Уголовный процесс
Сайт Константина Калиновского

Васильева Е.Г. Меры уголовно-процессуального принуждения. Уфа: Изд-во БашГУ. 2003. - 136 с.

Автор монографии будет благодарна за Ваш отзыв, вопрос, замечание или предложение. Пишите:veg2004@rambler.ru

К оглавлению

Глава IV. Иные меры уголовно процессуального принуждения

§ 1. Виды иных мер уголовно-процессуального принуждения

Сразу отметим, что УПК РСФСР вообще не употреблял такого понятия как "иные меры уголовно-процессуального принуждения". УПК РФ ввел главу 14 под таким названием, объединив в ней нормы, регламентирующие применение обязательства о явке, привода, временного отстранения от должности, наложения ареста на имущество и денежного взыскания. Так же поступили УПК КР (гл.13), РБ (гл.14) и РК (гл.19). УПК РУ в разделе 4 "Процессуальное принуждение", помимо других, поместил главы "Отстранение от должности" (гл.29), "Приводы" (гл.30) и "Помещение лица в медицинское учреждение" (гл.31). МУПК в разделе "Меры процессуального принуждения" кроме глав, касающихся задержания и мер пресечения, содержит также главу 22 - "Принудительное производство следственных действий".

Как нам представляется, основными признаками иных мер уголовно-процессуального принуждения являются: а) возможность их принудительного обеспечения; б) применение к различным участникам процесса (помимо обвиняемого, подозреваемого, и к свидетелю, потерпевшему и др.). В силу большого разнообразия мер, отвечающих данным признакам, имеет смысл выделить следующие группы:

- "Принудительное производство следственных действий".225 Следственные действия не всегда сопровождаются принуждением, поэтому в разделе "Меры уголовно-процессуального принуждения" должны быть рассмотрены не сами следственные действия, а основания, условия и порядок их принудительного применения. Именно так поступил Модельный УПК (гл.22). Хотелось бы заметить, между тем, что этот рекомендательный акт допустил неточность (видимо, в силу экономии глав), поместив сюда же такую меру принуждения, как привод. Привод не является следственным действием, что, собственно, не отрицает и сам МУПК (ст.156 ч.1).

- "Уголовно-процессуальная ответственность". УПК РФ, РБ, РК и КР к мерам уголовно-процессуального принуждения справедливо отнесли такую меру, как денежное взыскание.226 Тем не менее, в силу принципиального отличия мер ответственности от других мер принуждения, следует выделить данный институт в отдельную группу. В этом плане наиболее удачной является позиция УПК РУ, предусмотревшего соответствующую главу 32.227

Как мы уже отмечали, существование уголовно-процессуальной ответственности признают не все ученые. Это касается и некоторых нормативных актов. Так, МУПК в ст.61 ч.3 употребляет следующее выражение: "ответственность, предусмотренная настоящим Кодексом (выделено нами - Е.В.) и другими законами", однако статьи, непосредственно предусматривающие процессуальную ответственность (удаление из зала лиц, нарушающих порядок, наложение штрафов за уклонение от исполнения процессуальной обязанности и т.п.) в нем отсутствуют. Поэтому, кроме упомянутой статьи, в целом, можно сделать вывод об отрицании МУПК уголовно-процессуальной ответственности.

