, в последнее время появились предложения (как
правило, со стороны работников прокуратуры), вообще отказаться от правового
института ознакомления стороны защиты по итогам расследования с материалами
дела[6]. При этом приводятся следующие
доводы: почему следствие перед направлением дела в суд должно выдавать защите
все свои козыри и секреты, зачем нужно вручать обвиняемому копию обвинительного
заключения с подробным анализом всех доказательств? При этом предлагается, что
следователь составляет протокол об окончании расследования уголовного дела и
через надзирающего прокурора должен представить дело в суд, где и должно
разворачиваться основное действие – состязание стороны обвинения и стороны защиты,
в ходе которого представляются все доказательства.
Как нам представляется, реализация данного предложения
способна отбросить современное уголовное судопроизводство на уровень 30-х годов
прошлого столетия.
Принимая решение по поступившему в суд уголовному делу,
судья решает все вопросы, связанные с подготовкой к рассмотрению данного дела в
судебном заседании. В УПК РСФСР глава 20 до 29 мая 1992 года именовалась
«Предание обвиняемого суду и подготовительные действия к судебному заседанию»,
затем, в редакции Закона Российской Федерации от 29 мая 1992 года из этой
стадии был исключен институт распорядительного заседания, полностью изменено
содержание статьи 221, частично изменено содержание статей 222, 223, 228,
введена новая статья 223-1, исключены статьи 224 – 227, и глава стала
называться «Полномочия судьи до судебного разбирательства дела и
подготовительные действия к судебному заседанию». Тем самым, законодатель начал
осуществление первых шагов по пути реформирования уголовно-процессуального законодательства
в рамках концепции судебной реформы, в рамках начавшейся в 1992 году работы по
подготовке проекта нового УПК. По мнению В.П. Божьева, суть этих поправок
заключалась, прежде всего, в характере вносимых изменений, их важности, более
того – в их последующем влиянии на разработчиков нового УПК, а главное – на
практическую деятельность судов, органов расследования, прокуратуры,
адвокатуры.[7]
В УПК РФ название данной стадии звучит следующим образом: «Общий порядок подготовки
к судебному заседанию». Установленный главой
33 УПК РФ порядок существенно отличается от того, который был установлен
ранее главой 20 УПК РСФСР. Согласно требованиям главы 33 УПК РФ, суд лишь только
проверяет, нет ли процессуальных препятствий к рассмотрению дела в суде по существу,
и выясняет вопросы, связанные с подготовкой дела к судебному разбирательству.
Другое отличие, как верно заметил Ю. Кореневский, состоит в том, «что, если
по прежнему Кодексу судья сам решал в этой стадии процесса все вопросы, включая
такие существенные, как приостановление и прекращение дела, и мог вызвать для
объяснений лицо, заявившее то или иное ходатайство, то ныне, исходя из принципа
состязательности, при возникновении подобных вопросов проводится предварительное
слушание с участием сторон».[8]
Принимая во внимание, что эта стадия процесса
является промежуточной между предварительным расследованием и судебным
разбирательством, то она, как и любая другая стадия, по отношении к предыдущей
стадии является контрольной. Ее задача сводится к выяснению фактических и юридических
оснований для рассмотрения дела в судебном заседании.
В соответствии с УПК РСФСР (ст.ст. 221, 226) вопрос о предании суду должен
быть разрешен в распорядительном заседании с вынесением определений, которые
фактически аналогичны решениям, принимаемым судьей на предварительном слушании
(ст. 236 УПК РФ) исключая, бесспорно, возвращение уголовного дела прокурору
для производства дополнительного расследования. Исключение из УПК РФ института
дополнительного расследования и введение института возвращения
уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом
в совокупности с положениями, закрепленными Постановлением Конституционного
Суда РФ от 08 декабря 2003 года № 18-П о том, что возвращение уголовного дела
прокурору правомочно, если не связано с восполнением неполноты произведенного
дознания или предварительного следствия окончательно закрепило принципы презумпции
невиновности (ст. 49 Конституции РФ), независимого и беспристрастного осуществления
правосудия судом (ст. 20 Конституции РФ), состязательности и равноправия сторон
уголовного судопроизводства (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ). Однако упразднение
законодателем института возвращения уголовных дел для производства предварительного
расследования подверглось критике. При этом с использованием сугубо формальной
аргументации, исследуется ситуация, когда обвинение подсудимому предъявлено
по менее тяжкому преступлению, а в ходе судебного разбирательства были получены
доказательства установлена виновность лица в совершении более тяжкого преступления,
и в связи с этим ставиться вопрос – нравственен ли закон, который, ограничивая
полномочия суда по установлению всех, наиболее значимых обстоятельств дела,
для последующего вынесения абсолютно законного и объективного приговора, одновременно
ограничивает и право потерпевшего на доступ к правосудию.[9]
При этом приводится ссылка на германское уголовно-процессуальное законодательство,
согласно которому на стадии так называемого промежуточного производства, суд
принимает одно из трех решений: 1) принять дело к производству и назначить заседание;
этим решением у прокуратуры изымаются полномочия распоряжаться делом, вносить
изменения в письменное обвинение или забирать его назад; 2) отклонить обвинение;
это решение прокуратура может обжаловать в вышестоящий суд; в случае отклонения
жалобы прокуратура может вновь обращаться с обвинением, но только на основе
новых фактов и доказательств; 3) принять обвинение с изменениями.[10]
Хочется отметить, что подобные высказывания не лишены логики, поскольку согласно
Всеобщей декларации прав человека (1948 г.) каждый имеет свободный доступ к
независимому и справедливому правосудию, в том числе и потерпевший. Этот и другие
принципы, внедренные в международных судебных институтах, предопределили направление
судебной реформы в нашей стране.