- Непосредственно в группу "иные меры уголовно-процессуального принуждения" можно отнести, помимо приводов, также случаи предупреждения об ответственности и отобрание различного рода подписок (кроме меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении). Это объясняется тем обстоятельством, что в каждом из перечисленных случаев наблюдается корректировка последующих действий или поведения лица, а значит, возможно (а в случае привода - обязательно) психическое принуждение. УПК РФ предусматривает случаи предупреждения об ответственности потерпевшего, свидетеля, специалиста, эксперта, понятого, переводчика за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязанностей (ст.42 ч.7, ч.8, 9 ст.56, ч.4 ст.58, ч.5, 6 ст.57, ч.4 ст.60, ч.5 ст.59), заявителя за заведомо ложный донос (ч.6 ст.141); собственника или владельца имущества или совершеннолетнего члена их семьи, у которого оставляется арестованное не изъятое имущество, за отчуждение или порчу этого имущества (ч.6 ст.115). МУПК, кроме того, предусматривает вынесение судом или прокурором официального предостережения лицу, от которого исходит угроза насилия или других запрещенных уголовным законом деяний, о возможном возложении на него уголовной ответственности (ч.1 п.1 ст.137). Что касается привода, то он принудителен по своей сущности. Это значит, что в каждом случае его осуществления ограничивается неприкосновенность личности. При приводе лицо, нередко свидетель или даже потерпевший, на виду у своих родственников, соседей в сопровождении милиции доставляется к следователю. При таких обстоятельствах может пострадать его личное достоинство. Кроме того, на весь период общения с должностным лицом он лишается возможности свободного передвижения.

УПК РФ (а также УПК РБ и КР) предусмотрел, среди прочих, и такую меру, как обязательство о явке. В этой связи возникает вопрос о соотношении данной меры с уже предусмотренной п.1 ч.5 ст.42 и п.1 ч.6 ст.56 УПК РФ обязанностью свидетеля и потерпевшего (а по УПК КР и РБ, кроме того, подозреваемого и обвиняемого) являться по вызову органов уголовного преследования, а следовательно, и вопрос о применении привода: осуществляется ли он как следствие неисполнения процессуальной обязанности лица как участника процесса, либо он осуществляется как следствие нарушения ими данного обязательства о явке. По нашему мнению, отобрание обязательства о явке у свидетеля и потерпевшего в значительной степени дублирует уже существующую процессуальную обязанность: несмотря на то, что ч.2 ст.112 УПК РФ обязывает разъяснять лицу последствия нарушения такого обязательства, он не указал, какие именно последствия имеются в виду. Отобрание обязательства не является и механизмом реализации норм, предусмотренных в п.1 ч.5 ст.42 и п.1 ч.6 ст.56 УПК РФ, так как существует ч.1 ст.11 УПК РФ, согласно которой участникам процесса должны быть разъяснены их обязанности. Поэтому наличие данной меры в УПК РФ в отношении свидетеля и потерпевшего представляется не совсем оправданным. В отношении обвиняемого (подозреваемого) вопрос должен быть урегулирован таким же образом: предусмотреть явку по вызову в качестве обязанности. Если же появляются основания полагать, что он может скрыться, то следует применить меру пресечения в виде подписки о невыезде.

Особое положение занял институт отстранения от должности. МУПК причислил его к мерам пресечения, в то время как УПК РФ, РБ, РУ, РК и КР предусмотрели его в списке "иных мер уголовно-процессуального принуждения". Представляется, что в данном случае позиция МУПК более обоснована, так как целями отстранения обвиняемого от должности являются: а) лишение его возможности помешать успешному расследованию дела путем изъятия, уничтожения или фальсификации документов, воздействия на свидетелей, потерпевших, по службе ему подчиненных, и совершения иных неправомерных действий с использованием своего служебного положения; б) воспрепятствования ему продолжать преступную деятельность, связанную с занимаемым положением.228 Что это, как не цели, поставленные законом перед мерами пресечения? Кроме того, в перечень мер пресечения необходимо включить и такую меру, как наложение ареста на имущество. Эту меру УПК РФ, РБ, РК, КР отнесли к иным мерам уголовно-процессуального принуждения. МУПК и УПК РК считают арест имущества следственным действием. Однако нельзя сказать, что проведение данной меры в первую очередь направлено на получение, проверку или оценку доказательств: во-первых, она применяется лишь в том случае, если имеются достаточные основания полагать, что лицо (в т.ч. обвиняемый, подозреваемый), у которого находится имущество, может скрыть, испортить или издержать имущество (ст.274 ч.1 МУПК); во-вторых, решение о наложении ареста уже должно содержать указание на имущество и его стоимость (ст.274 ч.3 МУПК). Основной целью наложения ареста на имущество является обеспечение гражданского иска и возможной конфискации имущества (ст.272 ч.2 МУПК), т.е. обеспечение исполнения имущественной части приговора; использование протокола данного действия в качестве доказательства (ст.156 ч.1 МУПК) - дополнительная, побочная цель. Понятно, что отстранение от должности, как и наложение ареста на имущество, не могут способствовать достижению каждой из четырех целей, поставленных перед иными мерами пресечения (т.е. обладают сниженной пресекательной способностью), как не могут быть и нарушены обвиняемым, тем не менее, эти особенности не могут в целом изменить их сущности как мер пресечения. Ни одно из этих условий не выделено учеными-процессуалистами либо законодателем в качестве признаков меры пресечения. Отстранение от должности и наложение ареста на имущество, как и иные меры уголовно-процессуального пресечения, применяются только к обвиняемому и только для коррекции его поведения и создания надлежащих условий для осуществления судопроизводства. Исходя из указанных характеристик данных мер, представляется, что в системе уголовно-процессуального принуждения они должны занимать место дополнительных229 мер пресечения.

§ 2. Характеристика принудительного производства следственных и иных процессуальных действий

Во всех случаях, когда объектом исследования в принудительном порядке выступает тело человека - ограничивается физическая неприкосновенность.230 Психическая неприкосновенность ограничивается тогда, когда, не желая испытать на себе физическое насилие, лицо вынуждено подчиниться и действовать вопреки своим желаниям. В тех случаях, когда затрагивается честь и достоинство личности, происходит ограничение нравственной неприкосновенности, а в случаях угрозы жизни и здоровью страдает личная безопасность. Индивидуальная свобода при этом ограничивается на: а) время доставления лица до места проведения следственного действия (если такое доставление осуществляется принудительно); б) время удержания лица до начала осуществления необходимых действий; в) время непосредственного проведения следственного действия. При личном обыске, освидетельствовании, получении образцов для сравнительного исследования, изъятии вещественных доказательств из полостей тела и проведении амбулаторной экспертизы ограничение прав личности носит кратковременный характер. Однако это не означает мягкости и безвредности их для обвиняемого. Осуществление этих мер - деятельность, способная глубоко оскорбить человека, причинить боль, вызвать чувство стыда, нанести ущерб репутации.

Мера, наиболее обременительная с точки зрения прав личности, - помещение обвиняемого и подозреваемого в медицинское учреждение для проведения экспертизы. При ее осуществлении обвиняемый (подозреваемый) ограничивается в свободе передвижения, свободе общения, в праве на труд, страдает его человеческое достоинство. О строгости данной меры говорит длительность срока, в течение которого она может производиться (ст. 30 ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ"). Согласно п. 3 ч. 10 ст. 109 УПК РФ, время нахождения лица в медицинском или психиатрическом стационаре засчитывается в срок пребывания обвиняемого под стражей, а исходя из положений ст. 72 УК РФ и п. 6 ч. 2 ст. 302 УПК РФ следует вывод, что пребывание в медицинском учреждении при прохождении экспертизы - мера, приравненная к наказанию.