Вместе с тем, нельзя не отметить тот факт, что, несмотря на стремление законодателя
защитить права не только лица, привлекаемого к ответственности от незаконного
и необоснованного обвинения, но и права лиц, потерпевших от преступления, отдельные
недоработки законодателя все же остались. Проявляются они, например, при прекращении
судом уголовного дела или уголовного преследования (ст. 239 УПК РФ). При наличии
обстоятельств, исключающих производство по делу (п.п. 3-6 части 1, частью 2
статьи 24 и п.п. 3-6 части 1 статьи 27, ч. 7 ст. 246
УПК РФ) судья принимает решение о прекращении дела. Если, при ознакомлении
с материалами уголовного дела судья установил, что обвиняемый умер, либо истекли
сроки давности, законодатель посчитал нецелесообразным назначать в данной ситуации
судебное разбирательство, вызывать стороны и других участников в судебное заседание.
Судья в данном случае удостоверяется лишь в наличии того или иного юридического
факта, который является препятствием для дальнейшего производства, не вдаваясь
при этом в исследование существа дела – вопроса о виновности обвиняемого. При
этом следует отметить, что по УПК РФ, в отличие УПК РСФСР, суд может прекратить
производство по уголовному делу только по формальным основаниям. При этом суд
не исследует материалы дела, не дает оценку доказательствам, не выясняет обоснованность
предъявленного лицу обвинения, и как следствие, не осуществляет восстановление
нарушенных прав потерпевшего. Задачи уголовного судопроизводства – защита прав
и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, защита
лица от незаконного и необоснованного обвинения остаются нерешенными.
Подводя итоги, анализируя положения как ранее
действовавшего, так и вновь принятого уголовно-процессуального закона,
сопоставляя процессуальные бланки постановлений о предании обвиняемого суду и
назначении разбирательства уголовного дела по УПК РСФСР и о назначении
судебного заседания без проведения предварительного слушания по УПК РФ, можно
сделать вывод о том, что стадия предания суду без проведения распорядительного
заседания фактически реформировалась в стадию назначения судебного заседания,
а стадия предания обвиняемого суду в распорядительном заседании – в институт
предварительного слушания.
[1]
См. П. Серков. Имеет ли суд право на право? // Российская юстиция. 2002. № 2.
С. 6-7
[2]
Выдря М.М. Предание суду как гарантия законности привлечения к уголовной
ответственности: Учеб. пособие. Краснодар. 1981. С. 18.
[3]
Нажимов В.П. Правовое и процессуальное положение судей народного суда при
рассмотрении уголовных дел. Дисс… канд. юр. наук. Л. 1957. С. 82.
[4]
Концепция судебной реформы. М., 1992. С. 93.
[5]Гуськова А. Каким должно быть предание суду //
Российская юстиция. № 2. 2002 г. с. 43
[6]
См. Ф. Багаутдинов. Право на защиту: проблемы и предложения // Законность.
2001. № 7. С. 22-25.
[7]
См. Божьев В.П. Предисловие к научно-практическому комментарию УПК РСФСР. Изд.
2-е, перераб. и доп. – М.; изд. «Спарк», 1997. С. 10.
[8]
См. Ю.В. Кореневский. Комментарий к гл. 33 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации / под общ. ред. В.П. Верина, В.В. Мозякова. – М.; изд.
«Экзамен», 2004. С. 527.
[9]
См. Е. Яненко. Размышления у парадного фасада УПК // Российская юстиция. 2002.
№ 12. С. 66-67.
[10] Цит. по Е. Яненко. Указ.
соч. С. 66.
По этой теме на сайте см.:
1) Комментарий к УПК РФ;
2) Понятие подготовки к судебному заседанию:
соотношение с понятием предания суду // Уголовный процесс. Учебник для вузов
/ Под ред. А.В. Смирнова. СПб., 2004. С. 480.
|
|