В настоящее время принудительно поместить обвиняемого (подозреваемого) в медицинский или психиатрический стационар для проведения судебной экспертизы, если он находится на воле, возможно только по решению суда (п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК РФ). В случае же, когда он находится под стражей, направить его на экспертизу, в т.ч. психиатрическую, может непосредственно следователь (ч. 1 ст. 195 УПК РФ). Такое положение свидетельствует о том, что уголовно-процессуальный закон заботится в первую очередь о правомерности ограничения индивидуальной свободы лица на предварительном следствии, тогда как охрана психической неприкосновенности личности выпала из его поля зрения. Между тем данная проблема заслуживает особого внимания.231 Этот вопрос попытался урегулировать ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ" (ч. 3 ст. 29), закрепив положение, согласно которому для производства судебно-психиатрической экспертизы лицо помещается в психиатрический стационар только на основании определения суда или постановления судьи. Однако реализация этого положения статьей 43 этого же закона поставлена в зависимость от уголовно-процессуального законодательства. Поэтому представляется необходимым закрепить в УПК РФ положение о передаче суду всех полномочий для решения вопроса о помещении лица в психиатрический стационар. Кроме того, в целях защиты законных интересов обвиняемого (подозреваемого), необходимо установить следующие положения об обязанности органа дознания, следователя и прокурора: 1) принять меры попечения о детях и охраны имущества; 2) в краткие сроки сообщить родственникам обвиняемого (подозреваемого) о его помещении в медицинское учреждение; 2). Усиление судебного контроля за помещением обвиняемого (подозреваемого) в медицинское учреждение - мера необходимая. "Режим в медицинских учреждениях строг, а в психиатрических стационарах он приближается к тюремному".232 Справедливо замечено, что "произвол в этой области не менее опасен, чем произвол при заключении под стражу. "Карательная психиатрия" может стать орудием расправы…".233 УК РФ предусматривает специальную статью 128, устанавливающую уголовную ответственность за незаконное помещение в психиатрический стационар. Об общественной опасности данного преступления свидетельствует санкция этой статьи, предусматривающая лишение свободы на срок до 7 лет.

В отношении свидетеля и потерпевшего принудительное помещение в стационар УПК РФ не предусматривает. Помещение потерпевшего и свидетеля в медицинское учреждение для проведения экспертизы без их согласия возможно только в порядке ст. 29 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее применении": если его обследование или лечение возможны только в стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и обусловливает: а) его непосредственную опасность для себя или окружающих, или б) его беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.

Существуют различные позиции по вопросу о допустимости принуждения (как психического, так и физического) в отношении обвиняемого (подозреваемого). Некоторые ученые считают, что такое принуждение возможно не во всех случаях. Так, например, М.Ю. Ильичева считает, что следователь не имеет права принуждать обвиняемого (подозреваемого) к получению требуемых образцов для сравнительного исследования.234 По мнению Ю.И. Стецовского, нельзя согласиться с трансформацией права на защиту в обязанность предоставления доказательств, обвиняемый вправе, а не обязан предоставлять доказательства.235

Мы придерживаемся того мнения, что в отношении обвиняемого принуждение возможно для осуществления любой из этих мер (такое принуждение предусмотрено законом - 1, 2 ст. 179, ч. 1 ст. 202, ч. 1 ст. 184, п. 3, 5 ст. 196, ч. 1 ст. 203 УПК РФ). В параграфе 1 главы 1 мы уже останавливались на обосновании причин, обусловливающих применение принуждения в отношении обвиняемого (подозреваемого) в уголовном процессе. Здесь отметим лишь следующее обстоятельство. Запрет уголовно-процессуальным законом применения принуждения в отношении обвиняемого (подозреваемого) при производстве рассматриваемых процессуальных действий, в то время как им предусматривается лишение его (обвиняемого) свободы в виде заключения под стражу, был бы непоследовательным. Во-первых, права личности при заключении под стражу ограничиваются намного жестче, чем в упомянутых случаях принуждения, и, во-вторых, осуществление данных действий напрямую направлено на установление истины, тогда как заключение под стражу - лишь мера, обеспечивающая такое установление. Таким образом, позиция авторов, с одной стороны, не отрицающих меру пресечения в виде заключения под стражу, с другой, выступающих за ограждение обвиняемого от значительно более мягкого и в то же время не менее важного для всего производства по делу (конечно, имеются в виду случаи, когда такое принуждение действительно необходимо) принуждения, представляется не совсем верной.

По общему правилу, к свидетелю и потерпевшему в ходе уголовного судопроизводства принуждение не применяется. Однако, как и любое правило, оно имеет свои исключения. Согласно ч.4 ст.195 УПК РФ амбулаторная судебная экспертиза принудительно может быть осуществлена в отношении потерпевшего только в двух случаях: для определения его психического или физического состояния в случаях, когда возникает сомнение в их способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела и давать о них показания, и для определения его возраста, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение (за исключением посмертной экспертизы).

П.2 ст.196 УПК РФ предусматривает еще один случай обязательного производства экспертизы - для определения характера и степени вреда, причиненного здоровью. При этом данная статья не называет лиц, в отношении которых может быть произведена такая экспертиза. Согласно же ст.28 ч.4 Закона РФ "Закон РФ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" от 5 апреля 2001 г.,236 в случае, если в процессуальном законодательстве РФ не содержится прямого указания на возможность принудительного направления лица на судебную экспертизу, государственное судебно-экспертное учреждение не вправе производить судебную экспертизу в отношении этого лица в принудительном порядке. Таким образом, с одной стороны, уголовно-процессуальный закон обязывает следователя назначить экспертизу, с другой стороны, она не может быть произведена, если лицо откажется подвергнуться ей добровольно. Поэтому необходимо закрепление в законе, что экспертиза для выяснения обстоятельств, указанных в п.2 ст.196 УПК РФ, может быть назначена в отношении обвиняемого, подозреваемого (такая необходимость может возникнуть, например, при производстве уголовного дела по ст.114 УК РФ) и потерпевшего (например, когда это необходимо для точной квалификации преступления).

УПК РФ в определенных случаях обязывает свидетеля и потерпевшего подвергнуться освидетельствованию и отобранию образцов для сравнительного исследования в принудительном порядке (ч. 1 ст. 179, ч. 1 ст. 202, ст. 196 УПК РФ). Однако не все ученые разделяют в этом вопросе точку зрения законодателя.237 На наш взгляд, ситуации, когда применение такого принуждения к свидетелю и потерпевшему оправдано, существуют.238 Права свидетеля и потерпевшего могут и должны быть ограничены в том случае, если от результатов такого принуждения зависит уголовно-процессуальное (а в дальнейшем и уголовно-правовое) положение обвиняемого (подозреваемого), т.е. когда имеются достаточные основания полагать, что результат произведенных следственных действий может привести к снятию обвинения в целом или по отдельным пунктам, либо иным образом улучшить положение обвиняемого (подозреваемого). По УПК РУ (ч.4 ст.265), например, в случаях, когда потерпевший и свидетель изобличают подозреваемого, обвиняемого, подсудимого в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, они могут быть принудительно помещены в медицинское учреждение для проведения экспертизы. Данное положение наглядно иллюстрирует случай, когда закон встает на защиту интересов обвиняемого, признавая их приоритет перед правами и интересами потерпевшего и свидетеля (см. также п.4 ч. 2 ст. 91 МУПК).

Такое утверждение полностью соответствует ч.3 ст.55 Конституции РФ, которая гласит: права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены в целях защиты законных прав и интересов других лиц (вне зависимости от их процессуального статуса - Е.В.). В данном случае права обвиняемого имеют прерогативу, т.к. объем прав, ограничиваемых в случае его незаконного осуждения, шире объема прав потерпевшего или свидетеля при принудительном освидетельствовании либо отобрании образцов для сравнительного исследования - это обстоятельство полностью отвечает критерию правомерности ограничения прав личности.

В пользу этой точки зрения можно привести и иной аргумент. Согласно ч.3 ст.123 Конституции РФ, ст.15 УПК РФ судопроизводство в России осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Состязательность же предполагает: а) перенос обязанности всестороннего и полного исследования обстоятельств дела с суда на стороны (п.13 Концепции МУПК); б) наделение сторон равносильными возможностями отстаивать свою позицию (ч.5 ст.28 МУПК, ч.4 ст.24 УПК РБ, ч.4 ст.25 УПК РУ, ч.7 ст.23 УПК РК).239 Поэтому принудительное осуществление освидетельствования и отобрания образцов для сравнительного исследования как источники доказательств должны быть равно доступны сторонам.

Для выяснения истины по делу, и, следовательно, вынесения справедливого приговора, нет принципиального различия, какое из мест на потерпевшем (свидетеле) нужно подвергнуть освидетельствованию и требуется ли для этого обнажение или нет, какие именно образцы нужно отобрать (по делу об изнасиловании это могут быть образцы крови, по делу о растрате - образцы почерка). Однако результаты этих мер могут иметь важное значение и оказать больше влияние на обвиняемого (обвинение может подтвердиться, либо быть изменено или снято). Таким образом, применение принуждения должно ставиться в зависимость не от отношения к нему освидетельствуемого (свидетеля или потерпевшего), его чувства стыда и т.д. (этот критерий был предложен И.Л. Петрухиным240), а от того значения, которое имеют результаты освидетельствования для положения обвиняемого (а также для всего хода расследования) и от обоснования приоритетности в каждом конкретном случае прав той или иной стороны процесса. Обвиняемый - лицо, которое до решения суда считается невиновным. В силу этого нельзя считать интересы свидетеля и потерпевшего предпочтительнее интересов обвиняемого (подозреваемого), т.е., проявляя заботу об их чувствах, лишать обвиняемого хотя бы и самой малой, но возможности быть оправданным.

Ситуация, когда интересы потерпевшего и свидетеля приносятся в жертву интересам установления истины, не единична. При отказе от дачи показаний свидетель и потерпевший подлежат уголовной ответственности. Например, потерпевшая по делу об изнасиловании не освобождается от дачи показаний и сообщения интимных подробностей, даже когда рассказ о них вызывает чувство стыдливости. Тем не менее, нельзя сказать, что сведения, полученные из свидетельских показаний, имеют большее доказательственное значение, чем полученные в результате проведения рассматриваемых мер, а ограничение прав личности при их применении менее жестко, чем при отбытии уголовного наказания по ст.308 УК РФ.

С другой стороны, "отрицательные для обвиняемого" результаты проведения указанных мер, имеющие существенное для выяснения истины значение не менее важны, ибо отвечают назначению уголовного судопроизводства, обеспечивая назначение виновным справедливого наказания (ч. 2 ст. 6 УПК РФ). Поэтому, на наш взгляд, позиция А.И. Трусова, утверждающего, что обвиняемый и подозреваемый могут принуждаться к освидетельствованию, отобранию образцов для сравнительного исследования и личному обыску только при особо исключительных условиях, например, при раскрытии тяжких и особо тяжких преступлений, когда исчерпаны все меры для того, чтобы убедить их в необходимости подвергнуться добровольно, а свидетель и потерпевший - ни при каких обстоятельствах, достаточно спорна.241

Понятно тем не менее, что принудительное осуществление тех или иных следственных действий не может быть допущено без соблюдения определенных условий. Такими условиями должны выступить: а) соблюдение критериев правомерности применения принудительных мер (см. параграф 1 главы 1); б) недостаточность доказательств у той или иной стороны в сочетании с отсутствием иных (не ограничительных) средств (источников) их восполнения.

Однако любое ограничение прав личности должно иметь определенные гарантии законности и обоснованности его осуществления. В данном случае в качестве такой гарантии следует, на наш взгляд, установить институт санкционирования прокурором ходатайств о принудительном осуществлении амбулаторных экспертиз, освидетельствований и отобрания образцов для сравнительного исследования. В отношении несовершеннолетних участников процесса гарантии должны быть усилены: ходатайства о разрешении принудительного производства в отношении их упомянутых действий должны разрешаться судом.

Заключение

Характер и уровень развития права в ту или иную эпоху определяют не только содержание и объем прав человека и гражданина, но и его значение в шкале ценностей общества и государства. В процессе становления и развития мировой цивилизации, занявшем значительный по продолжительности период, постепенно сформировалась единая идея осознанной людьми необходимости свободы и независимости человека в разумных пределах. В настоящее время, когда большинством государств накоплен позитивный опыт и установлен мировой стандарт в области прав и свобод личности, необходимо стремиться к тому, чтобы реальная действительность была приведена в соответствие с этим стандартом. Отсюда важнейшей задачей нашего времени является закрепление, гарантирование и применение на практике передовых идей, определяющих приоритет личности и провозглашающих ее высшей ценностью.

В то же время сохранение преступности в нашей стране, ее масштабность, изощренность методов, в совокупности с отсутствием посылок на ее значительное снижение в ближайшей перспективе, вынуждают государство вести решительную борьбу со всякими преступными проявлениями методами, не исключающими принуждение. Институт уголовно-процессуального принуждения, таким образом, является необходимым и социально обусловленным средством выполнения государством функции защиты общества от преступных посягательств, выявления и наказания преступников, обеспечения надлежащего уголовно-процессуального производства, нейтрализации противодействия расследованию.

Правовые ограничения - довольно жесткий способ достижения целей, однако это вызывается крайней необходимостью. В демократическом государстве всякое ограничение прав личности - вынужденное действие, обусловленное необходимостью обеспечить равновесие между этим правом, презумпцией невиновности и интересами общества и государства. Неосуществимой идеей явилась бы попытка обойтись без таких ограничений в деле борьбы с преступностью, а вот запрет всякого излишнего принуждения - обязанность правового государства по отношению к гражданскому обществу.

Правильность ограничения прав личности достигается, если нормы принуждения применяются только при наличии веских оснований (доводов) - соразмерных по статусу с доказательствами - под которыми правоприменителем понимаются данные, отвечающие требованиям достаточности, относимости и допустимости, способные убедить разумного и осторожного человека в том, что принуждение необходимо. Для обеспечения правомерности и эффективности ограничения прав личности не меньшую роль играет и безукоризненное соблюдение законодательно установленной процедуры. Однако сами нормы должны соответствовать не только международным стандартам в этой области, но и отвечать требованиям морали и нравственности.

Социально вреден и опасен неоправданный отказ от мер уголовно-процессуального принуждения в тех случаях, когда неприменение ограничений создает опасность вреда более приоритетным ценностям.

Обновление уголовно-процессуального законодательства принесло много положительных моментов в сфере применения мер принуждения. Сюда относится установление двухуровнего (прокурорско-судебного) порядка принятия решения о заключении под стражу, сокращение сроков предварительного содержания под стражей, отмена принудительного производства экспертизы в отношении свидетеля. Установлены и другие гарантии. Однако УПК РФ все еще нуждается в доработке: отсутствует механизм реализации обжалования судебных решений, помещение в психиатрический стационар обвиняемого (подозреваемого), находящегося под стражей, для проведения судебно-психиатрической экспертизы не требует решения суда, отсутствует регламентация "гражданского" задержания. УПК РФ не лишен и других недостатков, что далеко не положительно сказывается на практике. Ориентиры для совершенствования законодательства может дать изучение и анализ норм УПК РБ, УПК РУ, УПК РК, УПК КР, принятых в последнее десятилетие и содержащих значительное количество прогрессивных, демократически оправданных положений в области уголовно-процессуального принуждения, не свойственных уголовно-процессуальному законодательству России.

Итак, современная тенденция к переориентации ценностей, выдвижению на первый план прав человека обусловливает необходимость скорейшего создания механизма уравновешивания их с потребностями общества и государства. При этом задача стоит, прежде всего, не в отмене ограничений прав, а в разработке социально обусловленной, юридически оправданной системы таких ограничений. От решения этого вопроса зависят: общее состояние прав человека в России, объем мер принуждения в уголовном процессе, успешное решение задач уголовного судопроизводства по борьбе с преступностью.

Проблемы, связанные с принудительным ограничением прав личности, образуют одно из актуальных научных направлений в области уголовного судопроизводства.

Автор выражает большую благодарность своему научному руководителю профессору, доктору юридических наук Еникееву Заршату Давлетшиновичу, а также кандидату юридических наук, доценту Абакаровой Мелие Каюмовне за помощь, оказанную в подготовке данной монографии.